Или замучил себя необходимостью жить ради цели, сам не понимая, В ЧЕМ ИМЕННО она состоит?
Трудно искать черную кошку в темной комнате, особенно если она уже сбежала - спору нет. Но ещё труднее - что было мочи, из сил выбиваясь скакать к финишу, не зная, где он, и не забыли ли судейские канальи вообще его обозначить…
Очень мне понравилась цитата из Василия Великого. С непреоборимой свободой взаимно оказывают один перед другим совершенное рабство. Красиво сказано, и так глубоко, что не вдруг нырнешь следом. Было в этом нечто очень важное.
С непреоборимой свободой…
С непреоборимой свободой я и уснул без задних ног, а, продрав глаза, изумился, как далеко в день забежали стрелки часов. За окошком-то было ещё вполне темно - тучи, да и до самого короткого дня оставалось не больше месяца…
Первым делом я совершенно непроизвольно проверил телефон. Нет, гудит. Стало быть, Коля ещё не звонил - вряд ли я спал с таким уж энтузиазмом, что меня даже звонок не сумел разбудить. Что-то он увлекся, с раздражением и беспокойством подумал я.
Не теряя минут, но и не торопясь, я попрыгал-поскакал, потом принял душ. Звонка не было. Позавтракал. Звонка не было. Четверть часа послонялся по пустой квартире…
Звонка не было.
В десять я сам позвонил ему домой.
Подошла Тоня.
- Нет его дома, не ночевал и не звонил, - сказала она нервно. - Не знаю, что и думать. Никогда такого не было на моей памяти. Бывает, заночует у кого из друзей, но тогда обязательно предупредит. Он же знает - даже если выпил чересчур, я не ругаюсь. Антон, если вдруг он к вам как-то прорежется, вы скажите ему…
Голос у неё дрожал.
Ее волнение и мне передалось. Уж не знаю, как он там её предупреждал, если чересчур выпил, но в делах он был чрезвычайно аккуратен. Ежели обещал позвонить утром - трудно себе представить, что ему могло помешать. Единственное приходило на ум - разработка Веньки продолжается по сию пору, и именно с применением тяжелого алкоголя. Но тогда он тем более должен был с вечера отзвонить Тоне, и именно при собутыльнике, чтобы возлияние выглядело максимально естественным.
В общем, я поехал на работу.
Как обычно, когда ждешь важного звонка, принялись трезвонить все, кому не лень. И из вневедомственной охраны, что мы до сих пор деньги за октябрь не перевели. И из Ассоциации менеджмента и консалтинга - не соглашусь ли я прочесть для начинающих предпринимателей доклад о своих таких успешных методах. И из юридической конторы, что с будущего года несколько изменятся правила подтверждения лицензий. И Бог ещё знает откуда. Меня уже трясло, но не подходить я не мог себе позволить, и Катечке передоверить предварительный отсев не мог, потому что, наоборот, к каждому звонку бросался, как вратарь на мяч.
Около полудня включилась Катечка и сказала:
- Антон Антонович, к вам посетитель.
Я едва не зарычал.
- Записан?
- Нет. Но это не на прием и не на собеседование. Это журналист, интервью хочет взять.
Трам-там-там, едва не сказал я, но в этот момент зазвонил телефон.
- Минутку, - бросил я, подхватывая трубку. И уже в нее: - Да?
- Антон! - раздался голос на том конце. Но это был не Коля, и потому, ожидая его уже в полном исступлении, я не сразу понял, кто говорит. А говорил один из нашей спецкоманды, не буду его называть. Он жив и здравствует, и на своем месте до сих пор хорош, так что называть мне его незачем. Журналист. Отличный журналист. Но специализируется он на криминальных хрониках и всевозможных кровавостях и злоупотреблениях в кровавых сферах.
Мне это сразу не пришлось по душе. Не расположен я был к его кровавостям. У меня и так предчувствия.
- Да, я… - буркнул я, сладострастно предвкушая: а пошлю-ка я сейчас его к черту. Благо мы давние друзья. С давними друзьями можно не церемониться, если уж чересчур припекло.
Но даже это у меня не получилось, потому что он сразу спросил, и голос был как из преисподней:
- Ты с Колей Гиниятовым давно виделся в последний раз?
Сердце у меня так с дуба и рухнуло.
Я повернулся к микрофону и, не думая, на одних рефлексах велел Катечке:
- Через пять минут.
Потом отключил её и сказал в трубку:
- Вчера.
- Вот как… - пробормотал журналист.
Они с Колей несколько раз на пару крутили мои горловины, хорошо знали друг друга и дружили.
- Ты его, - он осторожно подбирал слова, и я догадался, что он говорит откуда-то, где не может называть вещи своими именами, - о чем-то вчера просил?
- Да, - скрипуче ответил я. Горло вконец пережало тревогой и предчувствием.
- Понимаешь, - на том конце тоже давились словами. - Я сейчас из центра по общественным связям звоню. Заехал поутрянке, как обычно, сижу на компе, просматриваю сводку за истекшие сутки…
- Ну?
Он хрипло подышал там.
- Убили Колю, - сказал он.
Ноги у меня подогнулись и сами собой усадили меня в кресло.
- Проникающее ножевое ранение в область печени. Этак, знаешь, сзади или сбоку. Утром нашли на улице. Кровью истек.
- Так, - бессмысленно сказал я.
Верить надо предчувствиям, кретин самодовольный, верить!
Послал друга проверить реакцию…
- Менты сейчас просто землю роют. Их кадра замочили этак походя - распоясались совсем! Хотя он был вполне в штатском, но документы все при нем, их даже свистнуть не побеспокоились. Денег нет ни рубля, вроде как ограбление, что ли - но из-за документов даже на ограбление не похоже.
- Слушай, надо пересечься, - сказал я, понемногу беря себя в руки. - Сейчас разговаривать не могу.
- Я тоже. Говори, где и как.
- Через три часа у памятника "Стерегущему". Годится?
- Да. Я к тому времени постараюсь разузнать побольше.
- Узнай первым делом, где нашли.
- Обижаешь. Новаторов, четная сторона.
Совсем неподалеку от обиталища Сошникова.
И Веньки.
- До встречи, - сказал я, но он опять хрипло задышал и спросил сдавленно, будто совсем уже из петли:
- Тоне… мне?.. или ты?
Господин директор, подумал я. Ты приказ давал? Ты все это придумал, дебил? Ты. Никто иной. Вот и работай.
- Я сообщу, - сказал я. Он напоследок ещё раз вздохнул с того конца, теперь уже с явным облегчением, и повесил трубку.
Я встал. Прошелся по кабинету взад-вперед, напряженно думая и отчаянно кусая губы. Проблема выплаты вспомоществований и пенсий вдовам друзей, погибших на моих войнах, передо мной до сих пор ещё не вставала, и я не имел ни малейшего навыка, как её решать.
Потом вернулся к столу и тронул переключатель.
- Богдан Тариэлович, - позвал я.
Да. Вот такой у нас работал бухгалтер. Лет сорок назад он был, вероятно, писаный жгучий красавец, свинарка и пастух в одном лице; южно-украинская кровь, схлестнутая с грузинской - это, я вам доложу, нечто.
- Слышу вас, слышу, Антон Антонович, - чуть надтреснуто, но вполне ещё браво отозвался тот по громкой связи.
- Как у нас с деньгами, Богдан Тариэлович?
- С деньгами у нас хорошо, - ответствовал он. Не помню, у кого я вычитал замечательный образ: и "г" у него было по-хохляцки мягкое, как галушка. - Вот без денег - да, без денег - плохо.
И сам же захохотал. К счастью, коротенько.
- Мне срочно нужна наличка. Тысяч двадцать - двадцать пять выжмем?
- О! - сказал дед Богдан. - Кровь играет молодая, просит денег дорогая. Уж такая дорогая - как с ней быть мне, я не знаю…
Я на миг напрягся, непроизвольно желая ответить ударом на удар. Как писал в свое время Лем, дракон трясся-трясся, и все-таки извлек из себя квадратный корень… Я, увы, дракону и в подметки не годился; на экспромты, даже такого вот уровня, всегда был слаб. Потрясся какую-то секунду, и, бросив это пустое занятие, продекламировал, играя в акцент - боюсь, не в грузинский, а в некий обобщенный; в акцент, так сказать, кавказской национальности:
- Другу верный друг поможет, не страшит его беда! Сердце он отдаст за сердце, а любовь - в пути звезда!
- Вах, - уважительно подытожил дед Богдан. К великому Шота из Рустави он относился с высочайшим пиететом, тем более, что витязь в тигровой шкуре приходился тезкой его бате. - Другу верный друг поможет - денежку в карман положит. А в штанишки - не наложит!
- Сдаюсь, Богдан Тариэлович, сдаюсь.
- Уважительна ли причина, осмелюсь осведомиться?
Строг старик Тариэлыч, ох, строг. Я запнулся. Придумать-то я придумал, но не шло с языка. Грустно, братцы! Как я потом задний ход-то отрабатывать стану?
Но деда Богдана, по крайней мере за ту часть его крови, которая кавказской национальности, я этим зацеплю намертво. Тогда он в лепешку расшибется, а сделает.
- Только вам и только под строжайшим секретом - у меня, похоже, ожидается прибавление семейства. Тише! Поздравления - после. А вот деньги - и после, и во время, и, главное, до.
- Указание получено, осмыслено и принято близко к сердцу, - сказал Богдан потеплевшим голосом. Рифмоплетствовать он сразу перестал. Хороший старик, и обманывать его было просто срамно.
- Рад за вас… молчу, молчу. Конечно, выжмем, Антон Антонович. Через полчасика зайдите платежки подписать. Но, сразу говорю, обналичить смогу только послезавтра.
- Годится, - сказал я и отключился. Ну, вот. Есть предлог до послезавтра Тоне не звонить.
Гадость какая. Обязательно позвоню сегодня же.
Позвонить ей сегодня я не смог. И не по своей вине.
Дверь осторожно отворилась, и в кабинет не спеша, безо всякой скованности вошел человек средних лет, среднего роста и средней упитанности.
- Пять минут прошли, господин Токарев, и ваша очаровательная секретарша сделала мне легкий взмах изящной ручкой, - проговорил он. - Я посмел войти.
- Тогда посмейте сесть, - я королевским жестом указал на кресло для посетителей. - С кем имею честь?
Перестроиться столь стремительно было довольно сложно. Хорошо, что дед Богдан лица моего не видел во время веселого нашего разговора. Глаз, например. Менее всего, я полагаю, был я похож на счастливого и гордого владыку семейства, ожидающего в семействе сем очередного прибавления. У меня ещё слегка дрожали губы. Я, пытаясь привести их в чувство, неопрятно утерся тыльной стороной ладони - будто втихаря жрал тут чего-то… спецпаек, что ли - покуда один в кабинете и подчиненные не видят.
- Корреспондент еженедельника "Деловар" Евтюхов Сергей Васильевич, - сказал вошедший, протягивая мне руку. Мы обменялись коротким рукопожатием - он едва-едва шевельнул мускулами кисти и тут же удалил ладонь. Имя и фамилия были не настоящие, я это сразу ощутил.
- "Деловар" не вынесет двоих, - сказал я. Евтюхов вежливо улыбнулся и утвердился в кресле для посетителей. Извлек диктофончик и ловко, пролетающим профессиональным движением, утвердил его на столе между нами.
- Прежде всего позвольте вас поблагодарить, Антон Антонович, за то, что вы нашли для меня время, - церемонно сказал он. - Я прекрасно понимаю, как вы заняты.
В его словах ощутилась некая издевка. И, уверен, нарочитая. Он утонченно меня поддел.
Но я, пока не уяснил для себя, в чем дело, прикинулся шлангом. Как бы ничего не заметив, ответил с широкой бесхитростной улыбкой:
- Ну что вы, я занят не больше других. Сейчас эпоха такая - все заняты. Расплата за советское безделье. Богадельня рухнула, пора бы и поработать.
- Ах, так вы ЭТИХ взглядов, - отреагировал Евтюхов, вложив в слово "этих" буквально бездну чувства, только не понять, какого.
Он и боялся меня, и презирал. Боялся, что я что-то про него пойму, чего мне, и вообще кому бы то ни было, понимать никак нельзя. И презирал, потому что был уверен: мне нипочем и никогда этого не понять.
Как интересно.
- А вы каких? - невинно осведомился я.
Он снова чуть улыбнулся и сделал пренебрежительный жест - дескать, сейчас неважно, каких взглядов я, у вас же интервью берут, не у меня.
- В нашем издании есть регулярная медицинская страничка, - проговорил он. - Наряду, скажем, с регулярной компьютерной страничкой, регулярной мебельной страничкой и так далее. Мы стремимся знакомить читателей с конкретными достижениями нашего здравоохранения, но не вообще, не абстрактно, а с теми, которые нашим читателям могли бы оказаться особенно полезны. Мы стараемся давать серьезную информацию о том или ином явлении в медицине и о сдвигах в общественном сознании, которые это явление обусловили. И которые, в свою очередь, это явление способно вызвать уже само. Вот в этом ключе, если вы не возражаете, мы и поговорим.
Ни черта я не понял из его вводной части. Пыль в глаза. А там Коля… Но я только приложил руки к груди и кивнул:
- Никоим образом не возражаю.
Он включил диктофон.
- Известно, что среди состоятельной части населения нашей страны в последние годы забота о своем здоровье стала едва ли не культом, - начал он, лицом устремившись ко мне, но то и дело скашивая глаза на свою машинку - смотрел, нормально ли пишет. И я почувствовал, что интерес не праздный и не показной, ему действительно почему-то важно, чтобы запись получилась качественной. Ага… Похоже, он собирался самым серьезным образом анализировать магнитограмму: микромодуляции голоса, пересыхание гортани… ого!
Я всеми фибрами ощущал его предвкушение: как он будет меня, дурака болтливого, препарировать и потрошить на послушной, верной, умной электронике.
Ну-ну.
- В том числе и о психическом здоровье. Мне не раз приходилось наблюдать, что и на приемах или презентациях, и на дружеских попойках впрямую произносятся тосты "за наше психическое здоровье". Как вы, профессионал в этой сфере, могли бы такое явление прокомментировать?
Он вел себя, как настоящий. И задавал вопросы так, как и подобает акуле пера - издалека, беря собеседника в вилку, будто артиллерист. Но вот не повезло ему со мной. Я-то чувствовал, что ему абсолютно не интересно то, о чем он спрашивает и то, что я примусь говорить в ответ. Даже нет, не так - журналисту тоже не все собственные вопросы одинаково интересны, бывают и проходные, связочные, бывают и такие, которые задают лишь с тем, чтобы разговорить собеседника. Но чувствовалось, что весь намечающийся разговор о психическом здоровье и о том, чем я занимаюсь и почему, не имел ни малейшего отношения к действительной цели прихода этого лже-Евтюхова. К тому, что он на самом деле хочет узнать. Чувствовалось: он станет долго меня мурыжить видимостью интервью - с тем лишь, чтобы я пребывал в уверенности, будто это и впрямь интервью, и в конце концов ответил на те вопросы, ответы на которые он действительно хочет получить, даже не заподозрив, что вот они - настоящие-то вопросы.
У меня возникла шкодливая мысль в ответ помурыжить его, начав долго и с энтузиазмом комментировать то, о чем он сделал вид, что спросил. Было бы любопытно посмотреть, когда и как он закипит. Но у меня у самого лишнего времени не было. Да и настроение, мягко говоря, не то. Лучше поиграть с ним в поддавки.
- А что тут комментировать? - развел я руками. - Это совершенно естественно. Что, на самом-то деле, может быть естественнее и достойнее уважения, нежели забота о своем здоровье? Здоровы люди - здорова страна. Мы и так по всем показателям в ужасающем положении. Средняя продолжительность жизни у нас на одном из последних мест в мире. Не знаю даже, превышает ли естественный прирост населения его естественную убыль. В этих условиях, если хотя бы кто-то, хотя бы небольшой процент населения способен заняться собой - это уже колоссальный прогресс.
Ответ вызывающий. Просто-таки подлый ответ. За него он должен был ухватиться. И он ухватился.
- Не секрет, Антон Антонович, что психиатрическая статистика по стране тоже весьма печальна.
- Не секрет, - согласился я.
- Но наиболее печальна она для неимущих классов. На эти классы приходится основная часть психических расстройств и недугов.
Я легкомысленно, как последняя сволочь, для которой, ежели сам сыт-пьян, ни единого страждущего нет, опять развел руками и улыбнулся:
- Ну, а что вы хотите? Если малообеспеченные и необеспеченные составляют восемьдесят три процента населения, логично, что девяносто пять процентов всех болезней придутся именно на них, не так ли?
- Вы настолько легко к этому относитесь?
- От того, любим мы или не любим законы природы, они не меняются. В том числе - и социальные законы.
- Понимаю вашу позицию, - он покивал. Прежнего равнодушия не стало в нем. Хотя он поджимал губы и вообще всячески демонстрировал, как моя позиция ему претит - чем-то она ему на самом деле понравилась. Поддавки получались. Вот только в какой игре?
- То есть вас совершенно не беспокоит тот факт, что, скажем… поправьте меня, если я, как неспециалист, что-то напутаю… что, скажем, среди пожилого поколения - каждый второй страдает теми или иными психическими отклонениями? Что молодежь призывного возраста, даже не знакомая с наркотиками - хотя таких становится все меньше - почти вся страдает депрессиями вполне уже патологического уровня или легкими формами паранойи и шизофрении? Что повышение градуса агрессивности в обществе вызвано едва ли не в первую очередь именно этим? Что мы, фактически, вот уже многие годы живем в одном огромном сумасшедшем доме?
Какой пыл.
- Конечно, беспокоит! - раскатисто ответствовал я с улыбкой. - Конечно! Но, помилуйте, господин… э… Евтюхов. Если даже федеральный бюджет не в состоянии сколько-нибудь всерьез позаботиться об этой неисчислимой армии страждущих, то чего вы хотите от частного заведения, в котором работает один-единственный профессиональный психолог и которое существует только на заработанные этим психологом деньги?
- Безусловно, я понимаю, что вы способны помочь лишь очень немногим, - кивнул Евтюхов. - Но почему вы заведомо сужаете круг пациентов, устанавливая столь высокий имущественный ценз? Фактически вашими услугами могут пользоваться лишь люди бизнеса, не так ли?
- С чего вы взяли? - я возмущенно откинулся на спинку кресла. - Хорошенькое дело! Ежели вам угодно, господин Евтюхов, то… Сколько я помню, среди наших пациентов вообще до сих пор не было ни единого финансиста, ни единого директора предприятия. Ни единого!
Хочешь, чтобы я начал горячиться - я погорячусь. Посмотрим, что из этого выйдет.
- Что ж, - хладнокровно и безжалостно дожимал меня корреспондент, - значит, дело обстоит ещё хуже. Элитный клуб интеллектуалов! Голубая кровь, белая кость. Восстановление творческих способностей! А баба Нюша, всю жизнь проработавшая гардеробщицей и заработавшая от постоянного унижения манию преследования, или дед Иван, потомственный токарь, доработавшийся до нарушения концентрации внимания - они заведомо за бортом! Не так ли? Откуда такой снобизм?
Ему бы речи с трибун валять. Он меня корил, а чувствовал ко мне все возрастающую симпатию типа: да этот директор, похоже, нормальная сволочь, если он мне понадобится, его можно купить, узнать бы только… Но вот что он хотел узнать - в таких подробностях я не чтец.
Интересно.
Я никогда не сумел бы столь красно трубить о высоких материях вслух. И это при том, что, в отличие от лже-Евтюхова, всерьез за них переживаю.