Вскоре началась гроза. Из комнаты мистера Генчарда слышался стук - таких громких стуков из птичьей клетки мы еще не слышали. Мы бросились наверх и увидели, что там открылась форточка. Я ее закрыл. Кретоновый чехол наполовину соскользнул с клетки, и я начал было водворять его на место. Джеки встала рядом со мной. Мы посмотрели на крохотный домик - моя рука не довершила начатого движения.
С двери сняли табличку "Сдается внаем". Из трубы валил жирный дым. Жалюзи, как водится, были наглухо закрыты, но появились кое-какие перемены.
Слабо тянуло запахом стряпни. Подгоревшее мясо и тухлая капуста, - очумело подумал я. Запах, несомненно, исходил из домика эльфов. На когда-то безупречном крыльце красовалось битком набитое покойное ведро, малюсенький ящик из-под апельсинов, переполненный немытыми консервными банками, совсем уж микроскопическими и пустыми бутылками, явно из-под горячительных напитков. Возле двери стояла и молочная бутылка - жидкость в ней была цвета желчи с лавандой. Молоко еще не вносили внутрь, так же как не вынимали еще утренней газеты. Газета была, безусловно, другая. Устрашающая величина заголовков доказывала, что это бульварный листок.
От колонны крыльца к углу дома протянулась веревка; правда, белье на ней пока не висело.
Я нахлобучил на клетку чехол и устремился вслед за Джеки на кухню.
- Боже правый! - сказал я.
- Надо было потребовать у них рекомендации, - простонала Джеки. - Это вовсе не наши жильцы.
- Не те, что жили у нас прежде, - согласился я. - То есть не те, что жили у мистера Генчарда. Видала мусорное ведро на крыльце?
- И веревку для белья, - подхватила Джеки. - Какое". Какое неряшество.
- Джуки, Калликэки и Джитеры Лестеры. Тут им не "Табачная дорога".
Джеки нервно глотнула.
- Знаешь, ведь мистер Генчард предупреждал, что они не вернутся.
- Да, но сама посуди…
Она медленно кивнула, словно начиная понимать. Я сказал:
- Выкладывай.
- Не знаю, но вот мистер Генчард говорил, что Маленькому Народцу нужен тихий респектабельный квартал. А мы их выжили. Пари держу, мы создали птичьей клетке - району - дурную репутацию. Перворазрядные эльфы не станут тут жить… Это… о Господи… это теперь, наверное, притон.
- Ты с ума сошла, - сказал я.
- Нет. Так оно и есть. Мистер Генчард говорил то же самое. Говорил ведь он, что теперь придется строить новый домик. Хорошие жильцы не поедут в плохой квартал. У нас живут сомнительные эльфы, вот и все.
Я разинул рот и уставился на жену.
- Угу. Те, что привыкли ютиться в трущобах. Пари держу, у них в кухне живет эльфовская коза, - выпалила Джеки.
- Что ж, - сказал я, - мы этого не потерпим. Я их выселю… Я… я им в трубу воды налью. Где чайник?
Джеки вцепилась в меня:
- Не смей! Не надо их выселять, Эдди. Нельзя. Они вносят плату.
И тут я вспомнил.
- Станок…
- Вот именно. - Для пущей убедительности Джеки даже впилась ногтями в мою руку. - Сегодня ты бы погиб, не спаси тебя счастливый случай. Наши эльфы может быть и неряхи, но все же платят за квартиру.
До меня дошло.
- А ведь мистеру Генчарду везло совсем по-другому. Помнишь, как он подкинул ногой камень на лестнице у берега и ступенька провалилась? Мне-то тяжко достается. Правда, когда я попадаю в станок, за мной туда же летит цилиндр и останавливает всю махину, это так, но я остался без работы, пока не починят станок. С мистером Генчардом ни разу не случалось ничего подобного.
- У него жильцы были не того разряда, - объяснила Джеки с лихорадочным блеском в глазах. - Если бы в станок угодил мистер Генчард, там бы пробка перегорела. А у нас живут сомнительные эльфы, вот и удача у нас сомнительная.
- Ну и пусть живут, - сказал я. - Мы с тобой - содержатели притона. Пошли отсюда, выпьем. У Терри.
Мы застегнули дождевики и вышли; воздух был свежий и влажный. Буря ничуть не утихла, завывал порывистый ветер. Я забыл взять с собой фонарик, но возвращаться не хотелось. Мы стали спускаться по холму туда, где слабо мерцали огни заведения Терри.
Было темно. Сквозь ливень мы почти ничего не видели. Наверное, поэтому и не заметили автобуса, пока он не наехал прямо на нас, - во время затемнения фары почти не светили.
Я хотел было столкнуть Джеки с дороги на обочину, но поскользнулся на мокром бетоне, и мы оба шлепнулись. Джеки повалилась на меня, и через мгновение мы уже забарахтались в чавкающей грязи кювета, а автобус с ревом пронесся мимо и был таков.
Мы выбрались из кювета и пошли к Терри. Бармен выпучил на нас глаза, присвистнул и налил нам по рюмке, не дожидаясь просьбы.
- Без сомнения, - сказал я, - они спасли нам жизнь.
- Да, - согласилась Джеки, оттирая уши от грязи. - Но с мистером Генчардом такого бы не случилось.
Бармен покачал головой.
- Упал в канаву, Эдди? И вы тоже? Не повезло!
- Не то чтобы не повезло, - слабо возразила Джеки. - Повезло. Но повезло сомнительно. - Она подняла рюмку и посмотрела на меня унылыми глазами. Мы чокнулись.
- Что же, - сказал я. - За удачу!
Авессалом
Джоэл Локк затемно вернулся из университета, где возглавлял кафедру психодинамики. Он незаметно проскользнул в дом через боковую дверь и остановился, прислушиваясь, - высокий сорокалетний человек со стиснутыми губами; в уголках его рта затаилась язвительная усмешка, серые глаза были мрачны. До него донеслось гудение преципитрона. Это означало, что экономка Эбигейл Шулер занята своим делом. С едва заметной улыбкой Локк повернулся к нише, открывшейся в стене при его приближении.
Гравилифт бесшумно поднял его на второй этаж.
Наверху Локк передвигался с удивительной осторожностью. Он сразу подошел к последней двери в коридоре и остановился перед ней, опустив голову, с невидящими глазами. Ничего не было слышно. Чуть погодя он открыл дверь и шагнул в комнату.
Мгновенно его вновь пронизало, пригвоздило к месту ощущение неуверенности. Однако он не поддался этому ощущению, только еще крепче стиснул зубы и стал оглядываться по сторонам, мысленно приказывая себе не волноваться.
Можно было подумать, что в комнате живет двадцатилетний юноша, а не восьмилетний ребенок. Повсюду в беспорядке валялись теннисные ракетки вперемешку с грудами магнитокниг. Тиаминизатор был включен, и Локк машинально щелкнул выключателем, но тут же насторожился. Он мог поклясться, что с безжизненного экрана видеофона за ним наблюдают чьи-то глаза.
И это уже не в первый раз.
Но вот Локк оторвал взгляд от видеофона и присел на корточки, чтобы осмотреть кассеты с книгами.
Одну, озаглавленную "Введение в энтропичеекую логику", он поднял и хмуро повертел в руках. Затем положил кассету на место, опять пристально посмотри на видеофон и вышел из комнаты.
Внизу Эбигейл Шулер нажимала на кнопки пульта горничной-автомата. Чопорный рот экономки был станут так же туго, как узел седых волос на затылке.
- Добрый вечер, - сказал Локк. - Где Авессалом?
- Играет в саду, брат Локк, - церемонно ответила Эбигейл. - Вы рано вернулись. Я еще не кончала уборку в столовой.
- Что ж, включите ионизатор и пусть действует, - посоветовал Локк. - Это недолго. Все равно мне надо проверить кое-какие работы.
Он направился было к выходу, но Эбигейл многозначительно кашлянула.
- Что такое?
- Он осунулся.
- Значит, ему нужно побольше бывать на воздухе, - коротко заметил Локк. - Отправлю его в летний лагерь.
- Брат Локк, - сказала Эбигейл, - не понимаю, отчего вы не пускаете его в Баха-Калифорнию. Он уж так настроился! Раньше вы разрешали ему учить все, что он хочет, как бы труден ни был предмет. А теперь вдруг воспротивились. Это не мое дело, но смею вам сказать, что он чахнет.
- Он зачахнет еще скорее, если я соглашусь. У меня есть основания возражать против того, чтобы он изучал энтропичеекую логику. Знаете, что она за собой влечет?
- Не знаю… вы же знаете, что не знаю. Я женщина неученая, брат Локк. А только Авессалом - смышленый мальчонка.
Локк раздраженно махнул рукой.
- Удивительный у вас талант сводить все к таким вот узеньким формулам, - сказал он и передразнил: - "Смышленый мальчонка"!
Пожав плечами, Локк отошел к окну и взглянул вниз, на площадку, где его восьмилетний сын играл в мяч. Авессалом не поднял глаз. Он, казалось, был поглощен игрой. Но, наблюдая за сыном, Локк почувствовал, как в его сознание прокрадывается холодный, обволакивающий ужас, и судорожно сцепил руки за спиной.
На вид мальчику можно дать лет десять, по умственному развитию он не уступает двадцатилетним, и все же на самом деле это восьмилетний ребенок. Трудный. Теперь у многих родителей такая же проблема. Что-то происходило в последние годы с кривой рождаемости гениальных детей. Что-то лениво зашевелилось в глубинах сознания сменяющих друг друга поколений и медленно стал появляться новый вид. Локку это было хорошо известно. В свое время он тоже считался гениальным ребенком.
Другие родители могут решать эту проблему иначе, упрямо рассуждал Локк. Но не он. Он-то знает, что полезно Авессалому. Другие родители пусть отдают одаренных детей в специальные ясли, где эти дети будут развиваться среди себе подобных. Только не Локк.
- Место Авессалома здесь, - сказал он вслух. - Со мной, где я могу…
Он встретился взглядом с домоправительницей, опять раздраженно пожал плечами и возобновил оборвавшийся разговор:
- Конечно, смышленый. Но не настолько, чтобы уехать в Баха-Калифорнию и изучать энтропическую логику- Энтропическая логика! Она слишком сложна для ребенка. Даже вы должны это понимать. Это вам не конфета, которую можно дать ребенку, предварительно проверив, есть ли в домашней аптечке касторка. У Авессалома незрелый ум. Сейчас просто опасно посылать мальчика в университет Баха-Калифорнии, где учатся люди втрое старше его. Это связано с таким умственным напряжением, на какое он еще не способен. Я не хочу, чтобы он превратился в психопата.
Эбигейл сердито поджала губы.
- Вы же разрешили ему заниматься математическим анализом.
- Да оставьте меня в покое! - Локк снова посмотрел вниз, на мальчика, играющего на площадке. - По-моему, - медленно проговорил он, - пора провести с Авессаломом очередной сеанс.
Домоправительница устремила на хозяина проницательный взгляд, приоткрыла тонкие губы, собираясь что-то сказать, но тут же снова закрыла рот с явно неодобрительным видом. Она, конечно, не совсем понимала, как и для чего проводятся сеансы. Знала только, что теперь существуют способы принудительно подвергнуть человека гипнозу, против его воли заглядывать к нему в мозг, читать там, как в открытой книге, и выискивать запретные мысли. Она покачала головой, плотно сомкнув губы.
- Не пытайтесь вмешиваться в вопросы, в которых ничего не смыслите, - сказал Локк. - Уверяю вас, я лучше знаю, что Авессалому на пользу. Я сам тридцать с липшим лет назад был в его положении. Кому может быть виднее? Позовите его домой, пожалуйста. Я буду у себя в кабинете.
Нахмурив лоб, Эбигейл провожала его взглядом до двери. Трудно судить, что хорошо и что плохо. Современная мораль жестко требует хорошего поведения, но иногда человеку трудно решить для самого себя, что именно самое правильное. Вот в старину, после атомных войн, когда своеволию не было удержу и каждый делал, что хотел, - тогда, наверное, жилось полегче. Теперь же, в дни резкого отката к пуританизму, надо два раза подумать и заглянуть себе в душу, прежде чем решиться на сомнительный поступок.
Что ж, на сей раз у Эбигейл не было выбора. Она щелкнула выключателем настенного микрофона и проговорила:
- Авессалом!
- Что, сестра Шулер?
- Иди домой. Отец зовет.
У себя в кабинете Локк секунду постоял недвижно, размышляя. Затем снял трубку домашнего селектора…
- Сестра Шулер, я разговариваю по видеофону. Попросите Авессалома подождать.
Он уселся перед своим личным видеофоном. Руки ловко и привычно набрали нужные цифры.
- Соедините с доктором Райаном из Вайомингских экспериментальных яслей. Говорит Джоэл Локк.
В ожидании он рассеянно снял с полки античных редкостей архаическую книгу, отпечатанную на бумаге, и прочел:
"И разослал Авессалом лазутчиков во все колена Израилевы, сказав: когда вы услышите звук трубы, то говорите: "Авессалом воцарился в Хевроне…".
- Брат Локк? - спросил видеофон.
На экране показалось славное, открытое лицо седого человека. Локк поставил книгу на место и поднял руку в знак приветствия.
- Доктор Райан, извините, что побеспокоил.
- Ничего, - сказал Райан. - Времени у меня много. Считается, что я заведую яслями, но на самом деле ими заправляют детишки - все делают по своему вкусу. - Он хохотнул. - Как поживает Авессалом?
- Всему должен быть предел, - ответил Локк. - Я дал ребенку полную свободу, наметил для него широкую программу занятий, а теперь ему вздумалось изучать энтропическую логику. Этот предмет читают только в двух университетах и ближайший из них находится в Баха-Калифорнии.
- Он ведь может летать туда вертолетом, не так ли? - спросил Райан, но Локк неодобрительно проворчал:
- Дорога отнимет слишком много времени. К тому же одно из требований университета - проживание в его стенах и строгий режим. Считается, что без дисциплины, духовной и телесной, невозможно осилить энтропическую логику. Это вздор. Начатки ее я самостоятельно освоил у себя дома, хотя для наглядности и пришлось воспользоваться объемными мультипликациями.
Райан засмеялся.
- Мои ребятишки проходят тут энтропическую логику. Э-э… вы уверены, что все поняли?
- Я понял достаточно. Во всяком случае, убедился, что ребенку незачем ее изучать, пока у него не расширится кругозор.
- У наших детей она идет, как по маслу, - возразил врач. - Не забывайте, Авессалом - гений, а не заурядный мальчик.
- Знаю. Но знаю и то, какая на мне ответственность. Надо сохранить нормальную домашнюю обстановку, чтобы дать Авессалому чувство уверенности в себе, - это одна из причин, по которым пока нежелательно, чтобы ребенок жил в Баха-Калифорнии. Я хочу его оберегать.
- У нас и раньше не было единства в этом вопросе. Все одаренные дети прекрасно обходятся без присмотра взрослых, Локк.
- Авессалом - гений, но он ребенок. Поэтому у него отсутствует чувство пропорции. Ему надо избегать множества опасностей. По-моему, это ошибка - предоставлять одаренным детям свободу действий и разрешать им делать все, что угодно. У меня были веские причины не отдавать Авессалома в ясли. Всех гениальных детей смешивают в одну кучу и предоставляют самим выкарабкиваться. Абсолютно искусственная среда.
- Не спорю, - сказал Райан. - Дело ваше. По-видимому, вы не желаете признать, что в наши дни кривая рождаемости гениев приобрела вид синусоиды. Через поколение…
- Я и сам был гениальным ребенком, но я-то с этим справился, - разгорячился Локк. - У меня хватало неприятностей с отцом. Это был тиран, мне просто повезло, что он не искалечил мою психику. Я все уладил, но неприятности были. Я не хочу, чтобы у Авессалома были неприятности. Поэтому я прибегаю к психодинамике.
- К наркосинтезу? К принудительному гипнозу?
- Вовсе он не принудительный, - огрызнулся Локк. - Это духовное очищение, оно многого стоит. Под гипнозом Авессалом рассказывает мне все, что у него на уме, и тогда я могу ему помочь.
- Не знал я, что вы это делаете, - медленно произнес Райан. - Я вовсе не уверен, удачная ли это затея.
- Я ведь вас не поучаю, как надо заведовать яслями.
- Да. А вот детишки поучают. Из них многие умнее меня.
- Преждевременно развившийся ум опасен. Ребенок способен разогнаться на коньках по тонкому льду, не проверив его прочности. Но не подумайте, будто я удерживаю Авессалома на месте. Я только проверяю, прочен ли лед. Я-то могу понять энтропическую логику, но Авессалом пока еще не может. Придется ему подождать.
- Так что же?
Локк колебался.
- Гм… вы не знаете, ваши ребята не сносились с Авессаломом?
- Не знаю, - ответил Райан. - Я в их дела не вмешиваюсь.
- Ну что ж, тогда пусть они не вмешиваются в мои дела и дела Авессалома. Желательно, чтобы вы выяснили, поддерживают ли они связь с моим сыном.
Наступила долгая пауза. Потом Райан неторопливо сказал:
- Постараюсь. Но на вашем месте, брат Локк, я бы разрешил Авессалому уехать в Баха-Калифорнию, если он хочет.
- Я знаю, что делаю. - С этими словами Локк дал отбой. Взгляд его снова обратился к Библии.
Энтропическая логика!
Когда ребенок достигнет зрелости, его соматические и физиологические показатели придут в норму, но пока что маятник беспрепятственно раскачивается из стороны в сторону. Авессалому нужна твердая рука - для его же блага.
А ведь с некоторых пор ребенок почему-то увиливает от гипнотических сеансов. Что-то с ним неладно.
Беспорядочные мысли проносились в мозгу Локка. Он забыл, что сын его ждет и вспомнил, лишь услышав из настенного динамика голос Эбигейл, которая объявила, что обед подан.
За обедом Эбигейл Шулер сидела между отцом и сыном, как Атропа - готовая обрезать разговор, едва только он примет нежелательный для нее оборот. Локк почувствовал, как в нем нарастает давнишнее раздражение: Эбигейл считает своим долгом защищать Авессалома от отца. Быть может, из-за этого ощущения Локк, наконец, сам затронул вопрос о Баха-Калифорнии.
- Ты, как видно, учишь энтропическую логику. - Вопрос не застал Авессалома врасплох. - Убедился ты, что она для тебя чересчур сложна?
- Нет, папа, - ответил Авессалом. - Не убедился.
- Начатки математического анализа могут показаться ребенку легкими. Но стоит ему углубиться… Я ознакомился с энтропической логикой, сын, просмотрел всю книгу, и мне было трудновато. А ведь у меня ум зрелый.
- Я знаю, что у тебя ум зрелый. И знаю, что у меня еще незрелый. Но все же, полагаю, мне это доступно.
- Послушай, - сказал Локк. - Если ты будешь изучать этот предмет, у тебя могут появиться психопатологические симптомы, а ты не распознаешь их вовремя. Если бы мы проводили сеансы ежедневно, или через день…
- Но ведь университет в Баха-Калифорнии!