Немедленно запускать в производство новый вид оружия Семен отказался - придумал сто и одну объективную причину. Бизон и Кижуч с ним согласились, а Медведь обиделся. Пришлось пообещать, что для него лично будет изготовлено два легких бумеранга, как только удастся удовлетворить спрос на остальное оружие. На самом же деле Семен не собирался выполнять свое обещание, поскольку был уже захвачен новой идеей - вооружить Эрека.
Питекантропа Бог не обидел силенкой - скорее, наоборот. Да и вид огромного волосатого детины у противника должен вызывать ужас. Проблема заключалась в том, что "инстинктивная программа" Эрека напрочь исключала агрессию по отношению хоть к кому-нибудь. Он обожал "обезьянничать" - повторять действия других, но это всегда было лишь имитацией. Присутствуя на тренировках людей, он довольно ловко воспроизводил их приемы защиты и нападения. При этом орудовал он не палкой, а стволом дерева приличной толщины и веса. Сделать же из Эрека спарринг-партнера ни Семен, ни старейшина Медведь так и не смогли. По-настоящему пустить в дело свою огромную дубину парень, наверное, мог лишь в случае возникновения прямой угрозы жизни - собственной или своей женщины. Нечто подобное на памяти Семена однажды случилось и имело для психики Эрека тяжелые последствия. Во всех остальных ситуациях малейшая угроза реального нападения немедленно обращала его в бегство или хотя бы заставляла "увеличить дистанцию". Нанести, даже шутя, удар человеку для Эрека было совершенно немыслимо. Как спровоцировать парня на атаку (и остаться после нее целым) или хотя бы на активную оборону, придумать Семен не смог и решил, что питекантропу нужно оружие дистанционного действия.
Лук, копье или дротик отпали сразу - требовалось что-то совсем уж простое и незатейливое. Идея не заставила себя долго ждать - праща!
Дурное дело нехитрое - Семен изготовил ременную пращу и занялся метанием булыжников. Уже через пару дней успехи были налицо - снаряды летели довольно далеко и почти в нужном направлении - в пределах сектора менее 45 градусов! Эрек, как это часто случалось, присутствовал при Семеновых тренировках и старательно пытался повторять его действия. Он даже умудрился отодрать от чего-то длинную узкую полосу шкуры. Эту полосу он складывал пополам, на сгиб помещал камень и пытался все это раскручивать. Булыжник, естественно, вываливался, даже не успев набрать хоть какую-то скорость. В чем тут дело, понять питекантроп не мог и чуть не плакал от горя. В конце концов Семен сжалился, вручил ему свою пращу, лично вложил в захват камень и показал, в какой момент нужно отпускать конец ремешка. Парень радостно закивал - всей верхней половиной корпуса. Семен указал направление стрельбы и от греха подальше отошел назад и в сторону. Как оказалось, это было ошибкой: раскрученный и выпущенный с невероятной силой камень просвистел возле самого его уха.
- Мимо, - констатировал инструктор дрогнувшим голосом. - Что-то здесь не так, а? Думать надо…
"Вообще-то, праща - это совсем не обязательно ремешок с захватом для снаряда. Это может быть и расщепленная палка, и этакая "ложка" с длинной ручкой, и еще много чего. Непонятно только, как при использовании всех этих приспособлений можно попадать в цель. Тем не менее Давид завалил Голиафа именно из пращи - снайперским выстрелом. Может быть, конечно, это легенда, но родилась-то она еще в те времена, когда пращой умели работать, так что вряд ли это фантастика. Кроме того, есть авторитетное мнение, что будущий царь работал не ременной пращой, а пращой-ложкой. Какая разница? Ну, теоретически… В общем, "ложкой" вроде бы можно пулять и "прямой наводкой", а вот "крутилкой" - только "навесом". То есть попасть Голиафу в лоб никак не получится, только если уронить каменюку сверху на темечко. Кроме того, ременная праща требует тонкой и точной координации зрительного восприятия и действий мелкой мускулатуры кисти руки. "Ложка" же представляет собой просто рычаг, удлиняющий руку метателя. Попробовать?"
Ложку Семен вытесал из ствола березы - длиной чуть меньше полутора метров с ручкой толщиной с собственное предплечье. Метать булыжники таким прибором сам он не мог, разве что использовать его в качестве дубины. А вот Эреку агрегат пришелся как раз "по руке". С его помощью он умудрялся кидать на приличное расстояние камни чуть ли не с человеческую голову размером. О точности говорить, конечно, не приходилось, но, по крайней мере, его занятия стали почти безопасны для зрителей. А их первое время было предостаточно - пока не надоело, вся поселковая малышня сбегалась смотреть, как добрый пангир Эрек кидает камни на расстеленную вдалеке шкуру. Довольно обширную территорию вокруг мишени пришлось сделать запретной для посещения.
Глава 2. Хлопоты
Как только появилось хоть немного свободного времени, Семен занялся выполнением "домашнего задания", которое он сам себе задал еще прошлой зимой, - конструированием нарты.
То, что для нормальной езды по снегу нужны нарты, сомнений не вызывало: волокуша ли, тобогган ли, но без полозьев это не езда, а просто перемещение груза, при котором основные силы тратятся на трение. "Имея кое-какие металлические инструменты, изготовить сани, наверное, не очень сложно, но сани - это не нарта. Смысл последней заключается в том, что она должна быть легкой и при этом выдерживать приличные нагрузки. Кое-что я про нарты читал, пару раз видел живьем, а один раз даже трогал руками. Впечатление как от индейского каноэ в музее - здорово, конечно, но самому такое сделать?! А куда деваться? Изобретать что-то новое? Да уж, наверное, люди Арктики и Субарктики за тысячи лет все, что можно в этом смысле, изобрели. И потом, как показал опыт с лодкой, братья-лоурины, если сочтут необходимым, первую модель воспроизведут и улучшат, но нужна эта самая модель, причем действующая. Настоящая нарта вся состоит из палочек и планочек, увязанных ремешками. Ни одного гвоздя, ни одного жесткого соединения: все двигается, поскрипывает и… держится!
Самое главное - это полозья. Они, помнится, у северных народов даже меновым товаром когда-то являлись. Делаются из березы и иногда из каких-то особых сортов древесины лиственницы. Ну, с последней экспериментировать, пожалуй, не будем - березы вокруг достаточно. Беда только в том, что придется "врукопашную" вытесывать две узкие доски длиной как минимум 3-3,5 метра и толщиной сантиметра три. А ширина у тех, которые я видел, сантиметров восемь, наверное. Или уж сразу сделать две пары - понадобятся в любом случае".
И Семен лазил по зарослям, выбирал подходящие деревца, целыми днями тюкал топором и работал ножом. По ходу дела пришлось изобрести и изготовить лучковое сверло, стамеску и некое подобие короткой пилы.
"…А к полозьям крепятся вертикальные стойки - копылья называются. Низ у них широкий, круглый или квадратный, а из нижнего торцевого среза торчит круглый шип, который вставляется в дырку (не сквозную!) на полозе. Таких копыльев должно быть три или четыре пары. Пара соединяется круглой палочкой, которая вставляется в дырку на середине высоты каждого копыла. На этих поперечных палочках и организуется грузовая площадка - сантиметрах в 20-30 над грунтом. А по самому верху стоек-копыльев пропускается вдоль нарты еще одна рейка или изогнутая палочка - получается нечто вроде низеньких перильцев, чтоб, значит, груз не соскальзывал, а просвет переплетается ремешками. Загнутые передние концы полозьев привязываются к горизонтально лежащей дуге, которая концами крепится к нижним частям передних копыльев. Да, а еще одна дуга привязывается вертикально к той же паре стоек - чтобы ездоку было за что держаться. Еще для управления нартой нужна палка - остол. Один конец у него острый - его втыкают в снег, когда нужно остановить нарту. На другом конце петля для руки и какие-нибудь погремушки - чтобы не все время самому глотку драть. Этим остолом, кроме того, тормозят на спусках, а опытные каюры-погонщики им кидаются в нерадивых собак - тупым концом, разумеется, - а потом на ходу палку подбирают. Это, впрочем, пока неактуально…"
Работа с нартой продвигалась чрезвычайно медленно. Главным образом потому, что Семена все время отвлекали. В частности, стали выплывать на поверхность давние, но так и не реализованные задумки. Если дело с мамонтовой шерстью удавалось пока замять, то с сухожильным материалом это не получилось. Когда-то Семен попросил при разделке туш животных сохранять все сухожилия, и теперь они скопились в большом количестве. Обычно сухожилия хранились в засушенном виде. При необходимости они разминались или разбивались деревянной колотушкой и расчесывались на тонкие нити, из которых и свивались нитки для шитья. Правда, специально изготовлением ниток никто не занимался - это была как бы вспомогательная операция при изготовлении одежды. Поскольку в поселке наблюдался переизбыток женского населения, часть его оказалась ничем не занятой. Эту публику Семен усадил заготавливать сухожильные нитки - разумеется, для новой магии.
Пока он строгал и сверлил палки для нарт, выяснилось, что бригада ниточников работу выполнила, но расходиться не хочет и "требует продолжения банкета". Пришлось все бросить и заняться изготовлением челноков и дощечек.
Вязать сети Семен умел и даже когда-то любил. Занятие это, на его вкус, было приятным и в какой-то степени азартным - оторваться трудно, как от лузгания семечек. Наверное, это связано с активным использованием мелкой моторики пальцев: "Садишься, скажем, перед телевизором - в левой руке планка-дощечка, в правой челнок, на который намотана нитка, - и давай, не глядя, накидывать петлю за петлей. Правда, то, что получится в итоге - это еще не сеть, это дель. Перед началом процесса ее нужно правильно рассчитать, потому что длину полотна можно наращивать сколько угодно, добавляя новые ряды ячеек, а вот изменить ширину - целая проблема. Для расчета же нужно принять решение: что это будет за сеть".
По представлениям Семена, основных типов сетей существовало всего три: невод, бредень и "ставник". Первые два предназначены для активного лова рыбы. Невод в развернутом состоянии представляет собой длиннющую стенку из сетки, в центре которой устраивается этакий мешок, где и оказывается вся добыча. Заводить его нужно с лодки, а потом тянуть за концы с криком: "Эх, дубинушка, ухнем!" Впрочем, для такого вытягивания может использоваться лебедка, трактор или лошадь. В общем, этот способ уловления рыбы Семен отбросил сразу - не та река, не та рыба, да и невод изготовить довольно сложно.
Другое дело - бредень. Полотно сети организуется обычным образом - по верху и низу пришнуровывается основная веревка. К ней вверху привязываются поплавки, внизу - грузила, а по бокам две палки - "кобылы" называются. Сеть этими кобылами растягивается и ведется по течению или против. Против течения тянуть трудно, а по течению нужно суметь не отстать от полотна, которое будет пытаться тебя обогнать. Работать нужно как минимум вдвоем - один двигается возле берега, а другой… Ну, как придется - на сколько хватит длины бредня. Окончиться заход должен на какой-нибудь отмели, куда бредень нужно дружно вывести, пока рыба не разбежалась. Если народу много, то применяется встречный загон рыбы. В общем занятие веселое, требующее слаженности действий участников и иногда даже результативное. Основной недостаток - места надо знать, а где попало работать бреднем нельзя: должна быть подходящая глубина, проходимость для людей с "кобылами", ровное, чистое дно, отсутствие ям, коряг и водорослей. Ну и желательно, чтобы рыба была. При нынешнем водном режиме таких мест в реке, по наблюдениям Семена, почти не было. Кроме того, бредень, как и невод, должен иметь мелкую ячею из толстой и прочной нитки. Собственно говоря, можно сделать ячею и крупную - тогда бредень будет легче таскать, а саму сетку быстрее и проще вязать. Маленькая ячея при активном лове нужна не для того, чтобы не уходила мелкая рыба, а чтобы в ней не застревала (не "ячеилась") крупная. Если пара щук "заячеится" при заводе или заходе, то только они добычей и окажутся, поскольку сеть запутают и все испортят.
"Для наших условий лучше всего подходит "ставник". А на кого? От решения этого вопроса зависит размер ячеи - в слишком крупную рыба пройдет свободно, а в мелкой не застрянет. Чтобы ловить все подряд, ставные сети делают аж трехслойными, и каждый слой - стенка с разным размером ячеи. Ставить, а потом распутывать такие конструкции - жуткое дело. Конечно же, наша сеть должна быть однослойной, но с какой ячеей?"
Мучился Семен довольно долго, вспоминая габариты своей былой добычи. В конце концов он решил, что нужно ориентироваться на гольцов - рыба благородная, питательная, крупная и, главное, проходная, то есть не живет она здесь, а идет на нерест откуда-то с моря: "Значит, ячейки будут со стороной 60 миллиметров - решено!"
Полдня Семен выстругивал челноки, а потом еще полдня обучал женщин ими пользоваться. Как только на зацепе сформировался первый метр дели, он вздохнул облегченно - можно опять заниматься нартой. Он и занялся, но закончить опять не успел: вязальщицы работали довольно быстро, и через три дня нитки кончились. Это означало, что пора делать саму сеть: пропускать по периметру основную веревку, пришнуровывать к ней полотно, крепить поплавки и грузила.
"Нужна веревка - тонкая ременная плетенка. В качестве грузил сгодятся булыжники такой формы, чтобы их можно было привязать. А поплавки? Деревянные не пойдут - не та плавучесть. Ну, тогда надутые кишки - самое то!
…В крайние ячейки пропускается еще одна толстая нитка и на равном расстоянии каждая третья ячейка привязывается этой ниткой к основной веревке - так, чтобы в рабочем состоянии полотно сети висело свободно, и ячейки имели форму не квадратов, а ромбов с длинной вертикальной диагональю…
…Ставить такую штуку нужно с лодки и, конечно, не поперек течения, а вдоль. Лучше вообще найти заводь, где течения нет - этакий затишек поблизости от быстрой воды, - и вот там…"
Собранная сеть получилась чуть больше 15 метров длиной при высоте "стенки" около трех метров. Такие габариты вполне соответствовали параметрам ближайшей к поселку заводи, так что снасть пришлась "к месту".
На установку сети Семен взял с собой двух пацанов, умеющих обращаться с лодкой. После часа мучений снасть заняла свое место. Осталось сидеть на берегу и смотреть, как на воде качаются надутые колбаски промытых кишок. Часа через полтора и ребятам, и Семену стало скучно. Они еще раз проплыли вдоль сети, осмотрели полотно и отправились заниматься другими делами. К заводи Семен вернулся уже вечером: два поплавка были притоплены. "Есть! - констатировал рыбак и полез в лодку. - Первая рыба в новой сетке, это, конечно, не первая женщина в постели, но все равно волнительно!"
Только это оказалась не рыба, а здоровенная коряга. Она, вероятно, так давно пребывала в воде, что почти потеряла плавучесть, и ее перемещало течением возле самого дна. Наверное, в эту заводь она заплыла отдохнуть. Выпутывать топляки из сетей неприятно и трудно даже с резиновой лодки, у которой борта низкие, а уж с каноэ… В общем, плюясь и матерясь, Семен провозился почти до темноты. Он вспомнил все свои рыбалки с использованием ставных сетей и пришел к выводу, что удочкой ловить гораздо приятней. Настроение у него испортилось, азарт пропал. Он кое-как расправил сеть, привязал лодку и отправился домой: "Снимать и складывать сеть в сумерках, да еще и в одиночку, так же хлопотно, как и ставить, - будь что будет".
Утром на поверхности вообще не обнаружилось ни одного поплавка. Ременная веревка, привязанная к колу, забитому в берег, была натянута и круто уходила в воду. Юные помощники, которые должны были обучаться обращению с сетью, смотрели на Семена озадаченно и ожидали объяснений. Ничего объяснять учитель не стал, а влез в лодку и поплыл на середину заводи.
Вода была достаточно прозрачной, чтобы рассмотреть здоровенный длинный ком, в который превратилась сеть. Семен долго плавал кругами, придумывая, как бы спровадить мальчишек подальше, чтоб не были они свидетелями его позора. Так ничего и не придумав, он вернулся к берегу, ухватился за веревку и, подтягиваясь по ней вместе с лодкой, стал подбираться к тому, чем стала его снасть.
Вытягиваться на поверхность ком не хотел: "Похоже, в его формировании приняло участие сразу несколько предметов, но почему все так запутано?!" Кое-как подтащив бывшую сеть к лодке, Семен все понял - все, кроме одного: радоваться надо или плакать.
- Ну, ребята, - сказал он стоящим на берегу мальчишкам, - беритесь за веревку и тяните меня к берегу. Вместе с этим. Сбылась, можно сказать, мечта идиота!
- А почему мечта? - поинтересовался один из помощников.
- А почему идиота? - задал вопрос другой.
- Поймать такую рыбу я мечтал всю жизнь. Однако данная мечта может быть лишь у идиота, потому что после нее сеть легче выбросить, чем починить. А уж если рыбнадзор накроет…
- Здесь рыбнадзоры не водятся, - заметил пацан.
- Это единственное, что радует, - вздохнул Семен. - У нас в будущем такая рыба называется чавыча, а сеть на ночь оставлять нельзя - чревато.
Сколько весит эта рыбка, сообразить Семен не мог, но то, что в длину она никак не меньше двух метров, было ясно с первого взгляда. Конечно же, она не застряла в ячейке, а ткнулась мордой в сеть, зацепилась зубами и начала биться, наматывая на себя всю конструкцию вместе с поплавками, грузилами и ранее застрявшими корягами…
Через несколько дней работа со ставной сетью все-таки наладилась: грузила потяжелее, поплавков побольше и, главное, следить. Очень соблазнительно навещать снасть, скажем, один-два раза в сутки и без напряга извлекать из нее пойманную рыбу. Только такой подход годится, наверное, в пруду, где водятся караси и карпы, а с гольцами и чавычей этот номер не проходит. В общем, пока они "идут", надо следить непрерывно и извлекать как можно быстрее. Иначе придется заниматься не столько ловлей, сколько распутыванием и починкой порванных ячеек. Желающие среди пацанов нашлись - и это сильно упростило дело. Рыба, конечно, "главной", или "настоящей", едой у лоуринов никогда не считалась, но когда ее много… К тому же для мальчишек это азартная игра и при этом они чувствуют себя добытчиками. Вскоре ради их добычи пришлось надстраивать коптильню - для рыбы тоже потребовалось место.
Как только Семен решил, что с текучкой покончено и можно спокойно заниматься нартой, в поселке случилась трагедия: раскололся глиняный котел. Тот самый, который когда-то использовался для изготовления самогона. Без последнего, пожалуй, племя бы обошлось, а вот без самого котла… Смешно, да не до смеха: вся глиняная посуда, изготовленная когда-то Семеном, постепенно оказалась в работе. Ветке пришлось даже сократить домашний арсенал горшков и мисок - подружки тоже хотели иметь такое. Добрая половина населения поселка оказалась оторванной от ведения домашнего хозяйства - работала на заготовке продуктов впрок, тренировалась, возилась с металлом и осваивала новое оружие. Всех этих людей нужно было кормить, и постепенно дело наладилось: несколько женщин посменно дежурили у большого глиняного котла, в котором почти круглые сутки что-то варилось. Любой член племени мог обратиться к ним и получить порцию того, что имелось в наличии.