Хейл наблюдал за ним, и в нем, похоже, разгорался огонь надежды, разгоняя тяжелый мрак давящей его безысходности. Сэм не совсем понимал этого человека. Несмотря на длиннейшую прожитую жизнь, на свой немыслимый опыт, на то, что он уже однажды доверился простому, недолго живущему человеку, он, как ни странно, собирался довериться снова. С его точки зрения, Иоиль Рид должен был казаться несмышленышем, человеком, которому отпущен век не длиннее кошачьего. И такому человеку он дает преимущество над собой и собирается вверить свою самую заветную мечту, детище всей своей жизни.
Почему?
В голове Сэма всплыла туманная параллель из древнейшей истории старушки-Земли. Когда-то он читал, что страны, попавшие под иго монгольских орд, оказались настолько подавленными, что уже никогда не могли оправиться и вырваться вперед. Несмотря на неисчерпаемые природные богатства, жители этих стран не сумели использовать их и безнадежно отстали от других народов, не утративших жизненной энергии.
Возможно, то же случилось и с Робином Хейлом. Он был сейчас единственным оставшимся в живых человеком, сражавшимся вместе со Свободными Компаньонами. Не растратил ли он за эти буйные, отчаянные годы того огня, который так был нужен ему сейчас? За долгие века он накопил опыт и знания, но потерял то качество, без которого не мог их использовать.
Сэм, напротив, обладал им в избытке. Ему даже вдруг показалось, что на всей Венере это качество присуще ему одному. У Хейла за плечами была долгая жизнь, но не было воли к победе. Другие Бессмертные были достаточно инициативны, но…
- Если мы будем дожидаться Кланов, мы можем опоздать, - воскликнул Сэм удивленным голосом, как будто никогда не слышал этого раньше.
- Конечно. Если уже не опоздали.
Сэм, казалось, его не слышал. "Они думают, они правы, - продолжал он, развивая тему, смысл которой раньше до него не доходил. - Они просто не хотят ничего менять! Они будут ждать и ждать, пока не выяснится, что прождали слишком долго. А они этому даже обрадуются. Потому что они консерваторы. Те, у кого власть, всегда консерваторы. Им любые перемены не по нутру".
- То же самое можно сказать про всех тех, кто живет в Куполах, - отозвался Хейл. - Что мы можем предложить им взамен? Там у них комфорт, безопасность, все блага цивилизации… А здесь только трудности, опасности и маленький шансик на то, что через пару сотен лет у них будет что-то похожее на те удобства, которые у них уже есть под водой и которые им ничего не стоят. К тому же никто из них до этого не доживет, даже если они и поймут, что перемены необходимы.
- Но однажды-то они завелись. Когда… когда мой отец раскручивал первый план колонизации.
- Не то. Всегда найдутся неудовлетворенные романтики, согласные чего-то лишиться. Но болтать о приключениях это одно, а пахать до седьмого пота - совсем другое. У них нет настоящего стимула. Первопроходцы потому и первопроходцы, что у них либо невыносимые условия дома, либо их привлекает жирный кусок, либо… нужно их звать в Землю Обетованную или что-то в этом роде. А что у нас? Пустяк, спасение человечества. Слишком общо, чтоб кого-нибудь расшевелить.
Сэм нахмурил рыжие брови. "Спасение человечества?" - переспросил он.
- Если колонизация не начнется сейчас или в ближайшем будущем, то она не начнется никогда. Запасы кориума иссякают. Я твержу это на всех углах. Людям осталось жить в своих чудесных Куполах несколько столетий, потом все генераторы встанут, а воля к жизни погаснет еще раньше. Но Кланы упрямо блокируют каждый мой шаг, я бьюсь, как в глухую стену, и, видимо, буду биться до тех пор, пока не будет слишком поздно.
Хейл пожал плечами.
- Мои слова уже всем надоели. Там, внизу, такие разговоры считаются дурным тоном.
Сэм покосился на него. Бессмертный говорил искренне. Ему можно верить. Будущее человечества было слишком туманной проблемой, чтобы она могла беспокоить Сэма. Но для его собственного, теперь уже бессмертного существования, нескольких столетий было явно мало. Кроме этого, ему нужно было свести счеты с Харкерами. К тому же проект колонизации таит в себе просто неограниченные возможности, при условии, что им будет руководить такой человек, как он.
Грандиозная идея заманчиво замаячила перед ним.
- Патент твой, - резко сказал он. - Теперь смотри…
Роберт Хейл прикрыл за собой раздвижные двери оффиса и в одиночестве побрел по пластиковой дорожке. Серое венерианское небо то и дело оживлялось синими просветами, и тогда на прозрачном своде начинало преломляться и играть солнце. Хейл поднял голову, посмотрел на сверкающие блики и скорчил невольную гримасу, вспоминая былые дни.
Неподалеку человек в коричневом комбинезоне окапывал мотыгой молодые побеги, растущие в широком чане с венерианской почвой. Человек работал медленно, даже лениво, но точные и размеренные движения выдавали в нем привычку и любовь к своему делу. Проходя мимо, Хейл замешкался, и человек поднял на него свое длинное лицо с лошадиной нижней челюстью.
- Поболтаем? - спросил Хейл.
Рабочий в комбинезоне ухмыльнулся:
- Валяй! Что-то задумал?
Хейл поставил ногу на край чана и скрестил руки на поднятом колене. Собеседник, который был явно старше, удобно облокотился на мотыгу. Несколько мгновений они стояли молча, и по улыбкам, с которыми они смотрели друг на друга было ясно, что их определенно что-то связывает. Из всех живущих сейчас на Венере людей только эти двое помнили жизнь под открытым небом, естественную смену дня и ночи, луны и солнца - природные ритмы, не управляемые человеком.
Но только один Вычислитель помнил время, когда от обычного грунта не шарахались, как от страшного врага. Из всех, кто здесь работал, только он один умел орудовать мотыгой с ленивой уверенностью и смотреть на обрабатываемую землю без напряженного страха. Для всех остальных самый вид земли говорил об опасностях известных и неизвестных - невидимых глазу грибницах, смертельных бактериях, таинственных насекомых и личинках, затаившихся лишь до очередного удара мотыги. Земля, конечно, была просеена и обеззаражена, но тем не менее… Никто, кроме Вычислителя, не любил ковыряться в открытом грунте.
Хейл не слишком удивился, когда впервые заметил тощую фигуру с мотыгой. Это было не так давно, недели две назад, во время обычной прогулки по пластиковой дорожке между контейнерами с почвой. Тогда он так же остановился у чана, отослав вперед сопровождавших его инженеров. Пожилой мужчина выпрямился и пристально, чуть насмешливо посмотрел на него.
- Вы не… - нерешительно начал Хейл.
- Точно, - ухмыльнулся Вычислитель. - Я бы выбрался к тебе еще раньше, но нужно было закончить одно небольшое дельце. Здорово, Хейл. Как дела?
Хейл что-то пробормотал.
Вычислитель захохотал. "Когда-то, на Земле, я был просто грязным фермером, - пояснил он. - У меня все время руки чешутся поработать. Это, во всяком случае, одна из причин. Я теперь штатный доброволец. Кстати, под своей собственной фамилией. Не заметил?"
Хейл не заметил. Много воды утекло с тех пор, как он в последний раз стоял в Храме Истины и слушал голос, вещавший из пророчествующего шара. Имя Бена Крауелла не попадалось ему на глаза, хотя он как раз на днях очень внимательно просматривал списки добровольцев, и, казалось, помнил их наизусть.
- Почему-то я не очень удивляюсь, - сказал он.
- И не надо. Мы с тобой, Хейл, единственные люди, которые помнят открытый воздух. - Он фыркнул и покосился на непроницаемый колпак. - Только мы с тобой понимаем, что это подделка. Ты больше не встречал кого-нибудь из Компаньонов?
Хейл покачал головой; "Я - последний".
- Да… - Крауелл разрубил мотыгой случайного жучка. - Я побуду здесь некоторое время. Правда, неофициально. Сейчас я не могу отвечать ни на какие вопросы.
- Ты это и в Куполе не делал, - в голосе Хейла прозвучала горечь. - За последние сорок лет мне раз двадцать нужно было до зарезу тебя видеть. Ты не дал мне ни единой аудиенции, - он посмотрел на Вычислителя в упор, и в нем вспыхнула надежда. - Что тебя привело сейчас? Что-нибудь произойдет?
- Может быть, может быть, - Крауелл отвернулся к своей мотыге. - Что-нибудь рано или поздно произойдет, верно? Если только ждать достаточно долго.
Это все, что Хейл смог выудить из него в тот раз.
Сейчас, рассказывая Вычислителю о случившемся, он вспомнил тот разговор.
- Ты что, из-за этого сюда и приехал? - спросил он под конец. - Может, ты знал?
- Слушай, Робин, я сейчас ничего не могу тебе рассказать. Я ведь говорил - не могу.
- Но ты знаешь?
- Какая разница? Не забывай, что у всего есть своя оборотная сторона. Я не обеспечиваю стопроцентное попадание - какая-то погрешность уже изначально заложена. Я тебе говорил, что у меня скорее лошадиное чутье, чем способность к предсказанию, - Крауелл, казалось, слегка разозлился. - Я - не Бог. Ты рассуждаешь, как в Куполах. Не надо ни на кого надеяться. Они все ждут, что придет добрый дядя. А добрый дядя тоже не Бог. Да и сам Господь Бог не в силах изменить будущее. Он просто знает, что произойдет. Иногда он вмешивается, вводит в уравнение новую величину, причем случайную…
- Но…
- Да, я пару раз вмешивался. Однажды даже убил человека, потому что прикинул, что, оставь я парня в живых, будет хуже для всех. Оказалось, я был прав. Но я не делаю ничего, что выше моих сил. Все, что я могу сделать - это ввести случайный фактор, и это тоже непросто, поскольку я сам замешан в эту задачку и не могу смотреть на нее со стороны. Я не могу предвидеть даже свои собственные реакции!
- Пожалуй, - задумчиво произнес Хейл. - Тем не менее, ты говоришь, что когда нужно, ты вмешиваешься.
- Только когда очень нужно. И после этого я стараюсь все загладить. Иначе никак, нужно следить за равновесием. Если я что-то делаю с правой чашкой весов, то равновесие неизбежно смещается вправо. Значит, после этого надо обязательно чуть-чуть подтолкнуть и вторую чашку. В итоге "X" снова равен "X". Если я добавил "У" в одно место, я добавлю его и в другое. Я допускаю, что это может показаться пустяком, но с моей колокольни виднее. Опять-таки я повторяю, я не Господь Бог. Кстати, сегодня Бог в Куполах и не нужен. Единственное, чего они от него бы хотели, чтобы он спустился к ним и покатал их на карусельке.
Он помолчал, вздохнул и посмотрел вверх, где сквозь прозрачный колпак показалась полоска голубого неба. "Чего хочет Рид? - спросил он. - У него есть какие-то мысли?"
- Не вижу причины, почему я должен тебе это рассказывать, - раздраженно ответил Хейл. - Ты наверняка знаешь об этом больше, чем я.
Вычислитель легонько стукнул кулаком по рукоятке мотыги: "Не надо, сынок, не хами. У меня есть причины не рассказывать тебе то, что я знаю. Придет время, я тебе объясню. А сейчас мне было бы чертовски приятно узнать, чего же все-таки хочет молодой Рид".
- Мы изучали карты. Его патент перекрывает зону миль в триста, причем сто из них - побережье. Я тогда специально указал это место, потому что там есть старый форт. Хорошая, надежная база. К тому же там есть удобная бухта. Она защищена грядой островов и немного вытянута на запад.
Хейл не заметил, что начал говорить быстрее. "Над этой колонией не будет защитного колпака. Никогда не сбалансировать экологию, если снаружи одна атмосфера, а внутри - другая. Но защищаться все равно придется. Здесь нам поможет вода. Острова станут нашими ступеньками. Будем осваивать один, закрепляться на нем и переходить к следующему".
- Угу, - Вычислитель задумчиво почесал свой длинный нос. - А как ты собираешься защищаться от Кланов? Чтобы они не провернули с этой Колонией ту же штуку, что и с первой.
Хейл закашлялся. "Поживем - увидим", - сказал он.
Даже наступление ночи человек, выросший в Куполах, воспринимал как совершенно необычайное явление. Возвращаясь на гидроплане обратно в Делавер, Сэм невольно ухватился за ручки кресла и зачарованно наблюдал, как глубокая темнота надвигалась на море. Воздушные потоки в венерианском небе очень коварны, поэтому самолеты поднимались в воздух только при крайней необходимости, да и то ненадолго. Из-за бесконечных воздушных ям картина внизу воспринималась урывками.
Далеко внизу, под набухающим сумраком, расплывалось в воде светящееся пятно Купола. Неожиданно для самого себя он ощутил странное теплое чувство - это маячившее из-под воды пятно было его домом. В нем было удобно и безопасно, там звучали музыка и смех… А в стерилизованной Колонии наоборот - там все говорило как раз об опасности и неизбежности поражения.
Стоп. Это мы еще посмотрим. Лучше думать о чем-то приятном, а не отдаваться ностальгическим порывам, как это принято в Куполах. Первопроходцев толкают вперед невыносимые условия дома, плюс обещания золотых гор или мечта об Обетованной Земле. Тяни да толкай, усмехнулся Сэм. Но плохие условия дома - это не наш случай. Нужно что-то придумать.
Для успеха нужен кориум, энергичные добровольцы и, если не полная поддержка, то хотя бы отсутствие сопротивления со стороны Харкеров.
А что есть у него? Ничего. К тому же раскрутиться нужно быстро. В любую минуту после посадки к нему могут подойти ребята в форме, как это уже один раз было, и Сэм Рид исчезнет со сцены, возможно, навсегда. Денег у него мало, положения в обществе никакого, друзей нет, если, конечно, не считать помирающего от наркоты старого проходимца, и даже эту дружбу ему приходится покупать.
Сэм рассмеялся про себя. Он чувствовал себя восхитительно.
Он ощущал потрясающую уверенность в своих силах. Он ни капли не сомневался в успехе.
- Перво-наперво, - сказал он Проныре, - мне нужно о себе заявить. Срочно. Все равно как, но я должен помелькать на экране, чтобы Кланы не могли слопать меня незаметно. Потом я постараюсь всем разъяснить, что если я пропаду, они отвечают.
Проныра хмыкнул и трубно высморкался. Его комнатенка была грязным, вонючим, но относительно безопасным убежищем. Сэм знал, что пока он здесь, Харкеры до него не доберутся. Но как только он высунет нос наружу, все может обернуться по-другому.
- Дай-ка мне еще выпить, - ответил ему Проныра.
- У меня есть две тыщи кредиток, - продолжая Сэм, подвигая ему бутылку. - Хейл может раздобыть еще две. С этого мы и начнем. Ты мне скажешь, во что их вложить, чтобы поскорее подняться. Мне нужно время в эфире и хороший журналист, чтобы как следует продумать наши выступления. Как только мы начнем, деньги пойдут сами. На этот раз я постараюсь не провалиться в крысиную нору. Будем бить в одну точку, пока не выбьем наш главный козырь.
- Какой? - тощая бровь Проныры заинтересованно приподнялась над бутылкой.
- Флот, - торжественно сказал Сэм. - На этот раз Колония будет состоять из цепочки островов. Нам нужно будет постоянно перемещаться. Мы должны пробиться к островам, укрепить их и обустроить. Нам нужны маневренные быстроходные суда, надежные и хорошо вооруженные. На это и пойдут все деньги.
Проныра опять присосался к бутылке и ничего не ответил.
Сэм не стал ждать, пока его пропаганда начнет приносить плоды. Он распорядился заложить корабли немедленно. Он экономил на чем мог, но все равно почти все четыре тысячи ушли на закупку самого необходимого, того, без чего, с точки зрения Хейла, нельзя было обойтись.
Между тем, пропагандистская машина набирала обороты. На настоящую тонкую работу в стиле Сэма просто не было времени. Было бы неплохо навыпускать дисков с лирическими песнями, воспевающими прелести жизни на суше, открытое небо, звезды, смену дня и ночи и так далее. Бойкая пьеса, захватывающий роман с правильно расставленными акцентами тоже пошли бы на пользу. Но времени не было.
Все телепрограммы были забиты рекламой. Робин Хейл объявил о создании новой независимой Колонии. Смело, открыто было предано огласке участие в проекте Иоиля Рида - факт, скрывать который было бы все равно бесполезно.
Иоиль честно признался с телеэкранов в мошенничестве своего отца. Он рассказал все, что ему было известно о нем. "Я никогда его не видел, - он старался говорить, используя всю свою способность к убеждению. - Я знаю, что большинство та вас не поверят мне только из-за моего имени. Я не стараюсь его скрывать. Я верю в эту Колонию и не могу допустить, чтобы она провалилась. Я думаю, что многие меня поймут. Я не рискнул бы показаться перед вами, тем более под своим опороченным именем, если бы я не был уверен, что колонизация должна состояться. Ни один человек, носящий имя Рида, не взялся бы второй раз за то же самое дело. Я берусь. Крах Колонии будет и моим крахом, я это знаю, но я уверен, что этого не произойдет". В его голосе была спокойная убежденность и энтузиазм, которые передавались слушателям. На этот раз он говорил правду. Нашлись люди, поверившие ему. Немного, но достаточно, чтобы начать.
Использовались те же доводы и те же соблазны, что и при первой попытке. Тонкие натуры ощущали, что в Куполах им чего-то не хватает, и смутно тес-ковали об утерянном прошлом. Эти романтики в основном и платили за самые необходимые расходы Хейла и Сэма. Не слишком щедро, но пока этого хватало. Остальные держались в стороне и ждали, чтобы их уговаривали.
Чем Сэм и занялся.
Харкеры тоже не сидели без дела. Опомнившись от первого шока, они начали действовать, причем довольно энергично. Но у них были связаны руки. Они не могли открыто выступать против Колонизации. Они всегда были ее сторонниками. Они не могли допустить ее краха. Все, что им оставалось делать - это начать контрпропаганду.
Разносились сплетни об ужасной эпидемии, вспыхнувшей наверху. В программе последних известий показывали крушение робота-самолета, картинно разваливающегося в небе под ударами вихревых потоков. Ширились слухи о трудностях континентальной жизни. Сплошные опасности, полная неопределенность…
Тогда Сэм отважно нанес свой следующий удар. Он почти открыто атаковал Харкеров. Он обвинил их в том, что они умышленно погубили первую Колонию. "Могущественные силы, - объявил Сэм, - пытаются остановить освоение суши. Вы можете понять почему. Любой может понять. Поставьте себя на место облеченного властью человека или группы людей. Если бы вы правили Куполом, вас полностью устраивало бы существующее положение. Хотели бы вы перемен? Не сделали бы все, чтобы дискредитировать людей, которые, как мы, хотят открыть всем дорогу наверх? - Сэм наклонился к экрану и впился в аудиторию пристальным, многозначительным взглядом. - Не постарались бы вы заставить замолчать всякого, кто хочет дать простому человеку этот шанс?" - Он задержал дыхание, уверенный, что сейчас его выключат.
Но ничего не случилось. То ли операторы были слишком ошарашены, то ли Харкеры не рискнули так явно пренебречь общественным мнением. Что бы там ни было, Сэм решил продолжать. "Я надеюсь и дальше бороться за Колонию, - сказал он. - Я работаю на себя, это так, но еще и на вас, на тех, кто не заправляет Куполами. И пока я жив, я не отступлю. Если завтра я не выйду в эфир с сообщением о наших новых планах, то вы будете знать почему".