- И немудрено. Наука только-только приступает к их изучению. Ведь мы даже не знаем происхождения этих загадочных шаров, устилающих океанское дно на большой протяжённости. Но это не мешает уже сегодня планировать их промышленную добычу. Ведь помимо железа и марганца они включают в себя весь спектр легирующих: никель, кобальт, хром и так далее. Я уверен, что практика опередит здесь исследование. Учёные ещё будут ломать головы над этой геологической загадкой, а специально сконструированные драги станут черпать конкреции тысячами, миллионами тонн. И чем чёрт не шутит, может быть, именно они смогут революционизировать металлургическое производство?
- Почему вы так думаете?
- Да потому, что потребуется создать для них специальные печи, разработать новые методы разделения элементов. Это, конечно, дело будущего, но очень, уверяю вас, близкого.
- В сущности, это уже сегодняшний день, - покачал головой Гривень. - Как тесно соприкасаются в наше время науки! Таков объективный характер научно-технической революции. Ни на одном её рубеже остановка немыслима. Настолько переплетаются связи. И как широко: геология, морские исследования, металлургия.
- Добавьте ещё биологию. Без неё мы не только не сдвинемся с места в вопросе о тех же конкрециях, но и в сугубо технических делах она заявляет о себе всё более уверенно и властно.
- В технических? - удивился Гривень. - Ах да, микробы-рудонакопители! - Он хлопнул себя по лбу.
- Ни одна отрасль технологии невозможна ныне без поисков новых геологических месторождений.
- По-моему, материал вырисовывается, - удовлетворённо кивнул Гривень, сделав несколько пометок в блокноте. - Современное производство немыслимо без животворных взаимосвязей с наукой. Нашему читателю будет интересно узнать, как и в каких формах они осуществляются.
- Теперь и я вижу, что это нужно, - рассмеялся Игнатий Сергеевич. - Понимая, пусть в самых общих чертах, как функционирует многослойный организм народного хозяйства, каждый из нас и все мы вместе яснее осознаём своё место в общем строю.
- И во времени тоже. Зная, что тебя ожидает завтра, совсем иначе понимаешь сегодняшний день. Это, простите за штамп, стимулирует творческую инициативу.
Увлекшись беседой, они могли бы говорить ещё очень долго, но звон подвешенного буфера позвал на обед.
Так случилось, что отправленная Гривенем статья не появилась в газете. Потом, по прошествии нескольких лет, он вновь возвратится к ней и к магнитофонным кассетам, на которых была записана беседа с Игнатием Сергеевичем, и на многое из того, что только брезжило на горизонте в тот жаркий сентябрьский день, взглянет иными глазами.
II
Ещё вчера влачить жизнь далее казалось невмоготу, и банальная мысль о неизбежности смерти, обычно сжимавшая сердце, ласкала воображение. А утром всё чудесным образом переменилось. Невзирая на недосып и тревожное обмирание в груди на последних секундах душного утреннего забытья. Вопреки образу, возникшему в ярко освещённой ванной, когда Светлана Андреевна, рассеянно наложив питательный крем, встретила взгляд гостьи из Зазеркалья. На фоне сверкающего в беспощадном люминесцентном озарении голубого кафеля она выглядела особенно жалко, бедная гостья, потерпевшая очередное кораблекрушение. Но ведь живая, свободная и живая. Выброшенная на дикий берег милосердной волной, она не потонула в пучине, чтобы очнуться в однокомнатной голой квартирке, затерявшейся среди однотипных кварталов Беляева, и попробовать - ещё раз! - начать с нуля.
- А, провались оно всё… - отчётливо и со вкусом процедила Светлана Андреевна, ощутив прилив весёлой злости. Кощунственно смыв драгоценную мазь водой из-под крана, она сорвала бигуди, наскоро, едва не выдирая пряди, расчесала всё ещё золотые венецианские волосы и подчернила ресницы. Голубой тон помог несколько сгладить предательские морщинки, зелёный - выгодно подчеркнуть хризолитную чистоту вечно молодых - да будет так вовеки и присно! - завлекательных глаз. Да, вопреки всему настроение ползло вверх, как ртуть в термометре, выходящем из тени. Свой бесподобный, в мелкую клеточку, костюмчик Светлана Андреевна надела, уже мурлыча какую-то песенку. Тронув хрустальной пробкой виски, она оглядела пустую комнату, где кроме раскладушки, цветного телевизора и чемодана в углу решительно ничего не было, и поставила изысканный флакон Нины Риччи на подоконник. Между кораллом с Мальдивского архипелага и горшком, в котором отчаянно боролось за жизнь подёрнутое голубоватой пыльцой колонхое, излечивающее несметное число болезней.
Вздрогнув от разбойничьего свиста закипевшего чайника, Светлана Андреевна бросилась в кухню, чтобы наскоро проглотить чашку кофе. Пока это было мало-мальски обжитое помещение. Здесь она изредка готовила, а чаще ела всухомятку. Здесь же читала, включив поворотный светильник, а иногда и работала по вечерам. Для этого стоял в готовности на разделочном столике футляр с бинокулярным микроскопом, приспособленным для микросъёмки.
Старший научный сотрудник и кандидат наук Светлана Андреевна Рунова была автором сорока печатных работ и двух (в соавторстве) монографий. Но не о статьях в толстых академических журналах, не о солидных с золотым тиснением книгах думала она, глотая обжигающий кофе и без особой охоты жуя бутерброд с пересохшим ломтиком сыра. С сегодняшнего утра ей стало всепоглощающе жаль себя. В первый раз с того дня, когда шесть месяцев назад разбился на острых житейских рифах её второй брак. И в этом обжигающем, всё затопившем чувстве, в солёном приливе его мнился призрак скорого освобождения. Как легко было расстаться с вещами, налаженным бытом. Каким трудным и долгим оказалось расставание с памятью, с пустотой и тупым оцепенением одноликих бессмысленных дней. Только бы не разреветься, подумала Светлана Андреевна, неосознанно оберегая свой виртуозный макияж. Скорее на улицу, на люди, на свежий воздух!
Презрев вечно занятый лифт, она сбежала с четырнадцатого этажа и полетела, едва касаясь земли, к автобусной остановке. Стройная, длинноногая, в отличных туфельках из невесомой испанской кожи, она ощущала себя каравеллой, готовой вырваться на простор из тесного, до смерти надоевшего дока. Да, именно так, разумеется не отдавая себе в том отчёта, чувствовала себя эта привлекательная женщина, искусно лавируя без потери темпа среди вечно спешащей толпы. Помимо стереотипов романтики и прочно застрявших в сердце осколочков детства, у Светланы Андреевны было неоспоримое право мерить себя морскими категориями. Что там ни говори, но она четыре раза пересекла экватор на исследовательских судах и в глубине души считала себя настоящим морским волком. По крайней мере об этом свидетельствовал диплом, подписанный богом морей Нептуном, висевший в кухне над холодильником "Розенлев".
Бросив взгляд на очередь под навесом и краем глаза выхватив в застывшем у светофора потоке машину с зелёным огоньком, Рунова метнулась наперехват. Она знала, что сегодня ей будет везти во всём, и, не задумываясь, рванула дверцу притормозившего таксомотора.
- В центр! - бросила, плюхнувшись на заднее сиденье, и без особой надобности вынула из сумочки перламутровую пудреницу.
Впрочем, была надобность, да ещё какая! Овальное зеркальце, несмотря на всевидящий дневной свет, проявило похвальную благосклонность к своей немного взбалмошной, ветреной, но в общем-то прелестной хозяйке.
Подъезжая к цели, Светлана Андреевна излучала спокойствие и доброжелательную уверенность в своём обаянии и интеллекте. Это не было результатом какого-то волевого усилия, скорее - данью привычке. Тем более что дело предстояло если и не пустяковое, то и не настолько серьёзное, чтобы ради него лезть из кожи. В институте океанической флоры и фауны она знала почти каждого. Одних по совместным экспедициям, других по всевозможным конференциям, симпозиумам, учёным советам. Работая на геологическом факультете МГУ, Светлана Андреевна так или иначе была причастна к деятельности многих научных учреждений. Её тематика - простейшие водоросли - затрагивала интересы самых различных специалистов: геологов, океанологов, биологов. Особую актуальность она приобрела в последние годы, когда стали создаваться плантации в море и резко расширился фронт исследований в области аквакультуры - промышленного освоения и воспроизводства океанских даров.
Такси свернуло с грохочущего Ленинского проспекта в тенистый переулок и остановилось у двухэтажного дома с колоннами, полускрытого частой порослью старых лип. Волнующе остро повеяло только что распустившимися листочками. Жизнерадостно блестели лужи на свежеполитом, порядком растрескавшемся асфальте. Напитанные светом капли дрожали на чугунных пиках ограды. Скользнув бочком в растворённую калитку и осторожно ступая по мокрому гравию, Светлана Андреевна обогнула торчащие из-под земли грибы вентиляционных устройств. Дабы миновать бесконечные институтские коридоры с их хитроумно запутанной системой переходов, подъёмов и спусков, где ничего не стоило "зацепиться языком" с кем-нибудь из приятелей и сгинуть до конца рабочего дня, она решила войти с бокового подъезда. Спустившись в лабораторный цоколь и выйдя оттуда к парадной лестнице, можно было сразу подняться на второй этаж, к директорскому кабинету, где священнодействовал, пока академик Двурогих жарился под тропическим солнцем на "Витязе", его зам по науке Федя Слепцов.
- У Фёдора Васильевича совещание, - отставив маникюр, мгновенно отреагировала молоденькая секретарша.
- Надеюсь, я не очень опоздала, - бросила Рунова и, с отрешённой улыбкой пройдя приёмную, распахнула дверь.
Совещания не было, хотя шла оживлённая беседа, в коей участвовали новоиспечённый доктор Гена Софронов и пожилой, порядком облысевший мужчина, чьё помятое, отмеченное клеймом вечного недовольства лицо показалось Светлане знакомым.
- Незваных гостей принимаете? - победно вскинув голову и слегка подбоченясь, она остановилась на пороге.
- О чём речь? - С заметно преувеличенным радушием Фёдор Васильевич выскользнул из-за стола и, разгоняя рукой папиросный дым, шагнул навстречу. Софронов неуверенно приподнялся и отошёл зачем-то к окну. Только лысый остался сидеть, замкнувшись в своей непроницаемой неприязни.
- Привет. - Светлана Андреевна слегка присела, повернувшись на носках, отчего плиссированная юбка, взметнувшись колоколом, послушно прильнула к ногам. - Рада видеть тебя, - благосклонно кивнула Фёдору Васильевичу. - Я ненадолго. - Она сама выбрала место, энергично выдвинув стул на самую середину, что помешало Фёдору Васильевичу возвратиться к вожделённому креслу, и он, помявшись, устроился за столом учёного совета.
- Да у нас, в сущности, всё, - пожал плечами Софронов и поманил за собой лысого. - Зайдём на минутку ко мне, а там поедем в гостиницу.
- Кто это? - спросила Рунова, когда дверь медленно и бесшумно закрылась.
- Банкетов из Дальневосточного центра Академии Наук. Приехал выбивать реактивы.
- Очень кстати, - удовлетворённо кивнула Светлана Андреевна. - Я к тебе, собственно, почти по этому поводу.
- Тебе нужны реактивы?! - несказанно удивился он.
- Нет, разумеется, а вот Дальний Восток мне действительно нужен. Хочу поработать на биостанции… Не возражаешь?
- Какой может быть разговор! Только вот…
- Не за ваш счёт, можешь не опасаться. - Светлана Андреевна позволила себе пренебрежительную гримаску. - Факультет даёт мне командировку.
- Это замечательно, - Фёдор Васильевич попытался изобразить восторг, - но мы располагаем очень ограниченным количеством мест, сама знаешь. Что, если вам напрямую связаться с Владивостоком? Уверен, что Московскому университету они не откажут.
- Зачем говорить об университете, когда дело касается меня лично? - сухо, с нажимом спросила Рунова. - Либо оторви местечко от себя, либо верни этого… Банкетова. Пока не поздно.
- Он ничего не решает, - досадливо поморщился Слепцов. - А тебе что, очень хочется?
- Надо, Федя. Слышал такое слово?
- Ох, Светик-Цветик, - Слепцов решил переменить тактику. - Взгляни на ситуацию моими глазами. Приезжает роскошная женщина, учти, что я отчётливо вижу тебя там, так сказать, на природе. Загорелую, взрывоопасную, в бикини… Ведь все мужики перебесятся. Работа к чертям собачьим полетит.
- Сволочь ты, Фёдор, - холодно бросила Светлана Андреевна, доставая пачку "Ронхила". - Дай спичку.
- Прошу, - Слепцов услужливо клацнул электронной зажигалкой. - За что ты меня так?
- Я ведь всё равно поеду. - Она оставила вопрос без внимания. - Так или иначе, но я буду на станции. - И, выдержав сосредоточенную паузу, заключила: - На крайний случай Дима Северьянов поможет.
- Дима? - озадаченно поднял брови Фёдор Васильевич.
- Почему нет? - Рунова знала, что удар достиг цели. Напомнив про Северьянова, который безумно был нужен Фёдору, она прозрачно намекнула на весь их спаянный клан, на обостренную чувствительность всех и каждого к неписаным законам взаимовыручки.
- Передавай ему привет, - озабоченно кивнул Фёдор Васильевич, в мгновение ока сообразив, сколь многое может быть потеряно из-за какого-то пустяка. - Всё же, думается, мне это дело проще решить, чем Диме?
- И я так сперва думала, пока ты меня не огорошил.
- Это чем же? - Он осторожно коснулся её руки, в которой дымилась догоравшая сигарета, и хитро прищурил глаз.
- Гнусными намёками. - Она мгновенно приняла условия игры, сведя всё к шутке. - Вы, мужики, только об одном и думаете. Что, я не знаю, сколько там всяких лаборанточек-практиканточек? Старой бабы в бикини он испугался! Фу!
- Ну, прости, - он бережно высвободил дымящийся фильтр из её тонких, безупречно ухоженных пальцев. - На следующей неделе вылететь сможешь? - спросил вкрадчиво и, встретив просиявший взгляд, снисходительно усмехнулся. - Тогда заказывай билеты.
- Это уже разговор! Благодарю. - Она потянулась за сумкой, небрежно брошенной на зелёное сукно стола. - А ты постарел, - уронила не без злорадства.
- Тут не то что постареешь, - он машинально огладил красиво седеющую голову, - того и гляди, ноги протянуть можно. Забот полон рот.
- Ну, всего тебе лучшего, Федя.
- Постой, - он попытался удержать её, чтобы окончательно сгладить наметившуюся было трещину. - Как жизнь?
- Как всегда, превосходно. А у тебя?
- Никакой жизни, - он непритворно вздохнул. - Мышиная возня.
- Всё потому, что на Олимп лезешь. - Она показала глазами на знаменитое кресло академика, сделанное из оленьих рогов. - Мудрее надо быть, дружок. По-настоящему умные люди отбрыкиваются от власти.
- Какое там, - махнул рукой Фёдор Васильевич. - Надо бы комфорт достойный тебе обеспечить? - он перевёл разговор в другое русло. - Не в палатке же прозябать?
- Как-нибудь сама о себе позабочусь.
- Зачем же сама? Аль мы не рыцари, не кавалеры? Сегодня же позвоню, и всё будет тип-топ, в надлежащем виде.
- Не беспокойся, я могу и в палатке.
- Ты же у нас геологиня! Жаль, Неймарк завтра летит, а то был бы славный попутчик. Ведь там пока доберёшься…
- Александр Матвеевич? - Рунова обрадовалась, что Неймарк - видный генетик и удивительно добрый человек, которого она искренне уважала, тоже собирается на биостанцию. - Великий истребитель!
- Что? - не понял Слепцов.
- Так, глупое прозвище. - Её глаза чуть затуманились приятным воспоминанием. - Как-то за один сезон он выпотрошил семь тысяч морских ежей… Ножницами!
- Мне бы его заботы, - проворчал Слепцов.
- О да! - неопределённо откликнулась Светлана Андреевна.
- Один вопрос под занавес, - Фёдор Васильевич услужливо приоткрыл дверь. - Можно?
- Давай. - Она равнодушно пожала плечами.
- Скажи честно: на кой ляд тебе всё это надо?
- Заработалась, врачи советуют.
- А может быть тебе поехать куда-нибудь на курорт, могу по старой памяти помочь с путёвкой. Кстати, наклёвывается хороший вариант.
III
Когда Евгения Владимировича Доровского избрали членом-корреспондентом Академии наук по Сибирскому отделению, всем стало понятно, что наступила полоса перемен. К сожалению, вполне предсказуемых. Доровский ещё пытался темнить, уговаривал сотрудников подождать, уверяя, что, как бы ни сложилась его судьба, проблемную лабораторию он никогда не оставит. Возможно, на первых порах он и сам так думал, хотя маловероятно, ибо всегда держал нос по ветру и не терял чувства реальности. Насчёт его переезда в Новосибирск иллюзий быть не могло. Об этом достаточно красноречиво свидетельствовал сам факт избрания московского доктора наук. В Академгородке уже давно не ощущалось недостатка в специалистах. На занятую Доровским вакансию претендовало по меньшей мере трое не менее достойных сибиряков. Но переезд переездом, а какую-то опорную точку Евгению Владимировичу могли и оставить. Вдруг надумает вернуться лет эдак через пять-десять?
Но эту наивную версию, выдвинутую неистощимым оптимистом Ровниным, напрочь разбил Кирилл Ланской:
- Что положено Юпитеру, то не положено быку. Шеф всего лишь членкор, а не полный академик и тем более не светило. И вообще для нас, бедных соискателей-эмэнэсов, даже пять лет равносильны вечности, - отрезал он, стоя на лестничной площадке в окружении наиболее доверенных лиц. - Я, например, намеревался защититься в будущем году. И что же мне теперь делать? Ждать у моря погоды?
- Зачем ждать? - меланхолично возразил тучный, завитой, как барашек, Марлен Ровнин. - Будем пахать, а там, глядишь, образуется.
- Не образуется. - Ланской присел на ящик с песком. В косых лучах солнца его чеканный профиль чётким силуэтом обозначился на дверце пожарного крана. - Пришлют новую метлу, и всё полетит вверх тормашками. Новая тематика, новые хоздоговоры. Не забывайте, что большинство из нас не на госбюджете.
- На договорах, - удручённо вздохнула Тамара Данилова, прозванная за успехи в спортивном плавании Рыбой.
- Не в том суть, - уточнил Володя Орлов - монументальный красавец с неподвижным, слегка одутловатым лицом. Он заканчивал аспирантуру и мог позволить себе не слишком задумываться о будущем. - Мне, например, после защиты почти гарантирована основная тематика. Только что толку? Шеф-то у нас тю-тю! У кого спросить, под кого работать? Если защищусь, буду рвать когти.
- Куда? - полюбопытствовала Тамара.
- Была бы шея, ярмо найдётся… Не в том заковыка. Беда в другом, братцы кролики. С отъездом Евгения Владимировича рушится наше маленькое, но такое уютное гнездышко. Мне достоверно известно, что лабораторию разделят. Директор лелеет идею укрепить базу. Да и Крючко не прочь отхватить себе кусок пожирнее. Пока придёт новый хозяин, останутся рожки да ножки. Это я вам точно говорю! - Он многозначительно поднял палец. - Скоро сами увидите.
- Я тоже слышала насчёт подмосковной базы, - подтвердила Томка. - Директор давно подкапывается под шефа. Дескать, мы - отраслевой институт и нужна практическая отдача, а не академические исследования.
- Прямое восстановление железа - академическое исследование? - недоверчиво хмыкнул Ровнин.
- Так когда оно появилось, твоё прямое восстановление? - отмахнулся Орлов. - Без года неделя. Если хочешь знать, Евгений Владимирович только потому и взял вас с Кирой, что обозначилась выигрышная тематика, непосредственно связанная с производством. Под неё он столько себе натаскал, что другому на целую жизнь хватит. Помяните моё слово, он потянет вас за собой.
- Дудки, - невесело усмехнулся Ланской. - Мне членкорство не светит.