Жаль, что Никита оторвался от земли… от Земли? Георгий улыбнулся каламбуру. Мимо звезды в круглом окне медленно проплывал мигающий красный огонек. Современные летательные телепорт-аппараты давно не используют сигнального освещения. Разве что древний иностранный самолет… Шпион? Вот именно, и бортовые огни поярче. Смешно.
И все эти домыслы вокруг космической экспедиции тоже смешны. Звенислава - умная и талантливая женщина, однако она слишком верит слухам. Проект "Миссури" сделал свое дело и остался в прошлом, С Никитой ничего не случится. Даже того, что - пусть к лучшему - произошло с ним самим.
И, может быть, она еще споет его песни…
Двери раздвинулись почти бесшумно, но он все же приподнялся на локтях, повернул голову навстречу темному силуэту в прямоугольнике чуть более светлого полумрака.
- Не спится? - с усмешкой шепнула Светка. - Спускайся вниз… дурачок.
ЕВГЕНИЙ
Конечно, он снова приперся в виртобар слишком рано. Ни одной знакомой рожи - ни у стойки, ни за столиками, ни в гипнокреслах. Даже бармен был какой-то новенький: мало того что не знал постоянного клиента в лицо, так еще и повел себя совершенно по-хамски, когда Евгений, как всегда, заказал для начала двойной спорт-коктейль. А именно: спросил фамилию и полез сверяться в приват-каталог. И сделал морду кирпичом.
- Ваш кредит в этом месяце исчерпан.
Евгений не стал ничего ему доказывать. Навалился локтями на стойку, ненавязчиво напряг бицепсы и приказал:
- Позови Васю.
Постоянный бармен Василий оказался на месте, но физиономия у него была еще более непроницаемая:
- Придется заплатить наличными, Жека. Сегодня только пятнадцатое, а ты… Ну, в общем, сам понимаешь,
Ничего "понимать" он не собирался.
- Слушай, Вась, в первый раз, что ли? Отправишь Нинке счет, только и всего,
- Вот именно, что не в первый. Твоя бывшая жена прислала мейл с официальным отказом оплачивать твои счета. В следующий раз повестку в суд пришлет. Оно нам надо?
- Козлы, - кратко сообщил Евгений.
Пришлось тащиться в другое место. Самое паршивое, что почти все точки в этом районе были уже провалены, а телепортнуть куда подальше составляло проблему: позавчера у него снова на две недели отобрали права. Кроме того, телепорткатер, как и все прочее имущество, до сих пор официально записан на Нину… однако забивать голову еще и этим было как-то чересчур.
В переулок Евгений заглянул без конкретной цели, повинуясь машинальному дежа-вю. И не прогадал: обнаружившийся через десяток шагов полуподвальный "Джокер" был, как он припомнил, довольно неплохим заведением. С дешевой и постоянно виснущей виртуалкой - зато с нормальной выпивкой и долгосрочными кредитами. И, что самое главное, прямо от входа его заметили и замахали руками Док с Кривым.
- Четыре двойных "спорта", - распорядился Кривой раньше, чем Евгений успел усесться к ним за столик. Все-таки великое дело - настоящие друзья.
- Где пропадаешь, Жека? - спросил Док. - Черт-те сколько тебя не видел.
Пожал плечами: а фиг его знает. Просто не пересекались в одном заведении, только и всего. А пропадать Евгению давно уже было некуда, не с кем и незачем.
Автодоставка заглючила и материализовала их спорт-коктейли на соседнем столике. Кривой и Док долго хохотали, потом препирались, кому топать за выпивкой, а под конец решили попросту пересесть. Евгению, в сущности, было по барабану, Все повставали с мест - и только тут он заметил, что за их столиком имелся еще и четвертый, незнакомый мужик. Довольно молодой; неслабой - определил он профессиональным взглядом - да, очень неслабой комплекции.
- Жека. - Он не стал ждать, пока Док или Кривой догадаются их познакомить. - Качаешься?
- Иван. А то!.. - Под замызганным рукавом перекатился внушительный бицепс.
Мужик оказался общительный. Евгений не выхлебал и половины "спорта", когда неслабый принялся выкладывать ему, как родному, свою историю. Дружбаны, явно уже слышавшие ее, сочувственно кивали.
- …пацаном числился в олимпийском резерве. А тут эта… "блестящая изоляция". И все псу под хвост. Никакого международного спорта, да и вообще, по сути, никакого. Сейчас разве ж потренируешься нормально?.. В реале, я имею в виду. На всю эту долбаную вирт-атлетику я чихал. Сам для себя железки тягаю…
- А Жека раньше тренажерный зал держал! - встрял Док; а никто ведь, между прочим, не просил. - Как его там… Эй, нам еще по двойному!
- "Амфитрион"?!
Вот размазать бы Дока по стенке. Чтоб не встревал не в свои дела. Которые вообще никого не касаются. Евгений залпом допил спорт-коктейль; закашлялся. Черт!..
У Ивана была обалделая рожа слоненка-переростка под кайфом. Путая и глотая слова, он взахлеб начал рассказывать, как еще пацаном (во-во, не забывай: тебе уже под полтинник, старик!) пару раз просачивался в "Амфитрион" - "АМФИТРИОН"!!! - стрельнув шаровой абонемент у приятеля, который учился в этой… ну, вы знаете. И как там было клево. И каким крутым - считай, богом бодибилдинга! - казался ему увиденный издали, но зато вживую, владелец клуба…
Евгений молчал. А как прикажете комментировать?
- Жека и сейчас молодцом, - икнув, сообщил провокатор Кривой. - Спорим, он тебя на руку запросто сделает, Ванюха?
- Факт, - подтвердил Док.
Когда Евгений совсем было собрался отмазаться - типа давно не… да и вообще профессионалы, мол, не уважают армрестлинг, - он уже опоздал. Иван стащил засаленный пуловер, остался в майке без рукавов и принялся массировать бицепсы; морда у него была по-прежнему обалделая. Приятели в два счета расчистили столик для битвы гигантов. Полный стакан исчез прямо из-под носа: пришлось развернуться и привстать к соседнему столику, чтобы глотнуть для куражу.
И кураж пришел. Черт возьми, да неужели он, действительно профессионал, отдавший лучшие годы этому чертову бодибилдингу, не сделает желторотого пацана, которому по нынешним временам и тренироваться-то негде?!.
Снял куртку и проделал несколько полузабытых упражнений на связки. Придвинулся ближе к столу:
- Ну, начали?
Ладонь у Ивана была совершенно мокрая: не помешало бы ткнуть его как следует в тальк, раз так трусит. Евгений пошел в атаку сразу, не давая парню времени на раскачку, - девять из десяти соперников и моргнуть бы не успели, оказавшись прижатыми к столу. Неслабый выдержал. Док с Кривым орали на весь "Джокер", ближе к вечеру уже полный посетителей; вскоре вокруг стола поединка образовалась небольшая толпа, зазвучали подначки и цифры ставок. Евгений усмехнулся, попробовал снова налечь на руку противника - и вдруг обнаружил, что из последних сил держит оборону.
Из самых последних… нет, врешь, зараза… Черт!!!
…Кривой с тупым апломбом втыкал ему, что он очень даже неплохо - долго! - держался. Док хмуро отсчитывал чей-то выигрыш. Слоненка-переростка поздравляли и хлопали по плечу; он обалдело водил глазами и разглядывал собственную руку, будто чужую.
Очень хотелось выпить - но не угощаться же теперь за счет дружков, а если бы здешний бармен тоже поинтересовался кредитом, пришлось бы врезать ему по морде: очередной привод за хулиганство, и жлобиха Нинка ни за что не заплатит залог. Евгений отстранил Кривого и зашагал к выходу. Никто его не удерживал. Проигравшие никогда и никому не интересны.
Пацану!.. Желторотому переростку, который еще под стол ходил, когда он, Евгений, открыл "Амфитрион"…
А пошли они все. Козлы.
Мелкого мужика, попавшегося ему аккурат между створками дверной элемент-системы, Евгений просто сбил бы с ног, не отступи тот предусмотрительно в сторону. Однако, отступив, шагнул следом и довольно чувствительно хлопнул его по плечу:
- Ну наконец-то. Черт-те сколько тебя искал.
- У нас не курят, - с милой улыбочкой предупредила официантка. - Могу предложить псевдоникотиновые таблетки, это входит в прайс за обслуживание.
- Не надо, - хмуро бросил Евгений. Его последняя ретро-сигарета помялась, не желая возвращаться в одноразовый карабин; ну и по фиг.
- А как же твой режим, Жека? Ты ведь у нас, помнится, по жизни… ну ладно, ладно, проехали. А я бросил, представляешь? Уже лет восемь… Вообще скажи, ты ж не сразу меня узнал?
- Почему это? Сразу.
Гэндальф действительно не изменился. В том смысле, что выглядел пацаном, по-приколу отбелившим какой-то химией виски. Темные вариочки, джинсы, джемпер, короткая куртка. И даже лысина, обнаружившаяся под кепкой, не разрушала мальчишеского образа. Евгений бы не удивился, разглядев на его пальце ту дурацкую толкиенутую железяку, но руки у Сашки были затянуты плотными фиброперчатками.
В заведении, куда тот его привел, Евгений был впервые. Судя по всему, точка была не из дорогих (какие прежде удостаивали своим посещением Нина Владимировна с супругом), но и не того пошиба, где последнее время тусовался он сам. Вон даже покурить по-нормальному не разрешили… Болела рука - в локте и особенно в запястье. Растяжение, причем достаточно серьезное, чтобы портить жизнь по меньшей мере полгода. Не тратить же последнее на чертовых вирт-костоправов…
- Ты чем сейчас занимаешься? - спросил Гэндальф.
- Ничем, - огрызнулся он. - С тобой базарю.
- Я так и понял. Ну и как тебя угораздило… до жизни такой?
Правильный ответ был - "не твое собачье дело". Он прямтаки вертелся на кончике языка. Вместе с законным вопросом: а какого, собственно, Гэндальфу понадобилось его искать? И успел ли он увидеть, как… впрочем, о последнем Евгений ни за что бы не спросил. Да и вряд ли: Сашка только входил в "Джокер", когда все уже закончилось… кажется.
- Нормальная у меня жизнь.
Им принесли выпивку - что-то легкое, почти безалкогольное, - и блюдо сандвичей на закуску. И кто ему рассказывал, лет этак пятнадцать назад, что Линичук окончательно спился?
Во всяком случае, руки в фиброперчатках не дрожали. Деловые, предприимчивые руки. С неприметными бицепсами, зато без намека на растяжение связок.
Гэндальф усмехнулся:
- Вот именно, что нормальная, Жека. Ты знаешь, отследить нормального человека гораздо труднее, чем может показаться. Скажем, наш Герка. Я-то думал… даже был уверен! - а он теперь сельскохозяйственный магнат. Облом. Или Анька Гроссман с ее семейством - насчет нее у меня все равно большие сомнения… а рисковать в нашем деле нельзя. Но ты - это точно. Это в десятку.
Евгений откусил полсандвича, тут же с опозданием ощутив зверский голод. Гэндальф всегда был чокнутый. Хотя много чего знал - например, кто такой этот самый Амфитрион. Кстати, не мешало бы поинтересоваться… Он хохотнул и, конечно же, подавился.
- Твой "Амфитрион", - перчаточная рука довольно неслабо колотила Евгения по спине, - почему ты его закрыл, Жека? Вот скажи. Зачем?!
- А пошел бы ты…
Обычно он посылал подальше всех, кто приставал с подобными вопросами, и точка. Но сейчас ни с того ни с сего захотелось ответить. Почти цитируя переростка Ивана (когда-нибудь и тому порвут на фиг связки):
- Потому что "блестящая изоляция", ясно же. Такой крутой стране, как наша, настоящий спорт не нужен. Только виртуальные подделки для здорового образа жизни. А я…
- А ты врешь, Жека. Во-первых, "Амфитрион" и не имел отношения к большому спорту. Перепрофилировать его на вирт-атлетику было бы раз плюнуть. А во-вторых, ты ведь закрыл клуб на пару лет раньше, чем страна действительно поменяла политический вектор. И я даже знаю, КОГДА ты его закрыл.
Евгений откашлялся; вроде бы пошло.
- Ну?
Гэндальф с аппетитом жевал сандвич, запивая большими глотками, поэтому ответил не сразу:
- Как только женился. Скажешь, нет? Конечно, старик Палыч очень не вовремя умер, но его дочка осталась одной из самых выгодных невест в стране- все-таки семья, связи, капитал. Ты рассчитывал классно жить у Николаенков за пазухой и тут же поспешил прикрыть лавочку. Почему? Потому что она тебе осточертела. Ты черт-те сколько занимался не своим делом, Жека. А с тех пор, сам же говоришь, вообще ничем не занимаешься. Твоей жене это надоело, вот она тебя и выгнала… а свои деньги ты давно спустил… И что из этого следует?
- Что?
Злость на постороннего мужика, лезущего, куда не просили, у Евгения уже прошла. Осталось любопытство: и откуда, хотелось бы знать, Линичуку столько известно? Он что - следил за ним? Все это время?!.
Гэндальф. Пять страшно далеких лет, на протяжении которых, помнится, и в голову не приходило называть его иначе, нежели сокамерником. Грязные носки по всей комнате, стаи тараканов среди объедков на столе, идиотские песни под гитару и шумные сборища в любое время суток. Желание подружиться в первые же месяцы переросло в тихую ненависть, а потом… потом притерлись, как обычно и притираются друг к другу сокамерники за годы вынужденного соседства. Просто ОЧЕНЬ хорошо узнали друг друга.
Сашка сдвинул на лоб вариочки, Глаза у него были красные и тонули в лучиках морщин: мальчишка враз постарел. И вдруг Евгений понял, что именно тот ответит, - за секунду до того, как ответ прозвучал вслух:
- Процент погрешности.
Вспомнил Нинку. Когда на исходе совместной жизни при его любимой супруге употребляли слова типа "Миссури", тот же "процент" или даже просто "институт" - с ней тут же делалась истерика. С той самой Ниночкой, которая еще на первых свиданиях с добросовестностью следователя вытянула из жениха все, что ему было известно по этому поводу. Собственно, именно он, Евгений - кому же еще? - и доводил ее до истерик, щедро сыпля неприличными словечками. В память о романтической юности. Всякий раз, когда эта жлобиха меняла код счета и отказывалась сообщить его родному мужу.
А ему самому было по фиг. В смысле, почему бы и не побазарить о лучших временах? Тем более с бывшим однокашником и сокамерником.
Прожевал остаток сандвича и хмыкнул:
- Ты до сих пор страдаешь этой ерундой?
- Сам дурак, - беззлобно отозвался Гэндальф. Помолчал. - Нет, действительно даже странно, сколько в стране развелось дураков. Но у тебя, Жека, надеюсь, это пройдет.
- Вы с Геркой всегда были чокнутые, - парировал он; вспоминать так вспоминать. - А особенно тот парень, которого убили на первом курсе. Это ж он придумал - про ваш процент?
Сашка кивнул. Вскинул глаза: как ни странно, в них было что-то вроде восхищения.
- Ты молодец. Помнишь и говоришь вслух. А они все боятся. Раньше боялись что-то делать, а теперь даже и говорить. Лет пятнадцать назад я пытался влиять именно на них, начиная с Багалия. Но это дохлый номер. Проект "Миссури" слишком много им дал и, согласись, имеет право кой-чего требовать взамен. А мы с тобой ничего никому не должны.
- Это точно. - Евгений размял под столом запястье. Очень хотелось выпить чего-нибудь покрепче, но угощал и заказывал Гэндальф. - И что?
- Только такие, как мы с тобой, и могут повлиять на ситуацию. А ситуация, Жека, у нас катастрофическая. Если когда Багалий пришел к власти, надо было спасать страну, то сейчас речь идет о спасении мира. Не больше и не меньше.
- Круто, - кивнул он. - От кого?
- От нас же. Вернее, от НИХ. Вот-вот начнется война, и… - Сашка сузил глаза, в упор уставившись на Евгения. - Подожди, ты вообще люкс-визик смотришь?
Наверное, у него была уж чересчур обалделая рожа. Нет, правда, какая еще война?
- Война будет, Жека. Во-первых, мы всех достали своей "блестящей изоляцией" и хамской внешней политикой. А во-вторых, возможно, ОНИ и не станут ждать. Небольшая провокация, одна, другая, - и мирное государство встает на защиту своих границ и граждан. Элементарно. Причем процесс уже пошел.
- Что за "они"? Правительство?
Сашка коротко хохотнул:
- Можно и так сказать. Ты гриф-мессиджи когда-нибудь получал?
Евгений помотал головой, очень стараясь сделать морду кирпичом: не выглядеть же полным идиотом.
- Я так и думал. На фига ты ИМ сдался? - Гэндальф с усмешкой хлопнул его по плечу. - Расслабься, я тоже не получал. И это означает, что мы пока можем действовать относительно свободно.
- Как действовать?
Сашка усмехнулся еще шире. В его воспаленных глазах прыгали таинственные чертики: мальчишка, которому не терпится поделиться большим-большим секретом. Огляделся по сторонам и подчеркнуто конспиративным, даже вороватым жестом отогнул ворот куртки.
Ничего там не было - первую секунду. На третью Гэндальф уже запахнулся и рывком застегнул до подбородка стрейч-молнию. Но расчет оказался точным: Евгений успел прочесть надпись внутри проступившей на лацкане круглой голографической эмблемы.
"Перелет".
Похоже, Линичук ожидал более бурной реакции. Нет, Евгений был бы не против порадовать бывшего сокамерника - если б и вправду хоть что-то понял.
- Какой ты все-таки дремучий, Жека, - вздохнул Сашка. - Ты слово такое когда-нибудь слышал: "перелетчик"?
- Нет, фишка вовсе не в том, чтобы смыться из страны. Иначе никакой организации давно бы не существовало. Наша цель - контакт с внешним миром. Понимаешь? Контакт, а не изоляция, пусть двадцать раз блестящая.
Пока они сидели в баре, Сашка не сказал ни слова. По правде говоря, вел он себя не вполне логично: если уж шифроваться, то на кой демонстрировать свою голограммку при всем народе? Дешевый розыгрыш в стиле Нинки: сначала напустить туману, а уж потом… Сейчас они летели в Гэндальфовом телепорткатере; машина была бэушная, но, в общем, в приличном состоянии. Для пущей важности Сашка поотключал все внутренние рецепторы - можно подумать, кто-нибудь почешется перехватывать их сигнал.
- Ты знаешь, сколько народу у нас легально выезжает за границу? Не насовсем, конечно, а так- по делам или как туристы? Максимум человек двести-триста в год. В стране с населением в шестьдесят два миллиона! Только не говори мне, что у остальных никогда не возникает такого желания, Просто у НИХ есть методы… разные. Иногда мы вмешиваемся, помогаем. Недавно переправили в Америку… угадай кого? Вениаминыча!
Евгений вскинул брови:
- Нашего препода? Так ему же в обед сто лет!
- Он крепкий мужик. И его бы физически уничтожили, но не выпустили из страны. Потому что он в курсе многих подробностей проекта "Миссури". Дикая была история: сначала пожар в отеле, потом отмена рейса, типа бомба на борту… следующий шаг можно было предвидеть. Наши вышли на него и переправили по своим каналам. И, знаешь, Вениаминыч будет очень не прав, если попробует вернуться. А у него, между прочим, семья.
Сашка снова надел вариочки и выглядел пацаном, не доигравшим в свое время в шпионов. Во всяком случае, Евгений изо всех сил пытался воспринимать его именно так. Потому что откуда-то изнутри исподволь поднималось совсем другое чувство. Чуть ли не зависть: вот у некоторых - жизнь. Интересная, рисковая, достойная настоящего мужика… глупо, конечно.
- Ты там главный? В вашем "Перелете"?
- А что, хочешь меня сдать? - Физиономия у Гэндальфа стала еще загадочнее. - Может быть, даже знаешь кому?.. Ладно, шучу. Я сам недавно чуть не засыпался: работал с иностранцами и влип совершенно по-глупому… Наташка Лановая отмазала, представляешь?
Они вместе посмеялись; не совсем понятно, над чем, но и вправду весело. Потом Сашка посерьезнел: