Ганс прошелся вдоль шеренги, наслаждаясь чистейшим ужасом, струящимся из глаз тех, перед кем он сдерживал шаг: каждый безмолвно умолял его не брать его, идти дальше и убить другого - друга, брата, только не его. Он остановился перед Бауманом, потому что в его взгляде, в отличие от остальных, не было страха, а были лишь вызов и неповиновение. Медленная улыбка скользнула по губам Ганса. Он шагнул вперед, ловко ухватил человека за волосы, вздернул его голову, а другой рукой всадил припрятанный до поры кинжал глубоко в горло лучника. Бауман задохнулся, между пальцами, которыми он пытался зажать рану, запузырилась кровь. Это была удивительно медленная смерть. Никто не осмеливался пошевелиться, и в первую очередь Ганс. Он с болезненным любопытством наблюдал, как умирает заколотый им человек.
Фон Карстен протянул руку ладонью вверх - медленно, словно поднимая что-то. Тело Баумана задергалось в ответ на жест графа: это только что отмершие мускулы повиновались воле нового хозяина. Меньше чем через минуту Бауман вновь занял свое место в шеренге. Голова его вяло запрокинулась на перерезанной шее, в выжженных смертью глазах не было жизни.
- Так в жизни или в смерти, генерал? Я вполне серьезен.
- Ты… я не могу…
- Позволь мне немного помочь тебе, генерал. Ты видишь, я владею всеми вами и распоряжаюсь по своему усмотрению. Тебе следовало бы подумать об этом перед тем, как вставать на моем пути. Ты, ты и ты, - сказал фон Карстен, ткнув в трех вампиров Познера, в том числе и в Скеллана. - Берите любого из стада и ешьте.
Троица вампиров выступила вперед и зашагала вдоль ряда пленных. Почти ни у кого не осталось сил, чтобы хотя бы взглянуть на врагов. А те шли медленно, усиливая угрозу, нарочно затягивая мучительную процедуру выбора жертвы.
Скеллан остановился за спиной Фишера и наклонился к нему, прошептав:
- Надо было тебе присоединиться ко мне, дружище, но сейчас уже слишком поздно.
- Что, не можешь даже взглянуть мне в лицо, да? - сказал Фишер.
Это были последние слова, произнесенные им.
Клыки Скеллана впились в шею бывшего друга. Вампир жадно пил, высасывая из человека жизнь. Тело Фишера напряглось, забилось в конвульсиях и обмякло. А Скеллан продолжал осушать его, втягивая все до последней драгоценной капли, торопливо глотая густую теплую жидкость.
Два других вампира тоже выбрали себе корм, насытились и швырнули опустошенные трупы на землю.
Фон Карстен поднял трех мертвецов одним небрежным щелчком пальцев и поставил их в ряд с живыми. Их судорожные движения являли собой мрачную пародию на жизнь.
- Итак, генерал. Выбирай одного из своих.
Шлиффен тряхнул головой:
- Нет. Я не стану. Это… Ты - чудовище. Это варварство.
- Не испытывай моего терпения, генерал. Выбирай человека. Если не ты, то я.
Шлиффен дико замотал головой, не желая приносить в жертву никого из своих выживших солдат.
- Почему ты так стремишься создавать трудности на пустом месте, генерал? - вздохнул фон Карстен. - Ладно, я выберу за тебя. Эй ты, иди сюда - Граф вампиров ткнул пальцем в юношу лет девятнадцати-двадцати. Молодой человек, волоча ноги, шагнул вперед и всхлипнул. Из глаз его потоком бежали слезы, из носа тоже текло.
- Сегодня твой день, солдат. Я не собираюсь убивать тебя, нет, - я убью всех твоих друзей, всех до последнего. А ты… Я хочу, чтобы ты отправился в Империю и сообщил народу, что Влад фон Карстен приближается. Разъясни им, что я голоден и жажду крови, что я устал жить в тени и во мраке. Я хочу, чтобы ты растолковал им, что я за монстр. Расскажи, как я расправился с остатками вашей армии. Я хочу, чтобы ты описал им, как я кормил моих вампиров твоими друзьями, а когда все они погибли и упыри насытились, я поднял всех до единого, чтобы они служили мне в смерти. Ты меня понял?
Оцепеневший молодой солдат кивнул.
- Тогда прочь, пока я не передумал.
Юноша отшатнулся, побрел, спотыкаясь, а потом кинулся бежать. Фон Карстен расхохотался, глядя, как солдат поскользнулся, упал, поднялся и сделал еще четыре шага прежде, чем рухнуть снова. Затем граф повернулся к Познеру:
- Убей их всех.
- С удовольствием, милорд, - ответил Познер. - Вы слышали, парни? Время кормежки!
Вампиры набросились на беспомощную шеренгу и принялись яростно пожирать людей.
В суматохе Ганс Шлиффен вырвался из рук своего стража и выхватил воющий меч из ножен на боку фон Карстена. Клинок предостерегающе завопил, не успел еще Шлиффен очертить убийственную дугу. Познер заметил занесенный меч и попытался оттолкнуть графа, но фон Карстен лишь зарычал на своего подданного, и рык этот застыл на мертвых губах: удар Шлиффена аккуратно снес голову с плеч фон Карстена.
Порченая кровь графа вампиров хлынула из черного обрубка.
Восставшие мертвецы, все как один, рухнули, не сходя с места.
Познер среагировал первым: он выхватил свои кривые клинки и ринулся на Шлиффена. Генерал вновь замахнулся, но вампир, почти танцуя, поднырнул под удар и с рычанием выпрямился. Его мечи синхронно опустились на руки Шлиффена над самыми запястьями. Отчаянно завопив, Шлиффен уставился на пеньки, толчками выплескивающие его кровь.
- Связать его и прижечь раны! - рявкнул Познер. - Я хочу, чтобы этот человек страдал.
Два вампира поволокли орущего генерала по грязи к третьему, разжигавшему жаровню. Когда языки пламени сердито заплясали, нелюди пихнули окровавленные руки Шлиффена в огонь. Воздух наполнился запахом горелой плоти и визгом генерала. А вампиры, не обращая внимания на крики Шлиффена, держали его, пока обрубки не высохли и не покрылись хрустящей угольной коркой. Раны закрылись.
Познер подошел к скорчившемуся на земле Шлиффену, прижимающему к груди черные культи.
- Жалей, что ты еще не мертв, солдат. Граф, возможно, и предложил бы тебе милосердно быструю смерть, но только не я. - Неизвестно, услышал ли его Шлиффен. Познер повернулся к трем вампирам, стоящим вокруг жаровни. - Четырех лошадей, привязать его за руки и за ноги и гнать проклятых коней, пока не разорвут его на куски. Только медленно. Я хочу, чтобы он прочувствовал все до мелочей. Это последнее, что я могу сделать для графа.
Он отвернулся от скулящего генерала и зашагал к белым палаткам, где его вампиры допивали кровь пленников. Утолив жажду, вампиры кидали тела упырям для доедания.
Познер улыбнулся. Он возьмет перстень-печатку фон Карстена - символ власти, подтверждение ее перехода от одного правителя к другому. А потом - есть ведь еще эта свихнувшаяся сучка, с которой связался фон Карстен, Изабелла. Он возьмет и ее тоже. И заставит ее выкрикивать его имя: Герман Познер, повелитель вампиров!
Земля услышит ее вопли и содрогнется перед ним.
Познер ожидал, что лизоблюд Ганс будет рыдать над телом фон Карстена и рвать на себе волосы, завывая, но Ганс исчез.
Хуже того - нигде не было видно никаких следов трупа фон Карстена.
Глава 13
КОРОЛЬ ПРАХА
Эссенский брод. Сильвания. Зима, 2010
Ганс бежал с поля боя под покров леса, прихватив тело убитого графа и его отрубленную голову.
Горе его было безмерно.
Он брел вперед, автоматически бормоча себе под нос одно и то же, снова и снова:
- Все будет хорошо. Все будет хорошо. Все будет хорошо.
Но сколько бы раз он ни повторял это заклинание, глубоко запрятанная часть его разума понимала, что хорошо уже никогда ничего не будет. Фон Карстен мертв. Его граф погиб.
Он бережно баюкал безжизненную голову.
Непостижимо, что жалкий человечишка вроде Шлиффена мог зарубить графа в момент его триумфа. Это было неправильно. Фон Карстен был таким прозорливым. Он во всем видел красоту. Во всем…
Но это была не вся правда. Это говорило его горе - и он не слышал ничего другого. Мир вокруг него был мертв. Мир был пустыней. Граф-вампир доказал свою беспощадность, превратив Старину Ганса в хладнокровного убийцу. Сознание своей вины беспрестанно стонало у него в голове, мешая связно думать. Обрывки разговоров крутились в мозгу, и в каждом из них, по крайней мере, один голос принадлежал графу. Слезы струились по его щекам. Слезы горя и вины. Он видел, как бросился к графскому мечу Шлиффен, но ничего не сделал. Он просто стоял и смотрел, точно кролик, пригвожденный к месту взглядом охотника и дожидающийся смертельного удара. Если бы он что-то предпринял… если бы хоть попытался… граф, быть может, остался бы жив.
Он понятия не имел, что ему делать сейчас.
Ганс слепо брел по лесу, спотыкаясь о пни и ползучие корни. Через тридцать шагов подлесок превратился в непроходимые дебри, и Ганс упал на колени, уложив мертвого графа на одеяло из прелых листьев и сгнивших веток. Так он и стоял над трупом, всхлипывая, пока горе не осушило душу, пока не кончились слезы.
Он поправил графские одежды, придавая мертвому хозяину приличный вид. Граф всегда был так внимателен к своей внешности. Голову мертвеца Ганс все еще держал в руках. Он зачесал длинные черные волосы назад, чтобы они не падали на глаза, и только тогда благоговейно положил ее на место. Мертвый взгляд был невыносим. Ганс осторожно закрыл глаза графа. Кожа фон Карстена была холодна. Слишком холодна для того, кто погиб так недавно.
- Но он умер не сейчас… Он был мертв все время, что я знал его.
Ганс скрестил руки графа на его груди.
На перстне-печатке фон Карстена запеклась кровь.
Она могла принадлежать кому угодно: этой ночью пролилось достаточно крови, а фон Карстен всегда был в гуще сражения. Но Ганс знал, что это была кровь графа, а не чья-то еще.
Мысль о том, чтобы взять кольцо, оставить его себе, мелькнула у него в мозгу.
- Грабить мертвых нельзя, - пробормотал он.
Ганс собрал листья и ветки, чтобы прикрыть тело графа. Земля была слишком тверда и не позволяла вырыть голыми руками даже самую мелкую могилу, так что он соорудил пирамиду, навалив палую листву, хворост и камни на труп фон Карстена. Это защитит его от голодных зверей.
Человек постоял над могилой, не зная, что еще полагается сделать. Так что он не сделал ничего.
- Прощай.
И Ганс медленно поплелся обратно к белым палаткам.
Познер пытался утихомирить Изабеллу. Она была в гневе, какого Ганс еще ни видывал. Женщина яростно рвала волосы, одежду - на себе и на том, кто, к своему несчастью, оказывался у нее под рукой. Трое вампиров Познера лежали у ее ног в луже порченой крови. Когти Изабеллы исполосовали их лица, клыки разорвали глотки.
Ганс даже не мог себе представить, что она чувствует. Ее любовь, ее вечная любовь была зарублена одним ударом. Потеря наверняка окончательно сокрушит ее и без того хрупкий разум.
Глава 14
ТРОФЕИ ПОБЕДИТЕЛЯ
Эссенский брод, Сильвания. Зима, 2010
Возвышение Познера было кровавым и свирепым. Он убивал всех и каждого, кто вставал на его пути.
Верность не в обычае повелителей нежити; их сердца черны. Они были одной породы, но это не значило, что они станут проливать слезы по павшему брату. Не многие будут тосковать по фон Карстену, зато все без исключения захотят, пользуясь случаем, занять его место. Не будучи по-настоящему преданными бывшему графу и его вдове, большинство вампиров в лагере не горевали. Пока Изабелла выплакивала свое сердце и поносила небеса за несправедливость случившегося, ее приближенные строили планы и закидывали крючки, выискивая союзников в борьбе за власть.
Вампиры жаждали власти.
У нежити не существует ни сообщества, ни аристократии, ни особ голубой крови. Вампиры страстно желают власти и добиваются ее силой или хитростью. Слабость карается смертью - окончательной, истинной смертью. Нет никакой преемственности по праву рождения. Никакой эстафеты от поколения к поколению. Власть берется силой.
И Герман Познер понимал это.
Он расхаживал по присмиревшему лагерю, наблюдая за формированием всевозможных альянсов, присматриваясь к потенциальным гнездам будущего бунта. Нет, он раздавит их прежде, чем они соберут плоды. Тем, кто откажется признать его право на владычество над мертвыми, он даст шанс, предложит выбор - совсем как Влад несколько часов назад со скотом.
Правда, фон Карстен говорил: "Служи мне в жизни или служи мне в смерти", а Познер слегка изменит предложение для своих братьев: служи мне в жизни или служи мне своей смертью.
Его люди этой ночью прочесали ряды вампиров, отбраковывая слабаков и приверженцев старой гвардии. После их уничтожения осталось ядро, которому более или менее можно было доверять.
Он не надеялся удержать их в подчинении богатством.
Вероломство - вот что оживляло застывшие сердца вампиров.
И все же Познер наслаждался мигом победы.
Он сделает Изабелле предложение, от которого глупо будет отказываться, и это утвердит его положение в качестве нового графа.
Буря почти прошла, дождь едва моросил, ночь прояснилась. Грозовые тучи, скрывавшие звезды, прогнал дующий без устали ветер. Он шелестел и бубнил что-то по всему лагерю. Угли костра, который разложили вампиры, чтобы сжечь части тела Шлиффена, слабо тлели. Угасающий огонь бросал красноватое зарево на лица кровососов, наблюдающих, как убийца графа превращается в пепел и дым. Пока горел костер, они не разговаривали и не двигались.
Познер оставил их, не мешая траурной церемонии.
Он отвел полог главного шатра и нырнул внутрь.
Шатер ослеплял готической роскошью. Граф, как всегда, окружил себя наипрекраснейшими вещами: коврами из Амхабала и Судрата, что в далекой Аравии, благовониями из Шуанг-Кси в еще более далеком Катае, декоративными раковинами из Сартозы, резными костяными канделябрами из Инда и множеством других драгоценных изделий. Фон Карстен был коллекционером. Он хранил сувениры, как другие хранят воспоминания. Познер взял драгоценное яйцо, похищенное фон Карстеном из дворца в Прааге.
Удивительно, что фон Карстен захватил с собой в поход на Империю подобные вещи. Яйцо было бесценно, как и большинство из произведений искусства, хранящихся у графа И у него есть имя… Азову? Познер никак не мог надивиться на безделушку. Яйцо было вырезано из цельного куска лиловой яшмы, украшено завитками желтого и белого золота и усыпано бриллиантами в оправе в виде цветов из красного золота. Крошечный рубиновый зажим открывал миниатюрную копию стеклянной гробницы Арианки, изготовленную из золота и алмазов. Все это было выполнено с какой-то извращенной иронией. Познер предположил, что это работа Вальпургиса.
Познер поставил яйцо обратно на деревянный комод.
В одной только этой палатке сокровищ было достаточно, чтобы годами жить по-императорски.
Но безделушки фон Карстена Познеру ни к чему.
Ему нужна только власть…
Граф обладал страницей одной из девяти великих книг Нагаша. Если существует одна страница, наверняка есть и другие. Познер мог только воображать, какие возможности откроют перед ним книги, если одна-единственная бумажка сумела поднять мертвецов и превратить их в несокрушимую армию.
Вот такой власти и жаждал Познер.
Настоящей власти.
Не жалких соглашений и договоров, опирающихся на вероломство, чтобы казаться надежными.
Воющий меч фон Карстена лежал на столе в центре шатра. На черном клинке, точно ржавчина, запеклась графская кровь. Познер взял его, проверяя, по руке ли ему оружие. Меч тихо и пронзительно застонал.
Вампир улыбнулся, качнул меч, словно взвешивая его, и сделал несколько быстрых выпадов. Меч вел себя в руках просто идеально, Познер никогда не владел ничем подобным. Клинок как будто обладал собственной волей: сверхъестественная уравновешенность и точность были не чем иным, как его ненасытной жаждой крови и убийства. После четырех головокружительных пассов, высоких и низких ударов и контрударов воющий клинок взмолился, прося крови, и Познер обнаружил, что отложить сейчас меч почти невозможно. Где-то в самой сердцевине оружие стенало, вымаливая пищу. Он уронил клинок и с отвращением попятился от него.
Эта вещь была живой.
Вампирский меч графа-вампира - кровавое товарищество, наверняка выкованное в адских ямах Нижнего мира Морра.
- Чего ты хочешь?
Он даже не заметил съежившуюся в углу Изабеллу, прижимающую к пышной груди рубаху своего мертвого мужа.
- Тебя, - ответил Познер, и в голосе его не было ни следа иронии или страсти.
- Я чувствую его запах,- сказала Изабелла, околдованная обманом чувств, навеянных рубахой.- Он все еще здесь. Он не ушел. Он не покинул меня.
Она скорчилась на полу жалким клубком. Красные от слез глаза тонули в глубоких тенях, сквозь бледную кожу просвечивали синеватые вены. Она выглядела, как сама смерть.
Познер опустился возле женщины на колени и нежно пригладил ее волосы, чтобы они не падали на глаза.
- Его нет. Я сам не могу поверить в это, но он ушел. Пора встать и показать свою силу, Изабелла. Прекрасная Изабелла. Сейчас здесь нет такого существа, которому не хотелось бы увидеть тебя мертвой, ты это понимаешь? Ты - последнее звено, связующее нас с прошлым, с Владом. Они похоронили бы тебя под храмом Сигмара, если б могли.
Она яростно затрясла головой, отвечая если не на его слова, то на тон. Познер нырнул на самое дно синих озер ее глаз, но не увидел в них ни проблеска понимания. Она пребывала где-то в собственном мире. Он не знал, как до нее дотянуться. Все, что он мог, - это говорить.
- Я тебе помогу. - Он пытался вложить в свой голос как можно больше убежденности. - Выйди отсюда со мной. Встань рядом со мной. Присоединись ко мне, и никто не пойдет против нас. Я сумею защитить тебя от них, милая, прекрасная Изабелла. Ты будешь в безопасности. Я стану твоим графом.
- Нет, - выдохнула она, выворачиваясь из-под его руки. - Нет. Нет. Он не бросит меня. Нет. Он вернется. Он меня любит.
Познер с трудом подавил раздражение. Он встал и потянул женщину за собой.
- Пойдем со мной. Пусть они увидят нас вместе. Тебе не придется ничего говорить. Просто стой и будь прекрасной, Изабелла. Ты можешь? Можешь это сделать для меня?
- Нет, - повторила она.
Пальцы Познера переплелись с ее пальцами.
- Обопрись на меня.
- Нет. - Казалось, это было единственное слово, которое Изабелла могла выговорить. Бесконечный поток отказов. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет.
Медленно и бережно он повел ее к выходу из палатки.
Он знал, что все глядят на него, тьма не могла скрыть всеобщее любопытство. Они ждали, что он сделает ошибку. Но этого не случится. Он ведь Герман Познер.
- Все решено, здесь и сейчас. Эта женщина - моя невеста по праву силы. Любой, кто осмелится отрицать это право, пусть говорит сейчас или замолчит навеки.
- Я отрицаю,- произнес голос, который Познер уже не думал услышать когда-либо вновь.