Покуда копии отправляемых им посланий ловились и передавались на личный экран у нее в каюте, она возражений не имела. По крайней мере таких, которые она была бы готова озвучить, с учетом осторожного характера перехваченных сообщений.
Получаемые сообщения – а такие тоже были – являли собой проблему, поскольку Джела создал блокировку, которую ей не хотелось трогать – по тем же причинам, по которым он не трогал ее сторожа.
– Четверть твоя, – сказала она ему в ответ на эту просьбу. – Встретимся здесь через два часа?
– Годится, – ответил он, кивнул и исчез, двигаясь непринужденными шагами, которые позволяли ему быстро покрывать немалые расстояния и, похоже, никогда не уставать.
Кантра смотрела ему вслед, пока он не свернул за угол. Она восхищалась его походкой, что было явной опасностью – и для корабля, и для пилота. Она заставила себя снова перевести взгляд на указатель.
Текстиль располагался на аллее Ткачей. Она дотронулась до этой строчки, и на экране развернулась карта с зеленой линией, показывающей ей маршрут: по главному проходу, мимо шести перекрестков, и направо на седьмом. Она дотронулась до карты на уровне аллеи, и изображение увеличилось, показав длинный ряд лавок с названиями и пометками.
Она нашла несколько пунктов оптовой продажи ткани и еще несколько торговцев коврами. Отлично. Чем скорее последний контейнер будет заполнен честными товарами, тем быстрее они смогут взлететь отсюда и направиться на Скоиген – в порт, выбранный Джелой. И жалкая это была планета, между прочим! Однако там были порт и рынок, хотя им вряд ли удастся что-то продать или купить.
А после Скоигена – небольшой прыжок с Дальнего Края и в Запределье, чтобы навестить Дядю по личным делам. Если после этого визита она выберется по-прежнему в обществе пилота Джелы, тогда она все свои мысли и желания сосредоточит на том, чтобы вернуть себе свой корабль и свободу.
Да, именно так.
Вздохнув, она расправила плечи, еще раз посмотрела на карту и отправилась на аллею Ткачей, решительно шагая и заставляя себя думать только о текстиле.
Она потратила половину оставшегося кредита (за вычетом оставленного для Джелы) на четверть контейнера сжатого текстиля в ассортименте. Сделка была заключена прямо в лавке, и время доставки оговорено. Оставалось еще место для нескольких рулонов ковров, если только для своей доли Джела не покупает статуи в натуральную величину.
Наполовину сосредоточившись на повторной проверке вместимости, она дошла до первой лавки ковров, значившейся в ее списке. Здесь, как и в текстильных лавках, посетителей было мало. Скучающий молодой человек, которого она приняла за ученика торговца, развалился позади прилавка, скрестив руки на груди, и слегка остекленевшими глазами смотрел на улицу.
Кантра повернула голову, прослеживая направление его взгляда, и обнаружила, что он устремлен на юную даму с пышными пропорциями, которая находилась в лавке шалей на противоположной стороне аллеи. Дама была задрапирована во множество своих полупрозрачных товаров – похоже, чуть ли не в дюжину – сочетающихся сине-голубых цветов и явно полагала, что выглядит крайне романтично.
Кантра подумала, что кто-то очень плохо занимался ее образованием, судя по тому, как были расположены шали. Оставалось только надеяться, что молодой особе не придет в голову исполнять то, что она считает Танцем Дюжины Покрывал. Кантра сомневалась, чтобы ярмарка искусства была к такому готова. Хотя, похоже, ученик торговца был готов.
– Добрый вам день, – сказала она, подходя к лавке ковров.
Юнец сильно вздрогнул, ахнул, выпрямился и поспешно поклонился.
– Здравствуйте, торговец, – проговорил он, приятно раскатывая звуки во рту. Ей сразу не удалось определить его выговор, но потом она сообразила: парнишка из Пузыря. – Чем могу служить?
– Меня интересуют ковры, сударь, – сказала она, чуть усилив акцент Окраины. – Хорошие ковры. Необязательно высшего класса с точки зрения художественной, но прочные и приятные глазу и ноге.
– Уверен, у нас найдется именно то, что вы ищете, – сказал парнишка, проходя по лавке. – Если торговец соизволит подойти сюда, я попробую познакомить ее с нашим средним ассортиментом ковров. Именно на этих коврах основана наша репутация первоклассных производителей. Прочные, привлекательные, пятно– и пылеустойчивые. Вот… – Он положил руку на образец. – Пощупайте ворс, торговец. Не такой длинный, чтобы захватывать пыль, но достаточно мягкий, чтобы успокаивать ноги, утомленные долгим хождением по порту в сапогах.
Кантра пощупала ворс, как ей было предложено, и обнаружила, что парнишка прав в отношении тактильных достоинств ковра. К сожалению, он был совершенно не прав в отношении его привлекательности, поскольку расцветкой он напоминал оранжевый сигнал тревоги. Она отвернула край и посмотрела в обратную сторону. Машинного производства, прочный, ничего особенного, что бы его рекомендовало – и цвет, решительно говорящий не в его пользу. Она со вздохом повернула край обратно.
– Интересно, – сказала она, – не найдется ли у вас менее… энергичной расцветки.
– Торговец, я в отчаянии. Цвет – отличительная особенность именно этих ковров. Вот если торговец изволит подняться на ступень выше, мы можем предложить вот этот…
Он перешел чуть дальше вдоль прилавка, демонстрируя ковер чуть большего размера, сотканный из различных розовых нитей. Ученик отвернул уголок до того, как она успела положить ладонь на ворс, демонстрируя ей изнанку.
Опять-таки машинное производство. Кантра протянула руку, отвернула уголок обратно и провела рукой по ворсу.
Жесткий и неприятный, обрезан чересчур низко. Она вздохнула и сделала шаг от прилавка, задумчиво остановив взгляд на лице паренька.
– Сударик, похоже, у вас нет ковров, которые вы желали бы мне продать.
У него хватило совести покраснеть: круглые щеки потемнели.
– Торговец, вы же сами попросили показать вам дешевые ковры.
Она взмахнула рукой, отметая эти слова.
– Вы меня неправильно услышали, сударь. Я хотела посмотреть прочные, уютные и практичные ковры за хорошую цену. Меня не интересуют произведения искусства, равно как и ковры настолько хлипкие, что потеряют все свои узлы при первом контакте с каблуком. Однако я вижу, что вы не можете меня удовлетворить. Я поищу в других местах. Хорошего вам дохода.
Она ушла, оставив густо покрасневшего ученика смотреть ей вслед. Кантра вздохнула. Это был старый прием: вести покупателя к товарам с самыми высокими ценами под тем предлогом, что не можешь показать ничего подходящего на уровне более низких. Паренек использовал его не особенно умело и скорее всего заработает выволочку от своего учителя за неуклюжесть. Тем хуже для него. Светлые торговцы, будучи вынужденно законопослушными, не должны прибегать к подобным уловкам, пусть даже светлый вариант этой игры больше похож на салонные фокусы, поскольку на кону стоят всего лишь деньги. Та же игра, разыгранная в Темном порту, вполне могла бы вестись на жизни и корабли.
В следующей ковровой лавке покупатели были – и неудивительно, если они все сначала заходили к парнишке с говором Пузыря. Старшая продавщица за прилавком адресовала ей быстрое движение пальцев – "сейчас подойду", – на которое Кантра ответила кивком. Побродив по выставленным коврам, не требовавшим объяснений продавца, она обнаружила два возможных: оба машинного производства, прочные и мягкие на ощупь. Один темно-синий, другой – спокойные зеленые тона. К тому моменту, когда старшая продавщица подошла к ней, Кантра уже выбрала зеленый, при условии, что цена и скорость доставки ее устроят.
– Торговец, чем могу служить?
У продавца оказался приятный выговор Центра и милое выражение лица. Ее поза и движения говорили, что она рассматривает эту сделку, как самую важную на весь день, и она открыто смотрела на Кантру ясными карими глазами.
– Меня интересуют хорошие практичные ковры, – сказала Кантра со спокойной улыбкой. – Они не обязательно должны быть произведениями искусства, но непременно прочными и приятными для глаза и ноги.
Женщина ответила ей улыбкой и подняла руку, чтобы погладить ворс синего ковра.
– У торговца хороший глаз. Этот и вот этот, – тут ее ладонь переместилась на зеленый ковер, – наши самые прочные товары. Как вы видите, они оба прочные, – умелое движение руки приподняло край зеленого ковра, – но машинного производства, конечно. Они обработаны пыле– и грязеотталкивающим средством стандарта САТА: чтобы очистить ковер, его надо просто вытряхнуть. А еще, как вы видите, все наши ковры имеют по углам противоскользящие накладки, для дополнительного удобства и безопасности.
– Ковры нравятся, – сказала Кантра, отворачивая угол синего и проводя пальцем по противоскользящей накладке. – При таком хорошем качестве, боюсь, они окажутся мне не по карману.
Старшая продавщица улыбнулась.
– Не может быть. За пол-ящика каждого я прошу всего шестьсот каролов.
– Увы, это мне совсем не по средствам, – вздохнула Кантра, разглаживая синий ковер ладонью. – Я надеялась, что мы сговоримся на трех сотнях каролов.
– На трех сотнях? – Карие глаза старшей продавщицы заблестели. – Торговец, конечно же, шутит! Да ведь…
И так пошло дальше, пока каждая не уверилась в том, что переторговала партнера. В итоге Кантра вручила свою торговую монету, с которой кареглазая продавщица сняла четыреста каролов. Был назначен срок доставки половины ящика зеленых ковров – и они расстались по-дружески.
Радуясь своим покупкам, как законопослушный и соблюдающий все правила торговли купец, Кантра неспешно вернулась ко входу. По дороге она делала подсчеты в уме, успев мельком понадеяться, что резьба Джелы окажется компактной и не потребует специальной упаковки. Резьба по камню часто бывает очень хрупкой, о чем она забыла его предупредить. И если он вернется, заключив сделку на полную коробку легко бьющегося…
"… то будет большим дураком, чем ты его считаешь! – мысленно огрызнулась она на себя. – Этот человек – пилот. Он знает про ускорение".
По правде говоря, он много про что знал интересного, не только про ускорение. Но это не имело ничего общего с энциклопедическим образованием, которое получила она сама, когда целью директоров было засунуть всю известную людям историю, культуры, языки и искусство в череп обучаемого.
Нет, Джела, похоже, специализировался на обрывках знаний, на произвольно выбранных крупицах мудрости. У него в распоряжении была поистине потрясающая библиотека песен – многие из них на той или иной планете считались непристойными, – и он тихо напевал их, занимаясь каким-нибудь делом, которое сам для себя находил.
Пока ей удавалось – но и то только за счет постоянных напоминаний себе – не считать его простым драконом-скопидомом, который хранит свои кусочки и обрывочки, не понимая и не интересуясь их более далекими связями. За время их недолгого знакомства Джеле уже не раз удавалось ее удивить – а у нее была аллергия на сюрпризы.
На пересечении с главной аллеей она повернула налево, двигаясь без спешки, поскольку до назначенной встречи оставалось еще время. Поэтому она была несколько удивлена, увидев невысокую широкоплечую фигуру в респектабельном кожаном костюме торговца, решительно шагавшую ей навстречу.
Кантра приостановилась под табличкой с названием аллеи и дождалась, чтобы он подошел – что было недолго.
Ее так и подмывало спросить у него, как прошла сделка с резьбой, но что-то в его лице заставило ее передумать, и вместо заготовленного вопроса она задала совсем другой:
– Что случилось?
– Я услышал нечто… беспокоящее – так, наверное, надо выразиться. Мне нужно будет это проверить, когда мы вернемся на корабль. – Он передернул своими широкими плечами. – Наверное, это просто слух.
Явно тревожный слух, если Джела даже забыл о том, что ей не положено знать о тех вольностях, которые он позволяет себе с дальней связью "Танца". Или, возможно, подумала она – и от этой мысли у нее заболел живот – новости из этого слуха были достаточно неприятными, чтобы Джела снова начал думать – и решил, что пора бросить притворство.
– Резьба? – спросила она тогда – и он дернул головой, указывая назад.
– Я забронировал коробку теломита, ручная резьба. Каждая фигурка уникальна. Хороший, твердый камень – не будет крошиться или трескаться при ускорении. Я сказал, что мне надо заручиться согласием напарника.
Напарника.
Она отмахнулась от этого слова и вежливо улыбнулась.
– Конечно, – сказала она непринужденно и спокойно. – Я взяла нам партию прессованного текстиля и пол-ящика небольших ковров. Все оплачено, доставка обговорена. Давай завершим твою сделку и отправимся на корабль. Этот слух ты сможешь проверить, пока мы с Далей будем уравновешивать контейнер.
Он бросил на нее непонятный взгляд – и тоже улыбнулся. Его улыбка по искренности была равна ее собственной и ничуть не походила на настоящую.
Итак, что бы это ни был за слух, он испортил Джеле настроение, подумала Кантра, идя с ним к аллее Скульпторов. Это было интересно.
19
"Танец Спирали"
Ардега
Контейнер был уравновешен, загерметизирован и проверен очень быстро – все-таки удобно, когда для такой работы есть инженер. Кантра со вздохом привалилась к стене грузового перехода и кивнула Далей.
– Это прошло почти безболезненно, – сказала она. – Ценю помощь.
– Не стоит благодарности, пилот, – сдержанно отозвалась Далей и собралась идти дальше.
Кантра протянула руку ладонью вверх, и Далей остановилась. Взгляд ее серых глаз моментально стал встревоженным.
– Да, пилот?
– Я бы хотела знать, – сказала Кантра, тщательно следя, чтобы ее голос звучал спокойно и непринужденно, – на каких фактах ты построила теорию, будто я – элантаза, пережившая редактирование. Если об этом можно рассказывать.
Последовала короткая пауза.
– А если об этом нельзя рассказать? – спросила Далей – и голос ее был одновременно испуганным и вызывающим.
Кантра повернула руку ладонью к палубе.
– Тогда об этом речи больше не будет.
Далей вздохнула.
– Я вам верю, – сказала она. – И уже это достаточно доказывает, что вы – элантаза.
– А почему бы тебе мне не поверить? – спросила Кантра. – Я говорю правду.
Далей засмеялась.
– Ну конечно же! – Смех мгновенно сменился серьезностью. – Это уже нельзя считать тайной. Пилот не может не знать, что многие корпорации нанимают лиц, обязанность которых – обнаруживать тайны и слабые места конкурентов.
Промышленный шпионаж был одним из наиболее частых заданий, которые поручали выпускникам Института. Кантра наклонила голову.
– Я слышала о таких вещах, – признала она.
– Тогда пилот не удивится, узнав, что "Закрытые Обиталища" заключили контракт, по которому элантаза шпионила за их конкурентами. Со временем мы хорошо узнали эту элантазу, поскольку господин Кеон имел привычку расспрашивать ее в секторах, находящихся в стадии постройки или ремонта, поскольку можно было предполагать, что там никакого наблюдения не ведется.
– Он принимал ее отчеты в твоем присутствии? И в присутствии других членов твоего выпуска? – спросила Кантра удивленно. – Ничего себе система безопасности!
Далей поклонилась.
– Эта недостойная в глазах закона существует только как имущество, которое можно продать или купить. Эта недостойная не может давать показания против ее владельцев, и никакие ее обвинения против владельцев не будут слушать. Эту недостойную ее законный владелец может убить когда угодно без какой бы то ни было причины.
Кантра вздохнула.
– Понятно, – сказала она. – Значит, ты познакомилась с элантазой.
– Мы все познакомились. А она познакомилась с нами. Она знала наши имена и подметила различия между нами, так что никогда не называла меня Окто и не путала Уно и Шето. Со спины, в ремонтных комбинезонах, она узнавала нас, отличала одного от другого. Именно по ней – глядя, как она наблюдает и узнает, слушая, как она докладывает господину Кеону и… управляет им, – я поняла, что мне нужно выйти мыслью за рамки протоколов, идти на риск и… и пользоваться шансом, если он когда-нибудь мне представится.
– Похоже, это было полезное общение, – сухо проговорила Кантра. – Но какое это имеет отношение ко мне?
– Двойное, – быстро сказала Далей. – Во-первых, она была очень похожа на вас – не так сильно, как мы с Окто, но между вами и ею определенно было то, что естественные люди называют "семейным сходством".
Она замолчала. Кантра сделала ей знак, приглашая продолжать.
– Во-вторых, наступил такой момент, когда вместо нее появился другой элантаза, и господин Кеон расспрашивал его так, как обычно расспрашивал ту, другую. И так мы узнали, что первая элантаза – чье имя, возможно, было Тимоли, хотя не исключено, что она пользовалась псевдонимом, – что Тимоли принадлежала к роду, недавно признанному неудачным и, таким образом, удален из новой редакции таблиц разведения элантаза. Это делалось, как очень откровенно сообщил новый элантаза господину Кеону, чтобы недостатки не передавались по наследству, что в свою очередь диктовалось заботой о клиентах, дабы они были уверены, что получают самое лучшее обслуживание.
Тимоли. Кантра заставила свое лицо остаться спокойным. Она плохо ее знала, поскольку между ними была разница около тридцати лет, но Тимоли была полной сестрой. Проклятие, еще бы тут не было "семейного сходства"!
Она наклонила голову.
– Я благодарю тебя за информацию, – сказала она очень официально. – У меня есть еще один вопрос, опять-таки если об этом можно рассказать. Из чего ты заключила, что у меня есть сведения о Дяде?
Далей глубоко вздохнула.
– Это, пилот, было прыжком в Глубины. Я предположила, что редактирование линии, включавшей в себя десятки очень способных и хитроумных взрослых, требовало весьма мощного механизма реализации, и этот механизм мог бы быть обезврежен лицом, имеющим доступ к соответствующим технологиям. Мне представилось, что Дядя мог бы найти бедственное положение одинокой элантазы, предназначенной к разрушению… убедительным.
– Значит, ты просто догадалась. – Кантра ухмыльнулась. – Неплохо, Далей.
– Мне приятно, что пилоту понравились мои методы.
– Я бы не стала залетать так далеко. Однако ты неплохо провела логические рассуждения… и неплохо блефовала. Там, куда ты направляешься, тебе понадобятся обе эти способности.
Далей наклонила голову.
– Неужели это столь дурное место, пилот? Кантра оторвалась от стены, к которой прислонялась, и на пару мгновений задумалась над ответом.
– Дядя желает управлять всеми, а им управлять некому, – сказала она в конце концов. – И это плохо. Я не стану говорить, что он тратит чужие жизни без цели, потому что цель у него есть. Но ради этой цели он их тратит, не задумываясь. Лично я очень не хотела бы оказаться под опекой Дяди. С другой стороны, я никогда не была товаром. Возможно, что ты найдешь в нем все, что тебе нужно.
Она помолчала, взвешивая все "за" и "против", и решила, что вполне может высказать все до конца, если это может помочь.