Корабль представлял жалкое зрелище. Его корпус болтало на ослабших якорных цепях. Борт был черным со стороны, обращенной к Заубервиллю. Местами обгорелую краску снесло до металла. Два иллюминатора выбило тем же взрывом, а на палубе валялись остатки расплавившихся сетей.
Оплавился даже корпус палубной лебедки. Похоже, все, кто не спрятался в трюме, должны были погибнуть от ожогов. Не менее чем третьей степени.
На палубе не было ни одного трупа. Мы знали это еще по виртуальной конструкции.
– Здесь тоже пусто, – сказал Люк Депре, высовываясь с уходившего вниз трапа.
– На борту давно никого нет. Возможно, год или по крайней мере несколько месяцев. Еды полно. Харч доедают крысы и насекомые.
Сутъяди с удивлением переспросил:
– На борту есть пища?
– Да, и много.
Депре подтянулся к выходу из люка и сел на комингс:
– Похоже, у них была вечеринка. Но потом не осталось никого, чтобы убрать мусор.
– Видала я такие вечеринки, – отозвалась Вонгсават.
Внизу раздался звук, который ни с чем не спутаешь. Шипение лазерного выстрела. Модель "Санджет". Я, Вонгсават и Сутъяди рефлекторно напряглись. Депре заулыбался:
– Крюиксхэнк тренируется на крысах. Очень уж большие.
Сутъяди поднял оружие и совершенно спокойно оглядел палубу.
– Депре, прикинь-ка… Сколько их было?
Депре снова расплылся в ухмылке:
– Крыс? Трудно сказать.
Я сам с трудом не засмеялся. Сутъяди нетерпеливо повторил:
– Экипаж. Сколько людей было на судне? Сержант?
Депре пожал плечами, никак не отреагировав на "наезд" командира.
– Капитан, я не судовой повар. Ничем помочь не могу.
– Раньше я работала поваром, – неожиданно вмешалась Вонгсават. – Если прикажете, спущусь вниз и…
– Ты останешься здесь.
Сутъяди отошел к борту, по дороге пнув труп чайки.
– Начиная с этого момента, от вас потребуется немного меньше юмора и чуть больше желания работать. Можете начать с осмотра содержимого сетей. Депре спустится вниз и поможет Крюиксхэнк разобраться с крысами.
Тяжело вздохнув, Депре перевесил лазер на плечо.
– Моя работа, – загадочно проговорил он и исчез в трюме, держа оружие над головой.
Из переговорного устройства послышался какой-то хрип. Сутъяди склонил голову набок и прислушался. Мне показалось, что пора вернуть отключенную гарнитуру в разъем.
– …обеспечена безопасность.
Голос Сунь Липин. В ее руки Сутъяди отдал добрую половину группы, послав изучать береговую линию вместе с Хэндом, Вордени и Шнайдером. Этих троих наш капитан рассматривал как гражданских, вечно досаждающих военному человеку, или, что скорее, как неизбежное зло.
– Что такое "безопасность"?
– Мы расставили охранные системы по периметру и над пляжем. Радиус пятьсот метров, угол обзора – сто восемьдесят градусов. Все, что приблизится со стороны суши или по берегу, будет уничтожено. Зона довольно ограниченная, но это лучшее, что можно сделать.
Я решил, что пора вмешаться:
– Что скажете о… гм… цели нашей экспедиции? Место не тронуто?
Сутъяди фыркнул:
– Оно вообще-то цело?
Я наградил капитана гневным взглядом. Сутъяди с самого начала полагал, будто мы охотимся за призраком. Усовершенствованная психотехника Посланника читала нюансы его поведения словно раскрытую книгу. Сутъяди думал, что описанные Вордени ворота – археологическая выдумка, имевшая целью немного пощипать финансовые запасы корпорации "Мандрагора".
По представлениям Сутъяди, Хэнд продавал заведомо порченый орешек, а его хозяев вынуждала к действию обыкновенная жадность, подстегиваемая паническим страхом оказаться у кормушки последними. Капитану казалось, что по прибытии на место состоится разоблачение обыкновенной мистификации. На брифинге в виртуальной конструкции Сутъяди не особенно распространялся, но недоверие явно читалось на его аватаре.
Что ж, мне было трудно осуждать капитана. Судя по всему, добрая половина группы думала то же самое. Они просто рассмеялись бы ему в лицо, не предложи Хэнд ошеломляюще выгодный, гарантировавший выход из войны контракт.
Не далее как месяц назад я сам отнесся к сообщению Шнайдера с таким же недоверием.
– Да, объект обнаружен, – голос Сунь звучал как-то странно. Насколько я знал, раньше она не входила в число сомневающихся, а теперь тон вовсе граничил с благоговейным страхом. – Это… ни на что не похоже. Ни на что, мне известное.
– Сунь, ворота открыты?
– Нет. Насколько можно понять, нет. Лейтенант Ковач, мне кажется, детали лучше прояснит госпожа Вордени.
Я постарался прочистить горло:
– Вордени? Как слышно? Прием.
– Я занята, – сердито ответила археолог. – Что обнаружили на судне?
– Пока ничего.
– Хорошо. И мы ничего. Конец связи.
Я взглянул в сторону Сутьяди. Тот стоял неподвижно, уставив глаза в одну точку где-то перед собой и без всяких эмоций на свежей физиономии новенького "Маори". Хмыкнув, я снял наушник и отошел к палубной лебедке – проверить, работает ли она. Уже за моей спиной Сутьяди потребовал обстоятельного доклада от Хансена.
Схема лебедки оказалась не сложнее, чем у погрузчика нашего шаттла. С помощью Вонгсават мне удалось запитать мотор прежде, чем Сутьяди отключился от канала связи. Его взгляд вернулся к нам как раз вовремя, чтобы увидеть, как барабан начал медленно вращаться, и крюк остановился над первым из неводов.
Достать сети из воды оказалось не так просто. Понадобилось минут двадцать, чтобы просто зацепить их, и к этому моменту к нам успели присоединиться Крюиксхэнк и Депре, закончившие свою разборку с крысами. И все равно переваливать через борт и укладывать пропитанные холодной водой тяжелые сети было работой нешуточной. Никто из нас не ходил в море на рыбацком судне и, что совершенно понятно, невозможно сразу управиться с сетями, не имея начальной подготовки. Мы скользили по палубе и постоянно падали.
Впрочем, добыча того стоила.
В последней секции невода мы увидели останки двух тел, по груди и ногам обмотанные сохранившими свой блеск новенькими цепями, когда-то увлекшими их под воду. Рыба обглодала плоть до костей, и кожа, напоминающая старую клеенку, висела клочьями. Черепа с пустыми глазницами оказались нелепо прислонены один к другому так, будто два пьяницы смеются над одним и тем же дурацким анекдотом. Трясущиеся головы и дикий оскал.
Какой-то момент мы стояли молча, разглядывая находку.
– Хорошая догадка, – сказал я, обращаясь к Сутьяди.
– Имеет смысл взглянуть.
Он подошел ближе и стал внимательно изучать лежавшие в сети кости.
– Сначала их раздели, потом обмотали сетью. Это видно по положению рук, ног и концов цепи. Понятно, что сделавший это не хотел, чтобы тела всплыли. Непонятен смысл. Зачем прятать тела здесь, если сам корабль дрейфует на воде и его может захватить любой, например, житель Заубервилля, желающий спастись?
– М-да. Однако никто не спасся, – заметила Вонгсават. Депре задумчиво отвел взгляд в сторону, посмотрев вдаль, на линию горизонта. Там догорал Заубервилль. Затем он предположил:
– А если это военная акция?
Припоминая даты и события, я мысленно оценил шансы.
– Год назад военные действия шли далеко к западу отсюда. А теперь они на юге. – Я кивнул в сторону дымов на горизонте. – Похоже, что-то их напугало. Не думаю, что сюда пришли делать то, что могло спровоцировать удар с орбиты. Это могла быть операция прикрытия, отвлекающий маневр перед бомбардировкой. А помните Буткинари-Таун?
– Еще бы, – сказала Вонгсават, со значением поднося руку к левой скуле.
– Примерно год назад. Кажется, новость прошла по всем каналам. Массированный налет. После такого на планету не нужно посылать команду спасения гражданских лиц.
– Так для чего же они спрятали трупы? – спросила Крюиксхэнк. Я только пожал плечами.
– Чтобы убрать подальше от чужих глаз. Не дать обнаружить себя с воздуха, избежать прибытия команды по расследованию. Исключить вероятность попадания тел в руки противника прежде, чем дела в Кемпополисе пойдут в гору.
– В Индиго-Сити, – поправил Сутъяди.
– Да уж… Только не произносите этого названия при Сяне. Он едва не вцепился мне в горло, стоило назвать Дананг жестоким ударом. А я еще думала, будто говорю комплимент!
– Называйте как хотите.
Я задумчиво поводил глазами из стороны в сторону.
– Штука в том, что, если исключить найденные нами трупы, судно предстает обыкновенным траулером, за которым никто никогда не вернется. Оно не привлечет никакого внимания и ни хрена не значит в сравнении с глобальными событиями.
– Если траулер из Заубервилля, тогда это местная проблема, – возразил Сутъяди. – Но кто были эти люди? Нет ли поблизости судов старого Чанга? Ковач, до них километров тридцать!
– Нет причин считать траулер местным. – Я махнул рукой в сторону совершенно спокойного моря. – На этой планете можно нанять судно в Буткинари и переплыть океан, не пролив чашки кофе.
Крюиксхэнк тут же выступила со своим мнением:
– Да, тела можно спрятать и в лодке, забросав чем попало. По сути, ничего не меняется.
Депре молча подошел к сети и приподнял край. Оба черепа смотрели на него.
– Стеков памяти здесь нет, – констатировал Депре. – Тела опустили в воду, чтобы их нельзя было опознать. Думаю, в воде это происходит гораздо быстрее, чем на судне, где только крысы.
– Смотря какие крысы.
– Да ты эксперт по крысам…
– Возможно, их похоронили таким способом, – последнее предположение исходило от Амели Вонгсават.
– Что, в рыболовной сети?
– Мы теряем время, – громко произнес Сутъяди.
– Депре, вывали их на палубу и упакуй так, чтобы останки не достались крысам. Позже нам может понадобиться заключение эксперта. Вонгсават и Крюиксхэнк, я поручаю вам обыскать судно от киля до клотика. Ищите то, что поможет узнать, что тут произошло.
– Иди, не знаю куда, и принеси, не знаю что, – недовольно возразила пилот.
– Выполняйте. Интересует все, что даст информацию. Например, одежда этих двоих…
Капитан покачал головой, с раздражением думая о новых фактах.
– Короче, осмотрите все. Абсолютно все. Мне нужен результат. Лейтенант Ковач, пойдете со мной. Нужно проверить охрану периметра.
– Конечно.
Его уловку я принял с легкой улыбкой.
Сутъяди не собирался проверять периметр. Он уже знал обстановку от Хансена и Сунь, так же, как я. И после них не нужно было проверять.
Сутъяди не хотел видеть периметра. Он хотел видеть ворота.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Эту картину Шнайдер описывал не раз.
Однажды, в один из спокойных моментов в гостях у Рес-пинеджи, про это говорила мне Вордени. Мы даже заказали трехмерную модель ворот в одном фотоателье, на Энгкор-роуд, воссоздав артефакт при помощи нашего археолога. Чуть позже Хэнд и компьютер "Мандрагоры" обработали изображение до масштабов полноразмерной модели, обход которой мы совершили в виртуальной реальности.
Ни одна модель не могла сравниться с реальностью.
Ворота стояли в сделанном людьми углублении, словно растянутое в высоту экранное отображение одной из картин школы дименсионализма либо элемент идиотского техноми-литаристского пейзажа работы Мглонго или Осупила.
По виду гигантской структуры чувствовалась, что она словно вложена сама в себя, причем не один раз – напоминая шесть или семь летучих мышей десятиметрового роста, прижавшихся друг к другу спинами, как фаланга в позиции "обороны".
В конструкции не было ничего, напоминавшего собственно "ворота".
В сумраке, под скупыми отблесками света, пробивавшегося между нависавших сверху скал, все сооружение будто пригнулось в напряженном ожидании.
Основание конструкции имело треугольную форму со сторонами приблизительно в пять метров. Впрочем, нижняя часть основания больше походила на вросшие в землю корни дерева, чем на геометрически правильную конструкцию. Насколько я мог судить из прежнего опыта, материал выглядел обычным для марсианских сооружений сплавом темного цвета с матовой черной поверхностью. На ощупь поверхность не отличалась от мрамора или оникса, однако всегда стреляла в тебя статическим электричеством, хотя и не слишком чувствительно.
Облицовка из техноглифов грязно-зеленого и красного цвета обрамляла всю нижнюю секцию странными, неровными волнами, нигде не поднимаясь выше одного метра от уровня грунта. У верхней границы символы казались потерявшими четкость и менее яркими – они словно истончались, теряя качество и даже уверенность присущего им единого стиля. Словно марсианские исполнители этой техногравировки опасались работать вблизи того, что находилось на одну плитку выше – чуть позже именно это сказала Сунь.
То, что находилось выше, как бы собиралось в складки по мере роста высоты, образуя множество угловатых форм из черного сплава и заканчиваясь коротким шпилем. Черное, протяженных и неясных очертаний пространство между складками было немного просвечивающим, и казалось, что внутри конструкция продолжала "складываться" сама в себя неким непостижимым способом, причем долгое и пристальное наблюдение причиняло ощутимую боль.
– Что, теперь поверил?
Я спросил, обращаясь к стоявшему рядом Сутъяди. Какой-то миг капитан молчал, медля с ответом, и едва он открыл рот, я заметил в его голосе то же легкое оцепенение, что совсем недавно слышал из микрофона Сунь Липин. Наконец Сутъяди тихо проговорил:
– Оно не просто стоит. Оно чувствует. Движется, словно вращается на месте.
– Не исключено.
К нам подошла Сунь, оставив свою группу возле "Нагини". Казалось, больше никто из них не стремился поглазеть на находку.
– Предполагается, что это средство для гиперпространственных коммуникаций, – сказав так, я отступил немного в сторону и попытался отделаться от гнетущего впечатления, производимого чуждой архитектурой. – Если оно поддерживает канал через все, что угодно, куда угодно, конструкция может сама находиться в движении, в гиперпространстве. Даже если вход закрыт.
Сунь сделала собственное предположение:
– Или подает сигналы, как маяк. Тяжелое ощущение. Предчувствие беды.
Я понял, что оно нарастает внутри, в тот самый момент, когда уловил те же эмоции на лице Сутъяди. Беспокойства достаточно – мы привязаны к месту, да еще на таком открытом со всех сторон участке суши. Плюс идея о том, что неизвестная конструкция, которую предполагается вскрыть, подает сигналы в измерении, также совершенно неизученном.
Становилось темно, и я высказал предложение:
– Нужно побольше света.
Сутъяди на секунду зажмурил глаза, затем взглянул в небо, на последние лучи заката.
– Нужно выжечь это, – произнес он, и мы с Сунь обменялись встревоженными взглядами.
– Что именно выжечь? – осторожно переспросил я. Сутъяди махнул рукой:
– Скалу. Передняя установка "Нагини" предназначена для работы по наземным целям. Этими ультравибраторами Хансен может очистить ворота полностью, не повредив артефакт ни одной царапиной.
Сунь закашлялась:
– Сэр, не думаю, что командир Хэнд утвердит эту операцию. Он приказал мне до наступления темноты установить комплект осветителей Энгье. Наконец, Вордени нужна система мониторинга для обеспечения работы с артефактом из…
– Ладно, лейтенант. Спасибо. Я поговорю с командиром Хэндом, – Сутъяди еще раз осмотрел впадину и направился прочь. Я подмигнул Сунь:
– Мне давно хотелось услышать этот разговор.
Возле корабля напряженно трудились Хансен, Шнайдер и Сян, пытаясь установить купол. Хэнд притулился у люка нашего штурмовика, в углу. Он наблюдал за сидевшей со скрещенными ногами Вордени, которая вела записи. На лице Хэнда я заметил необычное, какое-то беззащитное выражение, делавшее его моложе.
– Какие проблемы, капитан? – Хэнд задал вопрос, едва мы подошли к погрузочной рампе.
– Мне нужно осмотреть весь объект, – Сутъяди ткнул большим пальцем назад, через плечо. – Так, чтобы я видел его целиком. У меня есть Хансен и ультравибратор, чтобы убрать скалу прочь.
– Не подлежит обсуждению. Мы не можем рисковать на этом этапе, наверняка обнаружив себя.
– Или повредив ворота, – резко вмешалась Вордени.
– Или повредив ворота, – эхом согласился Хэнд.
– Капитан… Боюсь, вашим людям придется работать в такой нише, какая есть сейчас. Не думаю, что это связано с чрезмерным риском. Внешний вид местности остался прежним.
– Да, я видел маскировку. Армированная эпоксидная масса – не лучшая замена скалы, но внешне…
– А сержант Хансен под впечатлением от камуфляжа.
Мягкая речь Хэнда окрасилась некоторым раздражением.
– Раз это вас беспокоит, можете усилить конструкции, где посчитаете нужным.
Сутъяди замялся:
– Как раз собирался сказать… Конструкция нормальная. Не думаю, что она сложится. Меня беспокоит лишь эта штука, что стоит в центре выработки.
На несколько секунд Вордени отвлеклась от своих записей.
– Неплохо, капитан, неплохо. Вы быстро прошли путь от недоверия до искренней заинтересованности. За двадцать четыре часа реального времени. Но в чем конкретно вы заинтересованы?
Судя по всему, Сутъяди почувствовал неловкость ситуации.
– Я насчет артефакта. Вы говорите, это ворота? А кто может гарантировать, что через них не войдет тот, кто находится с другой стороны?
– Реально? Никто.
– У вас есть представление о тех, кто может появиться с той стороны ворот?
Вордени даже засмеялась:
– Нет. В самом деле нет.
– Тогда мне весьма жаль, госпожа Вордени, но я считаю, что с военной точки зрения существует необходимость держать огневые средства "Нагини" в состоянии повышенной боеготовности. В любое время дня или ночи.
– Капитан, это не армейская операция, – заметил Хэнд, приняв нарочито озабоченный вид. – Кажется, на брифинге я обрисовал это достаточно внятно. Вы участвуете в коммерчески оправданной миссии, а специфика нашей коммерции такова, что нельзя, совершенно невозможно выставить артефакт всем напоказ под спутниковое наблюдение. Таковы условия контракта. В терминах закона о корпоративном чартере этот объект не может быть предметом заявки до тех пор, пока с другой стороны ворот не поставлены заявочные буи "Мандрагоры".
– А если ворота захотят отвориться прежде, чем мы будем к этому подготовлены, и через них войдет нечто враждебное, что тогда?
– Нечто враждебное? Как, например, что? – переспросила Вордени.
– Госпожа Вордени, вы можете оценить это лучше, чем я, – сухо заметил Сутъяди. – В мою компетенцию входит лишь обеспечение безопасности.
Вордени тяжело вздохнула.
– Капитан, они вовсе не были вампирами.
– Простите, что?
– Марсиане. Они не были вампирами. Или демонами. Это лишь раса, обладавшая развитой технологией. У них были крылья. Вот и все. И не существует ничего, что стояло бы по другую сторону этого артефакта. – Она ткнула пальцем в направлении скал. – Ничего такого, что не могли бы построить мы сами, пройдя путь во много тысяч лет. Разумеется, если обуздаем свои милитаристские тенденции.
– Госпожа Вордени, надеюсь, вы не рассматриваете мои слова как оскорбление?