Категории Б - Валеев Иван Ганниевич 11 стр.


- Как?! То есть - а зачем?

Доктор Маков развел рукам:

- Господи, Артем Петрович, а как же еще, ну сами посудите! Вы ведь изменитесь, причем никто точно не знает, в какую сторону. Мы можем только предполагать. Вас снова обследуют на предмет того, а есть ли какой-то результат от сыворотки. Реальный, я имею в виду. Если есть - вы выплатите нам остальное и идете творить. Если нет, вы просто не выплатите нам остальное, - и доктор пожал плечами.

- Так… Знаете, я должен еще немного подумать, - Артем покачал головой. - Как-то мне не приходило в голову…

- Что может и не сработать? А как же. Может, - отозвался доктор.

Кода дверь за пациентом закрылась, Алексей Петрович откинулся на спинку кресла и слабо улыбнулся. Клиент должен дозреть? Пусть… Он снял телефонную трубку.

- Вандушка… Да, так каковы ставки?.. Нет, ну что ты. Можешь ставить на согласие.

Вернувшись домой, Артем поставил чайник и отправился к компьютеру. Он открыл файл с рассказами, которых набралось уже шестьдесят штук, и мрачно пролистывал один за другим в надежде найти один, ну хоть один… Пробежался по своим страничкам в Сети…

Без пяти восемь Артем Антонов набрал телефон клиники доктора Тернявского. С мамой он решил не советоваться.

За неделю все медсестры стали для Артема на одно лицо. Было их, пожалуй, многовато, а кроме того, масса тестов - тоже весьма безликих - просто не оставляла времени на выявление отличий одной медсестры от другой, другой от третьей… Кроме коротко стриженной брюнетки с нашивкой "Гелла". Антон долго пытался вспомнить, откуда он знает это имя… Наверное, тоже на сайте клиники увидел.

Эта длинноногая "Гелла" заходила к нему дважды в день, брать кровь из пальца. Кроме того, в первый день она взяла немного крови из вены, а во второй страшно смущенному Артему пришлось повернуться к ней спиной и спустить штаны.

Хорошо, что хоть диета была вполне гуманная - строго говоря, ее не было вовсе, - да и одиночная палата - это тоже совсем неплохо, даже без телевизора.

Вечером четвертого дня "Гелла" пришла довольно поздно, около десяти.

- Артем Петрович…

- Гелла? Опять вы?

- Ну, вы же понимаете, работа… Будьте добры, приспустите ваши штаны и трусы.

- Угу, - Артем послушно проделал это и отвернулся, ожидая вторжения ватного тампончика или чего-нибудь в этом духе.

- Нет-нет. Теперь сядьте, будьте добры.

Артем, чувствуя, что краснеет, обернулся и застыл. Девушка пришла к нему в привычном уже халатике, но теперь халатик валялся на полу, а кружевное белье было призвано не столько прикрывать, сколько подчеркивать.

- Еще один анализ, - пояснила "Гелла", становясь на коленки и опираясь руками о бедра Артема; в одной руке был маленький пластиковый стаканчик. - Или, может быть, вы предпочитаете сделать все самостоятельно?

Артем сглотнул и помотал головой. Нет, он не предпочитает "сделать все самостоятельно". Видимо, были здесь и другие услуги, которыми он по глупости или невнимательности не успел воспользоваться.

- Может, мне в душ?.. - спросил он; связки слушались плохо, голос стал совсем тихим и хриплым.

"Гелла" прищурилась и посмотрела на него снизу вверх.

- Не обязательно. Только предупредите меня, когда будете готовы, а то все придется переделывать…

Наконец, неделя опытов подошла к концу. Утром восьмого дня доктор Маков в компании трех медсестер - "Геллы" среди них не было, с сожалением отметил Артем - вошли в палату.

- Доброе утро, Артем Петрович! - сказал Маков.

- Доброе, - отозвался Артем.

- Доброе утро, как спалось? - защебетали наперебой медсестрички, но доктор поднял руку, и девушки моментально притихли.

- Значит, так… Могу вас обрадовать, господин Антонов, - произнес Маков более официальным тоном, - никаких противопоказаний к применению сыворотки Тернявского мы не обнаружили, хотя, - он тонко улыбнулся, - мы очень старались. Вот, взгляните, наш стандартный договор, - и доктор протянул Артему семь листов бумаги, скрепленных скрепкой. - Читайте, мы подождем.

Артем принялся читать. Договор был набран на удивление крупным шрифтом, без единой звездочки или каких-либо уточнений микроскопическими буковками где-нибудь внизу, вверху, сбоку, на другой стороне или в уголке под скрепкой. Это было непривычно. Даже когда ты берешь бесплатную симку для мобильника, и то там что-нибудь да обнаружится этакое. А тут - ничего… Непривычно и неправильно. И все было детально разжевано, таким языком, что Антонов даже немного обиделся: за кого тут его принимают, за дурака?

А не дурак ли он?

Артем вздохнул:

- Давайте ручку…

Его привели в большую розово-сиреневую, цвета заката комнату с потолком, находящимся метрах в пяти от пола. В ней почти ничего не было, только мягкое и какое-то даже с виду неподъемное кресло да пластиковый столик на колесиках, напротив, совершенно невесомый. На столике лежал небольшой тюбик, вроде как от зубной пасты, сантиметров десять длиной, с красными, словно светящимися буквами "СТ - ППроз". Впрочем, Артем обратил внимание и на то, что стены и даже высоченный потолок были обиты толстым слоем того же материала, что и кресло.

- Как в сумасшедшем доме, - пробормотал он.

- Вы не так уж неправы, Артем Петрович, - заметил доктор. - Присаживайтесь в кресло.

- А зачем все это? - Артем уселся и обвел комнату взглядом.

- Не понимаете?

- Неа…

- Закономерно, - пробормотал Маков, и кто-то из медсестер фыркнул. - Пациенты бывают разные и ведут себя по-разному. Невозможно предугадать, как организм отреагирует на те изменения, которые мы попытаемся спровоцировать.

- Но тогда… на фига были все эти тесты с анализами?

- Чтобы быть уверенными, что вы вернетесь.

- В каком смысле?!

Две медсестры тем временем привязали руки Артема ремнями к подлокотникам кресла, затем два ремня легли, перекрещиваясь, на его грудь, почти как у летчика, и еще двумя были зафиксированы его ноги. Третья медсестра взяла тюбик и приладила иглу. Артем решил, что он срочно хочет в туалет.

- Пустите, я на минутку…

- Нет-нет, Артем Петрович, не волнуйтесь. - Доктор похлопал его по левой руке, а девушка, что хлопотала над правыми его конечностями, пристроила ему на глаза сиреневую, в тон комнаты, повязку. - Мы все предусмотрели.

Артем этого не видел, но вторая медсестра, та, что была слева, вытянула из кресла гофрированный шланг, аккуратно приспустила пациенту штаны и подсоединила этот шланг к пациенту.

- Чувствую себя космонавтом, - попытался пошутить Артем.

- И снова вы не есть неправы, - отозвался доктор. - Можете расслабиться.

Короткий девичий смешок.

- Расслабишься тут…

Тонкие аккуратные пальчики чуть-чуть приподняли и повернули его голову, и в шею вонзилась иголка.

- Черт!

Доктор Махов посмотрел на часы.

Темно.

- Добрый вечер! - произнес надтреснутый голос.

- Что?

Голос этот был смутно знакомым, а темнота меж веками и глазами стала вдруг отзываться на каждое слово слабенькими всплесками красок.

- Добрый вечер. Вы помните, как вас зовут и где вы находитесь?

- Вроде да…

- Озвучьте, пожалуйста.

Артем вспомнил - это был голос доктора Макова. Алексея, стало быть, Петровича.

- Меня зовут Антонов Артем Петрович, тысяча девятьсот девяностого года рождения…

- А сейчас какой, кстати? - перебил его доктор Маков.

- Сейчас… Ну… две тысячи девятнадцатый, июль, э-э-э, четырнадцатое…

- Шестнадцатое, но это не страшно. Продолжайте…

- Шестнадцатое? - всполошился Артем. - Как - шестнадцатое?

- Артем Петрович, продолжайте, - настойчиво повторил доктор, - а то мне придется сделать вывод, что вы еще не пришли в себя.

- Ну… Я… ну, в клинике я… э-э-э… "Клиника доктора Тернявского"… Москва, улица Академика Королева…

- Точно. Вы молодец. Хотя и не самый спокойный пациент, должен признаться.

- Так почему шестнадцатое?

- Вы провели в этой комнате двое суток. Сейчас шестнадцатое июля, двадцать часов сорок три минуты. Пип, пип, пип, - изобразил доктор сигналы точного времени, и кто-то в темноте рассмеялся.

Девушки… У Артема зачесались пальцы обеих рук, причем правой - сильнее.

- Так как вы себя чувствуете, господин Антонов?

- Я… я хочу… Можно меня отвязать, а? - выпалил Артем и тут же пожалел об этом - в его голосе была отчетливо слышна смесь раздражения и нетерпения.

- Сейчас, Артем Петрович, разумеется, развяжем. - И действительно, ремни на руках вдруг ослабли, Артем почувствовал слабый запах духов и прикосновение пальцев к коже предплечий, от чего где-то в его голове взорвался настоящий фейерверк. - Вы ведь, наверное, хотите есть…

- Угу, - буркнул Артем.

Соврал. Он хотел, чтобы ему дали компьютер. Ну, или хотя бы листок бумаги и карандаш - он должен, обязан был прямо сейчас сесть и начать писать. Впрочем, даже и "сесть" было необязательным условием…

Те же пальчики развязали ремни на его ногах. Артема от каждого прикосновения словно било током… Тут он вцепился руками в подлокотники, вспомнив, что должен быть в штанах.

- Не волнуйтесь.

Тихий, успокаивающий женский голос… Неужели "Гелла"?

Наконец, были сняты и убраны ремни с его груди, и настала очередь повязки.

В комнате - той самой, розово-сиреневой, с креслом - был полумрак. Медсестры и сам доктор выглядели в своих халатах какими-то жутковатыми приведениями. Ближе всего была девушка, напомнившая Артему одну из тех двоих, что встретили его в регистратуре… "Анжелу", кажется. Имени на нашивке было не разглядеть. Наверное, все-таки не "Гелла". Опять. А жаль…

- Темновато тут у вас, - пробормотал Артем. - Или… - он вдруг испугался, что у него что-то стало со зрением.

- Нет-нет, все в порядке, Артем Петрович, - доктор поднял руки, - именно такое освещение и должно быть.

- Все продумано?

- Помните, да? Прекрасно… Вы сможете встать?

Артем попытался отклеиться от спинки кресла, в котором он полулежал, и негромко застонал. Все мышцы его тела болели как после слишком больших нагрузок. Пошевелил ногами…

- Бегал я, что ли? - проворчал Артем недовольно.

- Что-то вроде этого.

Отдельная, очень странная боль обосновалась внизу живота. Он посмотрел туда - и снова покраснел. Может быть, даже так, что лицо начало светиться.

- А вы не могли бы какой-нибудь халат?..

- Да-да, разумеется. - Доктор передал медсестре халат все тех же закатных оттенков и распорядился: - Лана, Инга, помогите Артему Петровичу.

Две девушки вышли из-за кресла и подали руки пациенту.

Антонова отвели в палату. В палате была кровать - не койка, а именно кровать, простая, но удобная деревянная кровать с легким одеялом, - было окно, которое сейчас закрывали жалюзи, была прикроватная тумбочка, был стул - и был письменный стол. Отдельная дверь вела в туалет-душевую. "Инга" между тем объясняла:

- Первые три-четыре дня к окну лучше не приближайтесь. Если вам вдруг понадобится открыть жалюзи, вызывайте медсестру - кнопка вызова у изголовья кровати, на стене. Видите? - действительно, там имелась довольно большая кнопка и она даже была подсвечена изнутри светодиодом, как, наверное, какая-нибудь красная кнопка в каком-нибудь черном чемоданчике… - Еще одна такая - здесь, на столе, третья - в душевой, - девушка указала пальчиком через плечо назад, на соответствующую дверь.

- И мы сразу придем, - добавила "Лана" с профессиональной улыбкой.

- Хорошо, - пробормотал Артем, морщась и опять запахивая халат, чтобы лишний раз не демонстрировать девушкам свое возбуждение. Не дай Бог еще снять попробуют…

- Так. Одежда лежит на кровати. И… и что-то еще… Да, самое главное - бумага. Она в столе. Бумага и карандаши, - сказала "Инга", и что-то в ее голосе Артема насторожило. - Только доктор рекомендовал бы вам как следует отдохнуть перед тем, как сесть за стол. Отдохнуть и поесть.

В дверном проеме показалась еще одна медсестра. Мягкой походочкой официантки она подошла к столу и, чуть наклонившись, поставила на него поднос.

Артем застонал. Мучения и не думали заканчиваться. Но он решил подчиниться. Пока…

Слова ложились на бумагу одно за другим. Артем уже подзабыл, каково это: писать, да на бумаге, да еще пластмассовым карандашом, которые, как он вспомнил вдруг, назывались раньше "полицветами". Кажется. Буквы выходили крупноватыми и корявыми - детский сад, честное слово, - однако Артему останавливаться не хотелось. Он уже исписал своими торопливыми каракулями три листа и хотел было приняться за четвертый, как вдруг в дверь постучали.

- Да?! - крикнул он, не отрываясь от листка бумаги.

- Артем Петрович, уже десять часов вечера. Вам пора спать.

Голосок у медсестры был что надо. Утихшая было боль внизу живота вернулась, и Артем закатил глаза:

- Ну-у, еще же детское время…

- Именно. И вы обещали слушаться нас как собственную мамочку.

- Ну… обещал, да…

- Артем Петрович! - Голосок стал строже, но обернуться - значит усилить возбуждение. - Вы ведь понимаете, что нарушение режима…

- Да, да, да. Понимаю. Прошу меня простить, я просто хочу закончить…

- Не капризничайте. Завтра наверстаете. Мы вас разбудим в семь утра. Ложитесь спать… и спокойной ночи!

И ладонь девушки коснулась выключателя верхнего света.

Утром Артем, едва умывшись и позавтракав - чертовка в белом халате и с пронзительно-зелеными глазами не отходила от него, пока тарелки на подносе не были опустошены, - принялся перечитывать написанное. Он был доволен: кажется, вчера ему действительно удалось написать что-то стоящее - и все это только благодаря тем "призракам в халатах" в комнате закатных тонов.

А когда он взялся было за продолжение рассказа, раздался стук в дверь. Медсестры так не стучались.

- Войдите! - крикнул Артем, обернувшись.

В палату вошел доктор Маков со своей наркоманской фамилией и парой белых феечек в халатиках на голое тело.

- Здравствуйте, Артем Петрович! - радостно сказал он. - Как вы себя чувствуете?

- Превосходно! - отозвался Артем.

- Как аппетит?

- Нормальный, все съел…

- Смел подчистую, - подтвердила та самая зеленоглазка, которая приносила ему завтрак. - Я думала - вместе с подносом слопает, а потом за меня примется.

- Отлично, Артем Петрович! - доктор, стащив со смуглой шейки второй медсестры стетоскоп, приблизился к пациенту, и тот послушно задрал рубаху. - А как на писательском фронте?

- Да вот… потихоньку… - промямлил, потупившись, Артем, стараясь не показать, как ему хочется продемонстрировать написанное.

- Ну, как допишете - чур я первый читаю, - заявил доктор Маков. - Сегодня вам лучше из палаты не выходить. Помните это. Но запирать вас мы не будем - я рассчитываю на ваше благоразумие.

- Угу…

- Все! Все-все-все! Девочки, не будем мешать гению… Стоп. Ванда, будь добра, прихвати пару капелек кровушки из нашего пациента.

"Ванда"… "Ванда"… И доктор, черт бы его подрал, Маков. Вернувшись к своему рассказу, Артем обнаружил, что не знает даже, как его продолжать… Не говоря уже о "чем закончить". Вместо призраков в голове бродила по маковому полю обнаженная смуглянка, помахивая стетоскопом, и напевала "Клен зеленый, клен кудрявый".

Обед ему принесла зеленоглазая. Снова встала над ним что твой фонарный столб, с места не сдвинешь… Артем торопливо доел обед из двух с половиной блюд, проводил взглядом ушедшую медсестру и вернулся к новому рассказу…

Как отрезало.

Он взялся было за первую свою задумку - и понял, что дело плохо. Мало того, что стык между вчерашней и сегодняшней частью был бы заметен даже невнимательному читателю, так еще и сам текст после обеда сделался плоским. Плоским, картонным и совершенно неинтересным. Не то что зеленый фонарь во тьме…

- Ну, как вы поживаете? - спросил доктор Маков на следующее утро.

- Нормально, - уныло отозвался Артем.

- Это хорошо, что вы так говорите. Плохо, что вы так не думаете. В чем дело, как по-вашему?

- Дело в том, что я уже пять рассказов начал, а доделать ни один не могу…

- Это ничего. Вернетесь к ним позже. Я распоряжусь принести вам папку - складывать черновики… Но я бы на вашем месте и сегодня посидел бы в палате.

- Да, хорошо…

- Кстати, Артем. Ответьте мне как своему доктору. Вы ведь человек с профессией. Чего вас потянуло-то на эти галеры?

Через четыре дня Артем Антонов вышел из стационара "Клиники доктора Тернявского" и побрел к пешеходному переходу. Странно, но никто не ждал его в пустынном вестибюле - кроме, разумеется, парочки медсестричек за стойкой регистратуры, - никто, похоже, даже не собирался следить за ним или, напротив, подходить, представляться, показывать пропуска, навязывать контракты и договоры, хотя бы просто интересоваться содержимым папки, распухшей от лежащих в ней листков бумаги с его писаниной. Артем старался не слишком вертеть головой и не прислушивался к происходящему вокруг: и без того эту голову наполняли обрывки сюжетов для рассказов, повестей, даже, кажется, романов, которые он иногда и записывать-то не успевал - они с невероятной скоростью увядали, превращаясь из интересных, оригинальных, неожиданных и так далее в нечто пресное, банальное, тысячи и тысячи раз пережеванное и не нужное никому, даже самому автору. Антонова голова представляла сейчас собой обыкновенную помойку.

И неясно было, то ли это происходило потому, что их было слишком много, то ли потому, что они с самого начала были такими…

И еще было неясно, как теперь отдавать кредит.

Плюс-минус двенадцать

Повесть

Все было не так, как на самом деле.

- Черт побери, ну и где все? - спросила Юля, роясь в пакете с фруктами и периодически поглядывая в окно.

Впрочем, смотреть туда было бесполезно. Вряд ли кто-нибудь догадается дать круг почета вокруг школы.

- Не знаю. А кто все-то? - Аня оглядела собравшихся. - Почти все здесь, - она сунулась было в Юлин пакет и получила по руке. - Ай! Не вредничай!

- Немытые же!

- Ну и что? Больше грязи - шире морда.

- А ты, видать, все спиртом протираешь, - Юля покосилась на тощую фигурку бывшей одноклассницы и вздохнула с притворной завистью: - Мне б такую талию… Все б мужики мои были…

- Оно тебе надо?

- Девчонки, командуйте, что ли, - сказал Сергей, уже минут пятнадцать назад приволокший последние сумки с провизией и теперь топтавшийся без дела.

Юля шмыгнула носиком и критическим взглядом окинула класс. Бывшие ученики сдвинули вместе шесть парт, чтобы не разбредаться по всему помещению, еще пару столов отвели под чайник - хотя кому придет в голову пить чай в такую жару? - и прочие мешающие штуковины вроде похожего на циркулярную пилу электрического ножа, а остальные парты пыли сдвинуты к стене. Чем бы его занять…

Назад Дальше