Боннер над этим смеется, думал Риди. Почему? Мне кажется, Стивенс относится отрицательно ко всей этой идее, бог знает почему он ненавидит весь комплекс. Неужели все жители Лос-Анджелеса думают также? Но что за шутками они обмениваются?
И почему, когда три из этих аркологов оказались в общем неудачными, Тодос-Сантос очевидный успех, несмотря на то, что он окружен десятью миллионами врагов – жителями большого Лос-Анджелеса?
4: КОРОЛИ И ВОЛШЕБНИКИ
Есть ли человек, который не обязан ничем стране, в которой живет? Какая бы ни была это страна, он обязан ей самым драгоценным, чем владеет человек – моралью в поступках и любовью к добродетели.
Жан Жак Руссо.
Охранник обернулся с удивленным выражением на лице.
– Кажется, в туннеле 0-8 была вспышка, капитан.
– Какого рода вспышка?
– Изображения не было. Дежурный капитан нахмурился.
– В восьмом? Это важный участок. Нам не нужно вторжение в восьмой… – Он яростно застучал по своей клавиатуре, и почувствовал облегчение. – Милли показывает, что там ремонтные работы, – сказал он. – Разрешенное сверхурочное время еще не кончилось, счастливчики. Набери запрос на немедленный обзор ремонтных работ на экране.
– Черт, уже почти обед. Они не успевают закончить сегодня.
– Капитан пожал плечами.
– Если не закончат, мы пошлем патрульного. Хотя, дадим им шанс. Они уже там, и может быть они смогут об этом позаботиться. – Он снова посмотрел на свой экран и кивнул. – Кажется, все в порядке. Никто не открывал дверей ведущих наружу. Дай мне знать, когда изображение появится снова.
– Конечно. – Охранник снова устроился в кресле и стал продолжать наблюдать за калейдоскопом изображений, потягивая кофе.
Энтони Рэнд с гримасой опустил телефонную трубку. Ему было неприятно всегда, когда звонила Женевьева, и он не был уверен, что было хуже – тогда, когда они были в ссоре, или когда она пытается помириться. Какого черта она не выйдет замуж и не уберется из его жизни? От нее не было никакого толку, когда он пытался сделать карьеру, и когда ему не удавалось расти достаточно быстро, чтобы удовлетворить ее запросы, она ушла, забрав с собой Закери и две трети его скромного дохода. Сейчас, конечно, она хотела вернуться.
Она хочет жить не со мной, а в Тодос-Сантосе, подумал Тони. И будь я проклят, если она не хочет сюда только чтобы жить как чертова принцесса в соответствии с моим положением.
Конечно, у нее есть приманка – одиннадцатилетний малыш Зак. И несколько хороших аргументов. Ребенку конечно нужен отец, но у Тони Рэнда не было времени, чтобы воспитывать сына – он с трудом находил время брать сюда мальчика погостить – и кто-то ведь должен заботиться о Заке, так пусть этим занимается его мать. И может быть их разрыв не был таким уж очень простым и односторонним. Было кое-что и с ее стороны…
Он напрягся, вспомнив, как ощущал тело Женевьевы, внезапно и против воли. Джин была чудесна в постели. С тех пор прошло слишком много времени. Он уже давно не занимался сексом – некогда было заводить подружек. А это очень плохо, когда нет возможности содержать любовницу. Правда, он слышал, что существуют женщины, которые с радостью будут изображать влюбленность, будут внимательны и нежны, когда вы того захотите и ненадоедливы, когда у вас не будет для них времени. Хотел бы он знать, где можно найти такую женщину. Он не то чтобы боялся спросить, просто не мог решить, о ком же спрашивать.
Почему же не Женевьева? Она предлагает почти то же самое. Нет, или будь я проклят.
Его квартира не походила на другие в Тодос-Сантосе. Она была большая, потому что его положение давало ему право на большую площадь, однако большая часть площади приходилась под одну огромную комнату. В квартире была маленькая спальня, но он редко ей пользовался, потому что она была слишком далеко от чертежной доски. Однажды он забыл хорошую идею, пока брел, спотыкаясь, из спальни к чертежной доске. И этого больше никогда не повторится.
Чертежная доска занимала почти полностью одну из сторон его комнаты. Ее широкая металлическая поверхность была усыпана чертежными приспособлениями, по краям находились кнопки и переключатели. Когда он на ней чертил, изображение передавалось в файлы в его компьютер и было доступно в его кабинете и на месте работ. Другую стену занимали награды, письма в рамках и призы за участие в спортивных соревнованиях. Следующую стену занимали книги. Места для всех нужных ему книг не хватало, и где же он тогда должен был хранить их, здесь или в кабинете своего офиса? Лучше было поместить их в электронные мозги Тодос-Сантоса. Однако почему-то хранение его книг в компьютерной памяти не уменьшило беспорядок – комната попрежнему была переполнена подносами для писем, полными бумаг, журналами (в основном не прочитанными, но полными важных статей, которые он не хотел пропускать), лежащими на шести полках стеллажа красного дерева, неотвеченными письмами, высыпающимися из выдвижных ящиков. Он тонул в бумаге.
Он завидовал спокойной эффективности в работе Престона Сандерса, Арта Боннера или Франка Мида. Их помощники почти незаметно заботились о деталях. Тони никогда не удавалось устроить все таким образом. Дело было не в том, что у него не было хороших работников. Элис Стралер была хорошим инженером и исполнительным помощником, и Том Голден возглавлял отдел поставок, и…
Но быть хорошими работниками, какие были в его штате, было недостаточно. Они могли защитить его от мелких деталей, однако слишком часто он обнаруживал, что детали являлись ключом к проблеме. Он был должен следить за поставками оборудования, потому что не знал, какое из них окажется необходимым.
Это привело его к созданию роботов-контролеров – небольших устройств, снабженных видеокамерами и звуковым оборудованием, которые могли свободно передвигаться по Тодос-Сантосу под его прямым управлением. Отправляя два или три маленьких телеуправляемых устройства (он называл их Р-2 по имени маленького робота-андроида из "Звездных войн"), можно с эффективностью присутствовать в нескольких местах одновременно, наблюдая за оборудованием и деталями конструкции в реальном времени сразу сверху и снизу, чем Тони обычно занимался, не покидая своей спальни.
Как бы ни были хороши Р-2, с их двусторонней связью и телевизионным экраном, демонстрирующим лицо Рэнда, он считал необходимым встречаться с техниками и плотниками, с монтажниками трубопроводов и ремонтниками, и говорить с ними лично, потому что большинство из строительных рабочих не любили разговаривать с Р-2 даже с изображением лица Рэнда на экране.
Поэтому он должен был идти сам. Его подчиненные, даже самые лучшие, как будто не были способны держать в памяти важный пункт, когда о нем слышали. А ходьба по Тодос-Сантосу требовала времени, и это значило, что технические и прочие журналы и письма копились до тех пор, пока полностью не устаревали.
Зазвонил телефон. Опять Женевьева, подумал он. Какого черта ей нужно сейчас?
– Алло, – рявкнул он в пустой комнате.
– Это Стралер, шеф, – сказал голос в трубке. О-о, Элис не будет звонить по пустякам.
– А, да, алло.
– Извините, что беспокою вас в обеденное время. У нас проблема с упрочняющей решеткой из углеводородного волокна. Мидланд не может поставить вовремя.
– Ч-ч-ч…
– Что вы сказали?
– Ничего. Нам нужен этот материал.
– Еще бы, нам он будет нужен всегда, и это совершенно невозможно проконтролировать, будь все проклято! Как бы нам удалось с этим справиться, если бы мы были на космической станции или на звездолете?
– Элис, график поставки очень сложный, и…
– Поэтому я и позвонила, – ответила Стралер. – Я проверила альтернативные источники. У "Фарбенверке" самый лучший график поставки, но все равно получится четырехнедельная задержка. Но я нашла кондоминиум в "Даймонд Бар", где достаточно материала, чтобы обеспечить нас на месяц, и у них сейчас забастовка, поэтому он им не нужен сейчас. Мы можем купить у них, а потом вернуть "Даймонд Бар" нашей поставкой от "Фарбенверке", но они хотели бы получить премию.
– Кажется, вы справились с вашей домашней работой, – сказал Тони.
– Да, но это будет нам стоить, – сказала она. – Переделка графика с четырехнедельной задержкой стоит одна целая шесть десятых миллиона долларов. Сделка с "Даймонд Бар" стоит девятьсот тысяч. Я не могу найти другого варианта.
– В общем, ясно, что мы должны делать, – сказал Рэнд.
– Да. Мне сообщить об этом инспектору?
– Да, сообщи. Слушай, эта работа Тома, а не твоя.
– У мистера Голдена юбилейный вечер, – сказала Стралер. – Его жена уйдет от него, если он его пропустит. Поэтому я взялась за это.
– Спасибо, Элис. Хорошо, займись этим делом.
– Обязательно. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – ответил Рэнд. – Разговор окончен. – Дорогой звонок, подумал он. Девятьсот тысяч зеленых – не маленькая сумма. Да ладно, Элис и Том позаботятся об этом. Вот было то, что он считал важной деталью. Неважно, сколько денег может быть потрачено – с этим может справиться кто-то другой. Но если бы он не пачкал руки, работая в системе очистки канализационных стоков, он бы никогда не узнал до окончания монтажа, что рабочие мостки для обслуживания приборов не подходят для работы. Он содрогнулся от мысли о том, что им пришлось бы снести бетонную стену, что привело бы к задержке завершения строительства нового жилого крыла…
Только множество деталей позволяло обнаружить что-нибудь подобное, однако было совершенно неясно, каким образом эти детали соединялись друг с другом, скорее всего это означало отсутствие рациональной системы их накопления. В свою очередь это создавало беспорядок в его квартире (в его кабинете поддерживался относительный порядок), когда приходилось искать нужную старую записку или статью…
Возможно, думал Рэнд, если бы у меня был имплантат? Может быть, поэтому Боннеру удается быть в курсе всего? Однако Прес обходится без имплантата, как и Мид.
Он надел свежую рубашку. Подошло время встречи с Боннером, Стивенсоном, и как его там – Риди?
Зал ресторана был настолько большим, что мог вместить шесть тысяч человек и занимал целый уровень. Голографические панели вдоль стен создавали впечатление, что он окружен морем – в заливе скользили парусники и вдалеке мигали огоньки погрузившегося в сумерки во время захода солнца на острове Каталина. В гавани Санта-Моника на фоне закатного света вырисовывалась громада айсберга – похожего на гору острова, который сверкал слишком ярко, чтобы быть каменным.
– Восхитительно, – сказал сэр Джордж, – и очень реалистично.
– Как же иначе, ведь они передают сюда изображение, – объяснил ему Маклин Стивенс.
– Ага, в реальном времени, – гордо подтвердил Рэнд. – Это обошлось дешевле, чем передвижка обеденного зала. Всегда не достает пространства для вида наружу, и… – он резко оборвал себя. Он пришел сюда не говорить, а слушать. Это означало, что он должен был тщательно контролировать себя, потому что ему не раз намекали, что он слишком много говорит, и он полагал, что это правда, хотя ему не говорили ничего, чтобы он не хотел услышать, если не знал информации.
Конечно, у него были причины почувствовать гордость при словах Риди. Последовала оценивающая тишина, и за ней следующий пристальный взгляд голограммы.
– Жаль, что потолок так низок, – заключил наконец Риди, – но и в этом случаи иллюзия почти полная.
Арт Боннер засмеялся коротким вежливым смехом. Тони Рэнду не требовалось читать мысли Боннера – он знал, что стоимость голографических стен была достаточно высока и без того, чтобы использовать ценное пространство для поднятия потолка в "Коммонз". Рэнд предлагал это, и ничего не добился. Арт был против и голографических стен, однако Тони настоял – и он же уместил их в бюджет. Этим он гордился. "Коммонз" наверняка не был бы настолько хорош без этой иллюзии морского вида…
Зал был наполнен жужжанием голосов и звяканьем тарелок. Не было слышно случайных звуков двигающихся людей.
– Намного меньше шума, чем я ожидал от такого количества обедающих, – заметил Риди.
Рэнд собирался рассказать ему о специальном акустическом проекте: стены немного не параллельны, индентации в ключевых местах, и все остальное, однако Риди не слушал.
– Опять привычка, – сказал Маклин Стивенс, – глубоко укоренившаяся привычка. И очень быстро выработавшаяся к тому же.
– Несомненно, существует избирательность, – сказал Риди. – Те, кто не могут адаптироваться, долго здесь не задержатся.
– Идея состоит в адаптации жителя к нуждам других жителей, – сказал Арт Боннер.
– Кажется, вам это хорошо удалось, – ответил Риди.
Столы в зале были узкие и длинные, к центру тянулись две двигающиеся ленты. Грязные тарелки двигались справа от них, а слева от них из какого-то рога изобилия двигался непрерывный поток блюд, напитков и чистой посуды.
– Прошу садиться, – сказал Арт Боннер. – Вы можете сами выбрать какую-нибудь компанию, или подождать, пока кто-нибудь не выберет вашу.
– Места не заказывают? – спросил Риди.
– Нет, вход свободный. – Боннер повел их к свободному участку на длинном столе. – Расписание подачи блюд никуда не годится, если этот участок свободен. – Он замер на секунду, глядя в никуда.
Вот в чем ценность имплантата, подумал Рэнд. Он только сделал заметку, подробно, во всех деталях, а завтра Милли напомнит, что ему нужно обдумать расписание.
Риди подождал, пока Боннер снова вернулся к окружающему, и сказал:
– Но как вы можете планировать без заказов? Боннер пожал плечами.
– Справляемся.
Стивенс тщательно контролировал свой голос, когда сказал:
– Жители должны съедать определенное количество блюд в "Коммонз". Они не только платят за них как за часть услуг, но еще и платят дополнительно, если пропустят слишком много обедов. С таким регулированием это легкая задача для математической теорий очередей.
– Совсем не такая легкая, – возразил Рэнд. Риди нахмурился:
– Мне кажется, это очень приятно.
Они сели, Риди и Боннер по одну сторону стола, Рэнд и Стивенс по другую. Двигающиеся тарелки и блюда, казалось, отвлекали Риди и мешали ему разговаривать через стол. Боннер этого вроде бы не замечал.
– Чистые тарелки прибудут через секунду, – сказал Боннер. – Надеюсь, блюда вам понравятся, к тому же это эффективно. – И после паузы: – Сегодня вечером обед стоит семь долларов двадцать восемь центов с человека, и мы предлагаем это, используя наше право планирования. Если увидите блюдо, которое вам нравится, просто берите его, а после того, как закончите еду, поставьте тарелку на конвейер.
– А это гигиенично? – спросил Риди.
– Конечно. – Боннер поймал закрытое блюдо куриного фрикасе. – Начнем с того, что готовится не больше четырех порций каждого блюда. К тому же у нас есть эмпирические доказательства. Проверьте количество отсутствующих из-за легких заболеваний…
Риди задумался.
– Довольно низкое, – сказал он.
– Проверьте для сравнения то же число в Лос-Анджелесе. Дело не в том, что у них не такие хорошие данные, как у нас, это дает вам представление.
Рэнд внимательно наблюдал за ними. В своем кабинете он мог получить эти же данные точно так же быстро, но и здесь ему нужно было достать карманный связывающий терминал, набрать вопросы и прочитать ответ, переданный прямо в их головы, не перерывая разговора.
– Есть еще одна причина готовить не более четырех порций каждого блюда, – сказал Рэнд. Если ФРОМАТЕС удастся пробраться сюда и отравить некоторые блюда, они не убьют много людей…
– Боже мой. Велика ли вероятность этого? – спросил Риди. Казалось, он потерял аппетит.
– Почти никакой, – заверил его Рэнд. – Агенты безопасности непрерывно ведут наблюдение. – Он указал рукой на низкий потолок.
Риди нервно оглянулся, будто почувствовав на затылке чужой взгляд, затем показались тарелки и столовое серебро, и он взял их. Боннер передал ему венгерский гуляш, за ними быстро последовали хлеб и овощи. Затем также чай, кофе, молоко, вода и фруктовый сок. Гуляш был горячим и распространял восхитительный аромат паприки.
Рэнд ел с аппетитом, однако Риди все еще колебался.
– Действует на вас, не правда ли? – мягко заметил Маклин Стивенс, начиная есть. – С этим ничего не поделаешь, потому наслаждайтесь своим блюдом.
– С чем ничего не поделаешь? – спросил Рэнд.
– С постоянным наблюдением.
– Но за нами не наблюдают постоянно, – возразил Рэнд. – Охранники используют систему случайного наблюдения.
– Что вы делаете с теми, кого поймаете? С саботажниками, или просто карманниками, – спросил Риди.
Боннер фыркнул.
– Это больной вопрос. Что происходит? Мы передаем их полиции Мака, а она их отпускает.
Сэр Джордж поднял брови.
– Это правда, мистер Стивенс?
– Не совсем…
– Достаточно близко, – сказал Боннер. – Предположим, мы поймали жителя Лос-Анджелеса с рукой в кармане нашего акционера. Предположим, мы взяли его по всем правилам, с дюжиной свидетелей. Мы вызываем лос-анджелесскую полицию. Они приезжают, чтобы забрать его. Один из людей окружного прокурора собирает показания. Пока все хорошо.
– Но тут в дело вступает общественный защитник. Это будет какой-нибудь сообразительный юнец только что с юридического факультета, жаждущий приобрести репутацию. Поэтому мы получаем проволочки, затяжки. Каждый раз, когда появляются пострадавший и свидетели, общественный защитник отсутствует. Не позволяет расписание, или еще что-нибудь. До того дня, когда не может присутствовать пострадавший, и бац, это как раз тот день, когда они настаивают на проведении скорого судебного разбирательства.
– А вот это, черт побери, нечестно, – настаивал Мак Стивенс.
– Это достаточно близко к правде, Мак, и ты это знаешь. Если мы захотим добиться осуждения, мы должны провести в судебном зале часы и дни, и во имя чего? Даже если мы это сделаем, виновный получит испытательный срок и выйдет на поруки.
– Что же в таком случае вы делаете, мистер Боннер? – спросил Риди.
– Скрежещем зубами и продолжаем игру, – ответил Боннер. – И стараемся, чтобы сюда не попадали рецидивисты. У нас есть право ограждать наших людей от любителей жить за чужой счет.
"А как мы будем поступать на звездолете? – подумал Тони Рэнд. – Хмм. Нам будет нужен уголовный закон. Юстиция, если хотите. Которую трудно автоматизировать… и это не касается моего отдела".
Блюда были вкусными, и несколько минут они ели в тишине. Большинство взяли добавку. Рэнд начал им рассказывать о проблемах правильной работы системы ленточных конвейеров, какие ему пришлось решить, но заметил, что это никому не интересно.
Наконец сэр Джордж посмотрел на них и сказал:
– Конечно, имеется много отходов? Вероятно, вы не можете прогнозировать, сколько будет съедено.
– Мы поступаем лучше, чем вы думаете, – сказал Боннер.