- В живых нам удалось найти шестнадцать человек, остальным мы уже помочь не могли, - продолжал я свой рассказ. - Среди них была одна старушка, которая наотрез отказывалась выходить, если мы не заберем с собой ее домашних любимцев, кажется, троих пекинессов. Я не слишком силен в кинологии, помню только, что это были такие маленькие лохматые собачонки… Она готова была умереть вместе с ними, но не бросать их там одних. Не мог же я применять силу к пожилому человеку? Пришлось возвращаться и прихватить их с собой. Сволочи кусались и царапались, они не понимали, что я пытаюсь спасти им жизнь… Я выходил с ними последний, тут-то меня и сфотографировали, а потом фотографию напечатали чуть ли не все газеты Лиги. Парни собирали все вырезки и оклеивали дверь в мою квартиру… Вот и весь "героизм от Соболевского". Я вас уверяю, никто бы в те руины не полез, если бы речь шла только о собаках, но о людях в большинстве газет почему-то не упоминали.
- Это великодушно, - решила Диана. - Ведь вы могли забрать старушку и просто наплевать на животных.
- С таким же успехом можно было наплевать и на саму старушку, - сказал я. - Думаю, что, оставшись без своих любимцев, она бы долго не протянула.
- И часто вы сталкиваетесь с подобными ситуациями?
- В разных формах - почти каждое дежурство.
Что бы она ни подразумевала под словом "подобное", ответ подходил к любому варианту.
- Что ж, сержант Соболевский, - сказала она, - с вами мне все понятно. Что у нас дальше по программе?
- Полковник ясно дал мне понять, что хочет вас ознакомить со всем процессом, так что следующим шагом я планировал нанести визит Группе Вербовки.
- Прекрасно, - согласилась она. - Но, может быть, мы сначала перекусим?
- Как вам будет угодно, - сказал я.
Если она будет есть, у нее будет занят рот. А если у нее будет занят рот, то разговаривать она не сможет. Это хорошо. Потому что вопросы молодой и очень талантливой журналистки действовали на меня с разрушающей силой иглогранаты.
Надо поймать Полковника на слове и устроить ему интервью с этой милой леди. Пускай на собственной шкуре испытает, какую свинью он мне подложил.
Мы снова воспользовались лифтом и перекусили в типовой столовой на уровне 3А. Стерильное, полностью автоматизированное и чисто функциональное заведение для тех, кто ценит в еде лишь скорость ее приготовления, не было заполнено и на четверть: время завтрака уже прошло, а обеда - еще не наступило. А занятые на дежурстве гвардейцы стараются поесть, не отходя далеко от своих рабочих мест.
Я заказал себе бифштекс с картофелем фри, молодая и талантливая удовольствовалась овощным салатом. Сиротский рацион, конечно, но идея отвести мисс Шаффер в "Мечту сарджа-гурмана", где вместо автоматов для приготовления пищи живые повара творили блюда, способные привести в экстаз самых взыскательных любителей вкусно поесть, в свете ее замечания о излишне щедром финансировании показалась мне не слишком удачной.
Место действия: Свободная Колумбия
Время действия: второй день Кризиса
Мордекай Аарон Вайнберг, лысый толстячок небольшого роста, вечно небритый, выпивающий несколько литров кофе в день, работающий по шестнадцать часов в сутки, неделями не вставая из-за клавиатуры своего миниатюрного "Кубаяши-76", воплощал в своем лице всю нашу Группу Вербовки.
Он обладал сварливым характером, странным чувством юмора, ругался матом и имел извращенное представление о том, что любые помощники, кроме его верного компьютера, являются воплощением абсолютного зла.
Из десяти тысяч человек, на данный момент составляющих корпус Гвардии, кто-то постоянно уходит в отставку, кто-то умирает, кто-то уходит на заслуженный отдых, а кто-то в отпуск. Постоянно возникают новые службы, а вместе с ними и необходимость в новых сотрудниках с совершенно новыми к ним требованиями, так что работы у Мордекая всегда было невпроворот, но помощником он так и не обзавелся.
В обязанности сержанта Вайнберга входил просмотр досье всех подавших заявки кандидатов, отбор их на собеседование, причем на каждого он мог позволить себе потратить не более часа, за который и должен был определить, подходит ли Гвардии этот человек и достоин ли он того, чтобы быть записанным на вводные курсы под руководством старейших из наших сержантов, или же ему в этой жизни приходится рассчитывать не больше чем на место погонщика верблюдов в экскурсионном караване.
В общем, у человека была сложная и нервная работа, и, когда я изложил сержанту Вайнбергу причину нашего визита, он одарил меня взглядом, достойным самого гнусного предателя рода человеческого.
- Да ты хоть понимаешь… - проорал он, когда бурный фонтан его красноречия начал пересыхать. То бишь примерно на двадцать первой минуте нашего разговора. А точнее, его монолога. - Ты понимаешь, что собеседование - дело сугубо конфиденциальное? Ты, быть может, забыл, как я принимал тебя самого? Для всех кандидатов я являюсь лечащим врачом, личным адвокатом и отцом-исповедником в одном лице! (Что-то я не помню подобной заботливости на моем личном собеседовании.) И что я должен гарантировать служебную тайну? Как бы тебе самому понравилось, если бы во время твоего собеседования на тебя бы пялилась пара не знающих чем заняться олухов, простите, мисс Как-Вас-Там, один из которых еще и бумагомарака, способный растрезвонить твою исповедь на добрую половину Галактики?
Я точно знал, что мне бы это не понравилось, о чем я ему немедленно и сообщил.
- Мне кажется, - спокойно возразила Ди, - что вы несколько переоцениваете раскупаемость нашей газеты, хотя главному редактору это и польстило бы. К тому же могу вас заверить, что все имена будут изменены.
Должен предупредить, что с этого момента я буду приводить не дословную речь сержанта Вайнберга, а несколько подредактированный мною вариант, в котором некоторые словосочетания могут резать слух, но уж точно будут напечатаны, не подвергаясь вниманию цензора, заботящегося о моральном здоровье граждан.
- Меня это на хрен (пардон, но в оригинале было ещё хуже) не интересует, леди. Какой толк в изменении имен? Кому оно помешает их узнать? Их родственникам? Друзьям? Знакомым? Соседям по улице? А как насчет самих этих парней? Они давали вам разрешение на статью? А как быть с теми чудиками, которых я пошлю на три веселые буквы? Об их чувствах вы подумали?
- Я бы никогда не подумала, что такой человек может думать о чьих-то чувствах, - как обычно, в сторону, произнесла Ди.
К счастью, Мордекай ее не услышал.
- У меня распоряжение Полковника, - сказал я, желая положить конец спору. - Если ты настаиваешь, Мо, через десять минут я доставлю тебе письменный приказ с его же автографом.
- Будь проклят, Соболевский, ты и твоя родня до седьмого колена. - Но было видно, что он уже сдался. - Сядьте в угол и заглохните, оба! И чтобы я вас не видел, не слышал, не чувствовал и не обонял. У меня восемнадцать заявок только из этого города, а до обеда я принял троих, так что пятнадцать человек должны дожидаться своей очереди за дверью! А поскольку они видят во мне билет с этого кокаинового рая, их там гораздо больше чем пятнадцать.
С этого момента он напрочь забыл о нашем присутствии, и его пальцы слились в одно расплывчатое пятно над клавиатурой.
Он сам выбирал планеты и города, в которых проводил набор в первую очередь, то ли при помощи какого-то сверхъестественного чутья, то ли просто наугад тыча пальцем в карту Лиги. На Свободной Колумбии, в северное полушарие которой мы "нырнули" сразу после обеда, судя по количеству заявок, он не бывал уже давно. Как говорил Полковник, Гвардия сейчас едва ли на пике популярности, и к нам рвется не так уж много народа.
- Маркес! - вдруг гаркнул Мордекай, не поднимая головы.
Что ж, наблюдая его голосовые данные в деле, понятно хотя бы, почему он отказывается завести секретаршу, приглашающую кандидатов проследовать внутрь для беседы.
Дверь тихонько приотворилась и явила нашему взору испуганного смуглокожего гиганта ростом больше двух метров, с волосами, заплетенными в косичку. Он был одет в рабочий комбинезон сезонника и тяжелые рабочие ботинки.
- Садись, - велел Мордекай, указывая на стул, который мог и не выдержать веса этого парня. - Видишь эту хреновину на столе? Возьми ее в кулак и зажми так крепко, как будто это твоя месячная зарплата. Это - детектор правдивости. Понимаешь, о чем я?
- Да, хефе.
- И не зови меня "хефе". Я что, похож на одного из твоих гребаных наркобаронов?
- Да, хефе. То есть нет, хефе.
- Так, - пробормотал Мордекай, листая досье. - Ай-кью невысок, но это я и сам вижу. Агрессивность явно выше нормы. Чего же вы хотели от родины кокаина? Образование?
- Там указано, хефе.
- Я знаю все, что там указано, балбес Маркес, и если я задаю тебе вопрос, ты должен на него ответить, понял?
- Да, хефе.
- Да? Я никогда не слышал об образовании такого рода. Школа-да или колледж-да? Закончил пару классов в бревенчатом здании на болотах в перерыве между сборами травки?
- Не понимаю, хефе.
- Да ну? Или, точнее было бы сказать, ну да? Как считаешь, Маркес?
- Как вам угодно, хефе.
- Зачем ты хочешь в Гвардию?
- Ну, как это… Служить и защищать, хефе.
- Ясненько, - сказал Мордекай. - Служить, значит, и защищать? Свободен, Маркес. В течение трех дней тебя известят о результате по контактному телефону, который ты оставил.
- Спасибо, хефе.
- Не за что. Будешь выходить, не забудь оставить хреновину на столе.
- Да, хефе.
- И позови следующего.
Едва дверь захлопнулась, отрезая нас от незадачливого соискателя, Мордекай откинулся на спинку кресла и налил себе очередную, невесть какую по счету кружку кофе за сегодняшний день.
- Не думаю, что это наш вариант, - пробормотал Вайнберг себе под нос, и я склонен был с ним согласиться. В данном случае, чтобы прийти к такому выводу, вовсе не обязательно иметь хваленое вайнберговское чутье на людей.
Следующий конкурсант был такой же смуглый, но пониже ростом и гораздо более скромной комплекции.
- Ты кто? - спросил Вайнберг, едва тот уселся на стул и зажал в кулаке детектор.
- Хорхе Гарсия, хефе.
- Еще раз назовешь меня "хефе" и можешь сматывать удочки прямо в тот же миг. Понял, нет?
- Понял, хе… хе. Как мне к вам обращаться?
- Сержант. Твой ай-кью равен ста двадцати шести единицам, что является средним показателем по меркам Гвардии, но весьма высоким для твоей планеты.
- Как скажете, сержант.
- Тебе когда-нибудь измеряли уровень агрессивности?
- Однажды.
- И сколько намерили?
- Семьдесят шесть.
- Не злодей, - заключил Вайнберг. - Точнее, злодей, но не законченный. Теперь я задам тебе несколько вопросов, для того чтобы удостовериться, что детектор работает. Вне зависимости от вопроса, ты должен отвечать на него отрицательно. Ты понял?
- Да, сержант.
- Дебил. Я же велел тебе отвечать отрицательно, забыл?
- Нет.
- Теперь тебе все понятно?
- Нет.
- Хорошо. Был женат?
- Нет.
Ди склонилась к моему уху.
- Вам не кажется, что сержант ведет себя довольно грубо? - спросила она.
- Да Полковник с вами, - сказал я. - Мо - сущий ангел по сравнению с теми парнями, что проводят вводные курсы. Если новобранец действительно хочет служить, обычной грубостью его не отпугнешь.
- Хм, - задумчиво сказала Ди и заработала полный ярости взгляд со стороны обсуждаемого объекта.
- Ты служил в армии? - продолжал свой допрос Мордекай.
- Нет.
- Ты коммунист?
- Нет.
- Ты дезертировал из своей воинской части?
- Нет.
- Ты антисемит?
- Нет.
- Ты состоял в заговоре с целью отравить Папу Римского?
- Нет.
- Куришь марихуану?
- Нет.
- Занимался любовью с козами?
- Нет.
Тем более мне доподлинно известно, что козы на Свободной Колумбии не водятся. Интересно, парень хотя бы видел животное, о котором спрашивал его Мо, не говоря уже о вступлении с этим животным в какие-то отношения?
- Ты перестал избивать свою жену?
- Нет.
- Тебе доводилось стрелять в людей?
- Нет.
- Ты хочешь попасть в корпус Гвардии?
- Нет.
- Так я и записал, - пробурчал Мордекай, делая пометки в досье. - В твоем личном деле упоминается, что ты пытался поступить в местные силы самообороны, но тебе отказали. Чем они мотивировали отказ?
- Нет.
- Юморист, да? Типа, думаешь, что ты самый умный?
- Нет. Был приказ отвечать на все вопросы отрицательно, сержант, - отчеканил Хорхе.
- Теперь можешь отвечать развернуто, парень. Так почему местные дали тебе от ворот поворот?
- Они сказали, что я им не подхожу.
- По каким параметрам?
- Сказали, что я слишком умный, сержант.
- Ну, тут бы я с ними поспорил, - сказал Мордекай. - Но, по твоему мнению, что это может означать?
Старый пень работает на публику, и последний вопрос задал исключительно ради молодой и очень талантливой журналистки. Мы оба, на самом деле, наслышаны о подобной причине отказа.
- Мне объяснили, что основной задачей местных сил самообороны является участие в подавлении народных беспорядков. И что если я получу приказ стрелять, а передо мной окажется ребенок, или старуха, или еще кто-то в том же роде, то я буду слишком долго раздумывать, открывать ли огонь, а подобная нерешительность может привести к моей смерти и провалу всей группы.
- Вот так вот, да? И ты на самом деле стал бы раздумывать?
- Это зависит от ситуации, сержант.
- Хорошо, вот тебе ситуация. Террорист берет заложника. Заложник молодой мужчина, к его горлу приставлен нож. У тебя пистолет и двадцать секунд на раздумье. Ты мог бы выстрелить в заложника?
- Нет. Да. Возможно. Это зависит от обстоятельств.
- Нарисуй мне обстоятельства, при которых ты считаешь допустимой стрельбу в заложника.
Судя по выражению лица моей спутницы, она явно не относилась к числу людей, способных с пониманием отнестись к стрельбе в заложников. Тем полезнее ей будет послушать правильный ответ. Когда я был молодым и наивным, я тоже счел бы подобную методику вопиющим нарушением прав человека, но сержант с вводного курса был чертовски убедительным…
- Я не могу точно сформулировать, - сказал Хорхе.
- Я помогу, - продолжал Мордекай. - Куда ты будешь стрелять? В голову?
- В ногу.
- Зачем?
- Чтобы обездвижить заложника.
- И тем самым лишить террориста мобильного прикрытия, не нанося при этом невосполнимого вреда невинному человеку?
- Да, сержант.
- Ты служил в полиции?
- Нет.
- Тогда откуда ты знаешь ответ?
- Сам догадался, сержант.
- Не так уж и плохо, - признал Мордекай. - Теперь рассмотрим другую ситуацию. Ты - командир таможенного корабля, несущего службу в системе, против которой объявлено полное экономическое эмбарго. Ты останавливаешь судно контрабандистов, пытающееся войти в систему, и высаживаешь досмотровую группу. Они не находят абсолютно ничего запрещенного: тряпье, никому не интересные сувениры, груду железного лома. Оружия, наркотиков, энергоносителей и тому подобного там нет. Твои действия? Задержишь или отпустишь?
- Задержу.
- Почему?
- Потому, что это корабль контрабандистов.
- Откуда ты это знаешь?
- Вы мне сказали, сержант.
- Да, - сказал Вайнберг, игнорируя мою ухмылку. - Я тебе сказал. Но еще я тебе сказал, что твоя таможенная команда ничего противозаконного не нашла.
- Да, сержант.
- Тогда где же контрабанда?
Хорхе задумался.
- По-моему, это не очень сложные вопросы, - прошептала Ди.
- Возможно, - согласился я. - Но, насколько я понимаю, во время предварительного собеседования больше оцениваются не сами ответы, а реакция испытуемого на вопрос. Это целая наука, в которой я ни черта не смыслю, зато Мо рубит капитально. Вы знаете, где он работал до Гвардии?
- Где?
- В отделе кадров у Тайрелла. Менеджером.
- Ого. - На ее лице отразилась попытка представить степень квалификации, необходимую для получения такой должности, а также сумму зарплаты, этой степени соответствующую. - И что же заставило его бросить ту работу и прийти к вам?
- Убеждения, что же еще.
А что другое, по вашему мнению, способно заставить человека бросить сверхвысокооплачиваемую работу (у гвардейцев зарплата выше средней по Галактике, но с деньгами, выплачиваемыми своим руководящим сотрудникам корпорациями, эти крохи не сравнить), социальный статус и уверенность в завтрашнем дне ради работы по двадцать часов в сутки и чудовищного нервного напряжения?
Тем временем Гарсия добрел до ответа.
- Наверное, контрабандой является сам корабль, - сказал он. - Даже если это обычное торговое судно, не несущее вооружения, то его ходовой реактор и топливо могут быть использованы в виде энергоносителей. Правильно?
- Этот тест ты тоже не слышал раньше?
- Нет.
- А как додумался?
- Логика, сержант. Если я точно знаю, что корабль…
- Оставь при себе свой ход мыслей, - сказал Мордекай. - У меня к тебе последний вопрос. Зачем ты хочешь в Гвардию? Только отвечай правду, будь так добр. И никакой чуши вроде "служить и защищать".
Такая мотивация работает только на благополучных планетах, к числу которых Свободная Колумбия не относится. Здесь причины совсем другие.
- Это хороший способ убраться с планеты, сержант, - сообщил Хорхе.
Для себя он на этот вопрос ответил уже давно.
Это и есть самая распространенная причина для вступления в такие организации, как Гвардия, или, на худой конец, ВКС. Единственный шанс для социально-возрастной прослойки парня.
Если ты молод, полон сил и хочешь посмотреть на Галактику не по головидению, но у тебя нет образования, приемлемой квалификации и денег, которые могли бы помочь то либо другое получить, выход для тебя один - иди в армию. Вдруг тебе повезет, и ты перестанешь видеть из окна своей комнаты одни и те же джунгли каждый раз, как в это окно глянешь.
- Похоже на правду, - заключил Мордекай. - Значит, "служить и защищать" больше не работает, да?
- Это тоже немаловажно, сержант.
- Лапшу отнесешь своей бабушке, - сказал Мордекай.
Если парень выдержит обучение и получит свою первую зарплату, его жизненные приоритеты резко изменятся. А если и нет, то в Гвардии он долго не продержится.
- Считай, что ты условно принят. Придешь сюда завтра в три часа, лишних вещей не бери, все равно сожгут. Тебя встретят и отправят на тренировочную базу. Опоздание приравнивается к отказу.
- Я не опоздаю, сержант, - Лицо Хорхе осветила улыбка.
- Пеняй на себя. Считаю также своим долгом тебя предупредить, что восемьдесят процентов курсантов отсеиваются в первые две недели тренировок, и еще пятнадцать - в последующие, но если ты сможешь продержаться, то имеешь хороший шанс стать настоящим гвардейцем… или умереть в процессе. Усек?
- Да, сержант.
- Тогда можешь погулять свой последний денек на свободе. У тебя еще есть шанс передумать.