К счастью, воздухоструев хватило на всех, и вскоре они приблизились к замку. Каким-то образом им удалось отыскать в его металлической обшивке дверь. Они вошли и непонятно как очутились в этом серо-желтом соборе. Не прошло и секунды, как они вдруг стали пленниками…
– Я подозревал нечто подобное, – подвел итог Толлер, когда лейтенант закончила рассказ. – Что-то подсказывало мне, что она… что все вы еще живы.
– Но что с нами случилось?
– Дуссарриане использовали усыпляющий газ. Должно быть…
– До этого мы и сами додумались, – перебила Джерин, – но что дальше? Нам сказали, будто нас волшебством перенесли на другой мир, но все это – пустые байки. По-моему, мы все еще где-то в глубинах замка. Да, мы весим как обычно, будто находимся на поверхности планеты, но это опять-таки может быть волшебством.
Толлер покачал головой:
– Мне, конечно, очень жаль, но все рассказанное вам – чистая правда. Эти инопланетяне способны путешествовать от звезды к звезде со скоростью мысли. Вас перенесли – не успели вы и глазом моргнуть – на их родную планету Дуссарру.
Его слова вызвали среди женщин смешанную реакцию – кто-то с отчаянием в голосе вскрикнул, кто-то недоверчиво прищурился. Высокая, со вздернутым носиком блондинка в униформе капрала расхохоталась и что-то прошептала стоящей рядом девушке. До Толлера вдруг дошло, что уроки космологии и галактической истории, полученные им и Стинамиртом от Дививвидива, в корне изменили их внутреннее "я". Теперь они оба разительно отличались от своих соотечественников. Он наконец понял – ощутив при этом некоторую неловкость, – какими упрямыми и невежественными они выглядели в глазах Дививвидива.
– А откуда ты знаешь, что вся эта болтовня насчет магического перемещения по небосводу – правда? – усмехнулась Джерин. – Ты-то тоже небось руководствуешься одними сказками этих чудищ, как и все мы.
– Вовсе нет! – возразил Толлер, снова начав выпутываться из своего костюма. – Когда Бэйтен и я проникли в "замок" – по-моему, так вы называете станцию, – мы захватили его трупообразного хозяина в плен, приставив тому клинок к горлу. А затем мы перевезли его в виде заложника на старый, добрый колкорронский космолет. Так что, уверяем вас, в данный момент все мы находимся в миллионах миль от Верхнего Мира. Мы на родной планете захватчиков.
Глаза Джерин расширились, а лицо залилось румянцем.
– Ты пошел на это ради… – Она бросила взгляд на лестницу, где скрылась Вантара. – Ты запустил один из древних космолетов Группы Обороны… отправился на нем на другую планету… и все ради…
– Для высадки мы решили воспользоваться парашютами и прихватили с собой нашего пленника, – вмешался Стинамирт, прервав затянувшееся молчание. – Но только эти проклятые лысые твари подавили наши чувства и ослепили нас, поэтому мы попали в засаду. Имей мы шанс сразиться с ними в открытую, честь по чести, исход мог бы быть совсем другим. Мы бы вошли сюда с нашим заложником, трясущимся за свою шкуру, так как к его горлу было прижато лезвие меча, – и обменяли его на вас.
– Я должна доложить об этом капитану, – произнесла Джерин, слегка задыхаясь и широко раскрытыми глазами изучая лицо Толлера. – Ее непременно следует поставить в известность.
– Она до сих пор считает, что мы находимся в зоне невесомости! – Толлер облегченно вздохнул и улыбнулся, поняв наконец, почему отношение к нему Вантары так резко переменилось. – Естественно, она ожидала, что меня сопровождает целая армада, и, конечно, была разочарована, услышав обратное.
– Да, но прояви она чуть больше терпения… – Стинамирт прервался на полуслове и виновато опустил голову.
– Что ты сказал, Бэйтен? – яростно глянул на него Толлер.
– Ничего! Ничего!
– Сэр? – Вперед выступила высокая блондинка. – Вы не могли бы сообщить нам, сколько нас здесь уже держат?
– А в чем дело? Вы потеряли счет дням?
– Здесь нет понятий дня и ночи. Свет еще ни разу не гас. Толлер, который пытался смириться с перспективой длительного заключения, видел мало привлекательного в жизни при постоянно горящих лампах.
– Кажется, вы пробыли здесь дней двадцать пять. А как же насчет еды? Вы могли бы вести отсчет завтраков, обедов и ужинов.
– Обедов и ужинов! – криво усмехнулась блондинка. – В каждой камере стоит корзина с запасом еды, который чудища то и дело пополняют. Это кубики… Ну, в общем, у каждой из нас имеется собственное мнение на тот счет, чем нас кормят.
– По-моему, это просто перченое мясо синерога, – удрученно произнесла смуглая женщина в форме рядового.
– Перченое дерьмо синерога! – вставила третья летчица, шатенка, передернувшись от отвращения, чем несказанно развеселила своих подруг. Она была коротко подстрижена, что абсолютно не шло ее очень симпатичному личику.
– Это Традло, Мистекка и Арванд, – пояснила Джерин, по очереди указывая на девушек. – Наверное, ты уже мог заметить, что они абсолютно забыли, как себя следует вести в присутствии офицера.
– Ранги для меня больше ничего не значат. – Толлер кивнул женщинам. – Говорите что хотите и поступайте по своему усмотрению.
– В таком случае… – Арванд бочком подобралась к Стинамирту, схватила его за руку и одарила теплой улыбкой. – В постели одному так тоскливо – как ты считаешь?
– Это нечестно! – воскликнула белокурая Традло, хватая Стинамирта за другую руку. Бедняга совсем смешался. – Всем поровну!
Толлер хотел было направиться на поиски Вантары, но по лицу Джерин заметил, что разговор еще не завершен. Он неохотно отошел в сторонку, где они могли бы побеседовать наедине.
– Толлер, я прошу прощения, что так относилась к тебе, – смущенно начала она. – Ты всегда казался таким хвастуном… и твой меч… Ты так старался подражать своему деду, что все, кто был знаком с тобой, считали тебя тщеславным и заносчивым, хотя сейчас я сама не понимаю почему.
Но то, что ты сделал… ведь ты летел на одном из этих древних деревянных бочонков сквозь черные глубины космоса и добрался до другой планеты… и вот ты здесь…
Одним словом, я хочу сказать, что Вантара – наисчастливейшая женщина за всю историю и что тебе больше никогда не придется жить в тени своего деда. Теперь не может быть никаких сомнений – вы достойны друг друга.
Толлер моргнул – в глаз ему попала какая-то соринка.
– Я очень ценю то, что ты мне сказала, но я всего лишь…
– Скажи мне лучше вот что. – Джерин переключилась на деловой тон несколько раньше, чем того хотелось бы Толлеру. – Эти монстры заколдовали нас? Почему мы слышим то, что они говорят, когда их даже нет рядом, когда ни единого звука не раздается? Это волшебство?
– Никакого волшебства здесь нет, – начал объяснять Толлер, снова почувствовав, какая пропасть пролегла между ним и его соотечественниками. – Дуссарриане так общаются друг с другом. Они ушли далеко вперед в своем развитии, поэтому теперь им не требуется изъясняться словами. Они общаются мысленно и могут связаться друг с другом на огромном расстоянии. Неужели вам этого не объяснили?
– Нам ничего подобного не говорили. Мы для них не больше чем животные в зоопарке.
– Думаю, я получил эти знания просто потому, что инопланетянин, с которым я общался, тянул время ради сохранения собственной жизни. – Толлер с отвращением оглядел галереи. – И когда обычно дуссарриане связываются с вами?
– Есть тут один… его все зовут директором, – ответила Джерин. – Он может говорить с нами часами – постоянно задает вопросы о нашей жизни на Верхнем Мире, о наших семьях, о нашей пище, фермах, о различиях между одеждой мужчин и женщин… Его интересует каждая мелочь. А есть еще один, хотя скорее всего это женщина, которая все время отдает приказы.
– И что она приказывает?
Джерин пожала плечами:
– Выйти из клеток, собраться тут, на полу… и тому подобное. Мы остаемся здесь, пока один из монстров меняет воду, разносит новые кубики.
– А этот так называемый директор посещал вас хоть раз лично? Вас осматривали какие-нибудь важные дуссарриане?
– Сложно сказать. Иногда мы видим целые группы монстров вон за той загородкой, но… – Джерин показала на застекленное, похожее на большую коробку сооружение, которое закрывало один из входов в купол, и задумчиво посмотрела на Толлера. – А почему тебя это так интересует, Толлер?
– Я лишился отличного заложника, – улыбнулся он, – и теперь подыскиваю очередного кандидата на эту должность.
– Но после всего того, что ты рассказал нам… Отсюда не сбежишь.
– Вот здесь ты не права, – тихо произнес Толлер, нахмурившись. – Убежать можно откуда угодно… если только задаться целью… и отважиться на риск, который обязательно присутствует при побеге…
Толлер и Стинамирт спорили о традиционных и современных методах меблировки комнат, делая особый упор на дизайн стульев.
– Ты не забывай, железо мы получили всего пятьдесят лет назад, – сказал Толлер. – Скобы и уголки непременно изменятся, а потом отойдут и деревянные болты.
– Неправда, – возражал Стинамирт. – К мебели надо относиться как к творениям художника. Стул – это та же скульптура, хотя с таким же успехом его можно назвать приспособлением для поддержки толстых задниц. Да любой чувствующий искусство человек скажет тебе, что дерево может сочетаться только с деревом. Шипы должны быть естественными, Толлер, и хотя стулья получаются не такими прочными, как твои деревянно-металлические гибриды, в них есть некая чистота, которая…
Он продолжал говорить, а Толлер тем временем встал на колено и попробовал поддеть пол галереи большой иглой для починки сетей, вытащенной из сумки, где хранилось все необходимое для ремонта кораблей. Толлер поднял взгляд и покачал головой, показывая, что покрытие слишком хорошо прикреплено к полу; план содрать его и неожиданно свалиться на голову стоящим внизу оказался несостоятельным. Они находились в галерее, проходящей прямо над комнатой, где, если верить лейтенанту Пертри, периодически появлялись группы дуссарриан для обозрения пленников.
– Да, после Переселения и до сих пор только состоятельные люди могут пользоваться услугами опытных столяров и плотников, – заметил Толлер, выпрямляясь. – Но у обычных людей тоже должно быть хотя бы что-нибудь, на чем можно пристроить зад – а я сомневаюсь, что их задницы слишком уж толстые, – иначе им придется сидеть на голом полу.
Толлер и Стинамирт вслух разговаривали о мебели – это вызывало у них в мозгу образы всяческих планок, шипов и рам, – а сами между тем пытались отыскать слабое место в строении тюрьмы. Продолжая увлеченно дискутировать, они спустились вниз и приблизились к самой комнатке. В темном бездонном мире телепатических связей они были пока новичками, настоящими примитивами, но из бесед с Дививвидивом они узнали достаточно для понимания того, что инопланетяне не так уж неуязвимы и вполне могут быть обмануты. Наверняка за мыслительными процессами пленников сейчас следят, но колкорронцы – воины по духу и обладают прирожденным талантом завлекать врагов в ловушку.
– Но ты же не собираешься отрицать, что двери стали значительно удобнее, когда к ним добавили железные петли, – возмутился Толлер, подходя к комнатке. Любой ремесленник с Мира или Верхнего Мира построил бы для наблюдения примерно такую же конструкцию. Это была прямоугольная коробка, примыкающая одним боком к стене возле входа в купол. Три другие ее плоскости упирались в пол проходящей над ней галереи. Примерно на уровне пояса начиналось стекло, которое шло до самого верха.
Все еще споря по поводу истории развития плотничного дела, Толлер как бы невзначай прислонился плечом к углу комнаты и почувствовал, что она легонько подалась под его весом. Самый рослый из виденных им дуссарриан доходил ему максимум до плеча, кроме того, Толлер был и значительно тяжелее инопланетян – весил по меньшей мере в три раза больше обычного дуссаррианина. К тому же он был намного сильнее их физически – из-за различий в общей мускульной массе. Колкорронец представлял собой силу, с которой Дививвидиву и его расе еще не приходилось сталкиваться. Таким образом, вполне вероятно, что комнатка, казавшаяся надежным убежищем любому дуссаррианину, могла быть разнесена в щепки простым нажатием плеч Толлера и Стинамирта.
Инопланетяне обладали многими неоспоримыми преимуществами над горсткой колкорронцев, но – во всяком случае, так надеялся Толлер – они были слишком самоуверенны, чересчур самодовольны. Их лучшие мыслители тратили силы на обдумывание всяких абстрактных проблем – например, причин исчезновения целых галактик, – и не замечали, что творится под самым носом. Они были похожи на великих королей, готовящихся противостоять мириадам врагов и не видящих телохранителя, подносящего кубок с ядом или улыбающуюся наложницу, сжимающую острый кинжал…
– Да, признаю, насчет дверей и дверных рам ты абсолютно прав, но это скорее исключение, – сказал Стинамирт, постучав ногой по панели и многозначительно кивнув. – Здесь металл пришелся к месту, но что касается стульев и столов – насчет этого я с тобой никогда не соглашусь.
– Посмотрим, посмотрим, – ответил Толлер, и друзья продолжили свою неспешную прогулку по куполу.
Они находились в заключении всего каких-то несколько часов, но нетерпеливая и беспокойная натура Толлера уже восстала против монотонности местного существования. Телепатический голос, в котором проскальзывали едва различимые типично женские нотки, направил их со Стинамиртом в клетки, расположенные на ближайшей от входа галерее. Толлер быстренько осмотрел свою каморку и, заупрямившись из принципа, заявил, что ему она не нравится и здесь он жить не будет. Пускай подают ему другие апартаменты. Так как клетки ничем не отличались друг от друга и даже не имели дверей, ему было без разницы, где жить, но соответствующей реакции, которую он надеялся спровоцировать, не последовало.
Он немного повалялся на губчатом блоке, заменяющем кровать, но безделье ему быстро наскучило, и он пошел навестить Вантару. Ее отношение, думал Толлер, изменится, как только она узнает от Джерин, что он просто не мог привести за собой целую освободительную армию. Однако Вантара продемонстрировала полное равнодушие и, не произнеся ни слова, отвернулась к стенке своей камеры, рядом с которой располагались места заключения других женщин. Попытавшись отнестись к вопросу философски, Толлер решил, что любая женщина впадет в депрессию, когда ей вдруг говорят, что она заточена на планете, которая крутится в миллионах миль от ее дома.
Движимый жаждой деятельности, он внимательно обследовал каждую галерею купола. Помещение оказалось достаточно большим, чтобы вместить в двадцать раз больше пленников, но ни в одной из безликих клеток не обнаружилось никаких следов предыдущих обитателей. Неужели это место изначально предназначалось под тюрьму? И есть ли вообще у дуссарриан тюрьмы? Или этот купол, наполненный стерильной, не дающей теней иллюминацией, был когда-то зоопарком? Птичьей клеткой?
Этот поток вопросов заставил шевельнуться какое-то далекое воспоминание. Перед тем как Толлер и Дививвидив расстались, возможно, навсегда, ум маленького инопланетянина омрачила какая-то странная эмоция. Толлер интуитивно определил в ней вину – и, оглядываясь сейчас назад, он лишний раз убедился в собственной правоте. Тогда Толлер боялся, не ведут ли их со Стинамиртом на казнь, но его опасения не оправдались – так что же породило беспокойство и вину в чуждой душе Дививвидива?
Кроме того, оставался еще открытым вопрос о Кса – о том фантастическом море из живого кристалла – и о причинах его присутствия в зоне невесомости между Миром и Верхним Миром. Теперь, когда в уме Толлера кишмя кишели всякие невероятные концепции, когда странность превратилась в норму, он совершенно спокойно принял тот факт, что Кса должен зашвырнуть целую планету в самое сердце галактики, расположенной в миллионах световых лет отсюда.
Когда Дививвидив рассказал ему о Кса, он не придал его словам никакого значения – это было слишком далеко от реальной жизни на планетах-сестрах. Тогда это выглядело умозрительной болтовней, воздушным дворцом, возведенным из призрачных абстракций, – но сейчас все было иначе!
Он, Вантара и их друзья были заключены на этом злополучном мирке и… и…
Лоб Толлера наморщился. В голове у него замелькали картинки-образы. Во время первой встречи с Дививвидивом инопланетянин сказал Толлеру, что межгалактический прыжок должен состояться через шесть дней. Шесть или, может, больше? Нет, все точно, шесть дней… полет к Дуссарре занял приблизительно четыре дня… а затем они теряли драгоценное время, падая в коконах к поверхности планеты…
Ледяной пот проступил на спине Толлера, когда он понял, что часы, оставшиеся у маленькой компании колкорронцев, можно буквально по пальцам пересчитать.
Или, может, не часы – минуты…
Глава 15
Словно в ответ на его молитвы за металлическо-стеклянным экраном появились облаченные в черное фигуры с опущенными на мертвенного цвета лица капюшонами.
Толлер мгновенно прервал нить размышлений – унял сумятицу в мыслях, попытался думать и одновременно не думать. Как только он понял, что потрясающий прыжок в отдаленную часть вселенной должен свершиться в самом ближайшем будущем, им овладел пессимизм. Ему действительно нужен был новый заложник, чтобы замерцал хоть лучик надежды на побег с Дуссарры, но, как бы между делом упомянув об этом Джерин, он всего лишь бравировал, маскируя отчаяние и неуверенность. Его общество не раз сталкивалось лицом к лицу с кризисами, и хотя вряд ли здесь можно было провести какие-либо параллели, Толлер не представлял себе, чтобы группа высокопоставленных чиновников или ученых Верхнего Мира решила вдруг в такой ответственный момент посетить зоопарк.
Тем не менее под неестественным, безрадостным светом купола показалось несколько врагов – они поступали очень опрометчиво, сами напрашивались на роль жертв и провоцировали нападение. Вероятность, что план колкорронцев сработает, была ничтожно мала, но само существование этой вероятности – какой бы незначительной она ни выглядела – явилось тем импульсом, которого не хватало Толлеру…
Он быстрым шагом направился туда, где Стинамирт и двое пилотов – Мистекка и Арванд – сидели скрестив ноги и что-то бурно обсуждали. Женщины, прервавшись, вопросительно посмотрели на него, но Бэйтен, увидев лицо Толлера, торопливо вскочил на ноги.
– Пора, Бэйтен, – тихонько сказал Толлер. – Думай о каких-нибудь отвлеченных материях, а сам следуй за мной – это, наверное, наш единственный шанс. – Он повернулся к женщинам. – Ступайте и скажите Вантаре и Джерин, чтобы готовились. Нам придется действовать быстро.
Он развернулся и пошел к комнате, в которой собралось примерно с дюжину дуссарриан. Стинамирт следовал за ним по пятам.
– Надавим на правый угол коробки… да, из кейлианского черного винограда получается самое ароматное вино… Зайдем справа и разом ударим… но, на мой вкус, оно все-таки кисловато…