"Блин, - мысленно ругался Семен, - опять предрассудок, опять интеллектуальная стенка первобытного мифа! Мне-то казалось, что подобные приколы имеют отношение в основном к пище. В былой современности, скажем, часть населения планеты саранчу считает лакомством, а у другой части один вид этих насекомых вызывает содрогание. Личинки оленьего овода, покрывающие иногда шкуру оленя, у большинства оленеводческих племен считались деликатесом, а вот "белый" человек, пожалуй, скорее согласится помереть от голода, чем жевать этих опарышей (да еще и живьем!). Но жилье?! Впрочем, и тут примеры имеются - при переселении советской властью кочевых скотоводов в "цивильные" квартиры, говорят, они пытались там ставить юрты и жечь костры на паркете. Дружный вывод "белой" общественности: дураки недоразвитые! Но на самом деле недоразвитой оказывается эта самая общественность, потому что не понимает: в "настоящем" доме стены должны быть из шкур или войлока, но уж никак не из кирпичей или бетонных плит! Ну-ка, ну-ка… А ведь это мысль!"
После серии новых вопросов Семен пришел к выводу, что, пожалуй, стоит на верном пути познания: некие факторы превращают для неандертальца изолированное пространство в жилье. Но вот какие? Пещера - да. Выгородка под скальным навесом - да. Яма в земле с куполообразным покрытием - да, а вот шалаш - нет! В чем дело? "На Руси народ с маниакальным упорством строил все из дерева даже тогда, когда вся Западная Европа была уже каменной. Почему? Леса много, а камня мало? Аргумент, конечно, веский, но… Но города и прочие поселения регулярно выгорали дотла - иногда по нескольку раз на жизни одного поколения. Так что же, предки тупыми были?! На авось надеялись да на Бога полагались?! Вряд ли… Скорее всего, к каменному строительству перешли лишь тогда, когда христианство потеснило (но не вытеснило!) в народном сознании тысячелетний культ деревьев. Русские, между прочим, до сих пор при встрече желают друг другу здравствовать или просто здоровья, то есть быть подобным дереву (дров-у). А у этих что? Может, оттолкнуться от логической (или пралогической?) связки, ведь культ предков универсален для всех времен и народов? Дом - местообитание живых, домовина (гроб) - местообитание мертвых. Вывод: одно должно было в чем-то принципиальном (якобы) походить на другое. Неандертальские могилки я уже видел, значит…"
- Ладно, - сказал он вслух, - сделаем еще одну попытку. Но - последнюю. Если не получится, я умываю руки, а вы можете загибаться на здоровье!
Вчерашнее сооружение было безжалостно разрушено. На его место Семен повелел натаскать груду дров, точнее, всего, что может гореть. Пока полыхал костер, он валил деревья как заправский лесоруб, дорвавшийся до любимого дела. Все сучья и ветки, естественно, пошли в огонь.
Таких больших костров неандертальцы, конечно, никогда не разжигали, и Семен, между делом, с интересом наблюдал, будут ли они вокруг него греться или забоятся (совсем дураки или не совсем?). Испуг перед буйством магической (а какой же?!) сущности, конечно, поначалу имел место, но потом народ по-обвыкся (холодно же!), и все, не занятые работой, собрались у огня.
Когда костер полностью прогорел, Семен притушил оставшиеся угли и велел на его месте рыть землю - палками, костями, руками - чем хотите! Собственно говоря, дело происходило на речной террасе, так что под тонким слоем оттаявшего дерна начался песок и галька, которые неплохо поддавались палкам-копалкам. Часа за 2-3 получился неглубокий котлованчик размером чуть больше 3 на 3 метра. Кое-как подогнанные неошкуренные бревна уложили прямо на отвалы. Получилось некое подобие сруба в три венца, надстраивающего яму. После этого Семен обругал своих подопечных за первобытность и объявил второй день творения законченным.
Утром он обнаружил, что все, кто смог там поместиться, ночевали именно в срубе, набившись туда вплотную друг к другу и накрывшись сверху чем попало. "Расспрашивать бесполезно - они меня только еще больше запутают. Но, похоже, я угадал: хотя бы часть жилища должна быть выполнена из изначального субстрата - грунта или камня. Дом и могила для них единосущны, но не идентичны и, соответственно, настоящую яму можно заменить ее обозначением - дикари-с. Но на будущее нужно это учесть. Может, крышу они сами сделают?"
Твердости духа, впрочем, у Семена не хватило, и он самолично изобразил над срубом некое подобие стропильной системы, предоставив женщинам и подросткам покрывать его ветками, лапником и обрывками шкур. Проблему двери решили без него - сделали в одном месте подкоп под нижний венец бревен. При всем при том стройку нужно было продолжать - подобных жилищ требовалось как минимум еще два. Или одно, но большое. Семен созвал народ и начал передавать опыт - в прямом и переносном смысле.
От протянутой им гладкой рукоятки топора суровые неандертальские мужчины шарахнулись, как городской обыватель от живой гадюки. Реакция, впрочем, была ожидаемой…
- У нас в будущем была поговорка, что, мол, битие определяет сознание. Будем пробовать, - грустно сказал Семен. - Начинай, Хью!
Древком пальмы парень работал ловко. И безжалостно. Трое избитых в кровь мужчин валялись на снегу, но четвертый все равно отказался.
"Ч-черт, - почти в панике думал Семен, - то ли у них пониженный болевой порог, то ли страх настолько велик, что они умереть готовы. И ведь умрут… Умрут… Есть, придумал!"
Хью уже замахнулся древком, но Семен остановил его.
- Бери! - ткнул он топорищем в грудь одного из бывших кааронга. Тот молча отшатнулся.
- Ладно, - ласково улыбнулся Семен. - Не хочешь, как хочешь. Тогда уходи. Совсем. И не возвращайся. Тебя больше нет. Ты не существуешь.
Люди вокруг, казалось, перестали дышать. У Семена аж мурашки по спине пробежали - такой ужас прочел он в глазах мужчины. Правая рука его дрогнула, медленно поднялась и… И огромные темные пальцы с толстыми грязными ногтями обхватили рукоятку.
"Ну и лапищи же у них! - облегченно подумал Семен. - Для них инструменты нужно делать вдвое тяжелее".
Проблему питания тоже нужно было решать немедленно. Двигаясь по льду реки, они обнаружили труп молодого мамонта, вмерзший в лед. Сверху его изрядно погрызли хищники, но то, что осталось, тухлым не было - животное погибло в начале зимы. По сути дела, в последние дни люди питались тем, что удалось Семену вырубить топором из остатков туши. Скрепя сердце, Семен принял решение последним не делиться - если его самого начнет качать от голода, то вся затея с великим переселением народов провалится.
Занятый организацией стройки, Семен и думать забыл о волках. По окончании перехода он разрешил им заниматься своими делами, честно признавшись, что еды у него для них больше нет. На другой день после постройки первого жилища Волчонок явился сам: он хромал, морду его украшал свежезализанный шрам, а половина левого уха отсутствовала. Брюхо же его было раздуто так, что почти волочилось по снегу.
- "Охота была удачной?" - чуть иронично поинтересовался Семен.
- "Мы не охотились. Мы сражались".
- "С кем?! Здесь живет другая стая?"
- "Больше не живет".
- "Это как же? Вы всех убили (победили)?"
- "Всех, кто хотел и мог сражаться. Взяли их добычу".
Переданную вереницу "мыслеобразов" Семен перевел для себя примерно так. Местная стая загнала некое животное - скорее всего, молодого лося. Насытиться законной добычей волки спокойно не смогли, поскольку явились чужаки и предложили им вполне человеческий выбор: кошелек (в смысле - еда) или жизнь. Человеками туземцы не были и поэтому решили начать сражение - свою территорию и свою добычу нужно защищать. Общую картину событий, переданную в восприятии одного из главных участников, Семен восстановить не смог. Кажется, Волчонок лично загрыз местного вожака. Пришлось поинтересоваться:
- "Они хорошо сражались?"
- "Хорошо. Но у нас оказалось больше сильных".
"Все ясно, - мысленно усмехнулся Семен. - Аборигенов подвела устоявшаяся структура стаи. Доминирующий самец-вожак убивает или изгоняет молодых, которые становятся для него опасными. И неважно, насколько силен он сам, главное, чтоб остальные были слабее и на его власть не претендовали. А вот в нашей "стае" этот милый волчий закон нарушен, поскольку вожак вроде как я, который абсолютно (несопоставимо!) сильнее всех и потому никого не изгоняет. Так что получилось, наверное, восемь полноценных бойцов из упряжки против трех-четырех местных, сколько бы их ни было на самом деле".
- "Кто из наших побежден (убит?)"
- "Двое".
Волчонок не назвал цифру, а передал "образы", в которых основным был запах, а не внешний, так сказать, вид. Тем не менее Семен смог опознать погибших - молодой волк, работавший во второй паре слева, и лохматый пес-полукровка - правый в последней паре.
- "Мне жаль их. Что с остальными местными (изгнаны или убиты)?"
- "Ждут тебя (твоего решения)".
- "Пусть остаются, - решил судьбу туземцев Семен. Новая мысль пришла ему в голову, и он решил рискнуть: - Кто-то из них (из местных) может заменить в упряжке погибших?"
- "Заставим (это не вопрос)".
- "Хорошо (я доволен). Поделись добычей с самками и детенышами нашей стаи".
- "Готов".
- А вот этого не надо! - сказал Семен вслух и принялся "ментально" объяснять собеседнику, что имеет в виду вовсе не отрыгивание пищи, как обычно делают волки, когда кормят молодняк.
Пришлось изрядно помучиться, но, в конце концов, удалось организовать и поездку за остатками лосиной туши, и знакомство с новыми членами "стаи". Лось, вообще-то, оказался не мелким, но едоков вокруг было предостаточно, так что людям (неандертальцам) достались лишь огрызки и костный мозг. Как ни крути, а получалось, что нужно организовывать нормальную добычу мяса. Зимняя охота для волков трудна - им бы самим прокормиться.
Пришлось Семену строить возле солонца схрон - некое подобие шалаша, в котором можно сидеть и ждать, когда какая-нибудь зверюга подойдет на расстояние выстрела. Все бы ничего, но сидеть нужно долго и, по возможности, неподвижно. Это зимой-то! Любой неандерталец может замереть в засаде на сутки (и не одни!), но вот стрелять…
В общем, первый раз мерзнуть на солонце Семену пришлось самому. Он собрал всю теплую одежду, притащил с собой спальный мешок, чтобы сидеть на нем, расположился поудобней и погрузился в размышления:
"…Со временем, конечно, обстановка прояснится: станут известны места обитания животных, их основные пути перемещений, а сейчас… Сейчас нужно людей кормить самому или… Или дать им стрелковое оружие. Передать ТАКОЕ оружие в руки исконных врагов кроманьонских племен?! Технически это трудно, но, кажется, выполнимо. А ведь я - лоурин. Без притворства, без лицедейства и прочего, я действительно чувствую себя членом кроманьонского племени лоуринов! И большего вреда или ущерба, чем хьюгги, кажется, никто мне за всю жизнь не нанес. Ну, если только Ельцин…
По всем законам природы, по всем правилам жизни неандертальцы, как вид людей, должны исчезнуть с лица земли. Для них просто не осталось на ней места. И это, по сути, даже не вина пришельцев-инопланетян. Они лишь ускорили процесс, который без их вмешательства продолжался бы тысячи лет. Что же я делаю: пытаюсь продлить агонию биологического вида или беру на себя роль Творца Вседержителя?
- Не-ет, - усмехнулся Семен собственным мыслям, - мои инопланетные "друзья" твердили, что их главный принцип - дать людям дополнительные возможности, увеличить, так сказать, их свободу выбора. Что же мешает мне действовать так же? Ведь эти неандертальцы - люди, и, значит, имеют право на выбор. И потом: арбалет - это не кремневый наконечник и не каменное рубило, которое можно воспроизвести в бесконечном количестве копий".
Семен просидел в шалаше часов 5-6 и уже начал подумывать, что это сооружение отпугивает животных. Или, может быть, слишком силен человеческий запах, и нужно все вокруг засыпать оленьим пометом? Антилопы (олени?) пришли уже под вечер - аж пять штук. Прежде чем они поняли, в чем тут дело, Семен успел выстрелить трижды, правда, в последний раз промахнулся. Обеих убитых косуль он стащил со склона подальше от звериной тропы, напился крови и съел печень. Потом он не меньше часа рылся в снегу, пытаясь найти третий болт, и при этом мучительно икал от переедания.
На другой день строительные работы на стоянке были прекращены. Заготовленные бревна и слеги Семен приказал втыкать вертикально в снег и крепить камнями так, чтобы получилось некое подобие стенки без щелей и просветов. Когда мишень была готова, мужской части населения велено было собраться на огневом рубеже. Десять мужчин и два подростка с ужасом смотрели на магический предмет в руках земного воплощения (или чего там?) великого Аммы.
- Сейчас каждый из вас прикоснется, подержит в руках вот эту штуку. Скрывать не стану: у предков ваших такой не было и быть не могло. Вы первые темаги, которые войдут с ней в контакт. Для ваших потомков в ней уже не будет опасности. Дело, конечно, добровольное - все, кто слишком сильно боится, могут уходить. Насовсем, разумеется.
Быть изгнанными никто не захотел - арбалет и болт пошли по рукам. "Это как лишение невинности, - усмехнулся про себя Семен. - Волнительно первый раз, а потом уже легче и даже интересно".
Затем началось самое смешное: освоение манипуляций, которые нужно проделать, чтобы натянуть тетиву. Хью был в этом деле не помощник, поскольку обращаться с арбалетом тоже не умел. В качестве "жертвы" Семен избрал Седого, который казался наиболее разумным среди этой публики.
Раз за разом неандерталец повторял движения Семена, двигая зарядный рычаг. И раз за разом или не дотягивал тетиву до зацепа, или перетягивал, грозя выломать ось вместе с шестеренкой. У остальных результаты были еще хуже: магические манипуляции своего повелителя они добросовестно воспроизводили, а результата не получали. При этом они решительно не могли понять причин Семенова гнева. "Ну да, конечно - иное мышление. Это нам кажется естественным, что любой объект, будь то камень или палка, на одинаковое воздействие одинаково и реагирует. А они субъект и объект не разделяют: вот у Пети камень раскололся удачно, а у Вани - нет, но не потому, что последний по нему неправильно ударил, а потому, что он - не Петя. Объяснить им взаимодействие рычага и двух шестеренок ни за что не удастся. Попробовать по-другому?"
- Вот смотри, - забрал Семен арбалет у Седого. - Эта штука - тетива - должна натянуться так, чтобы зацепиться вот за этот выступ. Это - цель, это - конечная задача, а вовсе не ворочанье рычагом. Понял? Нужно согнуть лук и натянуть тетиву - это главное. Все остальное - не обязательно. СОГНУТЬ И НАТЯНУТЬ, понял? Выполняй!
Семен рассчитывал, что, за неимением других вариантов, неандертальцу придется действовать более осмысленно: не может же он не понять, что именно движения рычага натягивают тетиву?!
Оказалось, что может. Седой облегченно вздохнул и улыбнулся, словно школьник, которого избавили от выполнения трудного домашнего задания. А потом…
Потом он упер приклад себе в живот, обхватил руками рога стального лука, без видимого усилия согнул их, а большими пальцами пихнул толстую тетиву на зацеп - все! "Однако, - почесал затылок Семен. - Мне, наверное, никогда не свыкнуться с их физическими данными. А ведь этот мужик не самый здоровый в нашей компании! Для них же самострелы можно делать вообще без всякой механики - как мой первый! И крюк с обвязкой не понадобится! Остается выяснить, смогут они понять механику выстрела или нет?"
Как вскоре оказалось - не смогут. "Они веками и тысячелетиями жили "контактной" охотой с использованием природных ловушек. Это значит, что в определенном месте в нужное время следует проделать ряд магических операций. Если все будет сделано правильно, то предки дадут пищу - олени пойдут по нужной тропе и попадают с обрыва, а мамонт благополучно завязнет в болоте. Никакой памяти об использовании в охотничьей магии странной штуки, которая далеко бросает маленькие копья, у них, конечно, нет. Они знакомы с кроманьонскими луками и знают, насколько убийственно для них это колдовство, но оно - чужое. Его нужно избегать всеми силами, но пробовать колдовать самому?! Мы же темаги, а не нируты…"
Пришлось Семену объяснять, что "магию самострела" он получил именно от неандертальских предков - еще когда кантовался в пещере с Мгатилушем. Предки разрешили использовать ее для получения их подарков, то есть для добывания пищи. Возможность личного контакта Семена с предками никто вроде бы сомнению не подвергал, так что данная ложь прошла почти "на ура". Проблемы, однако, на этом не кончились.
Поражение добычи зависит, конечно, от множества магических факторов - как зависимых, так и не зависимых от личности стрелка. В чем же смысл метания "маленьких копий" в стволы уже мертвых деревьев? Во-первых, они уже убиты (отдались человеку), а во-вторых, они не могут быть ни врагом, ни пищей. Или они что-то опосредованно олицетворяют? В общем, объяснить что такое "мишень" и "тренировка", Семен не смог. Пришлось идти проторенным магическим путем и рисовать углем на бревнах некоего обобщенного зверя - бизонооленя. Поразивший его, безусловно, сможет поразить и живого, а без этого нечего и пытаться. Так что пробуйте, ребята! Только сначала запомните правильный порядок действий, да и сами действия - в мельчайших подробностях. Иначе колдовство не состоится.
Семен заставил каждого сделать по три выстрела, и ни один болт не ушел мимо щита. То есть стрелы летели не то чтобы в цель, но, по крайней мере, в ее направлении. Семен отобрал пятерых самых метких, а остальных отправил заниматься своими делами. В числе избранных оказались Хью и совсем маленький мальчик, который натянуть тетиву сам не мог. Правда, создавалось впечатление, что он сможет научиться работать с зарядным рычагом.
- Молодец, малыш! - погладил Семен ребенка по длинной голове. - Ничего не бойся и никого не слушай - только меня и Хью. За это я дам тебе имя.
- Имя?!
- Ага, - подтвердил Семен и задумался: ничего приметного в малыше не было, ну, разве что форма черепа. - Ты будешь зваться "Дынька"!
После того как неандертальцы притащили с солонца первого самостоятельно убитого оленя, Семен решил, что его долг выполнен, и можно, наконец, отправляться домой. Напоследок они с Хью пошли гулять по окрестностям - Семену хотелось залезть на останец террасы. Эти места он знал давно, но побывать наверху ни разу не удосужился.
День был безветренный, солнечный, и Семен залюбовался открывшимся пейзажем:
- Красота-то какая!
- Какая что? Хью понимать нет.
- Что такое красота? А вот смотри: степь отсюда просматривается больше чем на полдня пути - всех зверей видно.
- Хью видеть: вон олень ходить, вон - бизон.
- И как ты их различаешь на таком расстоянии?! Впрочем, не важно. А за спиной река - во всю, так сказать, ширь. Она тоже и вверх, и вниз далеко просматривается.
- Река смотреть зачем? Река зверь нет.
- Зато рыба есть! Тоже, между прочим, еда.
- Темаг рыба есть нет.
- Будете есть как миленькие! - засмеялся Семен. - Куда вы денетесь?! Еще и на лодках плавать научитесь!
- Учиться Хью любить.
- Знаю. А вот там, смотри, лесной массив. Причем он на нашем берегу, и до него близко. И деревья там вполне строевые - в основном лиственница, а ближе к воде - тополя. Эх…
- Эх - что?
- Был бы я царь, я б тут город заложил. И здесь - наверху - крепость или замок построил. А что? Вырыть колодец, запасти еду, и можно от нирут-кунов сколько хочешь отбиваться!