Всю зиму она продолжала размышлять, но пришла весна, а ей ни на йоту не удалось приблизиться к решению.
Когда Диане исполнилось двадцать пять лет, она вступила в права наследования. Теперь девушка могла распоряжаться крупным состоянием своего деда. Она отпраздновала это, купив одежду в нескольких самых дорогих и престижных магазинах, порог которых раньше и не надеялась переступить. И небольшой автомобиль. И тем не менее Диана не сразу решилась покинуть "Дарр", что весьма позабавило ее мать.
- С какой стати, мамочка? Что я буду делать? Мне нравится местоположение "Дарра", я занимаюсь там интересной и полезной работой, - заявила она.
- Теперь, когда ты имеешь независимый источник дохода… - возразила миссис Брекли.
- Да знаю я, мамочка. Разумная девушка должна выйти в свет и купить себе мужа.
- Мне совсем не нравится такая постановка вопроса, дорогая! Каждая женщина должна выйти замуж; только в этом случае она может быть счастлива. Тебе уже двадцать пять лет. Если ты сейчас всерьез не подумаешь о создании семьи - знаешь, время не стоит на месте. Ты и оглянуться не успеешь, как тебе исполнится тридцать, а потом сорок. Жизнь коротка. Это становится очень заметно, когда начинаешь смотреть на нее с другого конца. Нам отпущено не так уж много времени.
- А я совсем не уверена в том, что хочу завести семью, - ответила Диана. - Сейчас и так полно семей.
На лице миссис Брекли появился ужас.
- Но ведь каждая женщина в глубине души мечтает иметь семью! - воскликнула она. - Это совершенно естественно.
- Так принято, - возразила Диана. - Один только Бог знает, что было бы, если бы мы стали все делать только потому, что это естественно.
Миссис Брекли нахмурилась:
- Я тебя не понимаю, Диана. Неужели ты не хочешь иметь собственный дом и семью?
- Не слишком, мамочка, в противном случае я бы уже давно что-нибудь для этого сделала. Может быть, я попытаюсь - позднее. Возможно, мне это понравится. У меня еще достаточно времени.
- Не так много, как ты думаешь. Женщина постоянно борется со временем, не стоит забывать об этом.
- Я уверена, ты права, дорогая. Но если постоянно беспокоиться, результаты могут оказаться отвратительными, не так ли? Не волнуйся из-за меня, мамочка. Я знаю, что делаю.
Таким образом, Диана еще некоторое время продолжала работать в "Дарре".
Стефани, вернувшись домой на пасхальные каникулы, пожаловалась, что Диана выглядит озабоченной.
- Нет, не усталой, как в те дни, когда много работала, - заявила девочка, - а именно озабоченной. Ты так ужасно много думаешь!
- Ну, когда занимаешься биохимией, думать просто необходимо. Часто именно в этом и заключается работа, - отрезала Диана.
- Но не все же время.
- Возможно, дело тут не только во мне. Вот ты стала думать гораздо меньше, чем до того, как отправилась в школу. Если будешь брать только то, что там дают, и не думая, ты быстро превратишься в добычу для рекламы и кончишь свою жизнь домохозяйкой.
- Но так случается почти со всеми… Я хочу сказать, что почти все превращаются в домохозяек, - немного растерянно ответила Стефани.
- Именно - домохозяйки, жены, домоправительницы, экономки… Ты этого хочешь? Это специальные слова, необходимые для того, чтобы облапошить женщин, милая. Скажи женщине: "место женщины в доме" или "иди в свою кухню" - и это ей не понравится; назови это "быть хорошей женой", что означает абсолютно то же самое, и она станет ишачить и вдобавок сиять от гордости.
Моя двоюродная тетя боролась за права женщин, несколько раз попадала в тюрьму; и чего она добилась? Изменился только метод: раньше заставляли, теперь облапошивают - уже выросло целое поколение внучек, которые даже не подозревают, что их перехитрили, боюсь, что если они и поймут это, то не станут особенно переживать. Наш самый страшный недостаток состоит в желании подчиняться, а главное достоинство - в умении принимать мир таким, какой он есть. Так что смотри, чтобы тебя не облапошили, милая. Нужно быть чрезвычайно осторожной в мире, где в качестве высшей жизненной ценности почитаются тушеные бобы.
Стефани молча восприняла этот совет, однако не дала сбить себя с толку.
- Тебе плохо, Диана? - спросила она. - Неужели ты все время об этом думаешь?
- Боже милостивый, нет, конечно, милая. Просто возникли проблемы.
- Вроде задачки по геометрии?
- Пожалуй, да. Человеческой геометрии. Не огорчайся. Постараюсь хотя бы на время забыть о них. Давай-ка лучше съездим куда-нибудь на машине, ладно?
Но от проблем уйти не удавалось. У Дианы росла убежденность, что Френсис сдался и решил отложить окончательное решение на будущее, а это только укрепило ее желание справиться с задачей самостоятельно.
Пришло лето. В июне вместе с подругой по Кембриджу Диана отправилась в Италию. Южный темперамент произвел на подругу впечатление: она даже обручилась- впрочем, роман оказался недолгим. Диана тоже прекрасно провела время, но вернулась домой одна, с ощущением, что подобное времяпрепровождение должно быстро надоесть.
Она успела прожить в "Дарре" уже две недели, когда вернулась Стефани, чтобы провести вместе с отцом часть летних каникул,
Как-то вечером они с Дианой забрели на большой луг, где только что скосили траву, и удобно устроились у стога сена. Диана поинтересовалась успехами Стефани в этом семестре.
Совсем не так уж плохо, скромно призналась Стефани, во всяком случае с учебой и теннисом; правда, вот с крикетом…
Диана согласилась насчет крикета.
- Очень скучно, - сказала она. - Это проявление эмансипации. Свобода для девочек, состоящая в том, чтобы делать то же самое, что и мальчики, каким бы скучным это ни показалось.
Стефани продолжала рассказывать школьные новости, сдабривая их собственными оценками. В конце Диана кивнула.
- Ну, во всяком случае, они учат тебя не только тому, чтобы стать домашней хозяйкой, - одобрительно заметила она.
Стефани немного подумала.
- Ты не собираешься выходить замуж, Диана?
- Ну, наверное, когда-нибудь, - ответила Диана.
- А если этого не произойдет, что ты будешь делать? Станешь такой, как твоя двоюродная тетя, и начнешь бороться за права женщин?
- Ты все немного перепутала, милая. Моя двоюродная тетя и другие двоюродные тети уже много лет назад завоевали все необходимые права. Теперь женщинам просто не хватает гражданского мужества, чтобы их использовать. Моя двоюродная тетя и остальные думали, что, теоретически добившись равенства, они одержали великую победу. Они не понимали, что главным врагом женщин являются не мужчины, а сами женщины:, глупые, ленивые и самодовольные. Самодовольные женщины хуже всех; их профессия состоит в том, чтобы быть женщинами - они ненавидят всех женщин, которые добились успехов в любом другом деле. У них сразу просыпается комплекс неполноценности-превосходства.
Стефани задумчиво посмотрела на нее:
- М-не кажется, ты не очень-то любишь женщин, Диана.
- Ну, это слишком сильно сказано, милая. Мне не нравится в нас готовность быть запрограммированными - так ведь проще всего заставить нас хотеть стать не чем иным, как самыми обычными скво, гражданами второго сорта, - научить женщин считать себя придатком, а не людьми, обладающими всеми правами.
Стефани снова задумалась, а потом проговорила:
Я рассказала мисс Робертс - она ведет у нас историю, - что ты говоришь о женщинах, о том, как их сначала заставляли все делать силой, а теперь просто облапошивают.
- Ну да? И что она тебе на это ответила?
- Знаешь, она согласилась. Только она говорит… ну, так устроен мир, в котором мы живем. В нем много неправильного и несправедливого, но ведь жизнь так коротка. Поэтому самое лучшее, что может сделать женщина, - принять его законы, стараясь при этом сохранить свою индивидуальность. Она сказала, что все было бы иначе, если бы мы имели больше свободного времени, но тут люди не в состоянии ничего изменить. К тому моменту как подрастают дети, ты уже начинаешь стареть, так что нет смысла ничего предпринимать с целью исправить положение вещей, а потом лет через двадцать пять все повторяется снова - только уже для твоих детей и… Ой, Диана, что случилось?
Диана молчала. Она сидела, глядя прямо перед собой широко раскрытыми глазами, словно ее неожиданно заколдовали.
- Диана, ты в порядке? - Стефани дернула ее за рукав.
Диана медленно повернула к ней голову, но ничего не видя вокруг себя.
- Вот решение! - воскликнула она. - О Господи, я. его нашла! Оно было у меня под самым носом все это время, а я ничего не замечала…
Она приложила руку ко лбу и прислонилась спиной к стогу сена. Стефани озабоченно склонилась над ней.
- Диана, что произошло? Может быть, тебе что-нибудь-нужно?
- Ничего плохого не произошло, Стефани, милая. Совсем ничего. Просто я наконец сообразила, что стану делать.
- Не понимаю… - озадаченно проговорила Стефани.
- Я знаю, каким будет мой дальнейший путь в жизни… - пояснила Диана, при этом ее голос звучал довольно странно. А потом она начала смеяться. Смеясь, откинулась на стог, а потом заплакала. Она вела себя так, странно, что Стефани почувствовала тревогу.
На следующий день Диана зашла к Френсису и сказала, что в конце августа намерена покинуть "Дарр".
Френсис вздохнул, посмотрел на левую руку Дианы, а затем озадаченно уставился на нее.
- О! - воскликнул он. - Вы покидаете нас не по обычной причине?
Диана заметила его взгляд.
- Нет, - ответила она.
- Вам следовало взять колечко напрокат, - сказал он. - А так я попытаюсь вас отговорить.
- У вас ничего не выйдет, - заявила Диана.
- Подождите, давайте обсудим эту проблему. Про меня известно, что я стараюсь переубедить ценных работников, пожелавших расстаться с нами, даже тогда, когда на пути у меня стоит Гименей, ну а во всех остальных случаях я никогда не сдаюсь без боя. Так в чем же дело? Что мы такого натворили… или, наоборот, не делаем?
Диана рассчитывала, что разговор с Френсисом будет кратким и абсолютно официальным, однако он продолжался довольно долго. Она объяснила, что получила наследство и намеревается предпринять кругосветное путешествие. Френсис ничего не имел против путешествия. Он даже сказал: "Отличная мысль. Вы сможете собственными глазами посмотреть, как претворяются в жизнь некоторые из наших изобретений, те, что имеют отношение к тропикам. Возьмите годичный отпуск, отдохните, считайте это чем-то вроде длинного выходного".
- Нет, - твердо отказалась Диана. - Не хочу.
- Вы не хотите к нам возвращаться? Жаль. Знаете, нам будет вас не хватать. Не только в профессиональном смысле.
- Нет, нет, дело совсем не в этом, - Диана чувствовала себя совершенно несчастной. - Я… я… - Она замолчала, только не сводила с Френсиса глаз.
- Если кто-то предложил вам более выгодную работу…
- О, да нет же… нет. Я просто решила оставить все это.
- Вы хотите сказать, что решили покончить с исследовательской работой, навсегда?
Диана кивнула.
- Но это же возмутительно, Диана! С вашими способностями, с вашим талантом, ну… - Френсис говорил еще некоторое время, а потом смолк, заглянув в серые глаза Дианы и поняв, что она не слышала ни одного слова из его пылкой речи. - Это на вас совсем не похоже. Должна быть какая-нибудь серьезная причина, - сказал он в заключение.
Диана колебалась, словно стоя на краю глубокой пропасти.
- Я… - начала она, а потом замолчала, будто у нее перехватило дыхание и она не могла больше говорить.
Она просто стояла и смотрела на Френсиса, сидевшего за своим рабочим столом. Он видел, что она дрожит. Но прежде чем он пошевелился, чтобы хоть чем-нибудь ей помочь, Диана оказалась жертвой странной борьбы чувств, разрушивших ее обычно спокойную манеру держаться.
Френсис поднялся и попытался обойти стол, чтобы приблизиться к ней, но в этот момент ей удалось немного справиться с собой, и Диана выдохнула:
- Нет, нет! Вы должны меня отпустить, Френсис. Вы должны меня отпустить!
И прежде чем он успел хоть что-то сделать, выбежала из комнаты.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГЛАВА 4
- Я рад, что вам обоим удалось выбраться, - сказал Френсис своим детям.
- Мне не следовало бы здесь находиться, но твое приглашение звучало достаточно настойчиво, - проговорил Пол.
- Дело очень важное, однако у меня есть сомнения относительно его срочности. Я рассчитывал, что к настоящему моменту все прояснится, только вот четвертый участник нашего квартета задерживается. Не знаю, помните ли вы ее. Она рассталась с "Дарром" около пятнадцати лет назад - Диана Брекли.
- Мне кажется, я ее помню, - ответил Пол. - Высокая, довольно красивая, не так ли?
- А я помню ее прекрасно, - перебила его Стефани. - Я была влюблена в Диану. Мне казалось, что она самая красивая и самая умная, после тебя, конечно, папочка. Я так горевала, когда она уехала.
- Все это произошло ужасно давно. Не знаю, что у нее может быть такого срочного для нас. Что она собирается нам сказать? - спросил Пол.
- Тут я должен вам кое в чем признаться, - сказал Френсис - Это даже лучше, что она задерживается. У меня будет возможность разъяснить вам ситуацию.
Саксовер оценивающе посмотрел на сына и дочь. Пол, которому уже исполнилось двадцать семь лет и который работал инженером, по-прежнему напоминал озорного мальчишку, несмотря на бороду - специально отрастил, чтобы выглядеть посолиднее. Стефани стала гораздо красивее, чем он ожидал, у нее золотистые, вьющиеся волосы, унаследованные от матери, и его черты лица, смягченные женственностью, темно-карие глаза - ни у него, ни у Кэролайн таких не было Она сидела в его кабинете в легком летнем платье, волосы немного растрепаны после поездки в машине… - Стефани скорее напоминала девушку, заканчивающую школу, чем выпускницу университета.
- Вы наверняка посчитаете, что я должен был рассказать вам об этом раньше. Возможно, оно и так, однако существует немало серьезных причин, которыми я руководствовался. Надеюсь, вы со мной согласитесь, когда обдумаете услышанное.
- О Господи, это звучит так страшно, папочка. Неужели мы найденыши или еще что-нибудь такое же отвратительное? - спросила Стефани.
- Нет. Ни в коем случае. Но история довольно длинная, и чтобы вам все было ясно, я начну сначала и постараюсь рассказать покороче. В июле того года, когда умерла ваша мама…
Он поведал о том, как был найден кусочек лишайника в блюдце с молоком, а потом продолжил:
- Я отнес колбу с лишайником в лабораторию, чтобы заняться ею позже. Вскоре после этого умерла ваша мама. Мне кажется, я совершенно расклеился - теперь мне трудно вспомнить, как все происходило, только однажды утром я проснулся и неожиданно понял, что, если не займусь какой-нибудь работой и не уйду в нее с головой, мне придет конец. Тогда я отправился в лабораторию, где меня поджидали разные дела, в которые и погрузился, забыв о смене дня и ночи, стараясь не думать ни о чем другом. Среди прочего я занялся лишайником, на который Диана обратила внимание.
Лишайники - довольно странная штука. Они не являются единым организмом, на самом деле две формы жизни существуют в симбиозе - грибы и водоросли, зависящие друг от друга. Довольно долгое время их никак не применяли - лишь один вид шел в пищу оленям, а другой использовался для производства красителей. Затем, сравнительно недавно, было обнаружено, что некоторые из них обладают свойствами антибиотиков, самым распространенным элементом которых является усниковая кислота, но здесь еще остается много неясного и требуется проделать серьезную работу.
Естественно, как и любой на моем месте, я считал, что ищу антибиотик. Этот лишайник до определенной степени обладал всеми необходимыми свойствами, однако… ну подробно я вам объясню в другой раз… дело в том… В общем, через некоторое время я понял, что это не антибиотик… нечто, для чего еще даже имени не существует. Так что мне пришлось его изобрести. Я назвал эту штуку антигерон.
У Пола сделался озадаченный вид. А Стефани прямо спросила:
- И что же это значит, папочка?
- Анти - против; герон - возраст, или, в буквальном смысле, старик. Теперь никого не смущает смешение латинских и греческих корней, отсюда - антигерон. Конечно, можно было бы придумать что-нибудь более подходящее, но меня вполне устраивало и это название. Активное вещество, которое мне удалось выделить из лишайника, я назвал просто "лишанин". Детали физико-химического воздействия лишанина на живой организм чрезвычайно сложны и требуют серьезных исследований, но окончательный эффект можно сформулировать в нескольких словах: скорость метаболических процессов в организме существенно замедляется.
Сын и дочь некоторое время молчали, осмысливая услышанное. Первой заговорила Стефани.
- Папочка, неужели… нет, этого не может быть!
- Все это правда, дорогая. Дело обстоит именно так, - сказал Френсис.
Стефани застыла на месте, не сводя с отца глаз, не в силах выразить словами охватившие ее чувства.
- Ты, папочка, ты!.. - только и смогла, воскликнуть она.
Френсис улыбнулся:
- Ну, я, моя дорогая - хотя ты не должна приписывать весь этот успех только мне. Рано или поздно кому-нибудь удалось бы сделать аналогичное открытие. Мне просто повезло больше других.
- "Просто повезло"!.. Боже мой! Как просто повезло Флемингу, когда он открыл пенициллин. Папочка, я… все это так странно…
Стефани встала и неуверенной походкой подошла к окну Прижалась лбом к холодному стеклу и выглянула в парк.
Пол растерянно проговорил:
- Мне очень жаль, папа, но, боюсь, я не все понял. Похоже, твои слова потрясли Стеф, так что, наверное, ты сделал нечто грандиозное, однако не забывай, я всего лишь обычный инженер.
- Ну, это совсем не трудно понять, вот поверить - гораздо труднее, - начал объяснять Френсис. - Тут дело в процессе деления и роста клеток…
Стефани, продолжавшая стоять у окна, вдруг замерла, а потом резко повернулась. Ее взгляд застыл на профиле отца, затем она перевела глаза на большую фотографию в рамке, на которой он был снят рядом с Кэролайн; снимок сделали за несколько месяцев до ее смерти. Когда Стефани снова взглянула на отца, ее глаза округлились. Словно сомнамбула, она медленно подошла к зеркалу и посмотрела на себя.
Френсис прервал на полуслове свои объяснения и повернул голову к дочери. Несколько секунд они стояли в полной неподвижности. Продолжая смотреть в зеркало, Стефани негромко спросила:
- Как долго?
Френсис не ответил. Казалось, он ее не слышит. Его взгляд скользнул к стене, где висел портрет его жены. Стефани наконец пришла в себя, к ней вернулась способность говорить. Она быстро повернулась к отцу и в ее голосе зазвучали жесткие нотки.
- Я спросила тебя, как долго? - повторила она. - Как долго я буду жить?
Френсис поднял голову. Их глаза встретились, но через несколько секунд он не выдержал и отвернулся. Некоторое время внимательно рассматривал свои руки, а потом снова взглянул на дочь. Бесцветным голосом, словно читая скучную лекцию, он ответил:
- Предположительная продолжительность твоей жизни, дорогая, по моим прикидкам, составит около двухсот двадцати лет.
Наступившую тишину нарушил стук в дверь. Мисс Берчетт, секретарша Френсиса, заглянула в комнату.