* * *
В душевой капитана посетили и другие мысли, но все они были подсказаны ему Эрнандо Крусом. К примеру: если круиз будет отменен, сомневаться в чем уже почти не приходилось, то Крус и несколько человек из команды отведут корабль в топкую часть дельты и оставят там на приколе, подальше от мародеров. Крус полагал, что самому капитану нет резона плыть с ними для выполнения этой миссии.
Буде же преисподняя разверзнется у них под ногами и нигде поблизости от города для судна не найдется безопасного места, Крус намеревался отвести его на военную базу, размещавшуюся на Бальтре, одном из островов Галапагосского архипелага. И в этом случае также Крус не видел для капитана надобности лично отправляться в подобное плавание.
Либо, случись знаменитостям из Нью-Йорка все-таки, вопреки ожиданиям, прибыть назавтра утром, присутствие капитана на борту было бы жизненно необходимо: чтобы приветствовать и ободрять пассажиров. В ожидании их прибытия Крус отведет "Bahia de Darwin" от берега и поставит на якорь, подобно колумбийскому сухогрузу "Сан Матео", и вновь подойдет к причалу, только убедившись, что знаменитости появились и готовы к посадке. После погрузки он поскорее выйдет в открытый океан, где гости будут в безопасности, и затем, в зависимости от полученных известий, быть может, действительно отправится с ними в обещанный вояж на острова.
Вероятнее, однако, было следующее: он доставит их в какое-нибудь более спокойное место, чем Гуаякиль, – но только, разумеется, не в порты Перу, Чили или Колумбии, то есть всего западного побережья Южной Америки. Ибо жители всех этих стран были доведены до отчаяния не меньше – если не больше, – чем население Эквадора.
Разве что в Панаму.
В случае необходимости Эрнандо Крус намерен был доставить компанию знаменитостей аж в Сан-Диего. Провизии, топлива и воды на судне даже для столь долгого плавания было предостаточно. А пассажиры могли бы звонить с корабля своим друзьям и родственникам, сообщая, что, какие бы страшные вести ни приходили со всех концов мира, они тут живут, как обычно, припеваючи.
* * *
Единственный план на случай чрезвычайной ситуации, которого капитан, плескаясь под душем, не учел, заключался в том, что ему самому предстоит взять на себя всю полноту командования судном, заручась поддержкой лишь Мэри Хепберн, – и посадить его на прибрежные скалы Санта Росалии, которой суждено стать колыбелью нового человечества.
* * *
Приведу цитату, которая была хорошо известна "Мандараксу":
Небольшое упущение может повлечь за собой большой вред…
Из-за отсутствия гвоздя лишались ботинка;
из-за отсутствия ботинка – лошади;
из-за отсутствия лошади – всадника.Бенджамин Франклин (1706–1790)
Да, но с равной легкостью небольшое упущение может повлечь за собой и приятные последствия. Отсутствие Эрнандо Круса на борту "Bahia de Darwin" обернулось для человечества спасением. Крус никогда бы не посадил корабль на камни возле Санта Росалии.
Теперь же он удалялся прочь от причала на своем "Кадиллаке Эльдорадо", багажник которого был под завязку набит деликатесами, предназначавшимися для "Естествоиспытательского круиза века". Всю эту провизию для своей семьи он украл на рассвете, задолго до того, как пристань окружили войска и голодные толпы.
Его автомобиль, купленный на доходы, незаконно нажитые им в ходе оснастки и экипировки "Bahia de Darwin", назывался так же, как и отель, – тем самым именем, которое носил легендарный город несметных богатств и возможностей, что искали, но так и не сумели найти его испанские предки. Предки имели обыкновение пытать индейцев, чтобы те открыли им, где находится Эльдорадо.
Трудно представить, чтобы кто-то стал пытать кого-то в наше время. Для начала – как схватить того, кого вы пожелали бы подвергнуть пытке, с помощью одних плавников и рта? Как вообще вести охоту за человеком, когда люди умеют так быстро плавать и подолгу оставаться под водою? Тот, кого вы решились бы преследовать, будет внешне почти неотличим от любого другого и может спрятаться, где угодно и на какой угодно глубине.
* * *
Итак, Эрнандо Крус сделал свое малое дело на благо человечества.
Перуанским военно-воздушным силам также вскоре предстояло внести свою лепту – но не ранее шести часов вечера, уже после смерти *Эндрю Макинтоша и *3енджи Хирогуши, – когда Перу объявила войну Эквадору. Перу находилась в состоянии банкротства на две недели дольше, чем Эквадор, поэтому голод там свирепствовал гораздо сильнее. Перуанские пехотинцы разбегались по домам, прихватывая с собой оружие. Лишь небольшие военно-воздушные силы сохраняли еще боеспособность, и военная хунта поддерживала их в этом состоянии, подкармливая лучшими из оставшихся продовольственных запасов.
Одним из факторов, благодаря которым эти силы сохраняли боевой дух, являлось то, что они обладали новейшим вооружением, приобретенным в кредит и доставленным в страну еще до ее банкротства. На вооружении у них было восемь новых французских истребителей-бомбардировщиков, и, более того, каждая из этих машин была оснащена американской ракетой "воздух-земля" с японским компьютерным устройством, которое способно было наводить ее, ориентируясь на радиосигналы или выхлоп двигателей – в зависимости от заложенной пилотом программы. Пилот, в свою очередь, руководствовался инструкциями комьютеров, находящихся на земле и в его кабине. Боеголовка каждой ракеты несла в себе новое израильское взрывчатое вещество, способное вызвать пятую часть тех разрушений, которые произвела бомба, сброшенная Соединенными Штатами на мать Хисако Хирогуши во время Второй мировой войны.
Это новое вещество расценивалось как благодеяние великих мозгов военной науки. Покуда они убивали людей при помощи обычного, а не атомного оружия, их превозносили как гуманных государственных деятелей. До тех пор, пока они воздерживались от применения ядерных вооружений, никто, казалось, не собирался называть своим именем массовое убийство, продолжавшееся после завершения Второй мировой войны. А имя ему, несомненно, было "Третья мировая война".
* * *
В качестве официального повода для объявления войны перуанская хунта выдвинула следующее заявление: Галапагосские острова являются законной перуанской территорией, и Перу намерена вернуть их себе.
* * *
Ни у кого сегодня недостанет сообразительности, чтобы изготовить оружие, каким обладали миллион лет назад даже беднейшие нации. И применяли это оружие непрерывно. За всю свою жизнь я не припомню дня, когда бы в разных местах планеты не велось трех и более войн одновременно.
И закон естественного отбора был бессилен против различных новых технологий. Ни одна самка какого бы то ни было вида – за исключением, быть может, носорога – не могла родить ребенка, который был бы огнеупорным и неуязвимым для бомб и пуль.
Лучшее, что мог предложить в мои времена закон естественного отбора, – это человек, не знающий страха, даже если есть чего бояться. Я знал нескольких таких людей во Вьетнаме – насколько их вообще можно узнать. *Эндрю Макинтош был из их числа.
27
Селене Макинтош так и не суждено было узнать наверняка, мертв ли ее отец, покуда она не воссоединилась с ним в конце голубого туннеля, ведущего в загробную жизнь. Единственное, в чем она была уверена, – что он покинул ее комнату в отеле "Эльдорадо" и обменялся в коридоре несколькими словами с Зенджи Хирогуши. Затем эти двое отправились вниз на лифте. После этого ни об одном из них ей больше слышать не довелось.
Вот, кстати, какова история ее врожденной слепоты: у нее была retinitis pigmentosa, вызванная нездоровыми генами, которые она унаследовала по женской линии. А именно от своей матери, которая сама обладала прекрасным зрением и скрыла от своего мужа, что является носителем подобного гена.
Эта болезнь также была знакома "Мандараксу", поскольку относилась к тысяче наиболее распространенных недугов Homo sapiens. Когда Мэри на Санта Росалии спросила его, компьютер охарактеризовал случай Селены как серьезный, так как она была слепа от рождения. Чаще при retinitis pigmentosa, сообщил "Мандаракс", сын "Гокуби", носитель или носительница ее порою сохраняли способность ясно видеть мир до тридцатилетнего возраста. Он подтвердил также то, что Селена сама говорила Мэри: если она родит, то существует пятидесятипроцентная вероятность, что ребенок будет слепым.
* * *
Поразительно, что два таких достаточно редких наследственных недуга, как retinitis pigmentosa и хорея Хантингтона, должны были послужить причиной беспокойства для первых поселенцев Санта Росалии, учитывая, что насчитывалось их всего десять человек.
Как я уже говорил, оказалось, к счастью, что капитан не был носителем болезни. Селена же явно была. Но если бы даже ей суждено было дать потомство, думаю, человечество сегодня все же было бы избавлено от retinitis pigmentosa – благодаря закону естественного отбора, а также акулам и китам-людоедам.
* * *
Кстати, вот какой смертью умерли отец Селены и Зенджи Хирогуши, покуда она и ее собака, Казах, прислушивались к доносившемуся снаружи гудению толпы: они были застрелены в затылок, так что им никогда не суждено было узнать, что же их сразило. Солдату же, застрелившему их, следует воздать должное как еще одному человеку, который совершил нечто такое, последствия чего видны даже сейчас, миллион лет спустя. Я имею в виду не эти два выстрела, а совершенный им взлом задней двери запертой сувенирной лавки на против отеля "Эльдорадо".
Не реши он обокрасть этот магазинчик, сегодня на лице Земли почти наверняка не осталось бы ни единого человеческого существа. На самом деле. Все ныне живущие должны благодарить Бога за то, что этот солдат оказался безумным.
Имя этого рядового было Херальдо Дельгадо. Он дезертировал из своего подразделения, прихватив с собой комплект для оказания первой помощи, вещмешок, саперную лопатку, автомат, несколько заряженных магазинов к нему, пару гранат и кое-что еще. Ему было всего восемнадцать лет, и он страдал параноидной шизофренией. Такому ни за что не следовало доверять настоящих боеприпасов.
Его большой мозг внушал ему всевозможные идеи, не соответствовавшие действительности: будто он величайший танцор в мире, будто он сын Фрэнка Синатры, будто люди, завидующие его танцевальным способностям, стараются разрушить его мозг с помощью миниатюрных радиопередатчиков и так далее, и тому подобное.
Дельгадо, оказавшись, как и многие другие в Гуаякиле, перед перспективой голодной смерти, полагал тем не менее, что самую большую угрозу для него представляют недруги с миниатюрными радиопередатчиками. И когда он вламывался через задний ход в явно мертвую сувенирную лавку, для него это был не магазин, а помещение Эквадорского фольклорного балета. И он собирался использовать свой шанс и доказать, что он – величайший танцор в мире.
* * *
До сих пор существует еще немало галлюцинирующих личностей – людей, страстно реагирующих на всевозможные, в действительности не происходящие вещи. Возможно, это наследие, завещаное нам канка-боно. Однако ныне подобные люди не могут получить в свое распоряжение оружия, и от них несложно уплыть. Даже найди они гранату, пулемет, нож или что бы то ни было, оставшееся с древних времен, – как им воспользоваться такой находкой с помощью одних плавников и рта?
* * *
Когда я был ребенком и мы жили в Кохоусе, мама однажды повезла меня в цирк, находившийся в Олбани, хотя у нас не было на это денег и отец не одобрял цирков. Там были дрессированные тюлени и морские львы, которые умели по команде жонглировать мячом, держа его на носу, гудеть в рожок и аплодировать плавниками.
Но им ни за что не суметь было бы зарядить пулемет и строчить из него или выдернуть предохранитель из ручной гранаты и метнуть ее сколь-нибудь точно на какое бы то ни было расстояние.
* * *
Что касается того, каким образом такой помешанный, как Дельгадо, мог попасть в армию, то во время собеседования с офицером, ответственным за набор, он выглядел и вел себя совершенно нормально – в точности как и я, когда меня зачислили в морскую пехоту США. Дельгадо призван был предыдущим летом, примерно в то время, когда умер Рой Хепберн, для прохождения краткосрочной службы, специально приуроченной к проведению "Естествоиспытательского круиза века". Его подразделению отведена была роль почетной строевой команды, которой предстояло демонстрировать свою выучку миссис Онассис и иже с нею. Личному составу полагались карабины, стальные каски и тому подобное, но никак не боевые патроны.
И надо отдать Дельгадо должное – он был асом по части марширования, полировки медных пуговиц и надраивания обуви. Но в один прекрасный день Эквадор был потрясен экономическим кризисом, и солдатам раздали боевые патроны.
Он являл собой болезненный пример ускоренной эволюции – впрочем, как и любой другой солдат. Когда меня самого после тренировочного лагеря морской пехоты послали во Вьетнам и выдали боевые патроны, я совершенно перестал походить на то вялое животное, каким был в гражданской жизни. И творил я вещи почище, чем Дельгадо.
* * *
Итак: магазин, куда вломился Дельгадо, стоял в ряду деловых строений напротив отеля "Эльдарадо". Солдаты, протянувшие колючую проволоку вокруг гостиницы, считали этот ряд магазинчиков частью своего оборонительного барьера. Поэтому, взломав заднюю дверь одного из них и затем открыв переднюю – всего на волосок, чтобы выглянуть наружу, – Дельгадо тем самым пробил брешь в этом барьере, сквозь которую теперь вслед за ним мог проникнуть кто-то другой. Эта-то брешь и была лептой, внесенной им в будущее человечества, поскольку очень скоро неким чрезвычайно важным лицам суждено было через нее пробраться в отель.
* * *
Выглянув наружу сквозь щель в отпертой им передней двери магазина, Дельгадо увидел двух своих врагов. Один из них помахивал на ходу маленькой рацией, способной растерзать его мозги, – по крайней мере он так думал. Но то была не рация. Это был "Мандаракс", а двое предполагаемых недругов были *3енджи Хирогуши и *Эндрю Макинтош. Они стремительно шагали вдоль баррикады, с внутренней ее стороны – где им и полагалось ходить, поскольку они были постояльцами отеля.
*Хирогуши все еще кипел от возмущения, а *Макинтош подшучивал над ним, убеждая, что тот чересчур всерьез воспринимает жизнь. Они только что миновали лавку, где скрывался Дельгадо. Тогда-то последний шагнул наружу через переднюю дверь и застрелили обоих, действуя, как ему казалось, в рамках самообороны.
Таким образом, мне больше не нужно ставить звездочки перед именами Зенджи Хирогуши и Эндрю Макинтоша. Я делал это только для того, чтобы напоминать читателям, что эти двое относятся к числу шести постояльцев "Эльдорадо", которым суждено было умереть до захода солнца.
И вот теперь они были мертвы, и солнце опускалось над миром, где столько людей миллион лет назад верили, что выживают только самые приспособленные.
* * *
Дельгадо, победивший в этой схватке за выживание, вновь скрылся за дверью лавки и поспешил к заднем выходу, где ожидал встретить новых недругов, которых потребуется пережить.
Но там оказалось лишь шестеро смуглых малолетних нищих – все они были девочки. Когда это жуткое военное чудище во всем своем смертоносном снаряжении выскочило из дверей магазинчика на этих малюток, те были слишком голодны и уже смирились со смертью, чтобы спасаться бегством. Вместо этого они разинули рты, закатили глаза и принялись хлопать себя по животу и тыкать пальцем куда-то в горло, показывая, как им хочется есть.
По всем свету, а не только в этом закоулке Эквадора, дети в то время делали то же самое.
Но Дельгадо двинулся прочь, не обращая на них внимания, – и его так никогда и не поймали, не наказали и не госпитализировали. Он был лишь одним из множества солдат, которыми кишел город, и никому не пришло в голову хорошенько глянуть ему в лицо – которое, благодаря тени, отбрасываемой стальной каской, не слишком отличалось от любого другого лица. И, как победителю в борьбе за выживание, ему предстояло на следующий день изнасиловать женщину и стать отцом одного из последних среди тех десяти миллионов детей, которым суждено было еще родиться на южноамериканском континенте.
* * *
После его ухода шесть маленьких девочек вошли в магазин, думая найти там еду или что-нибудь такое, что можно было бы на нее обменять. Они были сиротами, пришедшими из эквадорских тропических лесов, которые простирались за горами на востоке – далеко-далеко оттуда. Родители их погибли от действия распыленных с воздуха инсектицидов, и местный летчик привез сироток в Гуаякиль, где они стали детьми улицы.
В жилах этих девочек текла преимущественно индейская кровь, но среди их предков были и негры – африканские рабы, некогда бежавшие в тропические леса.
Они были из племен знаменитых канка-боно. Им суждено было достичь зрелости на Санта Росалии и, вместе с Хисако Хирогуши, стать прародительницами всего современного человечества.