- Завтра вечером мы принимаем гостей, - довольно потирая руки, объявил он своему повару и домоправителю, который опять притащился с орхидеей. - Стол накроете в большой гостиной, на пять персон. Черепаховый суп, лангустины, шампанское. - Он победно прищелкнул пальцами. - Одним словом, вы понимаете.
Бережно прижимая цветок к груди, Тхуан удовлетворенно заворчал.
- Что вы там бубните? - улыбнулся Фюмроль. - Не разберу.
- Мне приятно, что у господина будут настоящие гости, - чуть более внятно произнес повар. - Значит, в дом пришло счастье.
- Вы угадали, мой друг. У меня родилась дочь. Не знаю, надо ли радоваться тому, что в мире, который раскалывается на части, появилась маленькая маркиза, но почему-то я счастлив.
- Позвольте принести вам свои поздравления, господин. Дети - это единственное, ради чего стоит жить. Корзина уже опять полна. - Он виновато переступил ногами. - Господин позволит?
- Что? - Фюмроль проследил за его взглядом. - Ах, корзина… - Он небрежно махнул рукой. - Конечно, Тхуан. - И, по обыкновению, предупредил: - Бумаги сожгите… А я, знаете ли, что-то опять устал. Никак не приду в себя после дороги. Если будут звонить, скажите, что не велел будить.
Закрыв за собой дверь спальни, Фюмроль сунул под подушку пистолет, выключил свет и, тихонько приоткрыв дверь, юркнул под сетку. В настороженной тишине он чутко прислушивался к скрипам и шелестам ночи.
Когда тонко проскрипели ступеньки винтовой лестницы - очевидно, Тхуан спускался к себе, - Фюмроль включил ночник и раскрыл томик Поля Валери.
Силясь понять ускользающий смысл завораживающих сладкой печалью туманных строф, вновь и вновь перечитывал стихи. Жалко затрепетало сердце, когда почудилась близость разгадки. Нечто неизмеримо большее, нежели утраченное вино, о котором писал поэт, раскрылось вдруг в шаманской магии ритма.
Вино исчезло в пьяных волнах!
Я в горьком воздухе узнал Прыжки фигур, значенья полных…
Около часа ночи совсем неслышно пропела деревянная ступенька под чьей-то легкой ногой. Фюмроль погасил ночник и вытянулся на постели. Борясь с нетерпением, медленно просунул руку под подушку. Вытащив пистолет, затаился, выжидая. Стараясь думать о чем-нибудь совершенно постороннем, он гнал от себя всякие сомнения в разумности задуманного. Он решил - и пусть будет, как будет. Но чем упорнее пытался он переключить мысль на другое, тем острее грызло сомнение. Чего он добивается, в самом деле? Что хочет узнать? Не лучше ли все оставить как есть и продолжать играть свою жалкую, но для кого-то такую удобную, такую чертовски необходимую роль? Почти уговорив себя отказаться от вмешательства в чужую игру, он понимал в глубине души, что уже не сможет остановиться.
Откинув полог и мягко спрыгнув с кровати, Фюмроль бесшумно отворил дверь. Чтобы попасть в кабинет, нужно было завернуть за угол и пройти до конца коридора. Ковровая дорожка мягко заглушала шаги. Остановившись под дверью, толкнул ее плечом и боком проскользнул в комнату.
- Оставаться на месте, - спокойно сказал он, поднимая пистолет. - При первом движении буду стрелять.
Было необыкновенно тихо. Мынь, прикусив до крови губу, замерла у распахнутого сейфа, а хрупкий юноша, склонившийся над столом, лишь поднял голову и тоже застыл, не сводя с пистолета расширенных и странно неподвижных глаз. В беспощадном свете перекальной лампы их лица выглядели обескровленными. Густые, геометрически четкие тени казались врезанными в стены и светлый паркет.
- Не бойтесь. - Фюмроль с трудом подбирал нужные слова. Все, что он собирался сказать раньше, язвительное, высокомерное, начисто вылетело из головы. - Я не причиню вам вреда. - Он приблизился к Мынь и требовательно раскрыл ладонь. - Дайте ключ.
Она медленно повернулась, осторожно вынула ключ из скважины и зажала его в кулачке.
- Дайте же! - Фюмроль попытался поймать ее запястье, но она вырвалась с неожиданной силой и отпрыгнула в сторону.
С легким звоном упал на пол металлический прут. Можно было не нагибаться. Фюмроль почему-то так и подумал, что это будет отмычка, на скорую руку выточенная в кустарной мастерской.
- Быстро спроворили! - попытался он шуткой разрядите напряжение.
Но Мынь ответила таким яростным, таким ненавидящим взглядом, что ему стало не по себе.
Юноша у стола наконец выпрямился и выпустил из онемевших рук фотоаппарат. Фюмроль, от которого не ускользнуло это движение, с облегчением отвел глаза.
- Позвольте полюбопытствовать?
Опустив пистолет, он подошел к столу. В ярком прямоугольнике, который бросала защищенная отражателем перекалка, лежала раскрытая папка с текстом заключенного в Токио секретного соглашения. Рядом аккуратной стопкой были сложены инструкции министерства иностранных дел, меморандумы контрольной комиссии и тот маленький листочек, который он получил от Колет.
- Фирма "Цейсс", - заметил Фюмроль, взглянув на аппарат. - Но, надеюсь, вы не на гестапо работаете?
И вновь шутка повисла в воздухе. Вьетнамцы, казалось, не замечали Фюмроля, а он мучился от сознания непоправимой ошибки и лихорадочно искал выхода из опасного тупика. С запозданием он понял, что создавшаяся ситуация грозит гибелью не только этим молодым безумцам, но и ему самому. Передать их полиции он не мог. Отпустить на все четыре стороны - тоже. Они либо выдадут его, когда вновь попадутся, либо, того хуже, надумают прибегнуть к шантажу.
- Поймите меня правильно, молодые люди. - Он решил зайти с другой стороны. - Мне нет дела до ваших тайн. Но прежде чем решить, как с вами поступить, я хочу знать, кого вы представляете. Чью сторону?
- Вьетнам, - разжал губы юноша.
- Вот как? Превосходно! - Фюмроль демонстративно раскрыл аппарат и, вытащив кассету, засветил пленку. - Можете забрать, - сделал он первый примирительный жест. - И это тоже, - выключил настольную лампу, выдернул из розетки вилку перекалки. - За какой же Вьетнам вы сражаетесь? За красный или за национальный?
Они молчали.
- Я слишком уважаю себя, чтобы прибегнуть к угрозам, - вздохнул Фюмроль, соображая, куда сунуть мешавший ему пистолет. - И слишком хорошо знаю Дальний Восток. - Не найдя ничего лучшего, спрятал оружие за пазуху. - Но вы мне не оставляете другого выхода… Мынь, сделайте милость, положите все это на место. - Он взглядом указал ей на документы. - А вы, молодой человек, спрячьте орудия преступления.
Поколебавшись, юноша уложил принадлежности, для съемки в плетеную сумку, затем вопросительно взглянул на Мынь, но она лишь вызывающе улыбнулась в ответ и, сложив руки, прислонилась к стене.
- Позвольте, это сделаю я. - Юноша обернулся к Фюмролю.
- Ничего не имею против. - Фюмроль отодвинулся, чтобы не мешать вьетнамцу. - Благодарю, - кивнул он, когда все было уложено, и запер сейф. - А теперь ответьте на мой вопрос, и даю слово офицера, что сразу же отпущу вас.
Они молчали.
- Хорошо, будь по-вашему, - выдержав долгую паузу, пожал плечами Фюмроль и распахнул дверь. - Тхуан! - крикнул он в темноту. - Немедленно поднимитесь ко мне!
Когда вбежал перепуганный, казавшийся заспанным повар, Фюмроль вынул из сейфа банкноту в сто пиастров.
- Заплатите мадемуазель Мынь за месяц вперед, Тхуан, - распорядился он безучастным тоном и вышел. - Проводите молодых людей без лишнего шума, - бросил уже в коридоре. - Час поздний.
Наутро оба сделали вид, что ничего не произошло. Лишь за кофе Фюмроль позволил себе саркастически заметить:
- Возможно, я и буду принимать у себя в доме дам, любезный Тхуан. Вам же, если это необходимо, советую взять в помощники представителя мужского пола.
* * *
Дерево вынг, дарующее человеку плод, исцеляющий восемь болезней, цветет по весне. Но выдаются отдельные годы, когда лиловые венчики с алой густой бахромой появляются среди темной свисающей до самой земли листвы поздней осенью.
Так случилось и в осень Металлического Дракона, когда в траве по берегам зеленых озер печально угасали фиолетовые огоньки. По древнему обычаю праздничный стол окаймляют цветами - белыми с желтой серединкой дай, лиловыми лепестками миртов и дерева вынг. Только не было радости на вьетнамской земле в тот год. Зеленые, тиной обросшие черепахи, всплывавшие у нефритовой башни, чуждались людей.
Вслед за войсками, которые прочно обосновались в Тонкине, из Японии хлынул поток цивильного люда. Приезжали предприниматели и банкиры, бродячие актеры и гейши, специалисты по индо-тибетской медицине и глотатели огня.
Открылось множество японских ресторанчиков с вывесками на занавесках. В европейской части Ханоя обосновались филиалы могущественных компаний "Мицуи" и "Мицуи буссан кайся". Японскому капиталу удалось завоевать прочные позиции в горнодобывающей промышленности. Японским промышленникам сопутствовал успех. Возможно, потому, что они охотно вкладывали капитал в области, которые французские компании считали невыгодными. Там же, где у Франции были крепкие позиции, оккупанты действовали силой. На оловянных и вольфрамовых рудниках, принадлежащих французским фирмам, они просто-напросто разместили солдат.
Само собой разумеется, что подданные императора, столь отважно принявшиеся осваивать далекие земли, не могли остаться без защиты.
В Ханое, недалеко от филиала "Иокогама спеша бэнк", разместились отделения токко кэйсацу из кэмпэйтай.
Шеф кэмпэйтай Уэда прилетел прямо из Токио. Его "дарай" приземлился на ханойском аэродроме, над которым теперь развевался белый с красным кругом в центре японский флаг. Господин Жаламбе счел своим долгом лично встретить японского коллегу, с которым в течение последних месяцев поддерживал весьма тесные отношения. Он даже прослезился, когда увидел сбегающего по трапу полного улыбающегося господина в роговых очках.
- Добро пожаловать в наши владения! - торжественно приветствовал он гостя.
- Осеня холосо, господина Втолое бюло, - ответил на ломаном французском языке Уэда, блеснув золотыми коронками. - Будем лаботать.
- Моя машина к вашим услугам, - почтительно пожимая пухлую короткопалую руку, предложил Жаламбе. - Разрешите отвезти вас в город?
- Спасибо. Не полагается. - Не переставая улыбаться, Уэда мягко отстранил Жаламбе и поспешил навстречу японскому генералу из контрольной комиссии. - Увидимся потом, - небрежно уронил он на ходу.
Жаламбе не оставалось ничего другого, как присоединиться к свите и последовать за шефом кэмпэйтай.
- Какие новости, господин генерал? - спросил Уэда, сжавшись на раскаленном сиденье.
- Вы разве не получили нашего последнего донесения? - Генерал ткнул шофера в спину золотой чашечкой длинной японской трубки.
- Никак нет. Мне пришлось задержаться на Формозе. Арита недавно возвратился из ваших краев и рассказывает много интересного. А что случилось?
- В Бакшоне вспыхнул мятеж. Положение очень серьезное. Железнодорожное движение парализовано диверсиями, на шоссе то и дело взрываются самодельные мины.
- Неужели армия не может навести порядок?
- Это не так просто, - генерал снял мутное от пота пенсне и попытался протереть стекла кусочком замши, - когда имеешь дело с невидимым врагом. Саботажники находят приют в каких-то жутких деревнях, которые даже не нанесены на карту, прячутся в лесах. И вообще наши доблестные солдаты оказались неподготовленными к туземным сюрпризам. Жаль, я раньше не знал, что вы будете у Ариты. Вместо того чтобы рассылать глупые инструкции из Тайхоку, он бы лучше приехал в Дошон поучиться. Слышали, какой скандал он устроил в Хайфоне? Приказы генштаба для него уже ничто… Вы случайно не осведомлены, кто его продвигает?
- Очень интересно, - невнятно пробормотал Уэда, занимавший видное место в обществе "Черного океана", и дипломатично перевел разговор: - Значит, мятеж все еще не подавлен?
- Боюсь, что он только разгорается! Продвижение наших войск приостановилось. Мы оказались меж двух огней. Французы восстановили фронт и требуют, чтобы мы оставили Дошон и отошли к границе. Мятежники сковывают нашу активность.
- Кто поднял мятеж? Французская разведка?
- Ничуть не бывало. Французы сами обеспокоены развитием событий на севере. Тут явно поработали большевики.
- Удалось кого-нибудь поймать?
- Конечно! Диверсантов и заложников каждое утро публично расстреливают на центральной площади Дошона.
- Слишком вы, господа военные, скоры на расправу, - подосадовал Уэда. - Следовало бы нас подождать.
- Жаль, что вы не получили подробное донесение.
- Ничего, я ознакомлюсь с ним на месте. Надо будет на французов нажать. В конце концов, это их протекторат, пусть выправляют положение.
- Но они отказываются что-либо делать, пока мы не отведем войска!
- возмущенно фыркнул генерал.
- В самом деле, какая наглость, - насмешливо покачал головой Уэда. - А вам не кажется, что по-своему они правы?
- Не кажется, - отрезал генерал.
- Ничего, я думаю, мы сумеем договориться.
В тот же день, даже не отдохнув с дороги, Уэда нанес визит профессору Тахэю, обосновавшемуся в маленьком домике возле вокзала на улице Травяной ряд, где некогда торговали сеном для слонов, лошадей и скота. Оставив ботинки у порога, Уэда ступил на татами и согнулся в подобострастном поклоне. Он передал хозяину привет от секретаря Усибы и рассыпался в уверениях преданности. Если в разговоре с начальником контрольной комиссии он держался как равный, то к Тахэю - личному другу самого премьера - проявил явное подобострастие. Служанка принесла дзабутон, поставила перед гостем корзинку с горячей салфеткой.
- У вас дело ко мне? - с присущей ему прямотой спросил Тахэй, когда служанка подала чай. - Пожалуйста, не стесняйтесь, Уэда-сан.
- Вы очень добры, сэнсей. Я спешно прилетел, чтобы просить вашего совета, - солгал Уэда.
- Наверное, вас взволновало известие о событиях в Дошоне?
- Не стану скрывать, оно перевернуло все мои планы.
- Не только ваши, Уэда-сан… Вы знаете, что я предупреждал о том, что такое может случиться? Но меня не послушали.
- Я прилетел сюда только затем, чтобы все исправить, - вновь солгал Уэда.
- К счастью, это еще возможно. Но прежде нужно отвести войска. Это в ваших силах? - выразил сомнение Тахэй. - Другого выхода просто нет.
- Изложите мне свой план, сэнсей, - вкрадчиво попросил Уэда. - С тем чтобы я мог немедленно доложить военному командованию. Уверен, что в свете новой ситуации оно более благосклонно отнесется к вашим… к нашим, - поправился он, - предложениям.
- Все очень просто, Уэда-сан. Французы сидят в этой стране около ста лет и превосходно научились справляться с любыми неожиданностями. Вы согласны? Так пусть они и впредь занимаются внутренними делами. В противном случае мы увязнем здесь по уши и все идеи превратить Индокитай в удобный плацдарм для дальнейшего проникновения на юг превратятся в ненужные клочки бумаги.
- Но мы не можем обойтись без военного присутствия, а французы встречают его в штыки. На переговорах в Токио Деку, как я слышал, торговался из-за каждого солдата.
- Здесь-то и коренится основная ошибка. Беда в том, что французские власти сомневаются в искренности наших намерений, и чем дальше, тем больше. Последние наши действия только укрепили их самые худшие подозрения.
- Но должен же быть выход из замкнутого круга? Пока не ликвидирован китайский инцидент, мы не можем позволить себе отвлекаться на умиротворение вьетов. И я целиком согласен с тем, что необходимо заставить французов выполнять взятые на себя обязательства. Мы, со своей стороны, готовы помочь им в борьбе с коммунистическим подпольем. Это отвечает нашим интересам.
- Ваше начальство тоже придерживается такого мнения?
- Точно не знаю, - уклонился Уэда, - но думаю, что смогу с вашей помощью его убедить.
- Собственно, именно на этом и построен мой план. Юридически, геополитически и экономически мне удалось обосновать идею совместного протектората. Став нашими официальными союзниками, французы иначе станут относиться и к ограниченному военному присутствию.
- Позвольте принести вам глубочайшую благодарность за содержательную беседу. - Уэда коснулся лбом татами. - Уверен, что мы плодотворно станем работать вместе. Теперь последний вопрос. Мне нужно коротко переговорить с другом. С глазу на глаз. Есть такое место в Ханое?
- Я бы порекомендовал вам Храм Литературы. Теперь туда почти никто не заглядывает. Очень удобно.
- Храм чего, литературы? - удивился Уэда.
- Да, Ван Миеу, это можно перевести как Храм Словесности. Храм Литературы. Он построен еще в 1070 году. Этот храм имеет секреты акустики. Я бы не советовал вам останавливаться в том месте, где поэты пели свои стихи. Каждое ваше слово будет слышно в любой точке храма, даже на берегу. С точностью совершенно удивительной учтено влияние ограды, деревьев, отражательная способность озерной глади. Зато у задних ворот вы можете беседовать без опасений. Вас не услышат, даже если начнете кричать о помощи. Лучшего места не найти.
- Вы дали необыкновенно мудрый совет, сэнсей, и крайне для меня полезный. Я тут пока на птичьих правах и ничего не знаю.
"Для настоящего разведчика, - с удовлетворением подумал Уэда, - все может оказаться полезным. В том числе и древние черепки".