Она встала на колени и принялась снова переключаться с канала на канал чуть было не погубившего ее командирского шлема. Затем рывком вскочила на ноги и рикошетом отлетела вперед: катер менял скорость, дергаясь и уходя из-под огня. Марк сел и растерянно уставился по сторонам. Сержант Таура, Торн, клоны - их он узнал. Остальные вокруг были чужаки-дендарийцы - наверное, из Желтого отряда лейтенанта Кимуры; кто-то в обычном сером комбинезоне, кто-то в полной космоброне. Выглядели они изрядно потрепанными. Все четыре койки медотсека в задней части катера были откинуты и заняты ранеными, пятый - лежал на полу. Однако возившаяся с ними женщина-медтехник двигалась плавно, без дикой спешки. Состояние ее пациентов явно стабилизировалось, и они могли подождать, пока не получат медицинский уход в более приемлемых условиях. Хотя криокамера Желтого отряда тоже оказалась только что занята. Для завернутой в термофольгу Филиппи прогноз сделался столь плох, что Марк спросил себя, попытаются ли ее вообще заморозить, как только окажутся на борту "Сапсана"? Но, не считая рядовой с воздушного мотоцикла и фигуры в криокамере, здесь больше не было накрытых с головой фигур и мешков с трупами - похоже, отряд Кимуры справился со своим заданием, каким бы оно ни было, довольно легко.
Катер лег на крыло; они делали круг, еще не выходя на орбиту. Марк вполголоса простонал и встал, чтобы двинуться вслед за Куинн и выяснить, что происходит.
Увидев пленного, Марк замер на месте. Руки сидевшего мужчины были связаны за спиной, а сам он безопасности ради пристегнут к сиденью. Его охраняло двое солдат из Желтого отряда: высокий парень и худощавая женщина, напомнившая Марку змею своим мускулистым телом и взглядом немигающих бусинок-глаз. С виду пленнику было лет сорок или около того, на нем был разорванный китель и брюки коричневого шелка. Из золотого кольца на затылке выбилось несколько прядей темных волос, упавших на лицо. Он не вырывался, а сидел спокойно, выжидая с хладнокровным терпением, вполне соответствующим терпению женщины-змеи.
Бхарапутра. Самый что ни есть Бхарапутра, барон Бхарапутра, Васа Луиджи собственной персоной. Этот человек ни на волосок не изменился с тех пор, как Марк мельком видел его в последний раз восемь лет назад.
Васа Луиджи поднял лицо, и глаза его слегка расширились при виде Марка. - Вот как, адмирал, - тихо проговорил он.
- Именно так, - машинально ответил Марк нейсмитовской фразочкой. Катер накренился резче, и он пошатнулся, пряча утомление и ужас, от которого подгибались колени. Да еще ночью до вылазки он не спал.
Бхарапутра, здесь?
Барон приподнял бровь. - Кто это у вас на рубашке?
Марк посмотрел вниз. Пересекающая его грудь кровавая полоса еще не побурела, она была влажной, липкой и холодной. Он ощутил явное желание ответить шокирующим "Мой брат", но не был уверен, что барона вообще можно шокировать. Поэтому он быстро зашагал вперед, избегая принимающей личный оборот беседы. Барон Бхарапутра? Что, Куинн и ее люди собираются оседлать этого тигра, и как именно? Но теперь он по крайней мере понимал, почему катер кружит над зоной боевых действий, не опасаясь вражеского огня.
Куинн и Торна он обнаружил в пилотской рубке, вместе с командиром Желтого отряда Кимурой. Куинн уже заняла центр связи и откинула назад свой серый капюшон; пропитанные потом темные кудри лежали в беспорядке.
- Фрэмингем! Докладывай! - кричала она в комм. - Вам пора подниматься в воздух. Бхарапутрянское воздушное подкрепление почти прямо над вами.
По другую сторону прохода Торн сидел за пультом тактического головида. Два окрашенных в дендарийские цвета пятнышка, боевые катера, безуспешно нападали на строй вражеских катеров, барражирующих над призрачным городом - астральной проекцией настоящего города, раскинувшегося сейчас под ними. Марк глянул поверх плеча пилота в иллюминатор, но в солнечной утренней дымке не смог разглядеть катера живьем.
- Мы сейчас забираем людей с поверхности, мэм, - отозвался голос Фрэмингема. - Еще минута, пока не вернется весь отряд.
- Кто у вас еще? Норвуд у вас?! Я не могу добиться ответа от его шлема.
Недолгая пауза. Куинн стиснула кулаки, потом разжала. Ногти она себе обкусала до мяса.
Наконец раздался голос Фрэмингема. - Мы только что приняли его на борт, мэм. Всех приняли - и живых, и мертвых, кроме Филиппи. Не хочу оставлять никого этим чертовым ублюдкам, если я могу его спасти…
- Филиппи у нас.
- Благодарение богу! Значит, счет сходится. Теперь мы поднимаемся, капитан Куинн.
- Ценный груз, Фрэмингем, - напомнила Куинн. - Встретимся под огневым зонтиком "Сапсана". Боевые катера прикроют твою задницу. - На тактическом дисплее пятнышки дендарийских катеров оторвались от пребывающего в нерешительности противника и оставили его позади.
- А как насчет ваших крыльев?
- Мы прямо за вами. Желтый отряд купил нам беспрепятственный проезд домой по первому классу. "Домой" - это значит на станцию Фелл.
- И оттуда улетаем?
- Нет. "Ариэль" тоже пострадал, еще раньше. Мы пришвартуемся.
- Понял. Увидимся.
Наконец дендарийский строй соединился, и они принялись резко набирать высоту. Марк упал в кресло и крепко в него вцепился. Глядя на тактический дисплей, он понял, что боевые катера рисковали под вражеским огнем гораздо сильнее, чем десантный. Один катер двигался с ощутимым трудом, он пристроился к машине Желтого отряда. Весь строй равнялся на своего подбитого товарища. Но на это раз все шло по плану. Истребители Бхарпапутры нехотя отстали, когда они вышли на орбиту за пределы атмосферы.
На мгновение Куинн устало облокотилась на пульт и спрятала в ладонях белое, в красных пятнах лицо, потирая пострадавшие веки. Торн сидел молча. Куинн, Торн, сам Марк - на каждом из них осталась часть кровавой полосы, словно алой ленты, связавшей их друг с другом.
Наконец показалась Станция Фелл. Это было массивное сооружение, крупнейшая из орбитальных станций, вращающихся вокруг Единения Джексона - а также штаб-квартира и город барона Фелла. Барон Фелл предпочитал занимать господствущую высоту. В деликатного характера сети, связывающей Великие Дома, Фелл обладал наибольшей грубой силой, если подразумевать под ней способность кого-то или что-то уничтожить. Но прямое уничтожение редко бывает выгодным, а здесь успех исчисляли в звонкой монете. Что за монету использовали дендарийцы, чтобы купить помощь или хотя бы нейтралитет Станции Фелл? Такую персону, как барон Бхарапутра, ныне пребывающий под охраной в грузовом отсеке? А что за козырь тогда представляют собой клоны - так, разменную монету? Подумать только, а он еще презирал джекcонианских торговцев плотью…
Станция Фелл как раз сейчас выплывала с ночной стороны планеты, и постепенно наползающая граница дневного света эффектно открывала ее гигантский объем. Они затормозили, направляясь к одному из рукавов и передав управление диспетчерам Фелла и тяжеловооруженным буксирам эскорта, вынырнувшим словно ниоткуда. Здесь же был и "Сапсан", курсирующий вдоль борта станции. Десантные и боевые катера исполнили свой танец вокруг корабля-матки, тщательно подбираясь к стыковочным захватам. И сам "Сапсан" аккуратно двигался к назначенной ему стоянке.
Клацание причальных захватов дока, шипение запоров переходного рукава; вот они и дома. В грузовом отсеке дендарийцы, сперва быстро организовав переноску раненых в лазарет "Сапсана", убирались, расставляли все и крепили по местам - уже медленней и с усталым видом. Куинн пулей пролетела мимо них, Торн - за ней по пятам. Словно на привязи этой смертельной алой ленты, Марк последовал за ними.
Целью безумного броска Куинн оказалась шлюзовая камера правого борта, где швартовался катер Фрэмингема. Они оказались там, когда еще закрепляли гибкий переходной рукав, затем им пришлось отойти с дороги и пропустить срочно эвакуируемых из катера раненых. Марк забеспокоился, узнав среди них рядового Тонкина, сопровождавшего медика. На этот раз Тонкин выступал в другой роли - не охранника, а пациента. Лицо его было темным, неподвижным; он оставался без сознания все время, пока энергичные руки товарищей спешно выносили его из катера и укладывали на плавучую платформу. Что-то здесь не так, совсем не так.
Куинн нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. Вот начали выходить еще дендарийцы, гоня перед собой толпу клонов. Куинн нахмурилась и принялась проталкиваться через поток идущих в переходный рукав и затем в катер.
Торн и Марк последовали за ней в хаос невесомости. Здесь повсюду были подростки-клоны - одни рыдали, других жестоко тошнило; дендарийцы пытались собрать их и направить к выходу. Один встревоженный солдат ручным пылесосом вылавливал из воздуха плавающие комочки чьего-то последнего завтрака прежде, чем кто-то успеет их вдохнуть. Крики, вопли, ропот голосов отдавались в голове, как удар. Окрики Фрэмингема не приносили результата: невозможно было восстановить здесь военный порядок прежде, чем перепуганные клоны покинут грузовой отсек.
- Фрэмингем! - Куинн подплыла к нему и ухватила за щиколотку. - Фрэмингем! Где к чертовой матери криокамера, которую сопровождал Норвуд?
Тот опустил глаза, помрачнев. - Но вы же сказали, что она у вас, капитан.
- Что?!
- Вы сказали, что Филиппи у вас. - Его губы растянулись в гримасе ярости. - Черт побери, если мы оставили ее там, я …
- Да, Филиппи у нас, но она… она была уже не в криокамере. Камеру должен был вам привезти Норвуд. Норвуд с Тонкином.
- С ними не было камеры, когда мой спасательный отряд их вытащил. Мы подобрали их обоих, вернее, что от них осталось. Норвуд убит. Ему попала в глаз одна из этих долбанных разрывных иглогранат. Голову разнесло на куски. Но я не бросил его тело - оно здесь, в мешке.
Командирский шлем притягивает огонь, о да, я это знал… Неудивительно, что Куинн не могла пробиться к каналу его шлема.
- Криокамера, Фрэмингем! - В голосе Куинн была такая черная тоска, какой Марк не слышал до сих пор.
- Я не видел никакой чертовой криокамеры, Куинн! У Норвуда с Тонкиным ее не было, когда мы до них добрались. Что такого важного, мать его так, было в этой криокамере, если там даже не было Филиппи?
Куинн выпустила его лодыжку и повисла в воздухе, свернувшись в тугой комок, поджав руки и ноги. Глаза ее были огромными и темными. Она не дала вырваться наружу потоку неадекватных и гадких ругательств, стиснув зубы так крепко, что десны побелели. Лицо Торна цветом напоминало мел.
- Торн, - произнесла Куинн, как только снова смогла говорить, - Найди мне по комму Елену. Я хочу, чтобы на обоих кораблях ввели полный режим секретности и радиомолчания, начиная с этой секунды. Никаких отпусков, никаких увольнительных, никакой связи со станцией Фелл или с кем-либо еще, кого я лично не проверю. Скажи ей, что мне здесь нужен лейтенант Харт с "Ариэля". Я хочу видеть их обоих одновременно, и лично, а не по каналу комма. Давай.
Торн кивнул, перевернулся в воздухе и метнулся в пилотский отсек.
- Что такое? - вопросил сержант Фрэмингем.
Куинн сделала глубокий, медленный вздох. - Фрэмингем, мы оставили внизу адмирала.
- Ты что, с ума сошла, вот же он… - Палец Фрэмингема уперся в Марка, но не дошел до него. Рука сжалась в кулак. - О! - Он понял. - Это клон.
Глаза Куинн горели; Марк чувствовал, как этот взгляд сверлит его затылок, словно лазерная дрель. - Может и нет, - тяжело произнесла Куинн. - И уж дому Бхарапутра эти подробности знать не обязательно.
- Да? - Фрэмингем сощурил глаза, размышляя.
"Нет!" - мысленно завопил Марк. Беззвучно. Совершенно беззвучно.
Глава 8
Это было все равно что оказаться в ловушке в запертой комнате с полудюжиной мучимых похмельем серийных убийц. Марк слышал дыхание каждого из рассевшихся вокруг офицерского стола для совещаний. Они собрались в конференц-зале рядом с главной тактической рубкой "Сапсана". Изо всех присутствующих дыхание Куинн было самым легким и частым, Тауры - самым глубоким и угрожающим. Лишь Елена Ботари-Джезек на капитанском месте во главе стола и лейтенант Харт по правую руку от нее выглядели по-корабельному чисто и опрятно. Остальные явились как были после десантной операции, помятые и пропахшие черт знает чем: Таура, сержант Фрэмингем, лейтенант Кимура, Куинн слева от Ботари-Джезек. И, конечно, он сам, одиноко устроившийся на дальнем конце длинного стола.
Капитан Ботари-Джезек нахмурилась и без слов пустила по кругу пузырек с таблетками болеутоляющего. Сержант Таура взяла себе шесть. Отказался один лейтенант Кимура. Таура передала таблетки через стол Фрэмингему, и не подумав предложить их Марку. Он тянулся к этим таблеткам, как томимый жаждой тянется к стакану воды, выливаемому в песок пустыни и поглощаемому им без следа. Бутылочка обошла стол и исчезла в капитанском кармане. Глаза Марка пульсировали в орбитах, а затылок стянуло словно высыхающую сыромятную кожу.
Заговорила Ботари-Джезек. - Мы собрали это неотложное совещание, чтобы разобраться всего с двумя вопросами, и как можно быстрее. Что, черт возьми, произошло, и что нам делать дальше? Записи со шлемов уже на пути сюда?
- Да, мэм, - ответил сержант Фрэмингем. - Их принесет капрал Абромов.
- К несчастью, мы потеряли те записи, которые имеют к происходившему самое непосредственное отношение. Так, Фрэмингем?
- Боюсь что так, мэм. Полагаю, они впечатались в стену где-то во владениях Бхарапутры, вместе с остатками шлема Норвуда. Чертовы гранаты.
- Проклятие! - Куинн сгорбилась в кресле.
Дверь конференц-зала скользнула в сторону, и рысцой вбежал капрал Абромов. Он нес стопку из четырех небольших, прозрачных пластиковых лотков, помеченных "Зеленый отряд", "Желтый отряд", "Оранжевый отряд" и "Синий отряд". На каждом лотке лежал ряд из десяти-шестнадцати крошечных пуговичек. Записывающие устройства шлемов. Личные записи всех десантников за последние часы, отслеживающие каждое движение, каждое сердцебиение, каждое сканирование, выстрел, попадание и разговор по связи. События, происходившие слишком быстро, чтобы осознать их в реальном времени, можно было замедлить, проанализировать, разобрать на кусочки, выявить ошибки в порядке действий и исправить их - в следующий раз.
Абромов откозырял и передал лотки в руки капитана Ботари-Джезек. "Спасибо, можете идти", ответила она и отдала лотки капитану Куинн, а уже та вставила их в приемное устройство компьютера-симулятора и выгрузила данные. Плюс наложила на этот файл код высокой секретности. Ее ободранные пальцы метались над панелью управления видео.
Над поверхностью стола сформировалась уже знакомая призрачная трехмерная голокарта медкомплекса Бхарапутры. - Я перескочу непосредственно к тому моменту, когда мы были атакованы в туннеле, - сказала Куинн. - Вот мы: Синий отряд, часть Зеленого… - Клубок спагетти из синих и зеленых светящихся линий возник в самой глубине туманного здания. - Тонкин - это Номер Шесть Синего отряда, и он сохраняет свой шлем и далее. - Она сделала след Тонкина на карте желтым, для контраста. - У Норвуда пока что Номер Десять Синего отряда. На Марке… - она поджала губы, - шлем Номер Один. - Этого следа, разумеется, недоставало. Она подсветила след десятого номера, Норвуда, розовым. - В какой точке вы с Норвудом обменялись шлемами, Марк? - Задавая этот вопрос, она на него не взглянула.
Пожалуйста, отпустите меня. Он был уверен, что болен: его до сих пор трясло. Какой-то мелкий мускул на загривке сводило спазмом, крошечными подергиваниями, пробивавшимися сквозь общий фон боли. - Мы спустились до конца вот этой лифтовой шахты, - вместо голоса у него вышел сухой шепот. - Затем… когда шлем Десять возвращается наверх, он уже на мне. Норвуд и Тонкин пошли дальше вместе, тогда я их и видел в последний раз.
Действительно, розовая линия снова поднялась по шахте и червем поползла вслед за клубком зеленых и синих. Желтая ушла в одиночестве.
Куинн быстро прокрутила вперед запись голосов. Баритон Тонкина звучал писком накачавшегося амфетаминами комара. - Когда я последний раз вышла с ними на связь, они были вот здесь. - Куинн отметила сияющим пятнышком света это место - внутренний коридор глубоко в недрах соседнего здания. Она замолчала, позволяя желтой линии змеиться дальше. Вниз по лифтовой шахте, сквозь очередной служебный туннель, под самим зданием, вверх и проходя еще одно насквозь.
- Вот, - внезапно произнес Фрэмингем, - вот этаж, где они попались. Мы поймали их передачу здесь.
Куинн отметила еще одну точку. - Значит, криокамера должна быть где-то поблизости от линии их перемещения между вот этим и этим местом, - указала она на два ярких пятнышка. - Должна быть. - Она впилась в изображение прищуренными глазами. - Два здания. Думаю, даже два с половиной. Но в голосовой связи Тонкина нет, черт побери, ничего, что бы дало мне ключ. - В комарином писке слышалось описание нападавших бхарапутрян и крики о помощи, снова и снова, но ни одного упоминания о криокамере. Горло у Марка перехватывало в такт его словам. Куинн, выключи его, пожалуйста…
Программа завершилась. Все дендарийцы вокруг стола уставились на изображение, словно хотели выжать из него что-то еще. Но больше ничего не было.
Дверь отодвинулась, и вошел капитан Торн. Марку никогда не доводилось видеть более измотанное человеческое существо. Торн все еще был одет в грязный комбинезон, а из полуброни он снял только аккомулятор плазменного зеркала. Серый капюшон был откинут, русые волосы прилипли к голове. Глубоко въевшаяся в лицо сажа обозначала границу капюшона серым точно так же, как у Куинн - покрасневшая от ожога перегруженного плазменного поля кожа. Торн двигался торопливо, порывисто, преодолевая почти обморочную усталость. Капитан склонился, опершись на стол; губы его были сжаты в ровную мрачную линию.
- Итак, удалось ли получить от Тонкина хоть что-то? Что есть в компьютере, мы только что видели. По-моему, этого недостаточно.
- Медики привели его в сознание, ненадолго, - ответил Торн. - и он говорил. Я надеялся, что записи регистраторов придадут смысл тому, что он сказал, но…
- Что он сказал?
- Сказал, что когда они добрались до этого здания, - заметил Торн, - то их отрезали. Еще не окружили, но перекрыли дорогу к катеру, и противник стал быстро замыкать кольцо. Тут, сказал Тонкин, Норвуд крикнул, что у него есть идея, что он видит что-то "позади". Он приказал Тонкину отвлекать внимание врага гранатами и охранять один из коридоров - должно быть, вон тот. А сам взял криокамеру и побежал обратно, откуда они пришли. Вернулся он несколькими минутами спустя - не больше шести минут, как сообщил Тонкин. И сказал ему: "Теперь все в порядке. Адмирал выберется отсюда, даже если мы не сможем." Примерно двумя минутами спустя он был убит разрывной гранатой, а Тонкин - контужен и получил сотрясение мозга.
Фрэмингем кивнул. - Мои люди оказались там максимум три минуты спустя. Они заставили отступить нескольких бхарапутрян, обыскивавших тела, - те то ли мародерствовали, то ли искали разведданные, то ли то и другое сразу, капрал Абромов не может сказать определенно - подобрали Тонкина и тело Норвуда и сбежали оттуда со всей возможной скоростью. Никто из отряда не докладывал, что где-то видел криокамеру.
Куинн с отсутствующим видом грызла обломок ногтя. Марк подумал, что она даже не осознает этого действия. - Это все?
- Тонкин сказал, что Норвуд засмеялся, - добавил Торн.
- Засмеялся. - Куинн поморщилась. - Проклятье.