Чипаня напротив нас сидел и бамбуковые ростки с креветками поедал. Остальные тоже о чем-то своём разговаривали или по сторонам таращились. Только Ковш налегал на гохан во все свои зубы, сёю так и брызгала. По его голому торсу, едва покрытому безрукавкой, стекали мутные струйки. Кажется, Ковшу было жарковато. Тут он поднял глаза и свирепо глянул прямо на меня, но через мгновение уже опять наворачивал гохан, как ни в чём не бывало.
Пец нахмурился, но продолжал глядеть только на меня. Вообще-то я в целом терпимо к таким ребятам отношусь, готов с ними дружить и так далее. А Пец тем более хакер-камайну, считай – коллега по покатушкам. Отбрить его просто так было неудобно. Ведь он же не в реальный клуб приглашает, а цифровой, то есть ненастоящий.
– Ты правда там почти живёшь?
– "Там" – как раз название нашей вселенной, – обрадовался Пец. – У нас ты не ограничен городом или даже другими странами. Можно хоть на другую звезду слетать, мгновенно или на корабле. Завести семью, собаку или купить яхту. Газеты и книжки свои выходят. Любой может стать кем угодно, хоть президентом вселенной.
– Заманчиво. Я подумаю, ладно?
– Ты считаешь, что этот мир реальнее, чем "Там"? Это заблуждение, – продолжал гнуть своё Пец. – Фокус в том, что ты видишь только то, что уже когда-то видел, зрение подстраивается под готовые картинки и выдаёт их тебе. Вот Чипаня, например. – Тот скептически уставился на хакера. – Ты с ним познакомился, и мозг записал в себя его приметы. И всё! Дальше ты видишь не его, а некий абстрактный символ Чипани, и общаешься с ним, как с программой. Тебе безразличны его внутренние метаморфозы, он навсегда останется для тебя беспардонным и грубым Чипаней, как бы ни рядился.
– Ну-ну, – сказал байкер. – Буру секкасу.
– Я легко подберу тебе кучу примеров, когда глаз видит одно, а на самом деле предмет совсем другой. Психоделики же хавал? Ну вот. Измерь мнимого монстра линейкой, и что получишь? Крах иллюзии. А ведь какой яркий, быстрый и зубастый! А потом, что такое твой монстр? Всего лишь картинка из твоего собственного сознания. И в твоей "реальной" жизни то же самое. Погляди вокруг, Егор. Твой мозг всего лишь обрабатывает изображение на сетчатке, отыскивая в самом себе аналогии. И кто теперь прав? Чипаня, который тупо глядит на одно и то же всю жизнь, или я, который увидит незнакомые страны и планеты?
Я молчал, жуя креветку, и не особо напрягался. Не хватало ещё грузиться философией нового нагваля, к тому же буру секкасу. У меня уже есть учитель Давид.
– Мир предсказуем, Егор, – гнул своё Пец. На смешки Чипани он старался не обращать внимания. – Дома и эстакады стоят там же, где ты видел их вчера. Дождь падает вниз, а не вверх. Ты не можешь изменить природу этого мира. Зато с самого детства и до пенсии ты только и делаешь, что учишься распознавать вещи и знакомых и предсказывать их движение. Разве это жизнь?
Тут Флора стала потешаться над Пецем, предлагая тому пойти в эсу-хотеру, и хакер разгорячился, апеллируя к Тони. Тот добродушно примирил спорщиков.
А я стал глядеть на публику. Я заметил, что приличных горожан тут быстро прибывало. Они нетерпеливо поедали дешёвый гохан, пили бакусю или сакэ. Я сглотнул и тоже взял банку пива, на столе перед нами как раз упаковка появилась.
– Икудзо! – объявил Тони. – Деньги у всех есть? Никому налички не надо?
Я нашарил мятые иены в кармане. Ещё у меня на счёте что-то было, на подарок отцу… Не хотелось их под ноль истратить. Флоре понадобились деньги, и ещё Ковшу, у остальных свои водились. Ковш выглядел как-то мрачновато. Я вдруг подумал, что он плохо вписывается в команду байкеров, как и я. Флора особый случай, она наша когяру. Может, Ковша за физическую силу, как таскальщика тяжестей держали? А тут я появился. Теперь я понял, почему он на меня волком глядит. Ну и ладно, скоро я стану как нормальный собако-лев, когда со Шрамом сработаюсь. Каждый за себя.
Я вздрогнул и прислушался к своим мозгам. Они уже сами всё решили, что ли? Нет, шалишь. Я пока ещё не преступник-зверокрад.
– Гуляем! – крикнул Тони. – Не теряться, симатта. Девчонки, от парней далеко не отходить! А то за здоровье не отвечаю.
Он наклонился к Грибу и о чём-то сказал тому шёпотом. Гриб кивнул и показал пакет, перевязанный скотчем. Пакет был очень похож на тот, что мы на Полосе выторговали. Тут все камайну стали шуметь и закидываться кто чем. Флора повисла у меня на руке и бросила в рот сразу две разных таблетки. Ковш мрачно свернул косяк с травой. Я тоже эстази проглотил. Дома у меня ещё три штуки оставалось, а здесь эта была первой и последней.
– Я с тобой сегодня, ёси? – Флора прижалась ко мне бедром. По-моему, Аоки и Херми на нас без восторга поглядели. – Побуду твоей онна, уговорил.
– У меня денег очень мало, всего две тысячи…
– Не тужи, прорвёмся. Мы же с тобой нынче классно иен нарубили.
Это было здорово, потому что она тут всё знала, и вообще была красивой девчонкой. Я мог ей гордиться и обнимать за талию сколько хочешь.
– Я тоже хотела с Егором пойти, – заявила вдруг Херми. – Почему это ты? Ты уже с ним сегодня кувыркалась на складе.
– Что? – воскликнула Аоки. – В смысле, чего это ты, Флора, узурпируешь?
– Егор сам меня выбрал!
– Урусай, симатта! – оборвал Тони. Он был очень недоволен, но вдруг ухмыльнулся. – Херми, можешь отправляться с Егором, но за тебя отвечает только Ковш. Ты понял, Ковш? – Минору заржал с перекошенной миной. – А ты, Пец, кого выбираешь – Минору или Чипаню?
Пец насупился, а остальные камайну загоготали.
– Ладно, я пригляжу за этим хануриком, – добродушно сказал Чипаня и потрепал Пеца по плечу. – А то натянут ещё нашего хакера. Минору, ты с нами?
Херми сердито пристроилась у меня с другого бока, и мы втроём отправились в глубину ресторана. Народ уже бурлил вовсю. Почти все спускались в подвал, но были и те, кто на второй этаж двигал.
– Пошли сперва вниз, мне в тойрэ надо! – сказала Флора.
Я вздрогнул, но не очень сильно. Не станут же они меня за собой волочь? Это было бы слишком. И правда, я только подежурил неподалёку от двери, чтобы их никакой злодей не перехватил. Херми тоже в женский тойрэ сходила, с гордо задранной головой. Ковш, понятное дело, отирался рядом и строил из себя детектива, по сторонам зыркал. А потом мы отправились к рингу, он в глубине подвала был отгорожен. Вообще тут нарочно сделали холодно, на стенах потёки холодной воды виднелись, а изо ртов пар летел. Из вентиляционных дыр несло морозным воздухом кондишенов.
Ковш в своём летнем прикиде тут довольно странно смотрелся. Но он быстро затесался в толпу, и я забыл о нём.
– Поглядим на толстячков? – Херми потянула меня в сторону ринга.
Мы протаранили толпу и наткнулись на отоко с билетиками тотализатора. Флора купила у него бумажку со свирепой рожей толстяка по кличке "Убийца", а Херми в пику ей поставила на "Асассина".
Тут и сами герои из гримёрки выкатились. Никакой одежды на них не было, только фундоси красного и синего цветов. Брюха у борцов блестели, явно чем-то смазанные. Народ стал заводить их криками, и мы тоже. Асассин и Убийца минут пять кружили внутри очерченного круга, колотили себя в грудь и ревели как слоны. Ещё они сопели, хрюкали и шлепали себя почём зря, до красных пятен на коже. Животы у них были мощные, ноги тоже ничего, а вот остальные части тела подкачали. Но им больше ничего и не надо было, кроме животов. Тут протрубил судья. Заведя себя и зрителей до исступления, борцы сошлись в центре с стали пыхтеть, толкаясь брюхами. В них что-то звонко булькало и переливалось.
Сначала Убийца теснил Асассина. Потом Асассин применил хитрость и стал выскальзывать из-под напора врага, толкая того в бок. Убийца злился и орал как свинья под ножом. Девчонки прыгали вокруг меня чуть ли не до потолка. Но тут толпа совсем распалилась и стала напирать на ринг. Пришлось судье что-то орать в мегафон, а стафам отодвигать зрителей.
– Подсади, симатта! – завопила Херми и повисла у меня на локте. – Ни хрена не вижу!
Делать было нечего, я присел и дал девчонкам взобраться себе на плечи, потом обхватил их за кэцу и кое-как поднялся. Ноги чуть не подломились. Флора, само собой, была раза в полтора шире и тяжелее, и меня повело влево. Но они сообразили и схватились не за мои волосы, а за трубы на потолке.
Асассин, похоже, крепко устал и был красен как перец, Убийца же пока неплохо держался. Флора просто заходилась от восторга, а вот Херми приуныла. Но тут какой-то доброхот плеснул на задницу Асассину холодного пива, тот взбодрился и пошёл в последний натиск. Флора испуганно взвизгнула и чуть не свалилась. Но у Убийцы тоже нашлись помощники, и скоро на борцов вылились целые вёдра разных напитков. Толстяки стали скользить и захлебываться. В рот-то им тоже изрядно попало. Судья метался вокруг словно мокрый петух.
Наконец Асассин изловчился и на последнем дыхании толкнул Убийцу. Тот поскользнулся на пиве и рухнул спиной прямо на жёлтую черту, голова у него глухо брякнула. Херми чуть потолок не пробила, так на мне прыгала. Я сбросил девчонок и покрепче обнял их, чтобы они от толпы не пострадали. Флора злобно шипела, а Херми наоборот, радостно верещала и билась у меня под мышкой.
– Ёкатта! Ёкатта! – вопила она с половиной зрителей.
– Ханасэ, итай! – Флора оттолкнула меня и свирепо порвала билетик. – Тикусёмо вонючий! Бакаяро жирный! Кисама, коно-яро!
А Херми, напротив, подпрыгнула и поцеловала меня в щёку. В общем, тут было весело. Мы легко нашли отоко, продавшего нам билеты тотализатора, и получили почти те же иены, что заплатили за них. Только теперь они оказались у одной из девушек.
– Сейчас женский бой будет, – сказала Флора. Она уже повеселела, потому что под экстази долго злиться не выходит. – Тебе будет интересно, Егор, они грудью толкаются. Таких солидных оппай, как здесь, даже в эччи не увидишь. В два раза больше, чем у меня! Они даже косимаки на бёдра не надевают, чтобы толпа круче гудела.
– Егору отдохнуть надо, – рассердилась Херми. Ясно, ей не хотелось рисковать добытой победой. К тому же грудастые женщины-борцы могли бы вызвать сравнение не в её пользу, я так подумал. – Твою толстую кэцу держи полчаса! Пойдём лучше сверчками плеваться.
– Фу! Ну ладно. Только я не буду, они вонючие. Сама ты щепка.
– А ты представь, что это сэйки, тогда нормально…
Они принялись горячо обсуждать общие свойства у сверчков и сэйки. Моё имя тоже прозвучало, но я не уловил, в каком смысле. Обе онако уставились на меня и захихикали, потом переглянулись и стали толкать меня в бока. И какая только чушь не кажется умной под экстази. Мы пробились за пределы скопления зрителей наружу и вдруг столкнулись с Грибом. Тот разговаривал о чём-то с незнакомым отоко, и мы обогнули их, не влезая в беседу. Я заметил, что незнакомец в нетерпении отсчитывает рубли, а Гриб отдаёт ему мелкую картонную пачку. Наверное, он тут экстази из нашей оптовой партии торговал.
А мы с онако уже были в порядке, нам стало вообще отлично. Народ выглядел дружелюбно, музыка звучала приятная. Особенно же здорово было, что Флора и Херми уже не сердятся друг на друга и держат меня под руки, чтобы не потеряться.
Сверчковый полигон находился в соседнем углу подвала. По пути к нему я по требованию девушек купил за тысячу иен три банки пива "Кирин", и мы присосались к нему. Хотя пиво было не слишком холодным. Но здесь и без того было морозно.
Букмекеры суетились и тут. Херми заимела двух толстых сверчков в банках, и они с Флорой встали в жидкую очередь к барьеру. Китайчата метрах в десяти дальше бегали вовсю, ловя ошизевших насекомых. Те истекали человеческой слюной и шатались. Плеватели после весёлого старта отхаркивались в урны, ругались и вычищали усы и лапки из зубов. А сверчков, что уже побывали во ртах, омывали и снова подносили судье-распорядителю.
– Поставь на меня, Егор! – заорала Флора.
– Нет, на меня, – возразила ей Херми, – симатта.
Я ободрил девчонок взмахом руки и чуть не выронил три початых банки с пивом. Растрёпанные онако встали у низкого барьера из кирпичей. Я думал, они будут долго выцарапывать насекомых из банок, пока не прикончат их. Но всё оказалось проще и быстрее – обе буквально опрокинули их содержимое в рот, выставив языки. Наверное, не в первый раз баловались забавой.
Разбегаться нельзя было, а в остальном правил не было. Лишь бы хитиновые твари живыми долетели. Умертвивший сверчка карался дисквалификацией и штрафом. А тот, кто его глотал, вообще с позором изгонялся с полигона.
Об этом судья постоянно гундосил. Народ, конечно, за Флору болел, потому что она симпатичная. Но плевали они одновременно, так что Херми обидно не было, ведь никто не свистел.
– Тэмэ! Ну, давай посоревнуемся, – толкнул меня под локоть Ковш. Он возник неожиданно, как призрак, и потряс передо мной банкой со сверчком. Глаза у Ковша выкатились наружу и блестели, будто он по полной загрузился. От него несло марихуаной. – Боишься проиграть?
– И охота совать это в рот? – Я ткнул пальцем в банку.
– А, протух! – скривился Ковш. – Ёвамуси.
– Ладно, симатта. Ты хочешь плеваться?
Я протолкался к продавцу насекомых и купил сверчка. Тот загнанно метался по банке и нервничал. Но лапки и усы был на месте – снаряд попался свежий. Это радовало.
Мы пробились к кирпичному барьеру и очутились в мощных объятиях Флоры. Она прыгала и верещала как сумасшедшая, а толпа привечала победителя. Рядом хмуро переминалась Херми, она выковыривала из зубов лапку сверчка и плевалась в урну. Флора запрыгнула на меня и потрясла руками, а я чуть банку не выронил.
– Семь метров! – завопила она и хлебнула пива. – Мне может главный приз достаться. Это лучший результат вечера!
– Не радуйся, самые сильные плевцы ещё не пришли, – обломала её Херми. – Дай сюда моё бакусю, Егор… Им уже раненые вонючки достанутся, а у них парусность ниже. Егор, ты чего с банкой? Тоже собрался инсектом харкнуть?
– Сейчас мы поглядим, кто у нас герой, – стал кривляться Ковш. Он пыжился и надувал грудь, но на ногах держался не очень твёрдо. – Давай, девчонки, поболеем за чемпиона.
Я закрыл глаза и вытряхнул вёрткое насекомое на язык. Сверчок заметался во рту, норовя то втиснуться в горло, то пробиться сквозь зубы. Он даже в носоглотку пропихнул свои дурацкие усы. Я чуть не чихнул, зажал рот ладонью и заорал сквозь пальцы. Сверчок и тут просунул хитиновый нос. Не глядя, я отдал судье пустую банку с наклеенным номером и языком прижал насекомое к зубам. В ушах у меня ревели голоса насмешливых зрителей. Только Флора с Херми верещали с ноткой сочувствия. Откинув голову назад, я дёрнул её вперёд и мощно выплюнул мерзкого инсекта вместе с комком горькой слюны и жучиного сока.
Наверное, я бы упал за барьер, если бы добрые девушки не вцепились мне в штаны. А вот Ковшу не повезло. Он снёс хлипкий кирпичный заборчик и громко ругался под гогот зрителей, пока выползал с полигона.
– Ещё! – ревел он. – Ещё раз! – И шарил под ногами в поисках своего сверчка.
– Круто для первого раза, – похвалила меня Херми. Они поволокли меня прочь отсюда. – Пять метров, симатта. Ничего, в другой раз лучше получится. Ты только потренируйся, ёси?
Я жадно прополоскал рот остатками пива и отдышался. И мы двинули вверх по лестнице, на второй этаж. Там бросались карликами.
– Во, – сказала Флора. – Ты им покажешь, Егор. Бери билет!
Половина зала была застелена татами, а на второй половине клубился народ и звонко подбадривал желающих посоревноваться. Хмурые карлики потирали ушибленные места. Чипаня и Пец тоже тусовались тут, но бросать малышей не пробовали – тут такие крутые монстры упражнялись, что им ничего не светило. Они увидели нашу компанию и обрадовались:
– Егор! Давай сюда! Покажи этим перцам!
Я однажды видел по голику такие состязания, и даже знал правила. Ничего особенного, сажаешь мальца на ладонь и кидаёшь вперёд. Конечно, если его раскрутить за ногу, можно дальше зашвырнуть, но карлики бы на это не согласились. Худых недомерков приводили к общему весу, нацепив им пояса со свинцовыми плашками.
– Ты в первый раз? – хмуро спросил меня один пьяный малыш-китаец лет сорока, ростом едва ли больше метра. Вообще-то они все были сильно косые. – Берёшь меня?
– У них тут сдельная плата, – объяснил Пец.
– Урусай, тан атама, – отрезал карлик. Чипаня загоготал, как и два-три отоко, они рядом крутились.
– Давай, Егор, – подстегнули меня Флора с Херми. – Покажи класс.
Деваться было некуда, я подхватил малыша на руки и подошёл к распорядителю. Тот записал моё имя и выдал билетик за пятьсот иен. Я уже знал, что надо остаться в узкой полосе пола, чтобы результат засчитали. Отступить на пару шагов, потом сделать их вперёд и метнуть китайца, словно ядро. Карлик взмыл под самый потолок, вереща и размахивая ручонками. Чуть в трубу не врезался, кажется. Зрители разразились воплями и уханьем.
– Вай! Вай! – закричали камайну и стали дёргать меня за руки.
Кто-то сунул в ладонь мокрую холодную банку, и я присосался к ней.
– Семь метров девяносто шесть сантиметров! – объявил судья, и шум поднялся с новой силой.
Какой-то квадратный тип подошёл к нам и стиснул мне ладонь рукопожатием.
– Отличный бросок, отоуто! Лучший за вечер. Эй, друг, давай сюда, – призвал он карлика, которого я швырнул. Тот разминал пострадавшие бока и морщился с унылой миной. – Может, с этим повезёт больше…
– Отметим, симатта, – сказал Чипаня и увлёк нас на первый этаж.
Там стоял густой дым, невзирая на кондишены. Но смотрелось всё покультурнее, чем на Полосе. Филиппинок стало больше, они сновали между посетителями и таскали на себе целые горы закусок. Платили им тут же, никто не торговался и почти не следил за тем, сколько иен отстегивает. Я выкурил со всеми за компанию косяк с травой, запил стаканом сакэ и зажевал дитраном. Нам было так весело, что ноги сами собой носили по залу и выделывали коленца. Пару раз девчонки утаскивали меня в подвал, освежиться и поболеть за борцов. Поглядели мы и на могучие оппаи женщин-борцов. Да, это было куда круче, чем сальные брюха отоко.
Какое-то время я провёл за столом с Тони, Аоки и Минору, слушая их трёп. Мне было легко, а в голове почему-то установилась ясность. Херми и Флора сидели рядом с осовелыми лицами, порой падая на меня. Иногда они счастливо гугкали. Аоки заметно скучала, а Минору пялился на грудь Флоры.
– Главный источник проблем современного человека, – вещал Сэйдзи, – это духовный вакуум! Кто поумнее, тот ищет смысл бытия. Мало того, что это занятие лишено смысла. Так и в предмете поисков его тоже нет! А всё дело в том, что биология человека противоречит его социальной роли. Между нашими животными эмоциями и образом жизни нет согласия. Погляди хоть на беднягу Минору…
– А чего на меня-то?