По Флит-стрит и Олд-Бейли - улицам, названия которых с трудом можно было разобрать на табличках, что, впрочем, характерно для столицы, друзья доехали до Ньюгейтской тюрьмы - сравнительно недавней мрачного вида постройки. Английские архитекторы в совершенстве владеют мастерством придавать постройкам подобный колорит. Туристы проследовали до банка и Биржи. Эти два здания построены в греческом или римском стиле и ничем особенно не примечательны. Английский банк, похоже, охраняет себя сам, во всяком случае, там не видно когорты солдат и инвалидов, как в Париже. Нью-Роял-иксчейндж напоминает церковь. В самом деле, разве он не является первым в мире храмом в царстве индустрии спекуляций?
- У англичан, - заметил Жак, - любопытная манера различать два типа биржевых игроков: bear и bull - медведь и бык. Покупающий, смелый и дерзкий, доверяющий, производящий и созидающий - это бык. Пессимист же, тот, кто неизменно считает, что все потеряно, одним словом продающий, - это неуклюжий, печальный медведь, медведь, которого покупатель часто заставляет плясать под свою дуду. Я нахожу это прозвище очень метким.
Проигнорировав новую конную статую Веллингтона и потратив несколько секунд, показавшихся друзьям вечностью, на созерцание шести коринфских колонн господина лорд-мэра, парижане вернулись в маленькую таверну, где важный официант вскоре подал им обед, для французских желудков не слишком обильный. На вечер Жак запланировал театральную программу. Молодой человек предложил приятелю посмотреть "Макбет" в Театре Принцессы на Оксфорд-стрит. Не теряя ни минуты, друзья вскочили в омнибус, не без труда определив среди тысячи названий на дверце станцию назначения. Наконец, в половине восьмого французы уже выходили из экипажа перед театром. Жонатан взял два билета в партер, по два шиллинга каждый, и-получил на входе в зал следующую программу.
Принсесис-Роял-Театр
Оксфорд-стрит
под руководством мистера А. Харриса, Пубхам-Плейс, Брумптон
Последние шесть представлений сезона!
Понедельник, 2 сентября, и в течение недели
трагедия Шекспира
МАКБЕТ!
Музыка Лока
Дункан (король Шотландии) - м-р Гарден
Его сыновья
Малькольм - м-р Ж.-Г. Шоре
Дональбаин - мисс Вудвард
Полководцы Дункана
Макбет - м-р Джеймс Андерсон
Банко - м-р Фернандес
Шотландские вельможи
Макдуф - м-р Базиль Поттер
Ленокс - м-р Р. Катиарт
Ментис - м-р Ричардсон
Ангус - м-р Эндрьюс
Кэтнес - м-р Вильсон
Флиенс (сын Банко) - мисс Денвил
Сивард (граф Нортумберлендский) - м-р Гастингс
Сейтон (приближенный Макбета) - м-р Пауло
Врач - м-р Гаркурт
Привратник - м-р Даусон
Офицеры - м-р Дж. Коллет, м-р Даги и др.
Призраки - м-р Джонстон, мисс В. Адамс, мисс Денвил
Леди Макбет - мисс Элсворти
Придворная дама (из свиты леди Макбет) - мисс Леклерк
Геката - м-р Бартлемен
Ведьмы - м-р Франк Матьюс, м-р Ф.-Г. Хигти, м-р X. Сакер
Поющие ведьмы - мисс Ребекка Исаак
Дирижер - м-р Рейнер
Акт I
Лагерь под Форресом. Степь, поросшая вереском.
Комната в замке Макбета в Инвернессе. Перед замком Макбета.
Акт II
Инвернесс. Двор замка Макбета.
Акт III
Парк неподалеку от Инвернесса. Комната во дворце Форрес.
Глен возле дворца.
Тронный зал дворца.
Акт IV
Пещера Ахерон.
Англия. Римская стена перед королевским дворцом.
Акт V
Комната в замке Макбета в Дунсинане.
Двор замка.
Равнина возле Дунсинана. Местность близ Дунсинана.
Под стенами замка.
В заключение вечера фарс
ПЕРВАЯ НОЧЬ
Ахилл Тальма Дюфар - м-р А. Гаррис
Досточтимая Берти Фицдауф - м-р Т.-Г. Хигги
Гиацинт Парнассус - м-р Р. Катиарт
Теофилус Вамп - м-р Коллет
Мисс Арабелла Фицджеймс - мисс Роза Леклер
Эмилия Антуанетта Роза - мисс Мария Гаррис
В течение вечера
Вальс "Лестница Купидона" - Монтгомери
Следующая суббота, 14 сентября,
Бенефис мистера Джеймса Андерсона и последний вечер, завершающий сезон
Бельэтаж - 5 ш. Ложи - 4 ш. Задние ряды партера - 2 ш. Балкон - 1 ш. Передние ряды партера - 6 ш. Частные ложи - 1 ф. 2 ш. 6 п.; 2 ф. 2 ш. и 1 ф. 11 ш. Двери открыты с половины седьмого, представление начинается в 7 час.
Аккредитованные агенты по продаже билетов в ложи и партер:
Мистисейл. Роял Лайбрери, Гукхам, Олд-Бонд-стрит; Сенд, Сент-Джеймс-стрит; Лидер энд Кок, Чепэлл, Сабб, Нью-Бонд-стрит; Эбберс, Олд-Бонд-стрит; Крамер энд Бик энд Хаммонд, Риджент-стрит; Картер, 12, Риджент-стрит; Кейт, Боулес и К?, Чипсайд
Кассы открыты ежедневно с 11.00 до 16.45.
Зал Театра Принцессы был невелик, но изысканно и красиво оформлен, авансцена сделана с безупречным вкусом. Жак оказался сидящим в окружении дам в вечерних туалетах, с цветами в волосах и с типично английским, очень смелым декольте. Когда парижане вошли в зал, свободных мест было очень много, но после девяти часов публики должно было заметно прибавиться, так как цена на билет снижается вдвое. В Англии с ее полной свободой на все каждый волен основать театр, открыть новый городской маршрут омнибусов, организовать бал или кафешантан, издавать газеты на свой вкус. В этом последнем англичане весьма преуспели: в стране выпускается семьсот восемьдесят одна ежедневная газета и четыреста восемьдесят литературных и иллюстрированных журналов. Из этой беспредельной свободы проистекает тот факт, что директор театра в своих действиях никому не подотчетен и по своему усмотрению может менять стиль и направление репертуара своего театра, так же как и цены на билеты. Он - сам себе судья во всем.
Глава XLIII
НЕЗАБЫВАЕМАЯ ЛЕДИ МАКБЕТ
Спектакль начался. Жак не понимал ни слова, происходящее на сцене ему казалось пантомимой. Жонатан улавливал обрывки фраз и, пытаясь их понять, упускал оставшуюся половину реплики или тирады. Игра труппы была по-мещански сентиментальна и патетична, но тем не менее убедительна. Пытаясь донести до зрителей все вольности и смелые решения великого английского драматурга, актеры оглашали зал ужасающими воплями. Однако скованные и претенциозные движения служителей Мельпомены, их утрированная мимика, типично английская внешность, по-видимому, нравились большинству зрителей. Поединок Макбета с шотландскими баронами определенно был похож на перепалку канатных плясунов. Шотландский король делал все возможное, чтобы наносить удары строго в определенном ритме, а Макдуф каждый раз терпеливо ждал, чтобы нанести ответный выпад.
Мисс Элсворти, исполнявшая роль леди Макбет, выглядела проще и сдержанней. Она была естественной среди необузданно-романтических эмоций своих коллег. Игра хоров была скрупулезно точной; три ведьмы испускали погребальные заунывные вопли под музыку Лока, эмоциональную окраску и колорит которой Жонатан оценил весьма высоко.
Декорации - разрисованные панно, установленные на сцене, менялись с завидной скоростью. Жак был очарован небольшими шотландскими городками в районе Инвернесса. Недавнее путешествие сделало разыгрываемую актерами историю близкой его сердцу.
Произносился ли на сцене подлинный текст Шекспира? Подлаживали ли артисты под английские условности реалистическую бесцеремонность поэта или исполняли его дословно в его великолепной грубости? Вот вопрос, на который было трудно ответить и который живо интересовал Жака. Он прекрасно знал трагедию по переводам. В театре во Франции пьеса всегда исполняется сильно измененной, с купюрами. Жак указал Жонатану на знаменитое место во втором акте после убийства Дункана, когда Макдуф спрашивает у привратника, какие три вещи вызывают жажду. Но сколько Жонатан ни вслушивался, как ни напрягал все свои способности в указанный момент, он ничего не смог разобрать. Но вот на один из ответов стража ворот зал прореагировал взрывом хохота.
- Браво! - воскликнул Жак. - Они воспроизводят подлинный текст великого поэта, искусство ставят выше условностей. Браво!
- Непристойность, друг Жак, заключается не в том, чтобы произнести, а в том, чтобы вырезать слова поэта. Они абсолютно правы, эта британцы. Играйте Шекспира дословно или вовсе не касайтесь его творчества.
Великая трагедия, слабо исполненная, была встречена довольно жидкими аплодисментами. Впрочем, английская публика выражает свои эмоции вообще очень сдержанно. Во время антракта исполнялся вальс Монтгомери, который никто не слушал. Вскоре занавес вновь поднялся: вечер завершался фарсом.
С первых же сцен Жак в "Первой ночи" узнал "Отца комедиантки", переведенного довольно точно. Директор театра с большим воодушевлением и живостью исполнил роль Ахилла-Тальма Дюфара, позволив себе тысячу остроумных импровизаций и добавлений к тексту. Говорил он наполовину по-французски, наполовину по-английски, а временами - даже по-итальянски. Вот исполнитель процитировал неизвестно зачем первую строку поэмы "Георгики" Вергилия, и парижане схватились за бока от смеха, слушая, как артист произносил:
- Taytayre tiou potiouloe ricioubance sioub tigmini faidjai.
Жак никогда не задумывался над тем, в каком виде латынь выходит из английского рта. Пьеса прошла гладко, и дочь директора мисс Мария Гаррис разделила с отцом успех вечера.
Усталые, засыпающие на ходу французы покинули театр в одиннадцать часов вечера. Какой насыщенный день после бессонной ночи в туристском поезде! Они спустились по Риджент-стрит, чтобы нанять экипаж. Но улицы были почти пустынны - и это здесь, в час, когда в Париже все залито светом и заполнено шумной толпой! Лондонские магазины, закрытые с восьми часов вечера, погружены во мрак. Лишь кое-где луч света пробивался сквозь матовое стекло какого-нибудь погребка, где можно выпить пива или виски. Полицейские бесшумно, как привидения, фланировали по тротуарам вдоль стен с маленьким зажженным фонариком на поясе. Проходя мимо дверей, они ударом кулака удостоверялись в том, что они заперты. Иногда стражи порядка встречались, шептали что-то друг другу на ухо и расходились в разные стороны.
Подъехавших к Хай-маркет туристов поразила резкая перемена: тишина сменилась шумом, пустынность - оживлением. Сотни женщин, одетых в немыслимые туалеты, заполнили один из тротуаров широкой улицы. Своим сомнительным ремеслом они занимались со свободой, дерзостью и вызовом, как бы говоря, что им нечего бояться полиции. Для них наступил час рынка и биржи, и в ход шли все приемы и уловки городских негоциантов, чтобы сбыть товар. В этот вечер среди несчастных существ была большая конкуренция. Предложения превышали спрос, и сделки заключались по более низкой цене, чем обычно.
Сколько среди этих женщин совсем еще молодых девушек, уже увядших от дебоша! Сколько свежих, красивых созданий оставили свою юность и красоту в публичных домах и кабаках, где любовь омывается джином и водкой. Эти заведения остаются открытыми до утра и предоставляют диваны и напитки опустившимся хай-маркетским Лаис.
По мере приближения к Темзе в узких грязных улочках количество продажных женщин остается прежним, но их бедность становится заметнее. В этих кварталах сцены пьянства и дебоша мешаются с кровавыми сценами убийства и грабежа.
Жак и Жонатан, брезгливо взирающие на тошнотворное зрелище, нашли наконец экипаж, который и доставил их в "Лондон-Бридж-отель". Там они мгновенно погрузились в царство Морфея, не страшась никакой бессонницы, - так они были утомлены и измучены.
Глава XLIV
НА ПАРОХОДИКЕ ПО ТЕМЗЕ
Утром Жак разбудил Жонатана:
- Это наш последний день в Британии. Идем! Мы теперь как Вечные Жиды туризма. Это уже не просто удовольствие, это долг! Все время смотреть, еще смотреть и снова смотреть - вот наш девиз.
- Кстати, ты обратил внимание, что большинство девизов городов и орденов в Англии пишутся по-французски? "Бог и долг" с герба Англии, "Пусть будет стыдно тому, кто плохо об этом подумает" - девиз ордена Подвязки.
- Странно.
- Это идет еще со времен завоевания Британии норманнами. В течение двух веков добрые островитяне говорили на нашем языке!
- Что ж, на их произношении это никак не отразилось. Твое замечание, Жонатан, очень интересно, но оно только выиграет, если ты будешь развивать его на свежем воздухе. Поторопись, надо идти. Я уже прикинул программу на сегодня. Она обещает быть весьма насыщенной.
Через несколько минут друзья были готовы, они покинули гостиницу, пересекли Лондонский мост и сели на один из пароходов, спускающихся по Темзе до Гринвича. Река на подступах к мосту была запружена пакетботами и каботажными судами. Большинство из них спешили воспользоваться утренним отливом и на всех парах и парусах спешили вниз по реке.
Гринвичский пароходик на большой скорости удалялся от моста. Он оставил слева Кастом-хаус - таможню, монументальное здание с тремя обширными портиками ионического ордера, с колоннами, изъеденными испарениями Темзы. Вода в реке не тинистая и не илистая, однако напоминает зловонную жижу канализации. Впрочем, Темза и есть не что иное, как огромная сточная канава. Дважды в день прилив заставляет отступать нечистоты большого города, Северное море не хочет их принимать. Это, кстати, постоянный источник инфекций. Надо ли удивляться при таком положении вещей, что чума шесть раз опустошала Лондон, унеся, например, в 1665 году сто тысяч жизней? Во время сильной жары в июне и июле испарения от реки становятся просто невыносимы, и каждый год парламент по этой причине бывает вынужден прервать свои заседания.
Рассекаемые пароходом воды реки с трудом вспенивались, до того они были тяжелые и вязкие. Вскоре показались доки, ощетинившиеся пятнадцатью тысячами мачт кораблей, в них заключенных. Но после созерцания портовых сооружений Ливерпуля Жак решил, что вполне можно обойтись без осмотра лондонских. На излучине реки французы увидели плывущего гиганта. Это был "Левиафан", усилиями инженеров оказавшийся наконец в родной стихии. К большому огорчению Жака, этого монстра нельзя было посетить. Он стоял на якоре немного ниже Гринвича, в котором несколько мгновений спустя остановился пароход с нашими приятелями.
Гринвич расположен примерно пятью милями ниже Лондонского моста. Это настоящий город. Жак мельком взглянул на великолепный дворец, отданный под госпиталь для моряков. Он тщетно попытался показать Жонатану знаменитый английский меридиан, проходящий через обсерваторию, и затем увлек своего компаньона к лодке. Молодой человек хотел вернуться к "Левиафану" и осмотреть его со всех сторон. Двухвесельная шлюпка поднялась по течению, прошла мимо неоснащенного трехмачтового судна, служащего дополнением к госпиталю и своими скромными габаритами еще больше подчеркивающего необъятность "Левиафана". Жак смог получить представление о размерах гиганта, пройдя вдоль кожухов, которые сами по себе были настоящим монументом судостроению. Во время экскурсии Жонатан окунул палец в Темзу и весь следующий день сожалел о своем легкомысленном поступке.