Вся работа заняла два часа. "Фаулер" ни разу не подал признаков жизни. Жюль был спокоен – иного результата и не стоило ожидать: это самообман. Уж слишком бы просто и неинтересно все тогда оказалось!.. Нет, это самообман. Во-первых, вряд ли они пользовались аппаратурой, которая при остронаправленной передаче давала бы паразитные излучения достаточной для "Фаулера" мощности. А во-вторых, если бы его чувствительности и хватило для регистрации, то для начала надо было бы оказаться около передатчика именно в момент сеанса, а это выглядело уж слишком маловероятным. Тем не менее, порядок есть порядок, и совесть теперь в некоторой степени чиста. Хоть одно направление, да отработано.
Жюль зашел в парк, раскинувшийся напротив последнего прощупанного "Фаулером" особняка, немного походил по аллеям и все тем же прогулочным шагом отправился домой. Зашел во встретившуюся по дороге аптеку, где купил парочку упаковок бетазина. Выйдя из аптеки еще раз проверился и хвоста опять не нашел.
Дома он снял и отправил в утилизатор куртку. Вместе с упаковками купленного лекарства в правом кармане. Пусть голубчики поломают головы: то ли он знает о "жучках", то ли просто курток не носит больше одного дня. Потом достал из кейса полученные по почте упаковки и положил на столик в спальне. Потом вспомнил, что у больных рядом с лекарством всегда находится вода. Он наполнил стеклянный графин и отнес его в спальню, добавив к получившемуся натюрморту еще и стакан из кухонного набора.
И понял: как ни крутись, как ни обманывай себя, как ни отрабатывай других направлений, а без визита к Артуру не обойтись. Потому что все остальное может оказаться лишь элементарной потерей времени. А начальство зря не торопит!.. И, выдерживая марку, он отправился на кухню заказывать себе новую куртку.
8
Как только Жюль назвал в переговорное устройство свои фамилию и диагноз, ворота, перед которыми он стоял вчера утром, отворились. С трудом преодолевая все нарастающее воздействие, он медленно прошел по дорожке, усыпанной красным песком, и поднялся на крыльцо. Дверь открылась. Он вошел и остолбенел: перед ним стояла малышка Лина. Она удивленно смотрела на него. И воздействие тут же исчезло.
– Извините, – пробормотал Жюль. – Мне к доктору Спенсеру.
Лина повернулась и, все так же не говоря ни слова, вышла. Жюль растерянно посмотрел ей вслед и удивился своей растерянности.
Да что же это такое, сказал он себе. Ну ладно, она не ожидала меня здесь увидеть… А я-то что? Ведь, помнится, она говорила, что учится на медицинском, а здесь на практике…
– Доктор примет вас, – сказала Лина, появляясь из дверей, ничем не отличающихся от входных. – Пройдите, пожалуйста, сюда, в кабинет.
– Здравствуйте, Лина! – сказал Жюль.
– Проходите, пожалуйста! – повторила Лина настойчиво.
– Благодарю вас! – Жюль пожал плечами. Он понятия не имел, как себя с нею вести.
Спенсер сидел за столом и работал с компьютером.
– Слушаю вас, – сказал он, подняв голову. – На что жалуетесь?
– На жизнь, – сказал Жюль и произнес новый пароль, который Артур должен был получить позавчера утром.
Выслушав отзыв, Жюль приложил палец к губам и достал "карандаш". Артур рассмеялся.
– Не надо. Меня давно уже не слушают.
Они поздоровались.
– А мне повсюду насовали, – сказал Жюль.
– Это естественно, – ответил Спенсер. – В мертвый сезон всех новеньких так встречают. Приехал бы летом…
– И кто же это? Разведка Тайгерленда?
– Тайгерлендскую разведку ликвидировали еще шесть лет назад. Даже архивы в Париж вывезли… Но люди наверняка остались. Видимо, пристроились к Ассоциации. Или она их сама отыскала… Когда прибыл?
– Позавчера.
– А почему вчера не пришел?
– Пытался. Хвостов понавешали.
– И чем занимался?
– Устроился. Съездил в Лонгвилль, присмотрелся.
– И каковы впечатления?
– Неспокойно.
Спенсер встал из-за стола и прошелся по кабинету.
– Да, – сказал он. – Неспокойно. Что-то затевается… Знать бы что!.. С чем тебя послали?
– Выяснить причины гибели Генриха.
– Гибели? – Спенсер удивился. – По-моему, я не докладывал о гибели, я докладывал об исчезновении.
– Одиссей считает, он погиб. Слишком много времени прошло. Нашел бы способ отозваться.
– Одиссей считает! – Спенсер усмехнулся. – Ему там, конечно, виднее, в Париже… Что требуется от меня?
Жюль прислушался к своим ощущениям. Опять что-то не так… Словно кукла передо мной. Живая кукла…
– Какие инструкции ты получил от Одиссея? – спросил он.
– Инструкции? – Спенсер пошевелил пальцами, словно попытался поймать что-то в воздухе. – Я должен помогать тебе в твоих действиях. Как я понимаю, ты – агент с неограниченными полномочиями.
Жюль улыбнулся.
– Ну что ж, – сказал он. – В таком случае мне хотелось бы знать имена всех, кого можно заподозрить в связях с Ассоциацией.
– Всех?! – Спенсер хмыкнул. – Из постоянно живущих можно подозревать каждого второго!.. Тайгерленд был сверхмилитаризованной страной. Тут все, кто не работал на иностранных туристов, в той или иной мере были связаны с военно– промышленным комплексом… Впрочем, список я тебе к завтрашнему дню подготовлю. Только знаешь, по этому списку надо целый год работать. И не одному тебе, а целой следственной группе!
Жюль помолчал.
– Хорошо, – сказал он. – В таком случае, что ты думаешь о некоем Анхеле Санчесе?
– Анхель Санчес? – Спенсер задумался. – Подожди… Это же родной брат моей медсестры-практикантки. Интересовался я им, было дело. Ничего особенного… Кригер. В подполье не был. В настоящее время работает в Экологической Службе. Если мне память не изменяет – инспектором. Должен быть в картотеке у Грэма. Правда, там таких сотни тысяч… Почему ты им заинтересовался?
– Вертелся вокруг меня позавчера. В ресторане угощал…
– Так ты же по легенде космонавт! Человеку могло быть просто интересно с тобой пообщаться. Чтобы потом похвастать в кругу друзей! Мало ли какие причуды бывают у людей.
– Возможно, – сказал Жюль. "А мне он хвастал знакомством с Генрихом, – подумал он. – Произнося пароль… Таковы уж причуды у эколога Санчеса". – Ну ладно, мне пора. Связь у меня только через тебя. Так что передай Одиссею, что я приступил к выполнению задания.
– Подожди, – сказал Спенсер. – Дискету с историей болезни оставь у меня. Болезнь – тоже легенда?
– Да. В общем.
– Тогда я зарегистрирую тебя. И сочиню результаты осмотра. – Он наклонился к селектору. – Лина!
Вошла Лина. Спенсер передал ей дискету.
– Это наш новый пациент. Господин Карне, космонавт. Зарегистрируйте его и внесите в список на завтра.
Лина вышла.
– У вас всегда так мало народа? – спросил Жюль.
– Сегодня неприемный день. Но и в приемные пациенты практически друг с другом не встречаются… Ладно, иди. Оружие есть?
– Зачем оно мне сейчас?
– Ладно. Потребуется – обеспечу!
– Буду весьма благодарен! – Жюль пожал Спенсеру руку.
Когда он вышел из кабинета, Лина сидела за терминалом. Пальцы ее бегали по клавиатуре. Увидев Жюля, она встала и молча повела к выходу.
Экая телочка, подумал Жюль, глядя на ее ягодицы, аппетитно обтянутые белым халатом. Интересно, какова эта милашка в постели?..
– Вы так и не хотите со мной поздороваться? – сказал он.
Лина поджала губы. Жюль вздохнул. Ребенок был с характером и ребенок злился на весь белый свет.
– С больными надо быть вежливой и предупредительной!
Лина возмущенно фыркнула:
– Вам назначено завтра на девять.
– И это все, что вы хотите мне сказать?
Лина молча открыла перед Жюлем дверь.
– А чем вы заняты сегодня вечером? – спросил он. – Мы могли бы вместе поужинать.
– Ужинайте со своей Арабеллой! Она будет с вами вежлива и предупредительна.
– Зря вы так! – сказал Жюль, но двери уже закрылись.
Жюль опять вздохнул и спустился с крыльца на дорожку. Когда ворота отворились перед ним, он оглянулся. Он готов был дать голову на отсечение, что Лина смотрит на него. И во взгляде ее есть все что угодно, только не равнодушие.
На улице стало теплее. Солнце уверенно продиралось сквозь тучи, с рассвета закрывавшие небо непроницаемой пеленой. Стены коттеджей сразу зацвели. Энергопанели на крышах с шелестом разворачивались, подставляя солнцу угольно-черные тела. Откуда-то доносилась ритмичная музыка: отдыхающие получали очередные порции удовольствий.
Жюль снял куртку, повесил на руку и отправился домой. Мысли его вернулись к Лине.
Похоже, девчонка просто влюбилась в меня, подумал он и присвистнул. Оказывается, в меня еще можно влюбиться!.. Сей факт дает мне кое-какие дополнительные козыри в намечающейся игре с ее братом.
Жюль отметил это профессионально и вдруг с удивлением обнаружил, что использовать эти козыри нет никакого желания.
Ужинайте со своей Арабеллой!.. А это мысль!
И он отправился в "Сиреневую веточку".
В ресторане Жюль уселся лицом к прозрачной наружной стене, заказал обед и стал ждать. Когда он заканчивал с салатом, на улице появилась Арабелла. Она уверенно направлялась в сторону ресторана. Жюль ждал. Через пару минут хрустальный голосок за его спиной произнес:
– Здравствуйте, герой космоса! Не пригласите ли даму пообедать в вашем обществе?
9
Как и позавчера, домой пробирались по улицам, уже освещенным фонарями. И снова пылал в объятиях Жюля ненасытный костер. А когда они добрались до коттеджа, Арабелла проворковала:
– Жюль! Вы и теперь отправите меня домой?
Контакт был, Жюль ощущал его и безо всякого активатора. А когда они танцевали под звуки незнакомого танго и целовались в пьянящей темноте, до него вдруг доходила помимо ожидания какая-то холодная тревога, странная и непонятная, излишняя в складывающейся обстановке, и было ясно, что к сексуальному уровню тревога эта не имеет никакого отношения. Но сейчас, когда Жюль ковырялся с замком, набирая код, а Арабелла терлась грудью о его спину, до него уже не доходило никакой тревоги, накатывали только теплые, бесконечные волны ее желания.
Не пустышку ли я тяну из предстоящей ночи, подумал Жюль. Может быть, передо мной обычная ночная жрица?.. Коллекционерша любовных ласк?.. Однако в последнем вопросе ее прорвался такой страх, будто попасть в мою постель для нее вопрос жизни и смерти!..
И он сказал, открывая двери:
– Что вы, Белла! Не в моих правилах заставлять женщину ждать так долго!
Эта пошлая фраза вызвала столь горячую волну радости, что Жюль поразился. Словно костер опалил!..
Он пропустил ее вперед и почувствовал, как в спину уперся сверлящий взгляд чьих-то глаз. Он не обернулся. Он понял, что все идет как надо, и аккуратно закрыл дверь.
От чая Арабелла отказалась и тут же умчалась приводить себя в порядок. Жюль тоже не стал прохлаждаться и поднялся в спальню. Застелил постель и разделся. Прежде чем лечь, оторвал от упаковки, лежащей на столе, крайнюю таблетку, положил в рот и запил водой. Упаковки бросил в ящик стола. Потом лег в постель. Когда по лестнице зашлепали босые ноги, он погасил свет. Дверь отворилась. Арабелла зашуршала одеждой.
– Ты где? – прошептала она.
– Иди сюда, – шепотом ответил Жюль.
Горячее жаждущее тело скользнуло к нему под одеяло, живой огонь захлестнул его, объял со всех сторон. И началось.
А когда кончилось, и Жюль расслабленно лежал, прислушиваясь, как растекается по телу, вытесняя умиротворение, принятый активатор, Арабелла прошептала:
– Можно, я закурю?
– Разве ты куришь? – спросил Жюль.
– После этого – да!
– Хорошо. Ради тебя я потерплю… На столе стакан, возьми вместо пепельницы.
Арабелла встала. Сквозь полуприкрытые ресницы Жюль увидел, как белеют в полутьме ее высокие груди. Она взяла в руки сумочку. Прострекотала застежка, никелем блеснул в руке Арабеллы медицинский инъектор. Холодный пятачок коснулся плеча Жюля, струйка жидкости легонько кольнула кожу, и тут же помчался к сердцу омерзительный поток лютого холода. Жюль понял, что через мгновение будет поздно, и включился.
Зажегся свет. Арабелла быстро одевалась, пристально глядя на него.
Сейчас он откроет глаза и тупо уставится в потолок, – подумала она.
Жюль открыл глаза и тупо уставился в потолок. На большее сил не хватало – волна лютого холода оказалась настолько мощной, что тут же погасила в нем мысли Арабеллы.
– Белла! – прошептал он.
Арабелла склонилась над ним, поцеловала в лоб.
– Лежи спокойно, милый. Я сейчас вернусь!
Она вышла. Жюль дождался, пока она спустится по лестнице, встал и с трудом доковылял до столика. Воля утекала бурным потоком. Ему очень не хотелось расстраивать свою любовницу, он лил слезы, проклиная судьбу, заставляющую его совершать поступки вопреки просьбе Арабеллы. Но что-то человеческое еще оставалось в нем. И это что-то заставило открыть ящик, отгрызть зубами от упаковки еще таблетку, проглотить ее и закрыть ящик. На воду сил уже не хватило. Зато обратно в постель он летел как на крыльях.
Я не хочу огорчать мою Арабеллу, шептал он себе, ведь она просила меня лежать, ведь она сейчас вернется, она обещала, она не попрощалась, она оставила мне надежду. И опять слезы текли по его лицу, на этот раз слезы счастья и радости.
– Шлюха! – донесся из-за двери злобный голос. – Неужели ты не могла обойтись без постели?
– В следующий раз сам пойдешь! – отвечала Арабелла. – Будешь обходиться без постели.
– Господа, господа! – предостерегающе произнес спокойный бас. – На личные темы побеседуете позже!..
Холод в сердце так и не исчез. Не освободилась от мутного тумана голова, не налились силой мышцы, и в тело не ворвались легкость и спокойствие. Разве что испарилась из сердца Жюля эта несчастная любовь.
Прошуршала открываемая дверь. В спальню ввалился красавчик Анхель, за ним вошли Арабелла и совершенно незнакомый маленький толстяк. Толстяк тут же вытащил из кармана носовой платок и промокнул им обширную лысину.
– Получите в лучшем виде! – сказала Арабелла.
– Шлюха! – снова прошипел Анхель, глядя на Жюля.
– Все! – резко оборвал его толстяк. – Вы свободны, Арабелла!
Девушка забрала свою сумочку и вышла. Толстяк наклонился над Жюлем, заглянул в глаза, оттянул веко.
– Чудно! – Он потер руки и достал из кармана диктофон. – Начнем!
Жюль попытался включиться в него и не смог. Ничего не получилось и с Анхелем. Единственное, что он слышал, это мысли Арабеллы, которая с удовольствием вспомнила о том, что происходило между ними четверть часа назад.
Что же это она такое мне вколола, подумал Жюль. Не иначе – вилфаг! Однако нашему ведомству препараты такой силы неизвестны… Насколько срезал чувствительность! Только Арабеллу и читаю с ее жаркой эмоциональностью.
– Вы слышите меня? – спросил толстяк.
Эх, еще бы одну таблетку! Правда, Бакстер говорил, что трех мой организм не выдержит…
– Вы слышите меня? – повторил толстяк.
Жюль решил ответить и обнаружил, что до третьей таблетки активатора ему все равно не добраться: мышцы были почти парализованы.
– Да, – прошептал он, еле ворочая языком.
– Кто вы? – спросил толстяк.
– Жюль Карне, – прошептал Жюль. – Бортинженер космолета "Крым". Служба гелиоэнергетики.
– Перечислите членов экипажа вашего корабля.
Жюль перечислил.
– Для чего вы прибыли в Гринкоуст?
– Мне назначен курс реабилитации после лечения.
– Откуда вы знаете доктора Спенсера?
– Мне посоветовал обратиться к нему чиновник, который оформлял мой въезд. У меня есть его визитка.
– Санчес. – Толстяк повернулся к Анхелю. – Проверьте!
Анхель исчез. И тут же Жюль перестал слышать мысли Арабеллы. По– видимому, она вышла за пределы радиуса чувствительности. Или вообще перестала думать. В наступившей тишине Жюль расслышал слабый шепот: все-таки часть мыслей лысого толстяка доходила до него. Но это были какие-то обрывки: Кто?.. Поведение соответствует… Ответы…
Толстяк продолжал задавать вопросы, связанные с нахождением Жюля в Гринкоусте. Жюль автоматически отвечал, размышляя, стоит ли заинтересовывать лысого своими репликами.
Вошел Анхель.
– Лежите спокойно, – сказал толстяк Жюлю и повернулся к Санчесу. – Ну?
– Вселял его Пауэр. Все подтверждается.
– А как ребята внизу?
Анхель пожал плечами.
– Ничего подозрительного. Разное барахло, приемник "Фаулер" обычной модели, в тейлоре зафиксированы два сеанса связи с филиалом Европейского Центра Каботажных Космических Сообщений на Куру, индексы не стерты. Я переписал, проверим… Да, "Фаулер" он получил здесь, в регистраторе заказ отмечен. Вот только это? – Он достал из кармана "карандаш".
Толстяк взял "карандаш" в руки, повертел его.
– Что это? – спросил он Жюля.
– Амулет, – прошептал Жюль. – Подарок друга.
– По-моему, мистер Адамс, это пустышка. Типичнейшая пустышка!.. Не туда нас понесло, надо искать в других направлениях.
Толстяк отдал "карандаш" Санчесу и сложил руки на груди.
– Может быть, – сказал он. – Тем лучше для нас!
– Действие препарата скоро кончится, – заметил Санчес. – Надо спешить. Повторного сеанса он не вынесет, а трупы нам ни к чему.
– Сфотографируй его, – сказал толстяк. – Что-то у архивистов не то было, слышал?
– Да. Говорят, прислали не его фотографию. Не стыкуется со словесным портретом.
– Ты сам снимал?
– Нет, конечно. Леон. Перепутали что-то.
Толстяк снова повернулся к Жюлю.
– Сядьте.
Мышцы отпустило ровно настолько, чтобы Жюль смог сесть. Санчес достал из кармана аппарат. Дважды сверкнула вспышка.
– Порядок, – сказал Санчес. – Теперь путаницы не будет.
– Ложитесь, – сказал толстяк.
Снова чуть отпустило мышцы, и тело Жюля заняло горизонтальное положение.
– Еще серия вопросов, – сказал толстяк. – Что вы думаете о женщине, которая была у вас?
– Хороша! – сказал Жюль.
– А как вы относитесь к Ассоциации?
– К какой ассоциации? К FMA?
– Да.
– Я не кригер, – сказал Жюль. – Мне на нее глубоко наплевать!
– Прекрасно! – Толстяк удовлетворенно потер руки. – Еще, с вашего разрешения, вопросик… Как вы осуществляете связь с ЮНДО?
– Никак, – уныло сказал Жюль. – У Службы гелиоэнергетики нет таких связей. Мы технари, а не политики.
Потом было еще несколько вопросов. Все они носили чисто анкетный характер и, по-видимому, задавались для очистки совести и с целью произвести еще одну проверку открытыми каналами через Адресную службу. Там все было чисто. Вскоре толстяк выключил диктофон и наклонился над Жюлем.
– Теперь вы заснете, – сказал он. – И будете спать до утра. А когда проснетесь, ничего не будете помнить.
– Да, – сказал Жюль и закрыл глаза.
Погас свет, прошуршала дверь. Жюль слышал, как они внизу ходят, наводя порядок в коттедже.