Письмо Бормана
Милая моя, Елизавета Сергеевна.
Здравствуйте. Как поживаете? Как маменька? Передавайте ей от меня большой привет.
Сам я, Вашими молитвами, здоров, хотя зело, пожалуй, невесел, поелику, к большому моему сожалению, ничего хорошего о нашем рейсе сказать не могу. Может быть, это все из-за пассажира нашего? Сходите, будьте добры, к Лукерье Ильиничне, пущай она там по картам аль по гуще кофейной посмотрит, али еще как - может, зря я на хорошего человека-то наговариваю? А вдруг не зря?
Тут ведь какое дело. С лоцманом, мы знакомы, пожалуй, что и недавно, однако он (особенно в свете недавних событий) зарекомендовал себя как наиполезнейший член нашинского экипажу. Всех остальных я знаю значительно дольше и не думаю, что это кто-то из них на нас порчу наводит. А писатель - он писатель и есть. И капитан наш ему не очень-то доверяет… Конечно, лет сто и сто пятьдесят назад и если бы дело было только в мороженной говядине и в грави-установке, то я бы решил, что это над нами так гремлин какой шуткует, однако в наше просвещенное время придерживаться подобных взглядов, конечно же, весьма нелепо и глупее что-либо придумать было бы трудно. Но какие же тут могут быть гремлины, если мы без малого врезались в заржавленную кадушку размером с два наших флигеля? Конечно, капитан был на мостике и поэтому все обошлось счастливо… Но ведь и Смит-Заозерный там был тоже… Как и во время памятного нашего старта.
Так что не пожалейте Вы, уж пожалуйста, красненькой, сходите к Лукерье Ильиничне, прошу Вас, ибо не в моих силах находиться в неведении.
Что о прочих делах наших скорбных, то грави-установку, паче чаяния, мне починить удалось, так что мы здесь хотя бы ходим, едим и спим как все нормальные люди. Правда, что-то случилось с нашим борзописцем (я не имею в виду пассажира), будь он неладен, так что еще неизвестно, как мы все будем отчитываться за этот наш рейс и чем нам это грозит. Что именно случилось, сказать, разумеется, невозможно. Вы знаете, наверное, что вскрывать бортовой самописец или производить с ним какие-то иные работы, а равно и манипуляции с содержимым, нам строжайше, категорически запрещено. Я было предложил заглянуть в него, однако капитан лишь подтвердил этот запрет.
Засим прощаюсь, Ваш супруг,
Игнат Борман.
P.S. Не забудьте, пожалуйста, мою просьбу насчет Лукерьи Ильиничны!
P.P.S. Если вдруг про меня что будет говорить - вранье.
Бортовой журнал
(Дата, время.)
Капитан Гагенсхайм вахту сдал, пилот Копытин вахту принял. Автопилот активирован, неисправностей не обнаружено. Идем мимо космоколхоза "Очень Светлый Путь" в кильватерном следу дхармаглота.
Пилот Копытин.
Заметки писателя
Пролетая над "Очень Светлым Путем", посылаю всех к такой-то матери.
Впрочем, колхозницы там очень даже ничего.
Дневник кочегара
Вышел подышать свежим воздухом и слегка, блин, развеяться. А то как последний… или даже который следом за ним… Ну, короче, вышел…
Красотища-то какая, едрены пассатижи! Колхоз, поля, в полях колхозницы, скафандры этак в обтяжечку - загляденье. Помахал им. Застеснялися… Сразу видно - непрофессионалки. А, да что это я, в самом-то деле?! Дело-то поправимое, тут же главное - практика, ну и еще чтоб с душой, блин, с огоньком, так сказать… Опять же, романтика там, звезды… Тряхнуть, что ли, стариной? Эй, старина, тряхнуть, блин, тобой, не?
Поглядывают. Почему бы и нет? Вон та, маленькая, например… Пойду знакомиться.
Нет, хорошо, блин, что я не пожарник.
Радио
Здравствуйте, дорогие радиолюбители. Как всегда, в это время с вами я, Генриетта Занудова. Поскольку вы уже второй день вместе с нами с неослабевающим, как утверждают сотрудники отделов статистики и шпионажа вопреки всем заверениям бухгалтерии, вниманием следите за полетом первого корабля нового поколения, дхармаглота имени Путина, мы начнем наш выпуск с краткого обзора происшествий, происшедших, прошу прощения за каламбур, с этим замечательным судном.
Итак, что с ним произошло за время полета? Ни-че-го. Ровным счетом ничего интересного. Строго говоря, на это надеялись все, кроме хозяев устаревших суденышек, окончательно загрязняющих и без того не очень-то чистую, стараниями Человека, Солнечную систему, да еще наиболее непритязательных наших коллег. Об этих коллегах - немного и отдельным абзацем.
Представьте себе, что вы, наша уважаемая аудитория, путешествуете на каком-нибудь космоходе. Чего бы вам во время вашего путешествия хотелось бы больше всего? Я лично могу сказать, что мне бы хотелось, чтобы это путешествие началось без помех, продолжилось без неприятностей и закончилось без смертельных исходов. Мне бы вот этого очень хотелось. И мне кажется почему-то, что и вам бы хотелось чего-нибудь близкого по смыслу. Вы наверняка хотели бы, чтобы вас доставили из пункта А в пункт Б, по возможности живым, быстро, удобно и надежно. Чтобы вот не было желания требовать деньги назад. Но - этого хотелось бы тем гипотетическим нам, находящимся на борту корабля, который, в свою очередь, находится где-то между точкой А и точкой Б. Что же касается остальных, которые волею случая остались на земле, кто никуда не движется и кому - давайте уже, наконец, признаем это - просто скучно… Им ведь смертельно скучно, поэтому они хотят развлечений, желательно, щекочущих нервы и по возможности - по возможности! - реалистичных, ведь остальные они могут получить сразу же и практически без проволочек, стоит только свистнуть. Какие две разные "по возможности", вы не находите? А что происходит потом?
А потом наши коллеги начинают работать, искать, суетиться - и находят! Они находят эти развлечения… А еще дальше? А дальше они начинают желать, чтобы произошло событие, о котором те люди, которым смертельно скучно, будут читать, поеживаясь и с удовольствием осознавая, что "вот это" происходит не с ними и не на их лестничной площадке, не на их балконе и не в их ванной, а где-то там, далеко, с кем-то незнакомым настолько, что они уже и так как бы не очень-то существуют…
Да. Но вернемся к нашему дхармаглоту. Судя по заявленной программе, он, проведя два дня в полете в обычном пространстве, должен будет совершить переход в надпространство и произвести там пробное ориентирование. Честно говоря, я плохо представляю, что там будет происходить конкретно, но нам сейчас это покажут… Простите, а что это за посудина маячит за кораблем?
Заметки писателя
Ну и как это называется? Даже здесь кто-то топает этажом выше? Еще бы музыку включили…
(Да… Надо над этим пассажем немного подумать и обязательно куда-нибудь воткнуть. Очень уж это в духе нашего времени.)
Бортовой самописец
Капитан (по персональной связи): Петров!
Кочегар (по персональной связи): Да, капитан?
Капитан (по персональной связи): Петров, не заставляй меня становиться поэтом, ты знаешь, я этого не выношу. А теперь рассказывай, какого ты делаешь не на своем рабочем месте, а шляешься снаружи с какой-то девкой?
Кочегар (по персональной связи): Прогуливаюсь, капитан. Здесь очень красивые звезды. И девушки. Вы ж меня знаете, у меня все под контролем.
Лоцман: Капитан, я, конечно, дико извиняюсь…
Капитан: Что?
Лоцман: Капитан…
Капитан (раздраженно): Да говорите вы, Махно, что вы стесняетесь?
Лоцман (терпеливо): Капитан, не теребите мальчика, пускай он себе погуляет. Опаздывать нам еще рано. Вон эта хреновина перед нами.
Капитан: Думаете? (по персональной связи) Ладно, Петров, считай, тебе посчастливилось. Не забудь Махно бутылек поставить.
Кочегар (по персональной связи): Есть, сэр!
Капитан (грустно): Распущу я с вами экипаж…
Лоцман: В каком смысле?
Капитан: В смысле - распустятся они у меня. На шею сядут. И будут, между прочим, совершенно правы.
Лоцман: Вы это мене бросьте. У вас хорошая команда. Давайте лучше еще по маленькой?
Капитан: Давайте, Махно. (по внутренней связи) Борман!
Борман (по внутренней связи): Да, капитан?
Капитан (по внутренней связи): Что у нас сегодня на закуску?..
(Топот ног.)
Кочегар (кричит, заглушая ответ Бормана): Капитан!
Капитан (по внутренней связи): Борман, извините, я не понял.
Кочегар (снова кричит): Капитан, посмотрите, что происходит снаружи!
Капитан (удивленно): Этого… Петров, какого посторонние на корабле? Ты что-то перепутал, здесь тебе не там!..
Лоцман (спокойно): Да не суетитесь вы. Поздно уже.
Капитал: Но только что было рано…
Лоцман: Было.
Капитан: Ну и что у нас?.. Этто еще что?
Лоцман: Дыра. Черная. Маленькая.
Капитан (кричит): Петров! В реакторный… Хотя, кой хрен, и правда поздно. Откуда она?
Кочегар (сбивчиво): Там был этот… дармоед… потом бац - и дыра. Еле успели.
Лоцман: У нас есть немного времени…
Капитан: Да! (по внутренней связи) Всему экипажу… Нет, всем, находящимся на борту - собраться в рубке. Повторяю: всем, находящимся на борту - собраться в рубке.
(Топот множества ног.)
Писатель: Что случилось, капитан?
Капитан: Вам, знаете ли, несказанно повезло. О таком еще никто не писал.
Писатель (с ужасом): Что вы хотите сказать?!
Капитан (спокойно): Вы - первый писатель, которого несет в черную дыру. Это, знаете ли, большая редкость - черная дыра таких размеров и на таком расстоянии.
Писатель: Я не хочу…
Капитан: А никто не хочет.
Писатель: Надо же что-то делать!
Капитан: Надо. Прощаться. Сейчас вот попрощаемся - и можете начинать записывать впечатления.
Бортовой журнал
(Дата, время.)
В результате перехода в надпространство дхармаглот оставил вместо себя небольшую черную дыру. Нам - самое оно.
Капитан Гагенсхайм.
Крысы
Рассказ
Полковник Потанин мрачно смотрел на телефон. Телефон не работал.
Строго говоря, в этом вроде бы не было ничего страшного. Ну, телефон, ну, не работает. Всего-навсего одна линия из многих. Плюс радиосвязь. Плюс, в конце концов, сотовые и интернет. Если бы Потанину сейчас приспичило связаться с кем угодно - хоть с женой, хоть с президентом, хоть с женой президента, он смог бы это сделать по любому доступному рабочему каналу. Проблема была не в этом. Проблема была в том, что этот телефон был подключен к экстренной линии связи. Она просто не имела права не работать больше пятнадцати минут. А лучше - десяти. Неполных. Она же была защищена как никакая другая. И тем не менее, приходилось признать очевидное: линия не функционировала уже час десять минут плюс еще десять-пятнадцать минут с предыдущей проверки.
В дверь постучали.
- Войдите, - сказал Потанин.
Стучавшийся вошел в кабинет и отдал честь.
- Слушаю вас, капитан, - произнес полковник.
- Полковник, вероятно, произошел обрыв кабеля…
- Вероятно? - полковник решил, что срываться на связиста все-таки не следует, он делает что может, но не удержался и съязвил: - Какова вероятность обрыва в процентах?
- Девяносто семь поцентов, - отчеканил капитан. - И вероятнее всего, обрыв вне здания, - он поморщился, поскольку прекрасно знал длину провода, который еще предстояло проверить.
- Кабель в здании проверен полностью?
- Нет, иначе мы могли бы точно знать, что искать обрыв нужно снаружи.
Полковник кивнул:
- Логично.
- Господин полковник, мы уже готовы провесить временный кабель либо наладить радиосвязь…
- Радиосвязь - отставить. А вот временный кабель, пожалуй, можно, - задумчиво пробормотал Потанин и кивнул: - Да, делайте временный. Но первоочередное - найти обрыв.
- Разрешите выполнять?
- Выполняйте.
- Есть! - ответил капитан, отсалютовал и вышел.
Вернулся капитан через полчаса. Вместе с полковником в кабинете находился его помощник, майор Слепцов. Капитан отдал честь и неловко встал посреди кабинета. В его левой руке был кусок телефонного кабеля в изоляции.
- Вы чем-то взволнованы, капитан, - заметил Потанин.
Капитан Северный, намертво задавив в себе желание ответить далее по тексту, произнес:
- Разрешите доложить!
- Докладывайте, - проворчал полковник. Он был недоволен. Даже временной связи еще не было.
Капитан выдохнул и сказал:
- Кабель перегрызен крысами. В трех местах.
- Крысами? - Слепцов немного опередил вопрос полковника.
- Так точно. Вот, взгляните, - и капитан протянул майору кусок кабеля.
- Не уверен, что отличу отметины зубов крысы от отметин зубов собаки или, например, бобра, - протянул Слепцов.
Усилием воли капитан заставил себя не отвечать майору грубостью на пренебрежение. Крысы периодически портили оборудование, которое затем приходилось ремонтировать, чем капитан Северный и занимался. Периодически. Конечно, вреда от них было не слишком много - меньше, чем от неаккуратного отношения людей к технике.
- Это были крысы, - повторил он.
- Значит, диверсию можно исключить? - поинтересовался полковник.
- Пожалуй, - кивнул было капитан, но тут же спохватился: - Так точно. Канал связи будет восстановлен в пределах пятнадцати минут.
Полковник кивнул. Это была хорошая новость.
- Капитан… Извините, полковник, могу я попросить капитана?..
- Конечно, майор.
- Да. Так вот, - Слепцов, прищурившись, разглядывал погрызенный кабель, - капитан, вы не могли бы сделать для меня подборку случаев порчи нашего оборудования и коммуникаций крысами?
- За какой период?
Слепцов на минуту задумался.
- Знаете, капитан, если это возможно и не займет у вас три дня на сбор информации, то за пять лет. Либо сообщите мне, за какой период вы сможете собрать статистику в пределах, ну, скажем, часа. Не более. А там посмотрим.
- Слушаюсь, - Северный встал навытяжку. - Разрешите приступить?
- Приступайте, - кивнул майор.
Когда капитан вышел, полковник перевел взгляд с закрывшейся двери сначала на свой злосчастный экстренный телефон, а потом на помощника.
- Майор, вы не могли бы поделиться со мной своими соображениями? - спросил он.
Слепцов принялся молча массировать лоб обеими руками.
- Полковник, я прошу меня извинить… Просто я пока не очень понимаю, что меня беспокоит.
- Да? А мне показалось… Хорошо, тогда подождем результатов. И будем надеяться, что ничего экстренного не возникнет.
Результаты в кабинете полковника появились через пятьдесят пять минут, вместе с капитаном Северным. Северный выглядел еще более обеспокоенным.
- Разрешите доложить!
- Докладывайте, - кивнул полковник уже без давешнего раздражения, подумав "Быстро он. Великая вещь - компьютеры".
- Я взял статистику за четыре последних года, - сказал капитан. - Как раз четыре года назад, в мае, июне и июле был пик активности крыс. Неизвестно почему, но они тогда создали нам массу хлопот. Всего за три месяца было тридцать восемь случаев порчи крысами имущества…
- Не считая неучтенных, - пробормотал Слепцов.
Капитан на мгновение стиснул зубы.
- Так точно. Разрешите продолжать? - полковник кивнул, покосившись на Слепцова, и капитан продолжил: - Кроме того…
- Да, капитан, простите, я забыл спросить. - прервал того майор. - Во-первых, это точно были крысы? Как это определялось? И во-вторых, что у нас было с санобработкой на тот момент?
- Крыс мы чаще всего определяли благодаря наличию злоумышленников на месте преступления, - ответил Северный.
- Это как? - удивился Потанин.
- Их убивало током, - пояснил Северный и повернулся к Слепцову: - Что касается вашего второго вопроса, то в связи с жалобами на крыс, кроме регулярной санобработки по расписанию, мы производили и дополнительные. Приглашали различные фирмы. Одна из них - если будет нужно, можно будет проверить, какая - в конце концов справилась с этим нашествием. Далее. Через два года - то есть, два года назад - нашествие случилось снова, на этот раз в августе, и длилось полторы последние недели месяца. Девятнадцать случаев… не считая, разумеется, неучтенных. Кроме того, именно в августе был ремонт на восьмом этаже, поэтому какие-то проблемы могли списать на него. Кроме того, многие люди были в отпусках и поэтому жалобы от них могли поступить позже. После этого активность крыс сошла на нет до Нового Года, там возникли перебои в работе интернета - также благодаря крысам. Это был разовый случай.
- Спасибо, капитан, - кивнул Слепцов, после ответа на свой вопрос сидевший, вперив взгляд в столешницу. - Вы хорошо поработали… Скажите, - он поднял голову и уставился на Северного, - а какие сегодня еще были повреждены кабели?
- Никакие, - ответил капитан, - за исключением кабеля экстренной связи. Поэтому мы так долго искали место повреждения.
Слепцов покивал головой. Казалось, что он услышал именно то, что ожидал услышать.
- Майор, - полковник побарабанил пальцами по столу, - вы не могли бы все-таки нам рассказать, в чем дело?
- Сейчас… Капитан, а в те пиковые недели-месяцы… Тогда крысы повреждали экстренную связь?
- Так точно, - ответил капитан, сверившись со списком, - дважды в первый пик и один раз во второй. Тогда нам удавалось оперативно ликвидировать неисправности.
- Почему?
Северный пожал плечами.
- Крысы тогда задевали и другие кабели, в результате чего…
Он вдруг замолчал с открытым ртом. Старшие по званию молча наблюдали за остолбеневшим капитаном.
- Задевали другие кабели, - Северный поморгал - Это - диверсия. Диверсия, черт меня подери. Подготовленная диверсия, - и он встал по стойке смирно. - Разрешите идти?
- Вы его напугали, - заметил Потанин Слепцову после довольно продолжительного молчания. - Зачем вам это понадобилось?
Слепов, что-то черкавший на листке бумаги, встал из-за стола, взял этот листок и передал его полковнику. На листке была несколько неуклюже изображена большая мышь, стоящая на задних лапах, с ножом, как у Рэмбо, парой напяленных крест-накрест патронташей и сигаретой в зубах. Полковник хмыкнул.
- Но ведь он прав, - заметил майор. - Это диверсия…
- Организованная крысами.
- Именно. Они, знаете ли, умные твари. Шел я как-то домой… иду, значит, по улице мимо подвального окна, смотрю - а там крыса сидит. Спокойно так, знаете, сидит себе. А это какая-никакая дорога, там машины, вообще-то, ездят периодически, люди ходят регулярно… И крыса эта. Сидит, думает. Соображает. Кто ее знает, может, она уже до правил дорожного движения додумалась. Досоображала, значит. Понимаете? Но додуматься - полбеды, это, в общем-то, не так уж сложно. А вот если такая крыса не просто додумается до чего-то - если она еще и сможет передать то, до чего она додумалась, остальным… хотя бы тем, кто вместе с ней в подвале живет…
Полковник обхватил голову руками.
- Черт бы вас, Слепцов, побрал совсем, со вашими идеями этими… Вы и меня решили напугать?
- А что, страшно, да? - Слепцов уселся на край своего стола и невесело улыбнулся. - Сапиентизация…
- Как-как, простите?
- Сапиентизация. Приобретение разума… Оно, это приобретение, было предсказано не так давно.