Я намеренно взял ликвидацию Аль-Махруда на себя, потому что во взаимоотношениях с яками нелишне иметь репутацию человека, лично расправившегося с врагом общества номер два.
Тип в кимоно наклонился над экраном компьютера, дав понять, что аудиенция окончена.
"Деловой костюм" подождал, пока мы наденем обувь, и проводил до лифта. Прощаясь, он сунул мне в руку клочок бумажки с адресом. Прежде чем дверцы лифта захлопнулись и он с головокружительной скоростью доставил нас на первый этаж, едва не размазав по потолку, я развернул бумажку и убедился, что она содержит искомый адрес. В таких делах никому нельзя доверять.
- Ты вел себя очень неосторожно, - упрекнул меня Шо, едва мы оказались на улице, перед выходом получив от привратника с извинениями наши десять фунтов. - Ты хоть имеешь представление, кто с тобой разговаривал?
- Нет.
- Это был Сато.
- Да ну?
Один из двенадцати оябунов якудзы, вожак вожаков этого сектора.
Оябун в мафиозной иерархии нечто вроде гвардейского капитана. Первый эшелон власти.
Двенадцать оябунов якудзы держат в руках все нити власти и склоняют головы только перед верховным оябуном, который является личностью мифической. Про самого главного мафиозо нашего времени было известно очень мало. Практически никто не видел его лично, имя его в беседах не употребляется - негоже трепать всуе имя верховного божества их пантеона. Я слышал, как его называли Старцем и что прозвище соответствует его возрасту. Одного слова человека вроде Сато было достаточно, чтобы развязать в целом секторе Галактики кровавую бойню. Старец обладал абсолютной властью.
- Нас даже не обыскивали перед тем, как к нему пропустить.
- В этом не было необходимости. Тот человек, что проводил нас к нему, это Гендзо Ишибаси, его правая рука. Он ниндзя, состоит в касте более сорока лет и, возможно, является самым опасным бойцом в Лиге, не считая Рейдена. Кроме того, мы постоянно были под прицелом, так что ты не успел бы и подумать о чем-нибудь опасном с их точки зрения, а уже обнаружил бы себя мертвым. Я вижу, что ты все-таки недостаточно серьезно оценил ситуацию.
- Страшное дело, - трагическим шепотом сказал я. - И что одному из живых воплощений вселенского Зла надо было в компании столь мелких сошек, как мы с тобой?
- Сам не понимаю. Думаю, нам надо быть осторожными.
- Осторожность - это мое второе имя.
- По твоему поведению это не слишком заметно.
Ливень кончился, накрапывал только мелкий дождик, улицы были пустынны, что неудивительно для ночного времени суток.
Точных координат для броска у нас не было, только адрес склада и маршруты общественного транспорта, которыми Сато и сотоварищи рекомендовали нам воспользоваться.
Я не сомневался, что маршрут выбран достаточно кружной, чтобы Сато успел вывести из района большую часть своих людей. Но и я, и Шо были в Каррере впервые, так что выбирать не приходилось.
Подобно рядовым гражданам Пола, дождавшись рейсового автобуса, мы заплатили за проезд и уселись на свободные места. Обстановка к разговорам не располагала, и мой товарищ откровенно заснул, хотя по времени Штаб-квартиры только-только миновал обед. Я всегда завидовал людям, обладающим способностью засыпать в любых обстоятельствах, несмотря на психологические нагрузки и нервные стрессы.
Сменив еще два автобуса и монорельс, а потом еще оттопав два квартала пешком, мы прибыли на место, указанное нам яками.
По данному адресу действительно имел место склад, и сердце мое возликовало. Опыт подсказывал, что террористам для обустройства даже временных баз обычно требуются большие пространства, и заброшенный склад в данном случае может быть идеальным убежищем. Однако меня настораживала мысль о слишком тесном его соседстве с резиденцией местного воротилы якудзы. Мог ли Аль-Махруд быть настолько неосторожен?
В принципе мог.
Промокшие после вынужденного променада, но не сломленные духом, мы обозрели приземистое трехэтажное здание.
Свет в окнах не горел, так что либо владельцы обходились без услуг ночного сторожа, либо он просто дрых без задних ног, наплевав на свои обязанности. В любом случае электронных защитных систем здесь не должно было быть: они нерентабельны для зданий в подобных районах.
Аль-Махруд не мог бы установить свою защиту, не рискуя навлечь на себя внимание местных грабителей.
Входная дверь закрывалась на внушительного вида замок, поддавшийся нашим усилиям спустя полминуты ковыряния в его внутренностях универсальной гвардейской отмычкой. Подстроив линзы на выборочный режим ночного видения, мы вошли в здание через просторный и пустынный холл.
Планировка подобных строений изучена нами вдоль и поперек, поэтому найти дверь на лестницу, закамуфлированную под общественную уборную, особого труда не составило. Замок на искомом втором этаже был посерьезнее и отнял у нас целых две минуты.
Зато помещение за дверью не обмануло наших надежд. Оно словно являлось иллюстрацией к детективному роману среднего пошиба и выглядело так, как и должна выглядеть берлога крупного авторитета по взрывам и поджогам.
Посреди зала стояли два мощных компьютера последних поколений двух конкурирующих корпораций. Но они были обесточены и упакованы для длительного хранения.
Далее все по стереотипу.
Окна, выходящие на улицу, наглухо забиты досками с внутренней части стены, и разглядеть содержимое помещения снаружи невозможно.
У противоположной стены стояли ящики с армейскими штампами, наполненные оружием разной степени поражения. Маркировка на двух коробках предупреждала о наличии внутри сильных отравляющих веществ, при вдыхании приводящих к смертельному исходу. Пластиковый контейнер наводил на мысль о бактериологическом оружии.
Удивительно, что Аль-Махруд так им и не воспользовался.
Ящики покрывал двухнедельный слой пыли.
В ходе методичного обыска также были выявлены несколько упаковок взрывчатки, суммарной мощности которой было достаточно, чтобы разнести в атомную пыль средних размеров астероид. Парень любил действовать с размахом.
Еще больше я утвердился в этой мысли, когда нашел маленький черненький чемоданчик с ядерной боеголовкой внутри.
Еще раз обозрев помещение, я восхитился его маскировкой, точнее, полным отсутствием таковой. Все было настолько нарочито и напоказ, настолько напоминало штампы, навязанные нам с телевизионных экранов и страниц боевиков, что никто бы всерьез даже не задумался о том, что отсюда на самом деле может орудовать матерый бандит. Больше похоже на клуб ненормальных любителей оружия.
Только я хотел поделиться этим наблюдением с Шо, как он наткнулся на ящики с какими-то бумагами, и попросил меня найти выключатель, чтобы зажечь свет.
Тут-то на нас и навалились.
Нападавших было пятеро. Они сумели правильно определить степень исходящей от нас потенциальной опасности, так как трое из них сосредоточились на Шо. На мою долю достались двое.
Одеты они были в серые костюмы, которые в темноте могли бы сойти за черные, лица скрыты пластиковыми масками.
В первые же секунды схватки я пропустил пару ударов в корпус, которые наверняка сокрушили бы мне несколько ребер, если бы не защитные свойства комбинезона, приобретающего жесткость в момент удара. Рефлекторно в моей правой руке оказался парализатор, но уже после первого выстрела я убедился в его полной бесполезности.
Нападавшие даже не пытались применять оружия, из чего я сделал очевидный вывод, что мы нужны им живыми.
Нас подобные соображения не сдерживали. Конечно, я не хочу сказать, что отказался бы от допроса кого-нибудь из этих типов на предмет выяснения причин нападения, однако в первую очередь нам надо было просто выжить.
Пока я обдумывал эту гениальную мысль, уворачиваясь от сыпавшегося на меня града ударов и отступая к стене, возле которой рассчитывал найти какой-нибудь инструмент поувесистей, Шо уже успел расправиться с одним из своих противников, и тот лежал на полу бесформенной серой кучей. Оставшиеся двое теснили его в угол.
Я перешел в контратаку, нанеся удар, в профессиональных кругах называвшийся "ударом бабочки с ядовитым жалом". Это был один из тех редких классических ударов, который мне удавалось исполнить по всем канонам боевых искусств. Однако мой кулак наткнулся на поверхность, по упругости сравнимую только со сталью.
Бабочки сегодня не в чести.
Я отступил еще на два шага и сшиб одного из агрессоров подсечкой. Едва увернувшись от летящей ноги второго, я рухнул на упавшего противника, сосредоточив немалый вес своего тела в правом локте, выставленным таким образом, чтобы угодить противнику прямехонько в живот. Теоретически этот удар смертелен. Что-то подо мной хрустнуло - уж не моя ли собственная конечность? - но времени разбираться не оставалось, так как я получил сильнейший удар ногой в лицо. Рот сразу наполнился кровью и какими-то острыми осколками, в которых я распознал собственные зубы. Неприятное ощущение.
Следующий удар мне удалось парировать. Я даже сумел подняться на ноги, но на этом полоса везения закончилась.
Пинок отбросил меня на груду коробок, рухнувших на пол под тяжестью моего веса. Из них посыпалась груда каких-то железяк. Одна из них попала мне в руку, и я отмахнулся ею, как дубиной.
Противник отреагировал на мой жест неадекватно, отпрыгнув метра на полтора, и в это время я смог рассмотреть оказавшийся у меня в руках предмет. Это была плазменная винтовка ВКС, а стало быть, ей можно было найти и более практичное применение. Что я и сделал, развернув ее прикладом к себе.
Один разряд винтовки оставил от нападавшего лишь воспоминания. Заодно я отправил в небытие один из компьютеров, превратив его в груду оплавленной пластмассы и сделав прочтение хранящейся в нем информации весьма затруднительным.
Второй противник рядового Такаги валялся на полу, не подавая признаков жизни. Однако третий, судя по всему, был мужиком ушлым и сражался отчаянно. Стрелять в него из пушки, предназначенной для использования в безвоздушном пространстве, я не решился по двум причинам: во-первых, мог зацепить и Шо, а во-вторых, кое-где тлел пол еще после моего первого выстрела.
Однако винтовка в моих руках возымела решающий психологический эффект. Завидев направленное в его сторону оружие тотального уничтожения, агрессор несколько занервничал и отвлекся, что позволило Шо нанести ему три молниеносных удара в голову.
Когда последний из нападавших присоединился к своим партнерам в бездумном лежании на полу, мы позволили себе перевести дух.
Лично я делал это, стоя на четвереньках и выплевывая остатки того, что несколькими минутами ранее служило мне нижней челюстью. Впрочем, за время службы мне вышибали ее уже в третий раз, и ощущение стало привычным, хотя от этого и не менее неприятным.
Шо включил свет.
Слегка прихрамывая, он двинулся к лежащему на полу телу и устало пнул ее ногой в бок.
- Киборги.
Столь сенсационное заявление заставило меня встать (мир при этом движении совершил несколько головокружительных скачков) и вглядеться в тело повнимательнее. То, что я поначалу принял за пластиковые маски, на самом деле ими не являлось. Пластисиликоновое покрытие. Переплетения проводов вместо нервной системы, ускоряющее реакции тела до скорости боевого робота. Твердые сплавы, покрывающие каркас. Все это и позволило им продержаться так долго.
Любой оперативный агент, прошедший внутренний курс боевых искусств, стоит в рукопашной не менее трех матерых профи из тех же ВКС, поскольку нас обучают несколько иным приемам борьбы, сочетающим в себе древние боевые традиции народов Земли, последние достижения в области медицины и уникальный военный опыт, привнесенный таврами. Однако на практике техника боя постоянно совершенствуется. Тренировки порой кажутся слишком жестокими и бесконечными, но в итоге мы получаем физическое преимущество перед представителями других родов войск. Шо Такаги вообще является прирожденным бойцом, и у меня возникают смутные подозрения о его стажировке в отрядах ниндзя.
Я не мог похвастаться богатым боевым опытом в прошлом, но в Гвардии меня обучал айкидо сам Рейден, а это многого стоит. Если бы нам противостояли пятеро обычных грабителей, схватка не заняла бы и нескольких секунд.
- Производство киборгов запрещено, - сказал я. Точнее, попытался сказать. Из-за раздробленной челюсти фраза прозвучала примерно следующим образом: "Флоисфодстфо киболгоф фафалефо". Однако, исходя из интересов читателей и пренебрегая исторической правдой, далее я буду приводить свою речь в таком виде, в каком я намеревался ее произносить, а не в таком, в каком она доходила до слуха.
Производство киборгов - грязное дело, в котором в качестве основы используются останки умерших людей. По техническим характеристикам годятся только достаточно свежие трупы. Как правило, охотники за живым товаром отлавливают бездомных бродяг, до которых абсолютно никому нет никакого дела, и передают тела "производителям", которые бедняг умерщвляют и используют для создания универсальных машин-убийц. Что ни говори, а приятного мало.
- Ходят упорные слухи, что производством киборгов до сих пор занимаются в Кубаяши.
- Эти особи оттуда?
- Визуально это определить невозможно.
Шо вытащил из кармана лазерный резак и, склонившись над трупом, сделал продольный разрез руки.
Услышав об искусственном происхождении поверженных врагов, мне стало легче на душе. Эти парни были убиты, но убиты давно и не нами. Ими двигала и руководила программа, не имеющая никакого отношения к тем людям, которыми они были когда-то.
Перерезав несколько проводов, Шо извлек из надреза микропроцессор и повернул его к свету.
- Судя по штампу, произведено на Исидо.
Вот и ответ.
Исидо уже четыреста лет принадлежал дзайбацу, вмещая в себе множество заводов и лабораторий, которые, как выяснилось, помимо прочего, занимались и таким богопротивным делом, как производство искусственных убийц.
Корпорациям закон не писан.
За ними предполагается множество мелких и крупных грешков, но из-за их железобетонно-непробиваемых служб безопасности ничего не удается доказать.
Лига, прекрасно осведомленная о темной стороне деятельности большого бизнеса, никогда не рискнет выдвинуть против них обвинения из-за боязни нарушить отношения с единственными производителями высокотехнологического оборудования в Галактике. Эмбарго корпорации для планеты может быть пострашнее гражданской войны.
Корпорации вообще проводят очень жесткую политику. Собрав под своим крылом лучших специалистов, они моментально патентуют свои изобретения, сохраняя тем самым монополию в области высоких технологий.
У многих планет Лиги и еще большего количества частных лиц имеются на руках огромные суммы денег, обширные производственные площади и великое множество дешевой рабочей силы, то есть практически все необходимое для того, чтобы производить нужные товары самим.
Нет у них только технологий, а если какому-нибудь талантливому самоучке и удается разработать что-то действительно стоящее, то тут же выясняется, что корпорации запатентовали это еще несколько лет назад.
Стоит только какому-нибудь смелому предпринимателю вставить в свой утюг микропроцессор, определяющий тип ткани и соответственно регулирующий температуру нагрева, тут же, как черт из табакерки, перед ним выскакивает сотня разряженных в пух и прах адвокатов, трясущих судебными постановлениями, и прикрывает лавочку, ссылаясь на соответствующие номера патентов. В результате несчастный предприниматель проводит остаток своей жизни в арбитраже, пытаясь отразить иски в мошенничестве и незаконном использовании чужих производственных технологий.
Учитывая вышесказанное, Лига, загнанная в капкан своих же собственных законов, теоретически имеющая возможность получать те же товары, что закупает у корпораций, по более низким ценам, вынуждена платить за них баснословные суммы, большую часть которых составляют транспортные расходы по перевозке продукции с узкоспециализированных планет-заводов.
Подобная ситуация не очень устраивает Совет Лиги и правительства Пограничных миров, вынужденных платить ещё дороже за дальнюю транспортировку. Зато она просто идеальна для Стивена Тайрелла, являющегося абсолютным монархом и единственным владельцем одноименной компании, и для Совета Директоров Кубаяши, устроенной по типу дзайбацу XX–XXIV веков докосмической эры.
Разумеется, работая на территории Лиги, корпорации вынуждены платить астрономические суммы налогов, не считая ежегодных "добровольных" пожертвований самому Совету, но нет никаких сомнений в том, что еще более астрономические суммы они утаивают. Местные и федеральные налоги, таможенные сборы и акцизные пошлины по примерным расчетам составляют не более одного процента от общего валового оборота, что просто смехотворно, если принять во внимание тот факт, что мелкие фирмы вынуждены платить от 7 до 10 процентов.
Налоговые инспекторы и полицейские могут годами безвылазно сидеть в офисах корпораций с нескончаемыми аудиторскими проверками, но не находят и следа исчезнувших денег, ибо или они недостаточно умны, чтобы разобраться в денежных лабиринтах, сплетенных опытными бухгалтерами, или же, наоборот, слишком умны, чтобы рисковать из-за этого жизнью и безопасностью своих семей.
Аудиторы, получающие скромные зарплаты государственных служащих, могут в месяц иметь суммы, в десятки раз превышающие их годовое жалованье, только за то, что закрывают глаза на некоторые "незначительные" детали в деятельности воротил большого бизнеса.
Изредка проводятся обыски и облавы с привлечением федеральных служб безопасности и ВКС. Всплывают незаконные суммы денег и незарегистрированные в реестрах корабли, однако широко известно, что санкционирующие подобные действия чиновники отличаются крайне непродолжительными сроками жизни. Ведь корпорации содержат на жалованье не только небольшие частные армии, занимающиеся отстрелом конкурентов, но также независимых или неугодных конструкторов и инженеров. У них есть и команды квалифицированных специалистов по организации правдоподобнейших несчастных случаев и приступов острой сердечной недостаточности у абсолютно здоровых людей.
Корпорации контролируют около девяноста пяти процентов потребительского рынка, исключая разве что область сельского хозяйства, и особого шума по этому поводу никто не поднимает.
Очередной приступ боли в исковерканной челюсти отвлек меня от грустных мыслей о несправедливом устройстве нашего общества. Этот факт не укрылся от внимания Шо, не замедлившего продемонстрировать истинный пример сострадания к ближнему.
- Ты как? Выглядишь - хуже некуда.
- Спасибо, выживу. Слушай, а какого черта этим киборгам от нас было надо? Можно ли извлечь из их останков хоть какую-то информацию?
- Сильно сомневаюсь. Если киборг получает в ходе боевых действий серьезные механические повреждения, его материнская плата автоматически самоуничтожается, превращая оболочку в бесполезную груду сплавов и полупроводников.
Я попытался сделать шаг и сразу же об этом пожалел. Голова кружилась, как после хорошей попойки.