Красная планета, самая близкая к нам и самая таинственная. Она всегда манила и пугала. Она будоражила умы, подбрасывала загадки.
И вот сбылись вековые мечты землян. Астронавты совершили посадку на берегу древнего высохшего океана, где еще в прошлом веке были найдены удивительные структуры, подозрительно похожие на искусственные образования: Купол, Пирамида, Город, Лицо.
Древний Вавилон и египетские пирамиды, мертвые города в разных концах Земли - Теотиуакан и Хара-Хото... Не только они каким-то образом связаны со знаменитым Марсианским Сфинксом.
Неприветливо он встречает сверхсекретную экспедицию, чья задача - доставка на Землю золота, обнаруженного автоматическими станциями на равнине Сидония...
Содержание:
1. Новые аргонавты 2
2. На далеком берегу 7
3. Золотой панцирь красного бога 14
4. "Смерть раскинет свои крыла..." 18
5. Ясон на орбите 23
6. Под маской 29
7. Вдвоем 34
8. Без нити Ариадны 40
9. Золотоглазый 46
10. Приказы не обсуждаются 51
Алексей Корепанов
Тени Марса
В то время пусть заговорят камни... пусть откроются тайны непостижимого.
Мерлин
Утро было пасмурным, но теплым. Трава на лужайке перед домом еще не успела пожухнуть от летней жары, и при виде этой влажной от росы, такой родной, домашней, привычной зелени она ощутила легкий укол в сердце. Словно чей-то холодный коготок высунулся на мгновение - и тут же спрятался. В шезлонге у сетчатой ограды лежала раскрытая книжка с яркими рисунками - это Мэгги вчера оставила ее там, убежав в дом смотреть мультфильм. Отсюда, с крыльца, картинки выглядели просто разноцветными пятнами, но она знала, что это за комикс. Она сама купила его дочке два дня назад, когда они ездили в торговый центр, а потом ели мороженое на набережной Теннесси. "Кот Победитель на Планете Чудес". Отважный кот, с легкостью выходящий целым и невредимым из любых переделок.
Вчера вечером Мэгги долго не могла угомониться, капризничала, и только довольно резкое замечание бабушки о том, что шестилетним девочкам просто непозволительно так себя вести, более-менее привело ее в чувство. Она еще немножко похныкала, поворочалась в постели - и наконец затихла. И до сих пор не проснулась. Как, впрочем, и ее бабушка.
Она уже выехала со двора на улицу на подержанном "форде" матери и, остановившись у тротуара, вышла из машины, чтобы закрыть ворота, - и в это время дверь соседнего дома распахнулась и на крыльцо выбежала Пенелопа, огненно-рыжая полноватая женщина лет сорока, давняя напарница матери в воскресных прогулках по парку с обязательной чашечкой кофе на террасе у Теннесси и не менее обязательным бисквитом.
- Доброе утро, Фло, - слегка запыхавшись, произнесла она, поравнявшись с автомобилем. Одета она была явно не по-домашнему, - короткая светлая блузка навыпуск и белые брюки, туго облегающие широкие рубенсовские бедра, свидетельствовали о том, что Пенелопа не намерена в ближайшее время сидеть дома у телевизора или заниматься кулинарией.
- Привет, Пен, - ответила Флоренс, управившись с воротами и возвращаясь к "форду" цвета вишневого варенья. Пенелопа была старше лет на пятнадцать, но они давным-давно обходились без особых церемоний, еще с тех пор, когда этот старый дом, дом матери, был и ее домом и отец еще не удрал на Западное побережье, променяв их на толстозадую и грудастую то ли официантку забегаловки, то ли продавщицу попкорна, которую черт принес сюда, в Чаттанугу, погостить у тетки...
- Ты куда-то по делам, Фло? - Пенелопа одернула блузку, и было видно, что ей не хочется навязываться, но что поделать - обстоятельства.
- Не то чтобы по делам - так, кое-какие покупки. Я ведь завтра улетаю в Юту... надолго... Оставляю Мэгги с мамой. У тебя какие-то проблемы, Пен?
- Если бы ты меня подбросила до больницы... Тебе ведь в ту сторону, да?
Наверное, не так уж и много наберется в мире людей, чья жизнь годами и десятилетиями являет собой образец безмятежности и счастья; несравненно больше таких, кто скрывает в шкафу какой-нибудь скелет. Она знала, что Пенелопа отнюдь не исключение. Она когда-то заглянула в шкаф Пенелопы, в потаенный дальний шкаф, - и увидела оскал черепа и желтые кости... Со временем скелеты только прибавлялись.
Муж от Пенелопы не удрал, пустившись в странствия, подобные Одиссеевым, - она сама рассталась с ним, оставшись с сыном. Периодически появлялись в ее доме и другие мужчины, кто постарше, кто помоложе, но почему-то надолго не задерживались - значило ли это, что рыжим не особенно везет в жизни? Сын ее рос замкнутым и отчужденным, и, кажется, были у него серьезные проблемы с наркотиками, и занимался он не совсем понятно чем. А вчера, сказала Пенелопа, хмурясь и продолжая нервно одергивать блузку, забрал машину и укатил куда-то, и до сих пор не вернулся, хотя и обещал. Потому что прекрасно знал - ей, Пенелопе, нужно в больницу.
Это был еще один скелет из мрачного шкафа соседки. Больная мать, которую уже не один год пытались вернуть к полноценной жизни врачи городской клиники Святого Марка. Ретроградная амнезия, потеря памяти - последствие страшной автокатастрофы, в которую мать злосчастной Пенелопы попала, возвращаясь на автобусе из Ноксвилла, от сестры. Был дождь и туман, и ей еще повезло, если это можно назвать везением, - из тех, кто ехал тем утренним рейсом вместе с ней, выжили только семеро...
- Если ты торопишься, тогда ждать не надо, - продолжала Пенелопа, не переставая издеваться над блузкой. - Как-нибудь доберусь, не в пустыне же...
- Ну что ты, Пен, - сказала Флоренс и открыла дверцу. - Я как раз в те края. Садись.
- Ой, сейчас, только сумки возьму. - Пенелопа, тряхнув своей роскошной пламенеющей гривой, чуть вперевалку поспешила к дому, и ее полные ягодицы крутыми волнами ходили под обтягивающей тканью брюк, вот-вот, казалось, готовых лопнуть от такого неудержимого напора. - Я быстро, - на ходу обернувшись, заверила она. - Спасибо, Флосси!
Соседка скрылась в доме, а она в ожидании сидела за рулем и рассматривала себя в узкое зеркало, прикрепленное над ветровым стеклом. Мимо проезжали редкие пока авто, деревья застыли в безветрии под пасмурным небом - и что-то вновь кольнуло в сердце, слабо, но ощутимо, словно где-то вдали, за тысячи миль, вгонял иголки в куклу злобный колдун.
...Соседка расставила свои сумки на заднем сиденье и сама устроилась там же и что-то говорила, что-то о сезонных скидках, - но она почти не слушала Пенелопу. Автомобиль катил по пустынным улицам, и светофоры на перекрестках спросонок недоуменно моргали разноцветными глазами. Проехав по мосту над серой и тоже какой-то то ли сонной, то ли тоскующей рекой, неторопливо несущей свои воды в дань далекой Огайо, вишневый "форд", купленный когда-то еще отцом, добрался до центральной части города - здесь жизнь бурлила уже вовсю, будто в этих кварталах и не было ночи.
На одном из поворотов ее подрезало такси, заставив резко затормозить, - смуглокожий водитель, наверное, из тех, с Ближнего Востока, даже не оглянулся, а Пенелопа разразилась нелестными замечаниями в его адрес.
- Если он так же трахается, как водит, толку от такого мало - слишком тороплив, - завершила она свою филиппику и принялась собирать с сиденья выпавшие из сумки апельсины.
Много машин и много людей, подумала она, невольно улыбнувшись финальному пассажу Пенелопы. И шум моторов, и чьи-то разговоры, и грохот отбойных молотков - начало лета, пора дорожного ремонта. Люди... Толпы, потоки людей... А совсем скоро будет тихо и малолюдно - там, у нас, в пустыне на юге Юты. А потом будет еще тише и еще малолюдней - уже вдалеке и от Юты, и от Хьюстона, и от Флориды... В далеком далеке. А мама, Мэгги и Саймон будут думать, что она все еще здесь, совсем рядом, на базе в уютной пустыне...
Конечно, тяжело расставаться с дочкой - не на месяц и не на два... почти на полтора года!.. Но такой шанс выпадает раз в жизни, и если не воспользуешься им - будешь корить себя до самого окончания земного пути... а может быть, и после, переселившись в Тонкий мир, о котором все чаще и чаще говорят не только малотиражные оккультные издания, но и вполне серьезные ученые... Упустить такой шанс - все равно что добровольно отказаться от главного выигрыша в лотерее, от самого-самого главного суперприза.
Саймон понимает и поддерживает: подготовка - значит, подготовка, как же без тренировок? Строжайший карантин - тоже понятно, без такого карантина никак не обойтись. Мэгги еще поймет, и будет гордиться, и будет потом хвастаться перед одноклассниками. Мама... А маме и не надо ничего знать. Может быть, когда-нибудь, лет через пять, а то и десять...
Протолкавшись через перегруженный центр, "форд" выехал на сравнительно тихую улицу, ведущую к клинике Святого Марка. Торговые комплексы остались позади, и Пенелопа, прервав какие-то свои рассуждения, неуверенно предложила:
- Может, я здесь выйду, Фло? Тут всего-то пять-шесть кварталов, а тебе ведь за покупками.
- Не трепыхайся, Пенни, - сказала она, бросив взгляд в зеркало заднего вида, где горело костром отражение рыжей гривы. - Будешь топать с сумками, как верблюд. Угостишь мою маму лишним бисквитом - и мы в расчете, о'кей?
- О'кей! - легко согласилась Пенелопа. - Не один, а два лишних бисквита и домашний яблочный пирог!
- Только смотри не переусердствуй. Как бы ее не разнесло! Она должна быть в хорошей форме, чтобы справляться с Мэгги.
- Я ей помогу, - заверила Пенелопа и вздохнула. - Всегда мечтала о дочке... Ты счастливая, Фло...
Она промолчала. И вновь, уже в который раз, невольно подумала о человеке, о котором запрещала себе думать. О человеке, который очень скоро будет рядом. Рядом - и долго. Почти полтора года. Она про себя называла его Ясоном. Но место Медеи было не ее местом. Она просто не имела права на это место...
Ясон... Эдвард Маклайн... Ясон-Эдвард Маклайн. Предводитель аргонавтов.
Тот, мифический, Ясон женился на Медее. Но мифы и реальность - совершенно разные понятия, редко пересекающиеся друг с другом...
На просторной площадке у ворот клиники уже стояли несколько авто. Широкая, вымощенная желтой плиткой дорожка, петляя, тянулась от ворот к окруженным деревьями двухэтажным белым корпусам.
"Дорога из желтого кирпича", - мелькнуло у нее в голове. Только эта дорога отнюдь не вела к волшебнику Страны Оз, в Изумрудный город, и не шагала по ней девочка Дороти.
За высокой оградой из толстых железных прутьев с заостренными наконечниками раскинулся больничный парк - деревья, аккуратно подстриженные кусты, клумбы чуть ли не всех цветов радуги, длинные скамейки с изогнутыми спинками.
"Замечательное место, - подумала она, припарковываясь рядом с приземистым "ягуаром". - Если бы оно не было больницей".
Люди сидели на скамейках, люди прогуливались по дорожкам вдоль клумб и кустарника, пожилые и не очень, и было видно, что это не простые отдыхающие. Отпечаток болезни лежал на их осунувшихся лицах, казавшихся серыми в бледном свете пасмурного утра, сулящего такой же пасмурный день, и опущены были их плечи, и неуверенной была походка. Там, в парке, находились безусловно больные люди, и она с замиранием сердца подумала, что многие из них не выздоровеют уже никогда.
- Спасибо, Флосси, - с чувством сказала Пенелопа. - Уж выручила так выручила.
- Тебя подождать? - спросила Флоренс, разглядывая невеселую картину за больничной оградой.
- Что ты, что ты! - замахала руками Пенелопа. - Я ее покормлю, погуляю с ней, а уж потом обратно. Так ведь налегке! Поезжай, Флосси, у тебя же свои дела.
- Давай хоть до ворот помогу донести, - предложила Флоренс, и Пенелопа вновь легко согласилась:
- Ну, если тебе не очень трудно... Еще один бисквит с меня! Лично тебе, Фло.
- Не стоит все измерять бисквитами, - заметила она, открывая дверцу.
- Ну да, есть еще наши симпатичные баксы, - поддакнула Пенелопа и спиной вперед выбралась из машины.
Флоренс, досадливо поморщившись, пожала плечами и взяла у Пенелопы одну из сумок. Вступать в дискуссию явно не стоило.
Следуя за шествующей утиной походкой Пенелопой, она приблизилась к воротам, не отрывая взгляда от больничного парка, - что-то там, в этом парке, притягивало ее, словно был там какой-то невидимый магнит. Или удав. Из-за кустов показалось инвалидное кресло с высокой спинкой и большими, тускло блестящими колесами, которое неспешно толкал перед собой санитар в бледно-зеленом халате - долговязый, стриженный под ежик парнишка никак не старше двадцати, - скорее всего, подрабатывающий студент или же волонтер из Армии Спасения. В кресле сидела пожилая женщина в невзрачной серой кофте. Ноги ее были прикрыты клетчатым пледом, а сухие кисти рук безвольно свисали с подлокотников. Женщина, чуть подавшись вперед, остановившимся взглядом смотрела на дорожку, и трудно было сказать, видит ли она что-нибудь или нет, а если видит - осознаёт ли увиденное. Женщина была совершенно седой и выглядела беспомощной и жалкой.
- То же самое, что и у моей, - сказала Пенелопа, остановившись. - Память отшибло начисто, да еще и ходить не может. - И, тяжело вздохнув, добавила: - Я тут уже почти всех знаю... особенно из давних.
"В чем дело? - в смятении подумала Флоренс, не в силах отвести глаз от окаменевшего, похожего на маску лица несчастной. - Что я там увидела, что?.."
- У матери хоть я есть, - грустно продолжала Пенелопа, - а у этой никого, ни родных, ни знакомых. Ее сюда откуда-то из Европы привезли, уже давным-давно... Она даже имени своего не помнит, а если что-то и говорит, то какую-то бессмыслицу. - Она вновь шумно вздохнула, запрокинула голову. - Господи, да минует нас чаша сия...
И внезапно, словно отзываясь на это движение Пенелопы, сидящая в инвалидном кресле медленно выпрямилась, и взгляд ее стал осмысленным. Санитар вез ее вдоль ограды, в десятке шагов от двух женщин, приехавших на "форде" цвета запекшейся крови, и больная всем телом поворачивалась к ним, и руки ее уже не свисали как плети, а вцепились, с силой вцепились в черные подлокотники.
"Что же это? - Она никак не могла понять, что с ней такое, и сумка вдруг стала тяжелой, словно ее набили камнями, и ноги ее приросли к асфальту. - Она ТАК глядит на меня... Что?.. Почему?.." Мысли были лихорадочными и растерянными.
Седая женщина с сухим, истончившимся, морщинистым лицом разжала пальцы и вскинула руку к небу. Она указывала на низкое небо, затянутое серой мутью облаков, и что-то тихо говорила, и по дряблым щекам ее ползли слезы, выдавливаясь из выцветших глаз.
- Не приведи Господь... - пробормотала Пенелопа. - Давай сумку, Фло, я пойду.
...Давно скрылись за деревьями санитар и седая пациентка, потерявшая память, а она продолжала стоять у больничной ограды, за которой простирался печальный, совершенно иной мир, и на сердце у нее было тяжело. Так тяжело, словно кто-то подлый и беспощадный завалил его многотонными плитами.
Она стояла соляным столпом, ощущая себя ни в чем не повинной женой Лота, покаранной жестоко и несправедливо, а перед внутренним взором ее все маячила и маячила тонкая иссохшая рука, воздетая к серым грозным небесам, за которыми нет и не может быть ничего хорошего.
Потом она все-таки смогла вернуться в машину - но сердце продолжало болезненно ворочаться в груди тяжелым комком, и трудно было дышать...
1. Новые аргонавты
- Господи, ничего бы не пожалел сейчас отдать за бутылку пива и добрый кусок ветчины! - с чувством воскликнул Леопольд Каталински и, состроив гримасу, с размаху впечатал в стол тубу с концентратом. - Ну почему я, болван этакий, не догадался прихватить с собой хоть немного ветчины?
- Все равно ты бы ее уже давно слопал, - с улыбкой заметила сидящая напротив Флоренс Рок. - И согласись, все-таки это, - она кивнула на прилипшую к крышке стола белую, с веселенькими красными узорчиками тубу, - гораздо лучше, чем питательные растворы внутривенно. Три раза в день.
- Не вижу особой разницы, - пробурчал Леопольд Каталински. - Пусть мне пиво качают внутривенно.
- С ветчиной! - фыркнул Алекс Батлер.
- А по-моему, на провиант грех жаловаться, - возразил Свен Торнссон, извлекая из держателя очередную тубу. - Вы согласны, командир?
Командир Эдвард Маклайн, отрешенно потягивавший лимонный напиток, пожал плечами:
- Сдается мне, что наш дражайший Лео просто-напросто отлежал себе зад в усыпальнице и теперь брюзжит почем зря. - Сделав очередной неторопливый глоток, он назидательно поднял палец и, немного помолчав, философски добавил с соответствующей мудростью во взоре: - Ветчина, уважаемый Лео, далеко не самое лучшее из того, что существует в этом мире.
- Совершенно верно, - с серьезным видом кивнул Алекс Батлер. - Разве может сравниться какая-то там несчастная ветчина - даже в совокупности хоть и с дюжиной бутылок пива - с хорошо прожаренной индейкой, этим чудесным продуктом, ради которого, собственно, Господь и затеял всю эту возню с созданием Вселенной?
- Остряки-самоучки! - проворчал Леопольд Каталински. - Да ну вас всех! - Он махнул рукой, но губы его невольно растянулись в улыбке, и мгновение спустя смеялись уже все сидящие за столом. Все пять членов экипажа межпланетного космического корабля "Арго", с каждой секундой все ближе и ближе подлетающего к Марсу.
Впервые за многие месяцы все астронавты собрались вместе. До этого трое из них, усыпленные вскоре после начала перелета по маршруту Земля - Марс, коротали время в специальном отсеке, который они называли усыпальницей, - замедление метаболизма на длительный период существенно сокращало расход продуктов питания и нагрузку на регенераторы воздуха, что имело немаловажное значение в столь длительном рейсе. Да и чем занимались бы все эти месяцы пилот марсианского модуля Свен Торнссон, археолог Алекс Батлер и инженер Леопольд Каталински?
Другое дело - командир. Командиру просто не положено вот так безмятежно спать во время полета. К тому же он выполнял и обязанности бортинженера, за время предполетной подготовки освоив эту специальность. Анализ оперативной обстановки, сверка курса, связь с Землей, профилактические, а при необходимости и мелкие ремонтные работы - забот и хлопот было выше головы, и Эдвард Маклайн за эти месяцы изрядно похудел (хотя и так был сухощав), несмотря на тщательно подобранный рацион и оптимальный, по мнению специалистов, режим питания. И это при том, что полет обслуживало более сотни работников ЦУПа - они были земным экипажем "Арго", и от их умения и смекалки во многом зависело успешное осуществление небывалой еще в истории космонавтики миссии.
Не приходилось скучать и нанотехнологу Флоренс Рок, дающей все новые и новые задания нанокомпьютеру, - и без устали трудились миниатюрные ассемблеры-сборщики и репликаторы-копировщики, перестраивая системы корабля и тем самым наирациональнейшим образом приспосабливая их к условиям полета. Первого полета к Марсу не автоматического космического аппарата, которых немало было запущено за четыре с половиной десятка лет к Красной планете, а межпланетного корабля с экипажем на борту.