Что-то в ее жизни… не могу подобрать подходящего слова. Раздвинуло рамки ее возможностей? Возможно, углубило ее личность? Она всегда была уравновешенной молодой женщиной с острым умом и отвагой, но при этом какой-то уязвимой. А сейчас я ни в коем случае не хочу сказать, что она полностью изменилась, просто ее дух стал спокойнее. Может быть, это влияние !Ксаббу. Можно, конечно, предположить, что, как представитель более простого и древнего образа жизни, !Ксаббу изменил ее своей простой вековой мудростью, но это означало бы недооценивать качества этого человека. Насколько я могу судить, его мудрость вовсе не простая, хотя она идет от истории тысяч поколений бушменов. Во многом ее источником является интеллект молодого человека, воспитанный на самом краю того, что зовется современной цивилизацией, когда он постоянно знает, что самое важное в этом мире не имеет к нему никакого отношения.
Вообще, я думаю, что путь, которым идет !Ксаббу, куда сложнее нашего. Ему приходится примирять культуру, проверенную и установившуюся сотни веков назад, с изменяющимся миром технологий, почти смертельно больным от постоянного роста и эволюции. Это место, где мы сейчас находимся, для нас, наверное, то же, что для !Ксаббу наш, как он выражается, "мир-город".
Он и еще кое в чем повлиял на Рени, хотя не знаю, догадывается ли она об этом. Не могу сказать, влюблен ли он в Рени - из-за слепоты я, безусловно, не могу это определить, поскольку не вижу, как он на нее смотрит, - но он точно ей предан. Не могу сказать, влюблена ли она в него, но без него она другая - ее недавно обретенное душевное спокойствие нарушается, насколько я могу судить. Иногда, когда они говорят друг о друге, как добрые случайные друзья, мне хочется схватить одного из них - обычно Рени - и встряхнуть хорошенько. Неужели они не поймут, что между ними происходит? Во всяком случае, они очень разные, поэтому я почти надеюсь, что все может оказаться трагической ошибкой. Тем не менее, бывают моменты, когда я хочу быть феей с волшебной палочкой. Наверное, если бы у меня была такая палочка, я сделала бы волшебное зеркало, в котором они увидели бы себя глазами друг друга.
А какова моя роль? Как всегда, я говорю о других, думаю о других, наблюдаю, рассуждаю, а иногда и манипулирую другими. Я всегда наблюдатель. Чем, интересно, занимается фея, когда она не благословляет детей, не превращает тыкву в повозку, не делает платье для Золушки? Может, она сидит в стороне от костра и наблюдает, как другие спят, тихонько бормоча что-то себе под нос?
Если так, я - настоящая фея.
Я слышу, как кто-то зашевелился. Это Т-четыре-Б, а значит, мое дежурство в качестве часового подходит к концу. Скоро я продолжу дневник, надеюсь, что продолжу…
Код Дельфи. Закончить здесь.
Вопль был явно человеческий, но такого тембра, что в первые минуты после пробуждения Рени не хотела ничего предпринимать. Она села, еще затуманенная сном, ничего не понимая, и поймала себя на том, что очень не хочет ничего слышать, а хочет снова провалиться в небытие, и пусть кто-нибудь другой разбирается.
Когда глаза наконец открылись, она не сразу поняла, что происходит.
- Темно! - закричала она. - Как так получилось? Где свет?
- Рени! Здесь огромная дыра! - отозвался голос. - Кто-то провалился!
Она перекатилась на бок и увидела в слабом свете костра, что за ним, там, где раньше была земля, простирается огромное черное пространство.
- Кто провалился?
- Мартина! - хрипло ответила Флоримель. - Я ее не вижу, но слышу.
Т-четыре-Б тоже кричал, Рени не уловила ни слова из его воплей.
- Господь всемилостивый, - она ухватилась за Т-четыре-Б, пробираясь к краю дыры. - Это бесполезно!
Несмотря на совершенно неожиданное наступление ночи, ей показалось, что она видит движущиеся в глубине бледные красно-черные тени - неестественно прозрачная почва пропускала отблески костра.
- Мартина? - позвала Рени. - Ты меня слышишь?
- Я здесь, - слепая полностью контролировала свой голос. - Я держусь, но земля здесь ужасно рыхлая. Я боюсь пошевелиться.
Флоримель стояла у дальнего края ямы, но Рени знала, что их двоих будет недостаточно.
- !Ксаббу, Т-четыре-Б, помогите! - сказала Рени. - Она долго не продержится.
- Моя рука! - Т-четыре-Б был ошеломлен и почти без чувств.
Рени не поняла, о чем он говорит, но !Ксаббу уже был рядом.
- Спустите меня в дыру, - велел он. - Я буду держать Мартину, и мы ее вытащим.
Растерянная Флоримель решительно затрясла головой:
- У тебя не хватит сил.
- Я сильный, - ответил !Ксаббу. - Хотя мое тело и мало.
Рени не хотела терять время на споры. Она была готова поверить !Ксаббу, хотя мысль о том, чтобы спустить его в темноту, пугала.
- Если он так сказал, так оно и есть. Подойди сюда, Флоримель, и помоги. Т-четыре-Б, ты будешь помогать или нет?
Пацан издал странный булькающий звук. Он скорчился на дальнем краю дыры, своими шипами напоминая кактус.
Рени и Флоримель держали !Ксаббу за тонкие ножки, а он на руках дошел до дыры и нырнул в нее головой. Они уже держали его на вытянутых руках, а он все не мог дотянуться до Мартины, которая, несмотря на бодрые ответы, имела весьма жалкий вид. Рени и Флоримель вытянули !Ксаббу обратно, опустились на колени и с большими предосторожностями поползли к дыре, чтобы лечь рядом у самой дыры, высунув плечи за ее край.
- Т-четыре-Б, ты нам очень нужен! - позвала Рени. Казалось, голос ее уходил прямо в темноту, непроглядную и мертвую. - Нам нужно, чтобы кто-нибудь держал нас!
Почти сразу рука сомкнулась на ее лодыжке, и она вздохнула с облегчением. !Ксаббу прополз по их спинам и спустился по рукам, как по виноградной лозе, в последний момент они ухватились за его ноги. Хоть он и весил совсем мало, им казалось, что их утянет вниз вслед за ним. Рени еле выдавила:
- Достаешь до нее?
- Нет пока… - После паузы он сказал: - Я держу ее. Мартина, держись. Возьми пока одну руку, вторую не трогай.
Когда он снова заговорил, Рени поняла, что он повернул лицо в их сторону.
- Как же вы вытащите нас двоих?
Странная мыльная земля забивалась в рот и нос, руки вытянулись настолько, что казалось, они вот-вот оторвутся. Рени уже не боялась, она была в ужасе. У них с Флоримель не было опоры, и с каждой минутой становилось все тяжелее держать !Ксаббу даже без Мартины.
- Т-четыре-Б, - крикнула Рени, - вытаскивай нас!
Ответа не последовало. Рени осторожно подвигала ногой, опасаясь, что он может отпустить ее, если дернуть сильней.
- Можешь нас вытащить?
Тоненький голосок ответил:
- Не могу. Вас и держать-то тяжело.
- Эмили, это ты?
Рени пришлось сдержать нахлынувшую злость на Т-четыре-Б - сейчас нельзя отвлекаться. Ей с трудом удавалось говорить спокойно, но она чувствовала, что самообладание начинает улетучиваться.
- Т-четыре-Б, черт тебя подери, если ты нас не вытащишь, Мартина и !Ксаббу свалятся! Ну, давай! Помогай!
Долго ничего не происходило. Рени чувствовала, что ее руки будто вытягиваются, как растаявшая ириска, становятся тоньше и длиннее. Она не могла больше никого держать - вот-вот они сорвутся. И тут большая шипастая рука ухватила ее за куртку и потянула. Она даже не успела вздохнуть с облегчением, как ее снова охватило отчаяние - Мартина повисла в воздухе.
На миг плечи и локти Рени пронзил огонь, и она поняла, что сейчас выпустит !Ксаббу, как в своем страшном сне. Ей казалось, что она пытается вывернуть весь мир наизнанку. Но тут рука, что держала куртку Рени, оттащила ее от края ямы - она смогла, наконец, согнуть колени и опереться локтями в землю. И вот уже можно согнуть позвоночник и как следует упереться.
Мартина показалась над краем ямы, она вылезала из нее, буквально переползая через Флоримель, в отчаянной попытке выбраться. !Ксаббу, который пропустил Мартину вперед, вылез через пару минут после нее. Все свалились в одну тяжело дышащую кучу.
- Спасибо вам! Слава Богу! Спасибо!
Хриплый голос Мартины был еле слышен. Рени никогда не видела Мартину такой взволнованной.
- Нам нужно уходить отсюда, - сказал !Ксаббу, стоя на четвереньках. - Мы не можем быть уверены, что здесь больше нет провалов.
Когда они кое-как поползли через непривычную темноту к янтарному свету костра, Рени вдруг остановилась.
- Т-четыре-Б, что, дьявол дери, с тобой случилось? Почему ты не помог, когда я просила?
- Он все еще у дыры, - ответила Эмили, скорее с интересом, чем огорченно. - По-моему, он плачет.
- Что? - Рени поднялась на ноги, с трудом удерживая равновесие. - Т-четыре-Б? Хавьер? Что происходит?
- Он пытался мне помочь… - отозвалась Мартина.
Но Рени уже шла к скорчившейся фигуре робота-воина, помня, однако, о дыре, находившейся всего в нескольких шагах.
- Хавьер? - Он даже не поднял головы, но и при таком слабом освещении она увидела, что он напрягся. - Т-четыре-Б, в чем дело?
Он повернул к ней свою грозную маску воина, но голос его был как у потрясенного, охваченного ужасом мальчишки.
- М-моя рука… моя блокирующая рука!
Он показал ей свою руку. Сначала Рени подумала, что у него тяжелый перелом, потому что рука была согнута под каким-то неправильным углом. И только секундой позже поняла, что отсутствует кисть, ровно отрезана по запястью. Раструб боевой рукавицы заканчивался гладкой серой плоскостью, похожей на свинец, но она почти не блестела.
- Что случилось?
- Он как раз должен был сменить меня в дозоре. - Мартина подошла к ним ближе, держась подальше от того места, где зиял провал. - И совершенно неожиданно, когда я уже отходила от поста, земля передо мной… исчезла. Нет, это слишком упрощенно, наверное, правильнее сказать, что воздух и земля… поменялись местами. Будто невидимое поле поглотило кусок земли.
Она тяжело дышала, медленно приходя в себя после ужасного испытания. Т-четыре-Б прижал поврежденную руку к груди и начал укачивать, как ребенка.
- Если бы я не была слепой, - продолжила Мартина, - я бы просто вошла в дыру, но поскольку я почувствовала, что что-то не так, я остановилась на краю, пытаясь удержать равновесие. Т-четыре-Б оттолкнул меня в сторону, но, как я полагаю, его рука оказалась в зоне, где воздух и земля менялись. Он издал ужасный крик…
- Да, я слышала, - сказала Рени, вспомнив жуткий крик, разбудивший ее.
- А когда я хотела подойти к нему, я споткнулась и свалилась через край. - Здесь Мартина остановилась, стараясь успокоиться.
Рени покачала головой. Они разберутся с этим позже.
- Флоримель, - позвала она, - ты наш врач. Ты нужна нам прямо сейчас!
* * *
В этом странном, неповторимом мире все происходило не так: и травма Т-четыре-Б, и неожиданное падение.
Их товарищ-подросток потерял руку, но, по всей видимости, только виртуальную: он по-прежнему чувствовал ее ниже запястья (правда, как сказал Т-четыре-Б, "чувствуется типа даже больше", он описал это ощущение как "вся наэлектричена"). Однако никто другой отрезанной кисти не видел, в этом мире она явно не существовала. Т-четыре-Б не испытывал боли, только шок от происшедшего, а на месте среза на запястье появилось слабое свечение. Чем бы ни было это странное явление, когда в земле образовалась пустота, обнаружилось, что от просторной одежды Мартины тоже отрезан кусок: срез был таким ровным, будто сделан лазерным скальпелем.
Они долго совещались, прежде чем снова улеглись спать, а когда проснулись, было по-прежнему темно. Рени подумала, что теперь им предстоит жить в ночи столько же времени, сколько они прожили в этом мире в серых сумерках.
- Мы даже не можем предположить, сколько будет длиться ночь, сказала Флоримель - Может, серые сумерки длились уже полгода до нашего появления.
- Я боюсь, заявила Эмили, которая проявила столько храбрости, спасая Мартину, а теперь снова вернула себе статус официальной оппозиции группы. Я хочу уйти отсюда сейчас же. Я ненавижу это место!
- Мне неловко пользоваться нашим тяжелым положением, - сказала Рени, - но я думаю, что нам следует еще раз проголосовать. Мало того, что темно, наши псевдодрова подходят к концу, а искать новые в темноте - и так маленькое удовольствие, да еще и куски этого мира вдруг исчезают…
Мартина кивнула.
- Я все время думаю, что бы было, если бы я вошла в дыру до того, как Т-четыре-Б потерял руку. Была бы я еще жива? Может, мое виртуальное тело исчезло бы, а дух продолжил существовать в виде привидения?
Было заметно, что эти мысли очень тревожат ее.
- Об этом не нужно думать, - посоветовала ей Флоримель. - Рени, в голосовании нет необходимости, по крайней мере, для меня. Это место само решило спор. Мы должны уходить.
- Если это возможно, - добавила Мартина. Она казалась меньше и в то же время ближе, будто встреча с опасностью изменила ее. - Помните, это только предположение, высказанное Рени, будто мы можем выйти отсюда без помощи специального предмета.
Рени смотрела на языки пламени в костре и думала: "Если нам помогут выбраться отсюда нужда и желание, то будет не очень трудно".
- Бесполезно.
Рени никогда не видела !Ксаббу таким подавленным. Всего несколько часов назад он и Мартина испробовали все, что могли придумать, даже заставили компанию взяться за руки и воображать сияющие золотом ворота. Флоримель с насмешкой назвала тогда их манипуляции спиритическим сеансом. Никакого результата.
- Ты надеялась на меня, Рени, и другие тоже, но я вас подвел.
- Не глупи, !Ксаббу, - ответила Мартина. - Никто никого не подвел.
Он коснулся ее руки своими длинными пальцами в знак признательности за доброту, отошел от костра и скорчился на земле спиной к огню, крошечная скорбящая фигура.
- Беда в том, что мы с !Ксаббу не можем объяснить друг другу, что знаем, - спокойно сообщила Рени Мартина. - Он и я… когда-то смогли соприкоснуться, будучи далеко друг от друга, но произошло это через уже открытые зажигалкой ворота. Мы не можем передать, что мы тогда почувствовали и что узнали. Мы как два ученых, говорящих на разных языках, - барьер слишком велик, чтобы обменяться нашими открытиями.
Флоримель угрюмо покачала головой:
- Нам следует лечь спать. Чуть позже, если не станет светло. Я попробую найти дрова.
Рени посмотрела на спящего Т-четыре-Б: переутомление и шок сделали свое дело, адреналин иссяк. Эмили тоже нашла утешение во сне. Рени пыталась придумать что-нибудь ободряющее, но не смогла. Она не посмела размышлять о том, что будет, если они не смогут снова открыть ворота. Ее охватили жалость к себе и страх. Еще хуже было видеть !Ксаббу потерявшим надежду. Она двинулась к нему по ненадежной земле. Рении уже подошла к другу, но все еще не нашла нужных слов. Тогда она села рядом и просто взяла его маленькую руку в свою.
После продолжительного молчания !Ксаббу неожиданно заговорил:
- Много, много лет тому назад другой человек носил мое имя. Он принадлежал к моему народу, и имя это означает "Мечта", мои родители назвали меня также в честь мечты, которой мы грезим.
Он остановился, как бы ожидая от Рени ответа, а она ничего не чувствовала, кроме тяжести на сердце, и не решалась заговорить.
- Он был заключенным, как когда-то и мой отец, - продолжил !Ксаббу. - Я знаю, что он сказал тогда, не потому, что мое племя помнило его слова, а через одного европейца, с которым он общался. Тот изучал мой народ. Однажды этот белый ученый спросил моего тезку, почему тот все время так печален, сидит неподвижно и прячет лицо в тени. И этот человек по имени Мечта сказал: "Я сижу и жду, когда вернется луна, и я снова смогу вернуться к своему народу и слушать его сказки".
Сначала ученый думал, что Мечта говорит о возвращении в свою семью, и спросил, где живут его родные, но Мечта сказал: "Я жду сказок издалека, сказок, похожих на ветер, который тоже приходит издалека, но мы его чувствуем. У здешних людей нет моих сказок. Они не говорят ничего, что бы отзывалось во мне. Я жду, когда изменится мой путь, когда вернется луна. Я надеюсь, что идущий сзади, кто-то, кто знает мои сказки, будет их рассказывать, а ветер принесет их сюда. Слушая их, я изменю свой путь… а сердце мое найдет дорогу к дому".
Я чувствую то же, Рени, что и человек по имени Мечта. Я понял это, когда исполнял свой танец. Я понял, что не должен пытаться быть чем-то, чем я не являюсь, а должен поступать как люди моего племени, думать как они. Но от этой мысли я почувствовал себя одиноко. По-моему, в этом мире я не могу понимать сказок, Рени.
Он медленно покачал головой, его темные глаза были полузакрыты.
Слова !Ксаббу пронзили Рени. Ее глаза наполнились слезами.
- У тебя есть друзья в этом мире, - ответила она, слегка запинаясь. - Люди, которым ты очень небезразличен.
Он сжал ее руку.
- Я знаю, но даже самые сердечные друзья не всегда могут утолить Великий Голод.
Они опять надолго замолчали. Рени слышала, как Мартина и Флоримель тихонько переговаривались в нескольких метрах от них, но она не понимала их слов, так сильно она жаждала облегчить печаль маленького человечка.
- Я… я люблю тебя, !Ксаббу, - наконец произнесла она. Слова прозвучали очень весомо в окружающей темноте. Она не поняла, что имела в виду, произнося их, и вдруг испугалась чего-то, сама не зная чего.
- Ты мой лучший, самый близкий друг.
Он положил свою лохматую голову ей на плечо:
- Я тоже люблю тебя, Рени. Даже самая острая боль моей души слабеет, когда ты и я вместе.
Для Рени это был тяжелый момент. Он так спокойно воспринял ее признание, как само собой разумеющееся, что она почувствовала себя почти оскорбленной, несмотря даже на то, что сама не была уверена, какое значение вложила в такие важные слова.
"Но я ведь тоже не знаю, что он в них вложил, - подумала Рени. - Мы в некотором смысле очень далеки, мы почти не знаем друг друга".
Она почувствовала неловкость и попыталась высвободить руку. Что-то жесткое на запястье !Ксаббу царапнуло ее.
- Что это?
- Моя веревочка. - Он тихо смеялся, развязывая ее. - Твоя веревочка от ботинка, которую ты дала мне. Дорогой подарок.
Его настроение заметно улучшилось, или он делал вид, чтобы сделать приятное Рени.
- Хочешь еще одну сказку, рассказанную с ее помощью? Я могу вернуться к костру.
- Может, позже, - ответила она, втайне надеясь, что не обидела его. - !Ксаббу, я устала. Но мне нравились те сказки.
- Веревочка еще кое-что умеет. Такая умная веревочка! С ее помощью я могу считать и делать многое другое. Знаешь, игра с веревочкой может заменять счеты и подсказывать интересные мысли… - Он умолк.
Рени настолько была занята обдумыванием происшедшего между ней и !Ксаббу, что далеко не сразу заметила, как !Ксаббу погрузился в размышления. Прошло еще больше времени, прежде чем она поняла, о чем тот думает.
- Ой, !Ксаббу, а ты можешь воспользоваться веревочкой для этого последнего? Думаешь, получится?
Он уже полз на четвереньках к костру, в спешке выбрав звериный способ передвижения, Она почувствовала некоторое беспокойство оттого, как легко он перенимает повадки бабуина. Но тут же забыла об этом, охваченная приливом надежды.