"Ему до нас близко", – взглянул Албан на терминал. Песчинка-контролёр, за ней фильтры на уровнях локалки, дальше какие-то неизвестные средства поиска вне Сети… Полный охват. Как чувствует себя блок в структуре? Твоё "Я" подвешено на связях, кругом белая паутина – то ли ты ею облепил мир, то ли она тебя поймала. Первая жертва сети – паук, он вяжет её для себя; вне белой сетки он – просто потерянная бусинка на хрупких ножках.
Лозунг киберманьяков "Живи в Сети!" вдруг показался Албану роковым, вроде проклятия.
– Эх, – Альф приплясывал, – предаться, что ли, рукоблудию? Во мне пышут незримые силы! Хочу стать вандалом.
– Должно быть, в клинике Гийома все перекрестились, когда ты подписал своё человеколюбивое решение, – вздохнул Албан. – Подозреваю, ты не сам дошёл до "синего сиропа" – тебя трое держали, двое разжимали рот и один вставлял воронку. Это была программа по устранению буйных, верно?
Альф заржал и по привычке рухнул на пол, где продолжал извиваться, как червяк на сковородке, словно ему было до колик, до бешенства приятно, что он такой паяц. Вообще он любил поваляться, забраться под стол или кровать, свернуться в клубок или походить при женщинах на четвереньках.
– Вчера мутило, – доложил он, вдоволь побесновавшись. – Не знал, куда деваться; стал постель драть. Наволочка оказалась крепкая! Я и её, и наперник зубами – грррызь! Изучил набивку. Какие-то обрезки губчатой резины. С утра поднял бригаду техпомощи – сказал, что ноги отказали. Здорово, они так бегали!.. Пойду смотреть порно-регионы. После прогона на стенде обязательно гляди порнуху, жутко забирает. Последний раз я накачал крутой эротики на пятьсот бассов – ничего, Джомар заплатит! Гонял их с ускорением, пачками – вдруг да замкнёт где-нибудь?
– Поэтому и мозг завис. Чаще клубничку в себя копируй – совсем свихнёшься.
– Я шарил, шарил… чесался, чесался… – млел Альф, дрыгая ногами. – Дым из ушей…
– Не там чесал. Уши сотрёшь – взамен поставят не того размера.
– Будешь ты указывать, где у меня эрогенные зоны! – возмущённо завопил Альф. – Я их найти пытался! Нету их! И задницы лишили, подтереть стало нечего. Святым сделали… надо ж так над человеком надругаться! Я этих девок листал – в мозгу рябило.
– Нечего было ими мельтешить. Их достоинство не в количестве.
– Мне брызнуло, что чем их больше, чем они чаще вспыхивают, тем скорей меня перенасытит, и я лопну, – застонал Альф, мучительно переворачиваясь на живот. – А меня с души своротило… Албан, у тебя была девушка? расскажи про неё! Как смоделировать секс в цифре?.. Уровень позволяет. С такой плотностью операций в секунду – и не смочь? Как брата прошу – скачай в меня свой личный опыт…
Албан аккуратно перешагнул через Альфа и вышел из комнаты. Как он надоел со своими мольбами получить пакет подлинных интимных образов!
Бедолага. Если кого-то забирают в рай, там наверняка дают полноценную замену земных радостей. А тут – созерцай Джомара и аггелов его, качай неисчерпаемый ресурс всемирной порнографии и стремись к стендовым играм. Явно не рай. Хотя некоторые считают это пределом мечтаний.
– Албан! – заорал Альф за дверью. – Куда ты?!
"Надо стереть Прис, – с болью пришёл к Албану неотвратимый вывод. – Нельзя носить её в себе. Господи, как она, должно быть, плакала… Может, я прихожу к ней во сне. Я – умерший друг из сновидений… Нет, я не могу ей помочь. Даже если Альф обойдёт пломбы, если появится чистый путь в Сеть… Что я скажу Прис? Что я умер, но живу в Баканаре, между четырёх чёрных зданий?.. Что я стал совсем другим, я не дышу, и сердце у меня не бьётся?.. Все, кто прошёл шахту и тёмную карусель, живут в далеком Баканаре, в домах из чёрного стекла. Мы не можем вернуться – только присниться и шептать, что на самом деле мы не умерли, а просто переселились на восток… когда-нибудь мы вернёмся. Когда солнце взойдёт в последний раз. Надо вытянуть из Альфа, как стирать свою память. Или хотя бы архивировать".
Он повернул обратно. Полукруглый холл выходил окном-стеной на пруд; за парком темнела холмистая даль и возвышались башни других проектов. Посреди холла прыскал фонтанчик, окружённый вечно мокрыми растениями, а вдоль стены шли двери – две слева с табличками, остальные заперты. Места для будущих Дагласов.
На двери комнаты Альфа было криво написано печатными буквами:
ДАЖЕ ЕСЛИ У ВАС ПАРАНОЙЯ,
ЭТО НЕ ЗНАЧИТ, ЧТО ВАС НЕ ПРЕСЛЕДУЮТ
"Где он это выкопал?.."
– Не кричи, я иду к тебе.
– Ага, посмотрим новости вместе! – возликовал Альф.
Терминал уже выбрасывал картинки из дозволенного Дагласам региона. Ловок Альф переходить от стенаний к болтовне! Удивительно, но и в недавних стонах, и теперь он совершенно искренен.
– Двор правящего на ТуаТоуДома Гилаутп подтвердил предположения, давно звучавшие в дипломатических кругах – официально объявлено, что герцог Эйнаа, сиятельная супруга Правителя Алаа Винтанаа, находится в положении. Герцог временно удалён от Двора и находится в уединённой резиденции, под контролем опытных лейб-медиков. При благополучном исходе беременности сиятельного герцога на ТуаТоу появится третий наследник Правителя…
– Тряхануться и не жить!.. – выдавил поражённый Альф, лёжа на животе перед терминалом. – Алби, там мужики рожают! В голову не лезет…
– Как сказал бы Джомар – абсолютно естественно. Уж такая у туанцев биология.
– А первый сын у них того, – поведал Альф с каким-то патологическим удовольствием, – некондиционный. Его и не показывают. Портреты у них только рисованные, а нарисовать можно что хочешь. Папаша-то – бывший космический пилот; поди, дозу хватанул в полёте. Партия инвалидов запрос на Туа посылала – можно ли зачислить принца в почётные сопредседатели.
– И что ответили туанцы?
– Они вообще не ответили.
– Правильно сделали. Нечего уродство напоказ выпячивать. Это горе, а не гордость.
– По тебе сразу видно – не болел и инвалидом не был, – ощетинился Альф. – Когда наши побеждают на соревнованиях, это две победы – над соперником и над болезнью…
– Криминальный отдел полиции Северного Басстауна сообщил об аресте двух мужчин, подозреваемых в совершении массового убийства. Напоминаем – трагедия произошла в понедельник тридцатого ноября прошлого года, когда в игровом салоне "Римская Фортуна" было убито одиннадцать и тяжелоранено пятнадцать человек. Полиция просит всех, кто находился в тот день у "Римской Фортуны" около девяти часов вечера, помочь дознанию. Если вы видели этих людей…
– Неинтересно. – Альф переключился на другой канал, используя радар как пульт ДУ. У него это получалось мастерски.
Албан промолчал. Однако он успел запомнить телефон и e-mail, по которым полиция ожидала свидетельских показаний.
Он передумал что-либо стирать в себе. А ещё появилось сильное желание, чтобы Альф нашёл чистый доступ в Сеть.
– Я знал ребят, – откровенничал Альф, – которых при виде шприца брала дрожь. Их прямо колотило – сами как молоко, глазки стекленеют, губы трясутся… Особенно когда пыряет симпатичная медичка. Эротично до визга Чуешь? Она подходит, вся гладенькая, а в руке игла. Ты ей подставляешься. Она втыкает. Ооо! Малый окаменеет, ногтями в простыню вопьётся; постучи по нему – звук деревянный. А мы гогочем! Кто мяукает, кто лает, по-всякому.
– Вы там веселились, у Гийома.
– Не, у Гийома я концы отдавал, а вылёживался в госпитале жертв Экспансии. Там коридоры широкие, чтоб в эктоскелетах ходить и локтями не сталкиваться. Дешёвые модели – здоровенные, со шкаф шириной. Ты в нём болтаешься, а он по коридору топает. Чего только не вытворяли… Дрались в скелетах, к девчонкам через балкон лазили. Один позвал подругу на свиданку, то да сё, разодрало их на любовь-морковь, и тут скелеты арматурами сцепились – не растащишь. Возились, только хуже спутались, упали – и копошатся, как раки; шум, скрежет на весь этаж…
– Всё-таки объясни про стенд. Ты начал с уколов, – напомнил Албан.
Есть одна надежда на будущее – что избранники в царстве небесном не изводят друг друга бесконечными воспоминаниями о земной жизни.
– Я и толкую про уколы! Стенд – почти то же самое. В первый момент думаешь, что тебя насилуют. Не хочешь, а подчиняешься. Кому другому всунули бы в брюхо три щеколды – тут же и загнулся бы на стенде. А для нас это только начало. Последний порт вонзаешь сам; он дублирует главные органы пилотажа…
– …и на уровне обычного полёта, – уточнил Джомар, склонившись над Албаном, лежащим в ложементе. – Выведи поле управления, – он сверился с экраном.
Чем дальше, тем непринуждённее Джомар переходил на "ты", сам при этом оставаясь на высоте субординации.
Операцию входа в управляющее поле Албан выполнял уже без содрогания. Ему стоило немалых трудов смириться с тем, как на мысленный (но пролетающий строкой где-то внутри) приказ открывается поверх белой сети вогнутый прозрачный пульт. Худо, когда в голове бегают буковки и возникают картинки; ещё хуже, когда ты считаешь это нормой.
– Опция N – скорости досветовой шкалы и гиперпространства, ниже они подразделяются по схеме ветвления. Опция J – так называемый квантовый бросок. Задачи соответственно отмечены литерами N и J. Снять поле. Теперь попробуем выполнить… Готов? – Джомар отступил, словно ложемент сейчас рванётся вверх.
Несмотря на обстоятельный рассказ Альфа, инструктаж операторов стенда и напутствие Джомара, эффект соединения с новым игральным автоматом был ошеломляющим.
Все ощущения, накопленные за месяцы привыкания к телу, погасли. Албан, как в день активации, стал шарообразным и зрячим во всех направлениях. Невесомый и беззвучный, он висел в бесцветной пустоте. Первым побуждением была вспышка: "Поле управления!" Окружающее разорвалось цветным квадратом, похожим на парус под ветром. Мозаичный рисунок сенсоров отозвался внутри Албана богатым хором тонких ощущений. Щекотка, пощипывание, запах ванили – каждый пункт выбора на панели сознания ощупывался и обонялся особо, ни за что не спутаешь с другим. Вместе эта симфония поразительно освежала ум, как вдох ментола
Албан вдохнул – и расширился, стал втрое больше. Круглое тело, вбирая запахи и звуки, росло и пело, озирая и осязая одновременно. Глаза были пальцами, а ноздри – ушами, чуткими к вкусам, будто язык гурмана. Шквал ощущений нарастал – и упорядочивался; разделились пятисоставные свойства сенсоров и направлений. Они манили, таили нечто невыразимое, прежде неведомое. Потянись – и ты обретёшь то, чему нет названия.
Оболочка кипучего восторга выплёскивалась вовне и стремилась охватить всё видимое. На поверхности сферы сознания цвёл и бушевал праздник неутолимой жажды, взахлёб поглощающей оттенки и пряности волшебной новизны, а сердцевина оставалась прозрачной и ясной, центром внимания и твёрдости. Такое невозможно сочетать, но сейчас оно стало возможным.
Слабые, скупые, приглушенные ощущения повседневности были сметены потоком бурного наслаждения. Но, утопая в солнечных щедротах, Албан чётко видел цель – красный круг, темнеющий вдали. Глаза, получившие способность нажимать сенсоры поля, касались их точными взглядами, и цель приобретала конкретные очертания – координаты, дальность, собственную скорость. Цель была помечена заданием: "Достичь, скорость N4".
Албан бросился к цели. N – N4 – ОРУЖИЕ НЕАКТИВНО. Масштаб времени – час в секунду, коэффициент сжатия времени – 3600. Принять условное t? Принять.
Хромосферу солнца по имени Албан ласкали вкусные струи Вселенной. Солнце-Албан неслось со скоростью N4, с упоением прорывая гравитонные поля иных светил и оставляя позади всплески эфира, конвульсии электромагнитных линий, расходящиеся ударные волны и молнии величиной с гнев Божий.
– НЕРАВНОМЕРНОЕ ПРОХОЖДЕНИЕ. ОТРЕГУЛИРОВАТЬ ГРАДИЕНТ СКОРОСТИ, – вторгся чужой голос. – ОПАСНОСТЬ ОБНАРУЖЕНИЯ ТЕЛЕМЕТРИЧЕСКИМИ СРЕДСТВАМИ ПРОТИВНИКА.
Что-то сместилось в солнечном ядре сознания. Албан отчётливо понял, что слышит иную, не человеческую речь. Живое существо не способно проговаривать слова в 3600 раз быстрее.
Он потянулся вверх с невольным желанием взглянуть на часы. Но часы висели впереди в поле обзора Даже двое часов – синие "РЕАЛЬНОЕ ВРЕМЯ" и алые "УСЛОВНОЕ ВРЕМЯ". Разбитые попарно цифры показывали разное – алые часто моргали, меняясь, а у синих едва нарастало число в последнем порядке.
Албан открыл глаза. Комната, люди. Закрыл – полёт к кольцевой мишени. Разница в 3600 раз. Глаза тела и глаза сознания видели в разных временах. Мир стал ломаться, летящее солнце ударилось о стену страха, и Албан закричал, заставив Вселенную вздрогнуть. Должно быть, так кричат водители, врезаясь в неожиданно возникшую на шоссе преграду.
Снять условное t?
Полёт продолжался кувырком, звёзды сошли со своих мест и понеслись по кривым, путаным траекториям, круша вдребезги систему ориентации. Солнце Албана стало шаром сатанинского боулинга, разметавшим хлипкий ряд кеглей и вместе с ними летящим в бездонную прорву, где – хохот, пламя, вой и тьма.
Снять условное t?
СНЯТЫ!
Восстановлен масштаб времени 1:1.
Албан хотел выскочить из ложемента и бежать куда-то, сломя голову, но только сел – он вмиг понял, что ничего не было. Комната. Джомар нахмурен, на лицах сотрудников – тающие гримасы лёгкой досады. Лишь в памяти медленно угасал грохот катастрофы, погубившей Вселенную. Это мираж. Небыль. Мара, наваждение… А чудеса, творившиеся с телом? Он был божеством, осязал свет и слышал запах межзвёздной пыли, столь похожий на ваниль… По коже невидимо стекали и терялись в сухом воздухе языки солнечного огня, которыми он озарял всё вокруг.
– Сколько… времени прошло? – вырвалось у Албана.
– Реального? – Джомар взглянул на таймер. – Мало. Пять и тридцать семь сотых секунды от включения.
– Нет… я был там…
– Меньше шести часов.
– С нашим пивом время бежит незаметно, – хмыкнул один из одетых в бледно-салатовые комбезы.
– Бред… – оглядывался Албан. Казалось странным, что стены стоят вертикально, а потолок неподвижен. Всё должно сорваться и рассыпаться в прах.
– Всего лишь изменение масштаба. Ты потерпел виртуальную аварию, но… две трети дистанции прошёл стабильно. Для начала вполне терпимо. Будем продолжать.
– Ну уж нет!..
– Почему? – Джомар присел на край ложемента. – Ты получил урок – не отвлекайся, не выглядывай в реал, иначе сбой. Если держаться в полёте, ощущения будут прекрасными… Успех означает счастье, неудача – что-то похожее на смерть. С такой игрой ты ещё не сталкивался. А на скорости J эффекты возрастают в несколько раз. Я ведь говорил, что мне такого и попробовать нельзя. Не те органы чувств, увы!
– А что же вы… не настроили мне вкус и запах, как положено? Ведь могли, но не сделали.
– Не сделал? – Джомар удивлённо приподнял брови. – Тогда с чем ты встретился в полёте? Это не было сладко и ничем не пахло?
– Вы хотите сказать, что… оно в меня заложено?
– Вопрос является ответом. Ты можешь подсластить то, что захочешь. Но истинная сладость – в полёте. Итак, ты готов вновь отправиться к цели?
Албан помолчал, опустив голову, и заговорил о другом:
– Паспорт. У меня до сих пор его нет.
– Нет, – спокойно подтвердил Джомар.
– Речь о нём шла ещё в декабре.
– Шла.
– Скоро ли его выдадут?
– Нет.
– Неужели так сложно оформить…
– Сложно.
– Скажем, в ближайшую неделю..
– Нет.
– Или в мае.
– Нет. У нас с тобой много работы. Обучение на тренажёре, в частности. График плотный, к концу мая надо освоить скорость J. Наши приоритеты – не шутка, Албан, а будущее цивилизации. Вернёмся к вопросу о твоей готовности.
Видимо, эту манеру смотреть Джомар перенял у Наблюдателя. Только в глазах безопасника читалось многоточие, а у Джомара виделось чёткое "нет". Всегда "нет" и безмолвное ожидание того, что ты перестанешь задавать глупые вопросы. Ответственный и сознательный человек не донимает шефа, а говорит: "Есть, сэр!"
– Попробуем сейчас, – промолвил Албан.
Никакой игрок, ни в одном салоне его района не смел вякнуть, что наладчик Хассе обломался – такого не случалось.
Кроме того, портить отношения с Джомаром – скверный вариант. Но шеф зря надеется, что разговор о паспорте окончен. Централы спорят до последнего.
Наконец, он не мог наотрез отказаться от возвращения в мир стенда. Альф не соврал – три щеколды в живот, и ты уносишься в эмпирей. Даже сильный человек потянется туда, если альтернатива – пресная жизнь киборга.
– Отлично, – прохладно ответил Джомар. – Никаких взглядов наружу. Не высовываться. Только вперёд. Стремись к цели.
– Я буду стремиться, сэр.
Блок 3
Достижения в tech-life и бионике – священные тайны медико-технологического концерна, именуемого клиникой Гийома. Даже крупица лабораторных отходов не должна попасть в липкие руки конкурентов.
Ночью, всегда в разное время, из ворот научной базы выезжал глухой четырёхосный бронефургон под охраной патрульных машин. Грузно вырулив на магистраль, он с эскортом нёсся по скоростной полосе к фабрике уничтожения. Камера аннигиляции – надёжный могильник всех секретов! Разумеется, за фургоном-сейфом велась слежка, а безопаска клиники принимала меры контршпионажа.
А с противоположной стороны на базу въехал заурядный муниципальный мусорщик, каких в Сэнтрал-Сити бессчётное множество.
Скучающий водила подогнал машину кормой к дверям. Из кабины спустился статный неторопливый мужчина, на лицо гладкий и бело-розовый, будто тальком присыпанный. На его бейдже обозначено: "Старший менеджер-оператор по транспортировке отходов". В руках у менеджера планшет с бумагами, под козырьком форменного кепи – рассеянные, светлые, но при этом какие-то всевидящие глаза.
Сегодня он уже вдосталь наглотался городского дыма и по дороге сюда блаженствовал в замкнутой кабине с кондиционером. Хочешь не хочешь – опять приходится нырять в тлетворную смесь, заменяющую централам воздух. Шевельнув ноздрями, менеджер с отвращением наморщил нос и попробовал задержать дыхание. Напрасная попытка – царапая горло, удушливый коктейль проник в лёгкие, выдох стал приступом спастического кашля. Привыкнув к чистой атмосфере, в Сэнтрал-Сити начинаешь задыхаться, словно подавился ершом для мытья бутылок.
– Ближе, – откашлявшись, сипло приказал он шофёру через микрофон, дрожащий на стебле у губ.
Не глядя ни в экран, ни в зеркало обзора, водила с ювелирной точностью сдал назад, чуть не коснувшись двери. Этот парень умеет водить свой сундук! Интересный малый. На лице ни волосинки, ладони будто восковые.
Сейчас из недр здания выкатят тележки с мешками. Так и есть, везут.
Но в кузове мусорщика, за раскрывшимися створками – не груды набитой мешкотары, а двое одинаковых парней в тёмно-серых робах и несколько ящиков. Опустилась аппарель. Двое из кузова начали проворно, с большой осторожностью выносить ящики. Бело-розовый менеджер тихо заговорил со старшим грузчиком:
– Возвращаем десять образцов. Вот список, вот протоколы о стирании. Рекламаций нет.