Торнадо не задел железнодорожные пути сельскохозяйственного комплекса, хотя Рени видела следы разрушения всего в нескольких сотнях ярдов от них. Ее загнали в товарный вагон вместе с !Ксаббу и Эмили-22813. Их тюремщики также зашли в вагон, что навело Рени на размышления. Ясно было, что функционирующих тиктаков, или как их звали, стало меньше, чем полчаса назад. И то, что на охрану двоих чужестранцев и Эмили (хотя Рени сомневалась, что девушка по большому счету имеет хоть какое-то значение) было выделено целых шестеро, означало, что совершенное ими преступление считалось серьезным.
"Или, может быть, просто странным", - понадеялась она. Совершенно ясно, что механические люди отнюдь не гиганты мысли. Возможно, уже само присутствие незнакомцев в их симуляции настолько необычно для роботов, что вызвало нечто вроде организационной паники.
Поезд тронулся с сортировочной станции, гремя и пыхтя. Рени и !Ксаббу сели на дощатый пол вагона в ожидании дальнейших событий. Эмили поначалу расхаживала взад-вперед под тупыми взглядами черных глаз тиктаков, заламывая руки и рыдая, но Рени в конце концов уговорила ее присесть. Девушка обезумела от горя и несла бессмыслицу, лепеча что-то о торнадо, который она, похоже, едва заметила, и таинственную бессвязицу о медицинском осмотре: видимо, она полагала, что это и есть причина ее беды.
"Вероятно, она что-то сказала о нас, когда ее проверяли, - решила Рени. - Эмили упоминала, что докторами были "генри" - люди, мужчины. А они, наверное, более наблюдательны, чем эти металлические громилы".
Поезд шел, стуча колесами. На внутренней стене вагона мерцал фонарь. Несмотря на опасения, Рени поймала себя на том, что клюет носом. !Ксаббу сидел рядом, делая странные движения пальцами, что поначалу ее весьма озадачило. И лишь когда она пробудилась от короткого сна и на мгновение не смогла сфокусировать взгляд, Рени поняла, что бабуин плетет между ладонями фигурки из несуществующей веревочки.
Поездка продолжалось лишь немногим дольше часа, потом охранники вытащили пленных из вагона на шумную и гораздо более крупную станцию. Большие здания города, которые Рени видела раньше, громоздились прямо над головой, и теперь ей было ясно, почему они казались странными: многие - самые высокие - были лишь остовами, обуглившимися и разбитыми чем-то еще более могучим, чем торнадо, который прошел только что.
Тиктаки провели их сквозь толпы глазеющих рабочих-генри в комбинезонах, потом погрузили Рени и ее друзей в кузов грузовика. Он доставил их не в центр разрушенного города, а в пригородный район, к огромному двухэтажному зданию, похоже, целиком сделанному из бетона. С грузовика их высадили во внутреннем дворе, потом провели в широкий грузовой лифт. Когда все оказалась внутри, лифт начал спуск вниз - без какого-либо нажатия кнопок.
Лифт опускался, как им показалось, в течение нескольких минут, пока тихое жужжание тиктаков не начало вгонять Рени в клаустрофобию. С того момента как их доставили во двор, Эмили снова начала рыдать, и Рени опасалась, что, если так пойдет и дальше, она начнет кричать на девушку и не сможет остановиться. Словно почувствовав ее беспокойство, !Ксаббу протянул руку и сжал кисть Рени своими длинными пальцами.
Двери распахнулись в черноту, которую не мог пробить тусклый свет лифта. У Рени закололо в шее. Она и остальные не шевелились. Тогда тиктаки толкнули их вперед. Рени шла медленно, нащупывая пол вытянутыми пальцами ног и уверенная, что в любой момент может обнаружить, что стоит на краю какого-нибудь ужасного колодца. Затем, когда они сделали шагов двадцать пять, издаваемые тиктаками звуки неожиданно изменились. Рени пришла в смятение. Механические люди, круглые тени с горящими глазами, дружно пятились в лифт. Когда они вошли в него, двери закрылись и свет полностью исчез.
Эмили теперь рыдала громче, как раз у левого уха Рени.
- Да заткнись ты! - рявкнула она. - !Ксаббу, ты где?
Когда Рени снова почувствовала ободряющее прикосновение его ладони, она в первый раз осознала присутствие постороннего шума: ритмичное сырое хлюпанье. Прежде чем Рени смогла отметить эту странность, впереди них во тьме расцвел свет. Она начала что-то говорить, потом, пораженная, остановилась.
Впереди на огромном кресле, которое, как вначале показалось Рени, было вырезано наподобие папского трона, развалилось в ленивой позе странное существо. Когда зеленоватый свет усилился и лучи его сошлись на сидящей фигуре, она разглядела, что кресло украшают гирлянды всевозможных шлангов, шаров, бутылок, пульсирующих мехов и прозрачных трубок с пузырящимися внутри жидкостями.
Похоже, большинство этих трубок и шлангов были подсоединены к сидящему в кресле, но если их предназначение состояло в том, чтобы придавать ему силы, то они не очень хорошо справлялись со своей работой: существо с головой неправильной формы, похоже, было едва способно шевелиться. Оно медленно повернулось к вошедшим, перекатив голову по спинке кресла. Один глаз на лице, похожем на маску, был неподвижно открыт, словно от удивления, второй светился живым и циничным интересом. Пучок чего-то похожего на солому торчал из макушки и вяло свисал на бледное, тесто-подобное лицо.
- Так это вы - чужестранцы? - Голос чавкал, как резиновые сапоги в грязи. Незнакомец глубоко вздохнул; меха хлопали и шипели, наполняя его легкие. - Какая жалость, что вы ввязались во все это.
- Кто вы? - спросила Рени. - Почему вы нас похитили? Мы всего лишь…
- Вы всего лишь путаетесь у меня под ногами, - сказало существо. - Но я, наверное, невежлив. Добро пожаловать в Изумруд, бывший Новый Изумрудный Город. Я Страшила, король, за грехи мои. - Он издал булькающий звук отвращения к самому себе. Из тени у ног существа что-то появилось и засновало туда-сюда, заменяя шланги. На мгновение замершая в немом изумлении Рени подумала, что это !Ксаббу, но потом заметила, что у той обезьяны были крылья.
- А теперь я должен разобраться с этим юным испорченным созданием, - продолжила фигура на троне, указывая трясущимся пальцем в перчатке на Эмили, - которое совершило тягчайшее из всех телопреступлений, и к тому же в весьма неподходящее время. Дитя, я очень разочаровался в тебе.
Эмили разразилась новыми рыданиями.
- Так вы ее преследовали? - Рени пыталась осмыслить все происходящее. Изумрудный Город! Страшила! Тот старый фильм! - А как вы намерены поступить с нами?
- Увы, боюсь, мне придется вас казнить. - Обрюзгшее лицо Страшилы сложилось в гримасу наигранной печали. - Полагаю, это ужасно, но я не могу допустить, чтобы вы тут повсюду бегали, устраивая неприятности. Видите ли, вы объявились в разгар войны.
Он посмотрел вниз и поманил летучую обезьяну пальцем:
- Уидли, будь паинькой, фильтры мне тоже смени, пожалуйста.
ГЛАВА 10
МАЛЕНЬКИЕ ПРИЗРАКИ
СЕТЕПЕРЕДАЧА/СПОРТ: Тигр на поводке
(изображение: Кастро тренируется с другими игроками "Тигров")
ГОЛОС: Эльбатрос Кастро был одним из игроков с подмоченной репутацией, согласившихся на условие подписанного им контракта - вживление следящего импланта. Это устройство позволяет руководству команды в любой момент знать, что спортсмен ест, пьет, курит и даже вдыхает. Однако Кастро, видимо, первый, кто воспользовался глушителем чипа и тем самым создал серьезную юридическую проблему для МБ А и своей команды "Тигры Батон-Руж ГенПродукт Байю", прошлогоднего чемпиона Североамериканской Конференции…
Пока мама смотрела на какую-то ненастоящую женщину, Кристабель отвернулась от нее и подкралась к зеркалу. Она решила, что, расхаживая в помещении в темных очках, похожа на Ханну Мэнкиллер из шоу "Внутренние шпионы".
- Румпельштицкин, - произнесла она настолько громко, насколько осмелилась. - Румпельштицкин!
- Кристабель, что это ты там бормочешь в зеркало? Ни слова не понимаю. - Мама взглянула на девочку. Ненастоящая женщина продолжала говорить. Кто-то из покупателей, торопясь, прошел прямо сквозь женщину-призрака, которая на мгновение покрылась рябью (как лужа, когда на нее наступаешь), но так и не перестала говорить.
- Ничего. - Кристабель выпятила нижнюю губу. Мама ответила тем же и отвернулась, чтобы слушать голограмму дальше.
- Мне не нравится, что ты ходишь здесь в темных очках, - сказала она через плечо. - Еще наткнешься на что-нибудь.
- Не наткнусь.
- Ладно, ладно, - мама взяла ее за руку и повела в глубь магазина. - Наверное, у тебя сейчас очередная трудная фаза.
Кристабель предположила, что "Трудная Фраза" - это когда говорят, выпятив губу. А может, это когда она отказывается снимать книгоочки. Мистер Селларс предупреждал, что родители не должны узнать, что у нее теперь особенные очки.
- И вовсе моя Фраза не трудная, - заявила она, стараясь сгладить ситуацию. - Я просто слушаю "Лягушачьего Принца".
Мама рассмеялась:
- Ладно. Ты победила.
Кристабель нравилось бывать здесь. Здорово было уже сесть в машину и уехать с базы, но "Сиуолл-центр" стал ее почти любимейшим местом в мире. Торговый центр разочаровал Кристабель лишь однажды, когда она была совсем маленькой. В тот раз девочка подумала, что в "Сиуолл-центре" живет Сова из "Винни-Пуха", любимой сказки Кристабель, которая так себя и называла - Уол. Весь день Кристабель ждала, что увидит Сову, и лишь когда на обратном пути девочка стала плакать и жаловаться, что никакой Совы в магазине нет, мама объяснила, что центр не имеет ничего общего со сказочной Совой.
В следующий раз Кристабель понравилось в "Сиуолл-центре" гораздо больше, и во все остальные поездки тоже. Папа всегда считал, что ездить туда просто глупо, раз поездка в один конец занимает три четверти часа (он всегда именно так и говорил: "Это же три четверти часа в один конец!"), а все нужное можно купить или в магазине на базе, или просто заказав, но мама сказала, что он не прав. "Только мужчина способен всю жизнь покупать вещи, даже не пощупав сперва ткань или не взглянув на стежки", - заявила она в ответ. И всякий раз, когда мама это говорила, у папы становилось такое лицо, как будто он произносит Трудную Фразу.
Кристабель любила папу, но в этом случае признавала мамину правоту. Тут лучше, чем в магазине на базе и даже в Сети. В "Сиуолл-центре" почти так же здорово, как в парке аттракционов да что там говорить, если внутри действительно есть парк аттракционов! И круглый театр, где можно смотреть сетевые шоу на экране, который больше, чем дом Кристабель. И еще там есть герои мультиков, которые ходят или летают рядом с тобой, шутят и поют, и ненастоящие люди, которые появляются и исчезают, и замечательные представления прямо в витринах магазинов, и много всего прочего. А самих магазинов там столько, что Кристабель даже представить не могла. Есть магазины, где продают только губную помаду, или только наноодежду, как у Офелии Вейнер, и даже один магазин, где нет ничего, кроме старинных кукол. Эти куклы не ходят и не разговаривают. Они вообще ничего не умеют, зато они такие красивые! Кукольный магазин стал у Кристабель любимым, хотя в нем и чуточку страшновато - заходишь, а на тебя смотрят множество глаз на множестве лиц. Мама даже сказала, что на следующий день рождения она сможет прийти сюда и выбрать любую старинную куклу. И, хотя до дня рождения еще долго, поездка в "Сиуолл-центр", где она приходила в этот магазин и присматривала себе необычную игрушку, обычно становилась лучшим событием недели. Кристабель ее так предвкушала, что накануне даже не могла заснуть. Но сегодня она была совсем несчастной, и мистер Селларс ей не отвечает, и она здорово испугалась того странного мальчишку, которого опять видела прошлой ночью за окном.
Кристабель с мамой находились в магазине, где продавалось все для того, чтобы устроить барбекю, когда Лягушачий Принц смолк, а вместо него послышался голос мистера Селларса. Мама в это время искала какую-то вещь для папы. Кристабель немного отошла - так, чтобы мама ее видела - и притворилась, будто разглядывает большую металлическую штуковину, больше смахивающую на космический корабль из мультика, чем на жаровню для барбекю.
- Кристабель, ты меня слышишь?
- Ага. Я в магазине.
- Можешь сейчас со мной говорить?
- Ага. Только негромко.
- Так вот, я увидел, что ты несколько раз пыталась со мной связаться. Это важно?
- Да. - Ей хотелось рассказать ему все. Слова теснились во рту как щекотливые муравьи, и Кристабель хотелось выплюнуть их всех сразу. Рассказать, как за ней следил мальчишка, и почему она не сказала тогда о нем мистеру Селларсу (ведь она была виновата в том, что не смогла сама перекусить проволоку в ограде). Рассказать все.. Но к ней уже направлялся продавец из магазина. - Да, важно.
- Хорошо. Сможешь завтра? Сейчас я очень занят кое-чем другим, малышка Кристабель.
- Ладно.
- Как насчет в 15.00? Ты сможешь прийти после школы. Это хорошее для тебя время?
- Да. Мне надо идти. - Она сняла книгоочки, едва Лягушачий Принц снова заговорил.
Продавец из магазина (низенький, толстенький и с усами, похожий на папиного друга капитана Перкинса, только помоложе) улыбнулся ей до ушей:
- Здравствуй, девочка. Очень симпатичная машина, правда? "Магна-Джет Адмирал", самая современная. Мясо в ней никогда не касается решетки. Хочешь купить такую для папочки?
- Мне пора идти, - сказала она и направилась к маме.
- И тебе всего хорошего, - сказал продавец.
Кристабель крутила педали изо всех сил. Она знала, что у нее мало времени. Маме Кристабель сказала, что ей надо полить свое дерево после школы, и мама разрешила, но дома надо было быть уже в 15.30.
Все ученики в классе мисс Кэрман посадили деревья в Саду Китайской Дружбы. Правда, пока это были еще не деревья, а зеленые прутики с листиками, но мисс Кэрман сказала, что если они станут их поливать, то когда-нибудь прутики обязательно станут деревьями. Своему дереву Кристабель налила побольше воды еще по дороге в школу, чтобы потом выкроить время для встречи с мистером Селларсом.
Она ехала так быстро, что шины велосипеда даже жужжали. На каждом перекрестке Кристабель смотрела по сторонам - но не потому, что высматривала машины, как ее учили родители (хотя и машины тоже), а потому что хотела убедиться, что поблизости нет того ужасного мальчишки. Он велел приносить еду, и она несколько раз приносила ему фрукты или немного печенья и дважды свой школьный завтрак, но не могла каждый день ходить к цементным домикам, иначе мама начала бы задавать много вопросов, поэтому Кристабель не сомневалась, что однажды мальчишка влезет к ней в окно и сделает что-то плохое. Ей даже снились кошмары о том, как он натирает ее грязью, а потом папа с мамой перестают ее узнавать и не пускают в дом, и ей приходится жить на улице, в холоде и темноте.
Когда она доехала до цементных домиков, на "выдромирских" часах было уже три минуты после 15.00. Она оставила велосипед в другом месте, у стены подальше от домиков, потом прокралась через рощицу, чтобы подойти в дому мистера Селларса с другой стороны. И хотя, когда она снова взглянула на часы, принц Пикапик держал между лапками 15.09, она через каждые несколько шагов останавливалась и прислушивалась. Кристабель уже три дня не приносила этому Чо-Чо никакой еды и надеялась, что он сейчас где-нибудь далеко отсюда и ищет что-нибудь поесть, но все равно оглядывалась - а вдруг мальчишка прячется за деревьями?
Поскольку она не увидела его и не услышала ничего, кроме птиц, девочка подошла к восьмому цементному домику, тщательно их отсчитав, как делала всегда. Она открыла дверь и сразу закрыла ее за собой, хотя темнота пугала Кристабель не меньше, чем сны о грязном оборвыше. Она так долго не могла нашарить ручку внутренней двери, что едва не заплакала, но тут дверь неожиданно распахнулась, а в проем скользнул луч красного света.
- Кристабель? Это ты, моя дорогая. Ты опоздала - я уже начал за тебя волноваться.
Мистер Селларс сидел в кресле у подножия металлической лестницы, держа в руке маленький квадратный фонарик. Выглядел он таким же, как и всегда: длинная тощая шея, кожа в шрамах от ожогов, большие добрые глаза. Кристабель заплакала.
- Малышка Кристабель, что с тобой? Почему ты плачешь, солнышко? Спускайся сюда, поговори со мной. - Он протянул дрожащие руки, чтобы помочь ей спуститься по лестнице. Девочка обняла старика и, ощутив под одеждой его худое, как скелет, тело, заплакала еще сильнее. Старик гладил ее по голове и все повторял: - Успокойся, успокойся.
Перестав наконец плакать, Кристабель отдышалась и вытерла нос.
- Простите меня, - пробормотала она. - Это я во всем виновата.
- В чем, мой юный друг? - очень мягко спросил мистер Селларс. - Ну что ты могла натворить такого, что стоило бы таких страданий?
- Ага, дурочка! Ну-ка, что тут у тебя?
Кристабель подпрыгнула и взвизгнула. Задрав голову, она увидала наверху, возле лестницы, стоящего на коленях мальчишку, и это зрелище ее так напугало, что она описалась, как младенец.
- Quen es, этот старый урод? - спросил он. - Выкладывай, mija, кто он такой?
Кристабель не могла говорить. Ее кошмары сбылись наяву. Она ощутила, как по ноге стекает теплая струйка, и снова заплакала. У мальчишки тоже был фонарик, и он принялся шарить лучом по мистеру Селларсу, который уставился на мальчишку, открыв рот и слегка пошевеливая челюстью, но так и не произнося ни слова.
- Ладно, не важно, muchita, - продолжил мальчишка. Он что-то держал в другой руке, что-то острое. - No importa, усекла? Сейчас я тебя убью. Зарежу.
- Разумеется, я понимаю, что такое меры предосторожности, - сказал мистер Фредерикс. Он вытянул руки, глядя на зеленый хирургический халат, который его заставили надеть, - Но я и сейчас считаю, что это уже слишком. - Джалил Фредерикс был крупным мужчиной, и когда по его смуглому лицу перемещалась нахмуренность, это напоминало фронт плохой погоды в метеопрогнозе.
Катур Рэмси изобразил противоположное выражение - заботливость. Фредериксы не принадлежали к числу его важнейших клиентов, но были близки к этому и достаточно молоды, чтобы рассчитывать на годы хорошего бизнеса.
- В сущности это почти не отличается от того, через что нам пришлось пройти, чтобы навестить Саломею, - сказал он. - Просто во всех госпиталях соблюдают осторожность.
Фредерикс снова нахмурился - вероятно, услышав полное имя дочери. Заметив это, его жена Энрика улыбнулась и покачала головой, словно увидев своенравного ребенка, только что вывалившего еду из тарелки на скатерть.
- Что ж, - произнесла она, и на этом, похоже, ее вдохновение кончилось. - Кстати, где же они, в конце концов?
- Они позвонили и предупредили, что опоздают на несколько минут, - быстро ответил Рэмси, гадая, почему ведет себя так, словно является посредником встречи на высшем уровне. - Я уверен, что…
Дверь комнаты распахнулась, вошли двое - тоже в больничных халатах.