Она подняла на него огромные глаза - прекрасные, карие с золотыми прожилками глаза. Она зарделась еще сильнее. Кердж взял ее левой рукой за подбородок, проведя большим пальцем по щеке. Его рука была так огромна, что ее лицо утонуло в ней. Другой рукой он дотронулся до одного из имплантированных браслетов.
- Да, сир? - послышался голос охранника.
- Девушка готова идти, - сказал Кердж.
Киберзамок отворился еще раз, и в комнату снова вошли два Демона. Не обращая на них внимания, Кердж продолжал смотреть на Шариссу. Она глядела на него как застенчивая газель, загипнотизированная светом фонаря в руках охотника.
Кердж наклонился и не спеша поцеловал ее. Потом выпрямился и покосился на охранников.
- Пусть ее отвезут во дворец.
- Да, сир, - ответил охранник.
Шарисса молча, не глядя на них, позволила увести себя. Когда они вышли, я села, сцепив руки под одеялом.
Кердж повернулся ко мне. Помолчав немного, он спросил:
- Не одобряешь?
- Вы же эмпат. Не может быть, чтобы вы не чувствовали, как она напугана.
Он пожал плечами:
- Возможно.
"Возможно?" Как может он стоять, погруженный в ее ужас, и не обращать на него внимания?
А кто, черт возьми, я такая, чтобы судить его? Я сама только что убила перепуганного до смерти мальчишку-пилота, сознательно заблокировав свое эмоциональное восприятие, чтобы оно не мешало мне уничтожить его корабль.
- Если бы ты его не убила, - заметил Кердж, - он убил бы тебя.
На ум мне пришли аристо.
- Так мы превращаемся в тех, с кем воюем.
- Так мы выживаем.
Я не сдержалась:
- Значит, насиловать тех, кто обратил на себя внимание, теперь называется выживанием?
Кердж выдвинул челюсть.
- Ты забываешься.
"Вот эту". У меня в мозгу всплыл образ Тарка. Он заставлял меня опускаться на колени и награждать его всеми цветистыми титулами, какие он только мог придумать. Он обещал, что не будет больше истязать меня, если я соглашусь.
Кердж вздохнул. Он подошел к окну и отдернул штору, впустив в комнату до боли яркий свет. Он стоял в солнечных лучах, сцепив руки за спиной и глядя на бетон и хром окружающих госпиталь построек.
- Ты сравниваешь меня с хайтоном?
Я только покачала головой. Я не могла говорить с ним о Тарке.
Он повернулся ко мне - темный силуэт в потоке ослепительного света.
- До тебя никогда не доходило, что мне нужно общение?
Я уставилась на него. Не знаю, что удивило меня больше: его признание в одиночестве или метод борьбы с этим. Как он собирается общаться с Шариссой, если одно его присутствие повергает девушку в такой ужас, что она боится даже дышать?
- Ты хочешь, чтобы я ухаживал за ней, - сказал Кердж. - Чтобы я сюсюкал с ней, чтобы она сама хотела прийти ко мне, - он заговорил резче. - Я не склоняюсь ни перед кем. Ни перед Уром Куоксом, ни перед президентом землян, ни тем более перед Шариссой Дейдр.
Такой ты представляешь себе любовь? Потерей контроля над собой? Или ты наказываешь ее за то, что она так похожа на ту женщину, которую ты так желал и которой у тебя никогда не будет? Все эти мысли мелькали у меня в голове - за барьером, там, где он не обнаружит их. Возможно, и правда то, что я говорила с Керджем куда откровеннее, чем большинство остальных. Но даже так в его присутствии я могла высказывать - и даже думать - далеко не всю правду.
После всех лет, что я знала его, Кердж так и оставался для меня загадкой. Он был блестящим военачальником, заслужившим преданность своего офицерского корпуса. В моем сознании это сосуществовало с оборотной стороной медали.
На противоположной стене проснулся головидеомонитор. Вначале над панелью от пола до потолка мелькали хаотичные разводы, потом их сменило изображение - трехмерный образ хищной пантеры с красными глазами. Ее пасть искривилась в оскале, обнажив сверкающие стальные клыки. Комнату заполнила музыка, навязчивые аккорды гимна купцов.
Ага. Кердж включил монитор. Теперь он смотрел на экран, скрестив руки, не сводя глаз с эмблемы врага. Он положил Шариссу на полочку в своем мозгу и мог теперь без помех заниматься другими делами.
Я не могла забыть ее с такой легкостью. У меня перед глазами все стояло ее перепуганное лицо, а в памяти держалось ужасное ощущение тонущего человека при словах "пусть ее отвезут во дворец".
"Блок", - подумала я. Псимвол вспыхнул, подержался немного перед глазами и исчез, но и только. Память осталась. Блок лишь убрал эмоции.
Убирать воспоминания слишком опасно: можно запросто стереть и нужную информацию.
Пантера на экране вытянула вперед лапу, продемонстрировав веер хищных когтей; гимн достиг крещендо.
Так безразлично, как только могла, я спросила:
- Кто это передает?
Кердж не сводил глаз с пантеры:
- Мы перехватили голоновости купцов.
- Куокс держит речь?
- Да.
Вполне возможно, мы смотрели передачу раньше, чем многие из планет купцов. Для того чтобы передать свое выступление на отдаленные планеты, Куоксу надо записать его и переслать запись звездолетом. Нам же, раз перехватив сигнал, достаточно мгновенно передать его по Сколи-Сети, в любой точке которой телопы - телепатические операторы - принимают его, передавая дальше с помощью обычных средств связи.
Передача, конечно, посвящена Тамсу. На этот раз Куокс не имел возможности скрыть свое преступление. Двести миллионов свидетелей геноцида выжили, готовые уличить его во лжи.
Изображение пантеры отодвинулось - и мы оказались в огромном, гулком круглом зале. Где-то высоко над нашими головами стены переходили в белый купол. Весь зал занимали концентрические ряды скамей с высокими спинками из белого камня; сиденья и спинки прикрывались подушками из кроваво-красного плюша.
На скамьях сидели аристо. Бесконечные ряды аристо. Сотни. Тысячи. Они сидели бок о бок словно одинаковые детали огромной машины, все в черном, с блестящими черными волосами и алыми глазами, на кроваво-красных подушках в белокаменном зале.
В центре зала из пола почти до потолка вырастала колонна из хрусталя такой чистоты, что заметить ее можно было только по искажению линий за ней. Пантера присела за колонной, словно готовясь к прыжку. Ее пропорции менялись: задние лапы выпрямились, плечи раздались, черная шерсть превратилась в одежду - и на месте пантеры возник человек ростом в два метра, в три, в четыре… Когда он прекратил расти, он достиг пяти метров роста, почти касаясь головой свода.
Он стоял за колонной, опираясь на нее как на трибуну. Он был высок и сухопар. Его черты безошибочно выдавали хайтона, но без каких-то примечательных особенностей. Его выделяло только поведение, неколебимая уверенность в себе. Ур Куокс, Император Эйюбы.
Музыка смолкла. Куокс, выдержав паузу, заговорил:
- Мой народ! Я обращаюсь к вам сегодня с великой гордостью. Нам есть чем гордиться. Ибо мы, дети Эйюбы, - избранный народ. Нам оказана неведомая доселе честь, честь жить в самой великой цивилизации нашей необъятной галактики. - Он помолчал. - Мы много трудились, завоевывая эту честь. Честь, сияющую там, где раньше тьма скрывала звезды. Мы выжили, несмотря на все угрозы нашему благополучию и самому нашему существованию.
Он продолжал вещать в том же духе, восхваляя и восхваляя свою империю.
Он ни разу и словом не обмолвился о Тамсе. Неужели он верит, что ему удастся все скрыть? Скорее бы закончилась эта его проклятая речь. От одного его вида у меня по коже бегали мурашки. Он, его хайтоны, все аристо - одного их вида достаточно, чтобы запугать нас, словно мы на подсознательном уровне понимаем, что они могут сделать с нами, пусть даже сознание и пытается это отрицать.
- Я обращаюсь к вам сегодня с большими новостями, - продолжал Куокс. - Мы живем под непрекращающейся угрозой порабощения со стороны наших коварных врагов. Эти враждебные силы нанесли удар. - Его лицо застыло, словно он с трудом удерживал справедливый гнев. - Последним объектом притязаний нашего безжалостного врага стала колония Тамс, один из самых уязвимых членов Содружества. Вчера Сколийская Империя произвела неспровоцированное нападение на беззащитный Тамс.
Я не верила собственным ушам. Он обвинил во всем НАС? Сидевший рядом со мной Кердж напряженно застыл. Вокруг нас аристо щелкали перстнями на пальцах: щелк, щелк, щелк - словно возбужденно стрекочущее огромное насекомое.
Теперь голос Куокса исполнился печали.
- С глубоким прискорбием сообщаю я вам эту горестную весть. Тамс потерял большую часть населения. Да, мой народ, ЧЕТЫРЕСТА МИЛЛИОНОВ невинных граждан погибли от рук Сколийского Императора.
Кердж слушал речь с непроницаемым видом: зеркальные оболочки на глазах, лицо - как металлическая маска. Но я-то была эмпатом, одной с ним крови.
Не важно, как глубоко прятал он свою ярость, я все равно ощущала ее.
Лицо Куокса осветилось триумфом.
- Однако наши отважные воины отогнали вероломных агрессоров. Мы спасли двести миллионов наших граждан.
Я стиснула зубы. Это было еще хуже, чем я предполагала.
В голосе Куокса зазвучала гордость.
- Мой народ! Не мне принадлежит заслуга спасения Тамса. Нет, она принадлежит герою, подобного которому вы еще не знали, человеку, величие которого только начинает сиять на нашем небосклоне. Звезде, восходящей в час, казавшийся самым черным для Тамса. - Он сделал жест в сторону кого-то, стоявшего за кадром. Долгое мгновение он стоял в ожидании один, протянув руку.
И тогда рядом с ним появился Джейбриол.
Куокс обвел взглядом сидевших в зале аристо.
- Этот человек командовал операцией по спасению колонии Тамс. - Он положил руку Джейбриолу на плечо. - Я представляю вам лорда Дж'бриола У'Джжр Куокса. Моего сына. Наследника престола хайтонов.
- Нет, - произнес Кердж.
По залу пронесся вздох удивления, словно в воздух с гнезд сорвалась птичья стая. Аристо вокруг нас с еще большим воодушевлением затрещали своими перстнями.
Джейбриол не обратил на это внимания. Он мало чем напоминал того человека, которого я встречала на Делосе. Под глазами его красовались темные круги. Он стоял рядом с отцом как статуя, безмолвно и мрачно.
Куокс пустился в объяснения того, зачем он скрывал рождение сына.
Сколийские убийцы покушались на жизнь наследника, но теперь они наконец убиты отважными эйюбианскими воинами, не щадившими живота в бою за Джейбриола Куокса. Он закончил речь еще одним восхвалением себя, своих предков, хайтонов и Эйюбы.
Все это время Джейбриол стоял без улыбки - высокий и широкоплечий, воплощение образа своих предков, идеальный герой, идеально красивый наследник престола. Купцы будут от него в восторге.
К счастью, передача на этом закончилась, и то, что казалось залом собраний, снова превратилось в больничную палату. Я сидела на кровати, слишком деморализованная, чтобы говорить.
Наконец Кердж нарушил молчание:
- Он обвиняет нас в расправе над Тамсом.
- Но это же ему не удастся, - возразила я. - Тому есть двести миллионов свидетелей!
- Даже так.
Даже так.
"Чтоб его проклятому сыну погибнуть в бою жалкой смертью", - думал Кердж.
Я сглотнула. Такая утрата ударит по Куоксу куда сильнее, чем думал Кердж. Она разрушит тщательно вынашиваемые планы двух поколений императоров, пожертвовавших чистотой своей проклятой крови, чтобы получить наследника-рона. Я не сомневалась, что на такой риск Куокс не пойдет никогда. Джейбриол никогда не пойдет в бой сам.
Интересно, подумала я, как бы вел себя Ур Куокс, случись ему узнать: свидетели его преступления на Тамсе остались в живых только потому, что его сын, "звезда, восходящая в самый черный час Тамса", выдал планы отца наследнице Сколийского престола?
Рекс лежал на спине с закрытыми глазами; его грудь мерно поднималась и опускалась под одеялами. Его лицо осунулось и побледнело. Почти все его тело было накрыто золотым покрывалом, так что я видела только голову и плечи. Воротник голубой больничной пижамы расстегнулся, открывая неожиданно беззащитную шею.
Кровать представляла собой "паритель"- слой ткани на воздушной подушке с вмонтированным микропроцессором. Сетка сверхпроводящих контуров, вшитых в ткань, помогала кровати реагировать на каждое движение больного, делаясь мягче в ногах и жестче под спиной или наоборот. К тому же "паритель" слегка покачивал лежащего, как покачивается лодка на легких волнах.
Эмпаты, как правило, предпочитают "паритель" нервоплексу, поскольку он ощущается ими как неодушевленная машина, а не как кусок живой ткани.
Я никак не могла решить, что мне делать: остаться или прийти еще раз, когда он проснется. Поколебавшись, я повернулась к дверям. Я успела сделать только один шаг, когда услышала за спиной голос.
- Соз…
Я обернулась, стараясь улыбаться как можно беззаботнее:
- Ты проснулся?
Он смотрел на меня с непроницаемым лицом.
- Как видишь.
- Как ты себя чувствуешь?
- Хорошо.
Я закусила губу.
"Прости меня, Рекс…"
- За что? За то, что спасла мне жизнь?
- За то, что сделала тебя… - я посмотрела на неподвижные под одеялом ноги, - вот таким.
- Паралитиком, - подсказал Рекс. - Это называется "паралитик".
Я вспыхнула:
- Прости.
- Брось. - Он откинул со лба прядь полос, и кровать зашевелилась, подстраиваясь к его движению. - Не бери на себя вину за мои ноги. Я это как-нибудь переживу.
Я начала говорить, потом сообразила, что делаю, и вместо этого улыбнулась.
- Тебе это кажется смешным?
- Нет, просто я собиралась извиняться за то, что извинялась.
Он почти улыбнулся:
- Уж пожалуйста, не надо.
Я присела на край кровати, коснувшись его бедра своим. Кровать дернулась, подстраиваясь под изменившуюся нагрузку.
- Рекс, у нас все будет хорошо. Нам только надо привыкнуть.
Он сплел пальцы с моими:
- Соз…
От его голоса мне стало не по себе. Что-то предупреждало: мне не понравится то, что он сейчас скажет.
- Да?
- Мне кажется, нам стоит отказаться от брака.
- Но ты же не хочешь сказать…
- Не говори мне, что я сказал то, чего не хотел сказать.
- То, что твои ноги не действуют, не меняет моего отношения к тебе.
Он вздохнул:
- Каждый раз при виде тебя я буду вспоминать о том, что я потерял.
- Мы найдем новые воспоминания, - "Рекс!"- подумала я.
Но дверь в его сознание оказалась закрыта.
- Ты сидишь здесь… такая прекрасная… ЗДОРОВАЯ… и мне невыносимо даже просто видеть тебя.
Я поднесла его руку к губам и поцеловала его пальцы.
- Я знаю, что это будет нелегко. Но мы справимся.
Он сглотнул:
- Не тот случай.
"Рекс, мы же оба сильные люди. Мы справимся. Мы нужны друг другу".
Его рука стиснула мою сильнее. "Ты что, не понимаешь?"
"Нет. Нет, не понимаю. Ты клялся, что не бросишь меня".
"Бросить? Для этого мне надо по меньшей мере ходить, чего я лишен".
- От этого я не буду любить тебя меньше.
Он стиснул зубы:
- Соз, я не могу исполнять супружеские обязанности.
- Это может измениться.
- А если нет?
- Я хочу замуж за тебя. Не за твои детородные органы.
Он скептически посмотрел на меня:
- У тебя тело и походка молодой женщины, а я старая развалина. Ты что, собираешься провести остаток жизни в обете воздержания? Впрочем, у тебя это не получится. Ты даже не представляешь себе, как ты эффектна. - У него на-лице дернулась жилка. - Я не хочу смотреть, как ты принимаешь любовников.
Я уставилась на него:
- Ты мог бы знать меня и лучше.
- Ты ведь человек, Соз, а не святая.
На это я не нашлась, что возразить. Ну и пусть, все равно насчет любовников он не прав.
- Что тебе на это сказать? У тебя репутация самого удачливого ловеласа в галактике.
- Ну и что с того?
Я улыбнулась:
- Кому как не тебе знать, что доставить женщине удовольствие можно не одним способом.
- Это не одно и то же.
- Мне все равно. - "Рекс!"- Я пыталась пробиться к нему, но натыкалась на глухую стену.
- Я и так не мог подарить тебе наследника, - сказал Рекс. - А теперь и детей вообще.
- Ты не знаешь наверняка, - я говорила слишком торопливо. - Возможно, нам потребуется помощь врачей, но мы вполне можем сделать это.
- К черту, Соз. Ты хоть слышишь, что я говорю? - Он рывком приподнялся на локте. - Я не хочу быть калекой - мужем Императрицы.
- Я не Императрица.
- Вас даже сравнивать нельзя - тебя и твоего брата Альтора. Ты, и никто другой, будешь Императрицей. Тебе нужен подобающий консорт.
- Не говори чушь, - я изо всех сил старалась говорить спокойно. - Даже если я и стану когда-нибудь Императрицей, это ничего не изменит. И мне безразлично, действуют твои ноги или нет.
- Это небезразлично мне.
"Рекс, мы можем справиться с этим. Я точно знаю".
Он откинулся на спину и уставился в потолок. Потом снял барьеры с сознания - все до единого. Я почувствовала, каково это - лежать здесь беспомощным, вспоминая, как все было раньше, воображая, как все будет дальше. Я ощутила его досаду, его стыд, его боль от одного моего вида. Я была как лазер, разрезающий его на части. Я не пожелала бы этого никому, тем более человеку, которого я любила.
- До свидания, Соскони, - произнес он.
- До свидания, - выдавила я.
Я вышла из его палаты на ощупь: перед глазами все почему-то расплывалось. ***
Кабинет Императора был огромен и пуст. Никаких ковров, никакого декора, почти никакой мебели. Стены не стеклянные и не металлические. Нечто среднее между стеклом и металлом. На стенах золотыми и оранжевыми пятнами выделяются пустынные пейзажи планеты - родины моего деда. Пятьдесят пять лет назад здесь размещался кабинет деда. Это было до того, как Кердж - случайно или нет - убил его, чтобы самому занять трон.
Иногда я не понимаю, как мать живет с этим - зная, что ее родной сын убил ее отца. Ассамблея пришла к заключению, что-это несчастный случай.
Но, изучив записи слушания, я так и не решила, постановили они это из страха перед влиянием Керджа на военных или потому, что действительно верили в это.
Одно не подлежало сомнению: события, рвавшие мою семью на части - смерть деда, поспешное бегство матери от Керджа, ее тайный брак с моим отцом, - представляли собой реальную угрозу самому существованию Сколийской Империи. Если роны уничтожат друг друга, Сколи-Сеть рухнет, а без нее Сколия падет под натиском превосходящей военной силы купцов, расколется, как яичная скорлупа под кованым сапогом. Я не сомневалась, что Ассамблея пойдет на любые меры, только бы обеспечить выживание буйной семейки, поддерживающей существование Сколи-Сети.
Мать никогда не говорила со мной о смерти деда. Продолжает ли это мучить ее столько лет спустя? Убил ли Кердж деда намеренно, не желая ждать, пока трон Императора достанется ему законным путем, или это и впрямь был несчастный случай? Правду знала только моя мать.
Как бы то ни было, что бы она об этом ни думала, она все еще любила Керджа. Боги знают, за что, но любила.