- На Бульсае он сделал это, превратив часть их луны в водород. На Си-Джей четыре он использовал астероид. Они погружают водород в атмосферу и с помощью огромных разрядников заставляют его взаимодействовать с кислородом. - Я поморщилась. - На Тамсе наступит сезон дождей. И когда он кончится, в атмосфере не останется кислорода, а поверхность окажется под водой. - У меня в памяти всплыли земные религиозные книги, которые мне доводилось читать. Никакому ковчегу не спасти Тамс. Там, где в роли Бога выступает Люцифер, не спасается никто.
Рекс стиснул зубы. Мы с ним входили в состав отряда, обнаружившего остатки Си-Джей четыре. КИКС хранил наш доклад в строжайшей тайне. Мы не хотели паники, неизбежной в случае, если население Сколии узнает, что, найди Куокс брешь в наших оборонительных системах, он может запросто уничтожить наши миры так же, как уничтожил свои.
- Когда это может случиться?
- Он выслал несколько эскадр, - ответила я. - Но не думаю, что они уже на месте.
- Нам надо предупредить Тамс, - предложил Таас. - Пусть эвакуируют население.
- Эвакуировать? - тихо переспросил Рекс. - На чем?
"Эффективно", - так Рекс охарактеризовал саботаж купцов, о котором нам сообщил Комтрейс. Я только теперь поняла, насколько точной оказалась эта характеристика. Как Тамс эвакуирует население без исправных кораблей?
Таас переводил взгляд с меня на Рекса и с Рекса на меня.
- Но даже без заводов они могут попытаться исправить двигатели.
- Ремонт - не самая серьезная их проблема, - сказал Рекс. - Главное - у них не осталось ни одного Пилота с Искусственным Интеллектом.
Я кивнула.
- Тамс - всего лишь небольшая шахтерская колония. У них просто нет опыта сборки ПИИ из обломков.
- Мы можем послать им несколько штук, - предложила Хильда. - Ведь у нас в кораблях есть резервные.
- Конечно. - Таас напрягся, словно готовясь к старту. - Мы могли бы погрузить их на беспилотные модули и координировать запуск с орбитальной батареи в Е-секторе.
Рекс прикинул шансы:
- Если роботы не прорвутся, у нас не будет возможности повторить попытку до прибытия купцов.
- Повстанцы сохраняют контроль над наземными системами обороны, - сказал Таас.
- Даже так. Орбитальные системы - это вам не игрушки. И у нас есть только одна попытка. Стоит появиться их эскадрам, и все кончено.
Все смотрели на меня. Я знала, какой приказ они ожидают услышать.
Фантастический уровень развития военной техники почти не оставил человеку места на поле боя. Хотя автоматические боевые аппараты с ПИИ не могут сравниться с человеческой способностью к импровизации на поле боя, ни один человек не способен выжить при чудовищных перегрузках при маневрировании на околосветовых скоростях.
Ни один человек. Только Демон.
Волоконно-оптическая связь между нашими мозгами и корабельными ПИИ объединяет нас с кораблем в единый организм. Добавьте к этому прогресс в технологии стазиса и вы получите оружие со скоростными и маневренными характеристиками робота и мыслительными способностями человека.
- Кроме нас, в этом секторе нет ни одного нашего отряда, - сказала я.
- Когда вылетаем? - спросил Таас.
Вот так. Никто ни словом не обмолвился о нулевых шансах на успех. Они просто ждали моего ответа, готовые идти за мной на бой, который мы не сможем выиграть. Даже если мы успеем к Тамсу, времени на эвакуацию все равно не останется.
Я уловила мысль Рекса:
"Даже если мы спасем одного-единственного человека, игра стоит свеч".
"Рекс…" Каким-то образом мне удалось спрятать свои мысли. Я панически боялась, что все случившееся этой ночью уничтожит мои чувства к нему. И все же, когда его мысль коснулась моего сознания, я знала, что наш союз прочен как всегда. Это ведь был Рекс, все годы находившийся рядом, больше чем мой друг, мой будущий муж. И мне приходилось делать то, что я клялась не делать никогда: посылать любимого человека на смерть. Да, я столько лет делала это, но весь ужас осознала только сегодня.
Все трое смотрели на меня, ожидая приказа.
Я вздохнула.
- Сначала нужно отправить рапорт в штаб. - Я сомневалась, что подмога подоспеет вовремя, но попытаться все равно стоило. - Потом вылетаем.
Когда мы выбежали на стоянку космопорта, до рассвета оставалось еще несколько часов. Наши корабли ждали недалеко от терминала. ДМН-корабли - одноместные машины, давшие имя эскадрильям Демонов. Формально корабли назывались "Космический истребитель ДМН - 17", но пилоты предпочитали называть их как и себя - Демонами.
Корабли выстроились на площадке, как алебастровые статуэтки. На земле они были продолговатыми, с выдвинутыми крыльями; в полете же могли менять форму в зависимости от необходимости: расправлять крылья для дозвуковых скоростей, прижимать их к фюзеляжу для сверхзвуковых, сворачиваться в шар, уменьшая поверхность при межзвездных перелетах, сплющиваться в эллипсоид для уменьшения воспринимаемого системами слежения сечения или для боя…
Сейчас корпус был абсолютно гладкий; оружие спрятано в хорошо защищенных нишах.
Я подбежала к своей машине, скользнув рукой по скользкой поверхности.
Корпус был обшит теллереном, композитным материалом, пронизанным микроскопическими волокнами из молекул трубчатого фуллерена. Теллерен отличался малым удельным весом, долговечностью и устойчивостью к воздействию высоких температур даже при гиперзвуковом входе в атмосферу.
Кроме того, он самовосстанавливался, что было особенно важно при длительных перемещениях в космосе с воздействием микрометеоритов и космической пыли - гладкая поверхность заметно улучшала боевые качества машины. Как и их пилоты, ДМН-корабли являлись редкой, сверхсовременной техникой, стремительной и смертоносной.
Я остановилась на полпути от носа до хвоста машины. Если бы я не знала о крошечном серебряном разъеме на гладкой поверхности, я вряд ли заметила бы его. Стоило мне приложить к разъему ладонь, как он тут же вошел в гнездо.
"Контакт", - доложил мой центр.
"Контакт подтверждаю". - Ответ пришел от Жабо, корабельного Искусственного Интеллекта.
С чмоканьем отворился шлюз, превратившийся из крошечного круглого отверстия в овал, способный пропустить человека. Внешний и внутренний люки открылись одновременно: Жабо проанализировал состав атмосферы и счел ее пригодной для дыхания.
Когда я забралась в каюту, автоматика активировала внутреннюю поверхность, осветившуюся рассеянным светом. Каюта была тесной. Все свободное место занимало оборудование: кресла-коконы, лежанка, приборы, ручное оружие, пульт питания, блок переработки отходов, вода и все прочее, что необходимо для жизни в космосе.
Я пробралась к пульту управления. Когда я прикоснулась к мембране, отделявшей его от каюты, материал разошелся так же, как входной люк: ни дать ни взять диафрагма скоростной телекамеры. Я скользнула в пилотское кресло. Оно охватило меня как перчатка, заключив в кокон: слой волокнистого материала, достаточно толстый, чтобы защитить от перегрузок, но не слишком толстый, чтобы не сковывать движения. Поверх него скользнул на место экзоскелет, заключив меня в раму с приборами. На голову надвинулся шлем визора со светящимся табло телеметрии.
Как только кресло зарегистрировало мой вес, включились телеэкраны переднего обзора. Корабль Рекса находился у меня по правому борту; машины Хильды и Тааса - по левому. Я видела раскиданные по равнине космопорта взлетные площадки и рулежные дорожки.
У меня на шее застегнулся воротник пилотского кресла, подключив свой псифон к розетке у основания моего мозжечка. Знакомый голос Жабо, бездушный и спокойный, звучал теперь в моем мозгу: "Жабо подключен".
"Подтверждаю", - подумала я. Мне не требовалось больше никаких проверок или паролей. Жабо был настроен на мой мозг; случись кому попытаться задействовать его - и он просто заблокирует все корабельные системы.
"Запуск в псиберпространство", - сообщил Жабо.
На этот раз я вошла в Сколи-Сеть черным источником мыслеволн, возвышающимся над сетью холмом темноты. Рядом блеснула вспышка, превратившаяся в еще один источник, красного цвета. Чуть поодаль возник золотой, а за ним - зеленый.
"Реджабо - здесь", - доложил Рекс.
"Голджабо - здесь", - это уже Хильда.
"Гринжабо - здесь". - Таас.
"Доклады приняты", - отозвалась я. Наш четырехсторонний обмен продолжался какую-то долю секунды.
В углу моего ментального дисплея вспыхнул псимвол, изображающий маленький замок. "Защитные барьеры включены. Присутствие отряда Жабо не воспринимается другими абонентами сети".
"Связь", - подумала я.
"Реджабо подключен, - отозвался Жабо. - Голджабо подключен. Гринжабо подключен".
Теперь все четыре машины связаны в единую систему. Я отрегулировала связь так, чтобы мысли Рекса, Хильды и Тааса служили фоном для моих собственных. Для пробы я сконцентрировалась на голосе Тааса, переговаривавшегося со своим Жабо, и он тут же усилился. Я ослабила концентрацию, и его голос снова превратился в шепот. Все в порядке. Все три ментальных дисплея находились в пределах моей досягаемости, при необходимости я смогу вызвать их в любой момент.
Понадобились годы подготовки, чтобы научить мое сознание отделять все образы, звуки, запахи, вкусы и ощущения этого ментального дисплея - то, что Демоны называют психосредой, - от моих реальных ощущений. Я научилась мыслить самостоятельно на постоянном фоне этой среды. Большинству псибернавтов это так никогда и не удается - вот почему нас, пилотов-Демонов, так мало.
Я потерла виски. За все приходится платить: уровень энергии, как психической, так и энергии корабельных систем, необходимый для поддержания такой связи, ограничивает количество абонентов четырьмя Демонами. К тому же ни один человек не в состоянии вынести такого напряжения долго. Эта связь лишает нас малейшей интимности, соединяя напрямую с эмоциями не только друг друга, но и с эмоциями врагов. Но все же работающая связь - настоящее чудо. Мы можем общаться везде и всегда, при любых обстоятельствах, мгновенно.
"Готовы?"- спросила я.
"Реджабо готов", - доложил Рекс.
"Голджабо готов".
Выждав пару секунд и не получив третьего доклада, я подумала: "Таас?"
Еще секунда, потом: "Гринжабо готов".
"У тебя проблемы?"
"Нет. Просто замешкался с подключением".
Нормальная задержка для нового члена отряда. Однако в той ситуации, к которой мы готовились, она может оказаться фатальной. При обычных обстоятельствах я ни за что не допустила бы неопытного пилота к выполнению такого задания. Но у нас не было выбора. Я надеялась только, что его первый боевой вылет не окажется последним.
"Проверка систем". Заставляя каждый корабль проверять не только свои системы, но и системы остальных трех машин, мы уменьшали вероятность ошибки. Проверка велась по пяти основным параметрам: навигационные системы, кибернетика, оружие, связь, гидравлика.
"Проверка инверсионных двигателей", - подумал Жабо.
Инверсия. Даже после многолетнего знакомства с этим принципом он все еще завораживал меня. Жабо сыпал цифрами телеметрии, а мои мысли покорно следовали за ним, словно ребенок за волшебной дудочкой. Мы не покорили световой барьер - мы просто обошли его стороной. Достижение сверхсветовых скоростей, при которых масса корабля становится бесконечной относительно более медленных объектов, протяженность равна нулю, а время останавливается, столетиями представлялось абсолютно невозможным.
Все эти столетия человечество ошибалось.
Решение оказалось до обидного простым. При сверхсветовых скоростях масса и энергия становятся мнимыми величинами, квадратными корнями из отрицательных чисел. Для попадания в сверхсветовую вселенную оказалось достаточно добавить к скорости мнимую часть. И только. Корабль огибает световой барьер словно аэромобиль, сворачивающий с дороги, чтобы обогнуть дерево. За одним исключением: для звездолета "дорога" означает реальную Вселенную.
Разумеется, математические выкладки оказались куда проще, нежели создание работающего двигателя или борьба с причудливыми эффектами сверхсветового полета. Но когда наши предки справились с этим, дорога к звездам была открыта.
Мы используем земное слово "инверсия"- "выворотка", "обращение", - поскольку оно идеально описывает суть процесса. "Инверсия" характеризует математическое соотношение между сверхсветовым и досветовым пространствами, выведенное земными учеными во второй половине двадцатого века.
По сути, двигатель выкидывает корабль из реальной Вселенной в мнимую. В момент перехода возникает болезненное состояние бытия, когда мы отчасти реальны, а отчасти мнимы. Подобное состояние, мягко говоря, сильно дезориентирует; мне не хотелось бы проверять, что случится, если этот переход не будет практически мгновенным. Поэтому, прежде чем нырнуть в сверхсветовое пространство или вынырнуть из него, мы приближаемся как можно ближе к "дереву", то есть разгоняемся до скоростей настолько близких к скорости света, насколько позволяет топливо.
К несчастью, это означает, что выход из инверсии на релятивистских скоростях сопровождается выбросом значительного количества энергии и элементарных частиц. Поэтому выходить из инверсии вблизи твердых объектов равнозначно катастрофе. Собственно, то же относится не только к твердым телам, но и вообще ко всему за исключением почти полного вакуума.
Инверсия радикально изменила характер боевой техники. Технология усовершенствовалась до такой степени, что нормальные люди уже не справлялись с боевыми нагрузками. С появлением боевых кораблей и ракет, способных инверсировать из сверхсветового пространства на околосветовой скорости, такие понятия, как "линия фронта", потеряли всякий смысл.
Средства обороны, развивавшиеся параллельно со средствами нападения, позволили сохранять наши обитаемые миры в относительной безопасности. Но стеречь весь космос мы не могли. Огромные космические секторы были лишены границ, обозначавших, что принадлежит Эйюбе, что - Сколии, а что - Земному Союзу.
"Инверсионный двигатель в норме", - доложил Жабо.
"Проверка фотонной тяги". Хотя вблизи планет корабль использовал водородные двигатели, в открытом космосе он приводился в движение фотонными.
"Фотонные двигатели в норме и готовы к инициированию".
"Топливо?"
"Состояние полей позитронных баков в норме".
"Отлично". Внутренность магнитных баков сама по себе представляла вселенную, место, бывшее одновременно реальным и мнимым и существовавшее, только пока работал инверсионный двигатель. Ситуация была куда проще, чем с людьми, поскольку элементарные частицы не испытывают психологической травмы от сознания наличия у них одновременно реальных и мнимых частей.
Селектор улавливал в космическом пространстве релятивистские электроны, а магнитные баки выделяли в зону сгорания позитроны. Материя/антиматерия.
Они взаимодействовали, выделяя фантастическое количество энергии, создававшее тягу. Барьеры из гамма-лучей и сверхпроводящие решетки защищали корабль от собственных тепловых выделений, в то время как двигатель сообщал ему фантастическое ускорение.
Последним важнейшим элементом корабля являлась стазисная катушка, сохранявшая неизменной квантово-волновую функцию корабля в момент ускорения. Перегрузки при ускорениях не могли повредить нам, поскольку наша молекулярная конфигурация на время стазиса фиксировалась. Мы не застывали: наши атомы продолжали вибрировать, вращаться и делать то, что они делали в момент активации катушки. Атомные часы, измерявшие ход времени в стазисе, продолжали работать. Но ни один из атомов не менял своего квантового состояния, что означало: наш корабль и все, что в нем находится, становятся жесткими даже при мощных нагрузках, которые мы испытывали. Без такой защиты перегрузки просто стерли бы нас в порошок.
"Прерываю стартовый режим", - доложил Жабо.
"Что происходит?"- спросила я. В моем сознании проявилось изображение земного спутника, показанного так реалистично, что я видела заклепки на его корпусе. Под спутником появилось кодированное послание. Пока эта белиберда плыла по моей психосреде, Жабо давал одновременно письменный и устный перевод депеши.
Бред сивой кобылы. Послание касалось меня. Земляне посылали в КИКС рапорт о моем аресте. С греческого на сколийский его переводил лично Тиллер Смит.
"Жабо, кой черт эта картинка появилась именно сейчас?"
"Когда я перехватывал передачу, твой центр среагировал на имя" Тиллер Смит ".
Я обратилась к своему центру." Почему ты среагировал на Тиллера Смита?"
" По твоей шкале интересов он имеет восемьдесят два процента ".
Чушь. Почему он вычислил, что Тиллер Смит так интересует меня? Сейчас, когда я готовилась к бою, мне меньше всего нужна была дурацкая картинка со спутником.
" Проверка модуля отбора информации, - подумала я. - И вовсе не обязательно давать Тиллеру Смиту такой высокий индекс ".
" Проверка. - Потом:
- Модуль отбора информации в норме. Причина появления информации - твоя реакция на содержание подаренной им книги ".
С чего это книга нечитабельных стихотворений так возбуждает мой центр?
" Убрать все команды, связанные со "Стихами на Стекле".
"Принято". Изображение спутника исчезло.
"Праймери Валдория, - подумал Таас. - Я не могу избавиться от вашего спутника. Он мешается у меня на дисплее".
"Какие команды ты пробовал?"
"Стоп, Отмена, Прервать, Выход, Пока, Система, Вырезать, Вытолкать, Черт подрал".
"Черт подрал? Что еще за команда?"
"Это я так ругаюсь".
Я улыбнулась. "Попробуй" Стереть ".
" Получилось ". Его псимвол" Стереть" появился на моем дисплее: пышная дама в легком одеянии и с ведром краски. Она провела кистью по юбке и та исчезла. Вслед за юбкой исчезла и дама.
Я рассмеялась. "Все готовы к взлету?"
"Готов", - подумал Рекс.
"Готов", - подумала Хильда.
"Готов", - подумал Таас.
"Тогда пошли".
"Включаю водородные двигатели", - доложил Жабо. Для маневров вблизи планет корабль использовал водородный двигатель, тяга которого создавалась потоком раскаленной плазмы.
Диспетчерская разрешила нам взлет с двенадцатой площадки. Но пока мы рулили туда, в моем аудиокоме затрещал голос диспетчера:
- Простите, праймери Валдория. Вашей четверке придется немного подождать. Двенадцатая занята.
- Вас понял. - Мы притормозили.
"Что, черт возьми, происходит?"
Жабо дал мне изображение нескольких кораблей, изготовившихся к взлету на площадке, мимо которой нам предстояло выруливать на двенадцатую.
На борту виднелась эмблема купцов - выгнувшая спину пантера. Корабли ждали старта в предрассветном воздухе; свет прожекторов отражался от их корпусов, как от ледяных глыб. Самым изящным был веретенообразный корабль, излюбленное средство передвижения аристо. Его окружали три тяжелых сторожевика. Учитывая, что большинство хайтонов летали в сопровождении только одного сторожевика, максимум двух, я не сомневалась в том, кого же несет "Веретено".
"Куокс", - произнес в моем сознании Рекс.
"Да".
"Мы ведь можем расстрелять его прямо здесь", - мелькнула мысль Тааса.
Я нахмурилась. "То, что ты предлагаешь, - простое убийство".