К своему удивлению Норман сообразил, что за последние месяцы даже не задумывался над сводками новостей: сидел перед экраном, а его мысли перескакивали на что-нибудь еще, что в тот момент его беспокоило. Он вспомнил несколько крупных событий вроде разрыва дипломатических отношений с Ятакангом, но понятия не имел, ни что его вызвало, ни как его загладили. Потом была ужасная шумиха из-за обвинений в адрес Ятаканга, но он не помнил точно, солгал ли сам Сугайгунтунг или кто-то солгал от имени ученого. Впрочем, программу генетической оптимизации объявили фальшивкой, а теперь там идет какая-то революция и целые острова переходят на сторону повстанческой армии во главе человеком со смешным именем, которое напоминало перестук подков. Китайцы обвиняют американцев: дескать, это они ее разожгли, и в отместку поставляют оружие в… где это было, когда обыскали корабль и в трюме нашли ядерные боеголовки? Не в Чили, а в…
Оборвав ход мысли, он приказал кому-то из подчиненных составить ему выжимку по связанным с Ятакангом событиям за последние полгода, после чего смог вернуться к работе.
Когда Дональд наконец прибыл в Порт-Мей, Норман, едва увидев его, испытал немалое потрясение. Дональд похудел как минимум на тридцать фунтов, щеки ввалились, над запавшими глазами залегли темные тени, а в волосах появились седые пряди. За ним из той же машины вышел крупный молодой человек с внимательным взглядом, который почему-то показался Норману телохранителем.
Но, постаравшись скрыть шок, он протянул руку и тепло приветствовал старого приятеля. Дональд задержал на мгновение безвольные пальцы в руке Нормана и ответил с ошарашивающей прямотой:
– Тебе ведь хочется спросить, отчего я так изменился, правда? А, ладно, не трудись быть вежливым, мы же много лет жили в одной квартире. То есть тот, другой Дональд Хоган с тобой жил.
Сердце у Нормана упало. Что он такое говорит о "другом" Дональде? Может, это симптом психического расстройства?
Он поглядел мимо Дональда на приехавшего с ним мужчину, который только пожал плечами и скривил губы.
– Это Тони, – сказал Дональд. – Без него меня бы не отпустили. Он не слишком путается под ногами, вот только иногда, когда мне нравится терка, а он ни на минуту не спускает с меня глаз, и почему-то мне никогда не удается уговорить ни одну девчонку… Да, впрочем, не важно.
Он заговорил почти как прежде.
– Рад снова тебя видеть! А ты, знаешь ли, превращаешься в знаменитость. Все телеканалы день и ночь о тебе твердят. Поэтому я подумал, что стоит, наверное, приехать посмотреть, из-за чего такой сыр-бор.
– И я тебе рад, – сказал Норман. – Я тебе подготовил экскурсию, какую мы приберегаем для сверхважных персон.
– Я надеялся повидать тут знакомых. Правда, их немного, но, говорят, Чад здесь, и, разумеется, скорее всего Элайху тоже?
– Я договорился с Элайху, что заедем к нему сегодня вечером, думал, ты захочешь поздороваться. Конечно, он очень занят, но уж время пропустить вместе стаканчик выкроит. А что до Чада, то он поехал куда-то в глубь страны разбираться с какой-то идеей, которую выдала одна из его исследовательских групп. Я сделаю что смогу, чтобы вас свести, но проще пытаться голыми руками поймать рыбу…
И не переставая болтать, Норман провел Дональда в купол.
Экскурсия обернулась для него сущим кошмаром. Он не предполагал подобной перемены и в любую секунду ждал новой нелепой вспышки. Напрасно. И все же, не зная, какую форму приняло заболевание, он, готовясь к ней, все время был в напряжении. К тому времени, когда пора было звонить в посольство и встречаться с Элайху, он почти совсем вымотался.
На осмотр купола и котлована с ними отправился и Гидеон, что было большим подспорьем: иными словами, бремя разговора несли двое, и он мог передохнуть, пока снова не всплывет какая-нибудь связанная с проектом тема. Некоторое время они болтали о пустяках: о положении в Бенинии, о состоянии здоровья президента Обоми, об успехах проекта, но наконец – и это было совершенно неизбежно – Дональд снова заговорил о Чаде Муллигане, и тут Элайху переглянулся с Норманом.
– Боюсь, я сам точно не знаю, чем он занят, – сказал посол. – Норман, формально ты его босс, можешь объяснить?
– Он как будто проводит всестороннее социологическое исследование страны. – Норман пожал плечами. – Он убежден, что говорил правду, когда сказал Салманассару о неизвестной силе, действующей среди этого народа, и теперь отправился ее искать.
– А когда найдет, что он собирается с ней делать? – внезапно враждебным тоном спросил Дональд. У Нормана мурашки побежали по спине, и ответ он попытался дать как можно более мирный.
– Ну, думаю, об этом придется спросить его самого.
– Он собирается использовать ее, чтобы изменять людей?
Смущенное молчание.
– Конечно, и сам Чад изменился с тех пор, как я с ним познакомился, – наконец сказал Элайху. – Поначалу он показался мне хвастливым алкоголиком, но сейчас, узнав его лучше, я думаю, что это просто была горечь отверженного, а здесь, когда у него появилось дело, которое занимает его целиком, он просто переродился.
– И меня тоже заставили переродиться, – громко сказал Дональд. – Я вам об этом рассказывал?
Из угла, в котором молча сидел в полном одиночестве, Тони сказал:
– Ну же, мистер Хоган, если вы будете продолжать, мне придется…
– Впихнуть в меня транк и увезти! – оборвал его Дональд. – Застегни варежку, ладно? С чего это они возомнили, будто мне полегчает, если через плечо мне вечно будет заглядывать такой тупица… Ну да о чем я говорил? Это же посол гребаных США, не забыл? – А потом, обращаясь к Элайху, на одном дыхании продолжал: – Думаю, про опустошение вы знаете. Эти сволочи именно так со мной поступили. Натаскали убивать людей. Их стараниями я в конце концов перестал быть Дональдом Хоганом. С другой стороны, мне кажется, я имею право носить это имя, потому что сам Дональд мертв. Понимаете…
Элайху и Гидеон обменялась изумленными взглядами, но тут внезапно снаружи донесся шум.
– Прошу прощения, Дональд! – с облегчением сказал Элайху. – Гидеон, посмотри, в чем там дело, ладно?
Лишившись аудитории, Дональд принялся рассматривать свои лежащие на коленях ладони, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону.
Из-за двери, которую Гидеон оставил полуоткрытой, знакомый голос проревел:
– Плевать! Да хоть бы он развлекал там царицу, мать ее, Савскую! Мне нужно поговорить с Норманом Хаусом!
– Это же Чад! – Дональд поднял голову.
– Верно, – пробормотал Норман и пошел к двери. Оказалось, в фойе Чад натолкнулся на двух младших чиновников, чрезмерно приверженных дипломатическому протоколу. Увидев Нормана, он оттолкнул их со своего пути и влетел в комнату.
– Привет, Элайху! Дональд!!! Господи, ты-то откуда взялся? Не важно, расскажешь через минуту. Норман, я должен был тебя найти и сразу же все выложить.
Он победно упер руки в боки, ноги расставил на ширине плеч.
– Норман, дружище, похоже, мы наконец нашли решение!
– Что? – Норман едва не подпрыгнул в кресле. – Ты…
– Готов поклясться. Во всяком случае, с учетом нынешних данных. Элайху, можешь попросить, чтобы один из твоих лакеев принес мне выпить? Да пусть стакан будет побольше! Думаю, это стоит отметить!
Ногой подтащив к себе свободный стул, он плюхнулся на него с довольной улыбкой.
– Ну и что это? – подстегнул Норман.
– Мутация.
Секунду-другую все обдумывали сказанное молча. Дональд, раздраженный, что перестал быть центром внимания собравшихся, которые слушали его, пока не ворвался Чад, сказал:
– Это означает, что грядут перемены. Я собирался рассказать, что сделали, чтобы изменить меня. Они…
– Дональд, помолчи, ладно? – рявкнул Чад. – Мне не терпится рассказать Норману добрые новости. Думаю, шутка как раз в его духе.
Дональд воззрился на него изумленно. Он, похоже, отвык от того, что ему приказывают заткнуться. Тем не менее, пожав плечами, он послушно умолк.
– Вот спасибо! – Чад забрал предложенную выпивку и отпил добрую половину. – Ну, по сути, произошло следующее… Рассказываю ради Дональда, Элайху и, может быть, Гидеона, которые не слышали? Или слышали? Качание головами.
Я посадил за работу десяток социологов, психологов и антропологов, и ни одна группа не смогла сказать мне чего-нибудь, чего бы я не знал сам. Поэтому я решил: черт, может, все дело в еде, и заставил Нормана нанять мне диетологов, а потом подумал о внутреннем коде, а не только о внешнем окружении, и настоял, чтобы он нашел мне пару генетиков и…
И тем единолично сумел пустить под откос мой бюджет по кадрам на год вперед, – вздохнул Норман.
– Несколько месяцев назад ты говорил, что важнее этого нет ничего на свете. А если ты снова взялся скаредничать, я и знать об этом не хочу. Как я говорил: давным-давным-давно, в самом начале, я решил, что не смогу координировать работу этой оравы сам, поэтому попросил найти синтезатора, но Норман мне нашел его только позавчера. Подумать только! Одного! Когда мне бы нужна была дюжина, и тогда все закончилось бы за каких-то…
– Борода Пророка, Чад! Я сделал для тебя что мог! Я же сказал…
– Да помолчи же, Норман. Не будь таким обидчивым! Я ни в чем тебя не виню, просто рассказываю, как было дело. Ну так вот, как только я заполучил этого чувака, то свел его с генетиками, которые больше других достали своих академиков в университетах, и они устроили потрясный мозговой штурм на целую ночь. Я высидел до конца… ни за что на свете такого бы не пропустил. И они пришли к ряду выводов.
Во-первых, шинка считают, что убивать кого-то – в любых обстоятельствах! – неправильно.
Во-вторых, практически все остальные сообразуются с обстоятельствами, иными словами, так не считают. Говорят: мол, "не убий", а потом слетают с катушек и разбивают пару-тройку голов.
В-третьих, местная ситуация – классический пример синдрома перенаселения: нищета, приток иностранцев, которые забирают себе жирный кусок и без того маленького пирога, нехватка частной жизни, нехватка собственности и так далее. Согласен, Порт-Мей – единственный крупный город в стране, но, даже по самым благоприятным оценкам, в нем на двадцать процентов превышен предел плотности населения, а потому при нынешнем образе жизни здесь неизбежно наблюдались бы насилие и вандализм.
В-четвертых… Я не обсчитался? Да к черту счет! Мой подручный синтезатор объяснил генетикам все о триггерах. Сечете? Я вижу непонимание на лицах. Триггер – это все, что вызывает резкий всплеск эмоций. Это может быть оскорбление, или вид снимающей одежду терки, или фетиш, или темный круг вокруг соска, который вызывает реакцию кормления, много чего. А также – и это много важнее – это может быть нечто, чего мы на сознательном уровне не замечаем.
Рисовали когда-нибудь графики продаж дезодорантов по сравнению с продажами коммерческих афродизиаков? Один мой друг однажды рисовал. Они идут практически параллельно. Лобковые волосы нам даны не без причины: они накапливают сексуально возбуждающий запах и вызывают рефлекторную реакцию.
Но мы не могли бы обойтись без дезодорантов, потому что остальные запахи тела тоже играют роль триггеров. Запах другого самца, предпринявшего значительное физическое усилие, это триггер территориально-аггрессивной реакции. Грубо говоря, он показывает, что издалека прибежал соперник, и мне следует вышвырнуть его из своих угодий. Все до единой плотно населенные области на планете, какие я изучал, использовали маскирующие ароматы для подавления этих реакций, а потом прибегали к препаратам с эротическими ароматами вроде мускуса. Нужно же было восстановить рефлексы, подавленные искусственными запахами.
Мужчины на войне неделям или месяцами носят, не снимая, одну и ту же одежду, и у них нет возможности ни помыться, ни переодеться. Оказавшись в оцеплении, они ломаются не только из-за отчаяния и страха, но и потому что окружены другими самцами, сражаться с которыми им не положено. Запах накапливается и… бах!
Все это отвратительно упрощенный пересказ того, что моя чувиха-синтезатор объясняла генетику. А тот ей отвечает: мол, это, по всей видимости, элемент, выбранный на совершенно обычных основаниях, а значит, его возможно соотнести с тем или иным отрезком в генетическом коде человека, который нам пока не удалось проанализировать, поэтому давайте поищем этот отрезок и посмотрим, нельзя ли там вычленить ген, отвечающий за действие соответствующих желез. Нам пришлось поехать на север и провести множество сравнительных тестов на иммигрантах, которые вошли в сообщество шинка через браки, и… Братья, сегодня, прямо сегодня утром, мы его нашли!
Осияв всех улыбкой, он залпом проглотил остаток выпивки.
– У шинка налицо доминирующая мутация. Я ее все равно не распознаю, но мои генетики говорят, что, если положить рядом генотип чистого иноко и того, кто наполовину иноко, наполовину шинка, ее за милю видно. Она заставляет шинка выделять наряду со всеми прочими запахами тела особый феромон, супрессант территориально-агрессивной реакции! Просто заходишь в любую битком набитую шинка антисанитарную хижину, вооружившись до зубов и твердо решив разобраться со своими конкурентами-самца ми, потом делаешь глубокий вдох. И за какой-то час превращаешься в счастливого, ленивого, безвредного недотепу. И пали сладкою росой… Прошу прощения, я в данный момент немножко брежу.
– Борода Пророка! – вырвалось у Нормана. – Так, значит, мандиго не слишком ошибались, когда говорили, что шинка способны украсть у воина сердце.
– Не ошибались, мать их разтак! И если бы кто-нибудь отнесся к этой легенде всерьез, то сэкономил бы мне полгода работы!
– Минутку, – вмешался, хмурясь, Элайху. – Вы хотите сказать, что человек племени шинка носит в себе – выделяет – некий транквилизатор?
– Наверное, можно сказать и так, – кивнул Чад.
– Ну так почему никто не заметил этого раньше? Не могло же не бросаться в глаза это различие между…
– Да нет же. Замечали! Норман об этом знал, и, господи помилуй, вы сами знали, и это попало в Саламанассар вместе с остальными данными, а он такую информацию отверг, потому что он усек, как это важно, а вы – нет. Я-то думал, что просто перехитрил его, когда вправил ему мозги по Бенинской программе, но в конце концов он оказался умнее меня!
– Но если генетики говорят, что это так очевидно, – возразил Норман, – то уж конечно…
– А я как раз к этому веду! Шутка как раз в твоем духе. – Чад явно наслаждался происходящим. – Почему эксперты раньше этого не заметили? Ты это хотел спросить? Потому что это спасло шинка от окончательного порабощения. Голайни, которые поселились здесь с намерением разводить шинка на продажу, через поколение или около того растеряли свою решимость отчасти из-за перекрестных браков, отчасти из-за того, что их агрессию подорвало общество людей, с которыми они жили бок о бок. После этого другие промышляющие работорговлей племена избегали территории шинка как чумы. Они решили, что тут действует какая-то могучая магия. И правильно решили!
Полномасштабные исследования генофонда негроидной расы проводились или в Новом Свете, или в наиболее развитых странах этого континента, например, в Южной Африке. А Бениния, черт бы меня побрал, слишком бедна, чтобы тоже пользоваться благами евгенического законодательства. До сего дня никто не составлял карт генотипа сколько-нибудь значительного числа шинка, и, уж конечно, никто, кроме нашей группы, не искал в нем того, что искали мы.
Возникла пауза, которую едва слышно нарушил, глядя в пол, Норман:
– Какая жалость. Я начал надеяться, что мои предки были родом отсюда. Мне нравится это место.
– А с чего бы ему тебе не нравиться? Есть ли на земле другое место, где можно избавиться от ощущения, что в твоей среде обитания тебя окружают сплошь соперники, только и ждущие, чтобы тебя завалить? Раньше такие места были, но, насколько я знаю, это последнее, какое сохранилось. – Чад опрокинул в рот содержимое второго стакана. – Еще, будьте добры!
– Я несколько ошарашен, – сказал Гидеон. – Вы как будто заявляете, что войну можно исцелить дозой правильно подобранного лекарства – совсем как болезнь.
– Утверждать еще рано, но это как будто вполне возможно, – согласился Чад. – А что дальше… Вот вам цель программы генетической оптимизации! В каждого рождающегося на планете малыша встроить "всех завоняю" подход шинка. Прошу прощения. Слушайте, что мне пришло в голову! Да, кстати, а что там стряслось с проектом, о котором объявили на Ятаканге? Я уже… тысячу лет не видел в новостях имени Сугайгунтунга.
Остальные обменялись взглядами. Углом глаза Норман увидел, как напрягся Дональд, словно бы собрался заговорить, но передумал.
– Сугайгунтунг умер, Чад, – внезапно сказал Элайху. – Разве ты об этом не слышал.
– О Господи, нет! – Чад даже подпрыгнул в кресле. – С самого приезда сюда я только и делал, что работал, ни на что больше внимания не обращал. Сами знаете, каково в здешней глубинке, где на все селение один телевизор, и экрана ни за что не увидеть, потому что перед тобой еще пятьсот голов.
– Вся ятакангская программа оптимизации обернулась пропагандистским трюком, – сказал Гидеон. – Сугайгунтунг признал, что не смог бы сделать того, о чем заявило правительство…
– Да нет, смог бы, – сказал Дональд.
– Что?
– Смог бы. Он сам мне так сказал перед тем, как я его убил.
Кажется, это снова приступ помешательства, которого Норман так боялся. Он постарался говорить как можно более умиротворяюще.
– Да ладно тебе, Дональд! Они сами убили Сугайгунтунга, когда он пытался бежать. Он решил покинуть страну из-за распространяемой о нем лжи.
– Разве ты не знаешь, что говоришь с человеком, который был там, когда он умер? – спросил Дональд.
После недоуменной паузы Норман тупо покачал головой.
– О, я слышал официальную версию, – мрачно продолжал Дональд. – Как и всякая хорошая ложь, она отчасти правдива. Он хотел бежать, потому что не верил, что сумеет оптимизировать людей. Но в конечном итоге осознал, что все же сможет. И никакие ятакангские патрули не пошли на маяк в его скафандре, и никто его не расстрелял, в то время как я спасся. Такова официальная версия, и она сущая ложь. Нет, это я его убил. Ножом. Когда он рассказывал мне, какими способам он смог бы сделать обещанное.
Поймите, меня натаскали убивать. Отвезли в одно место на воде, а там научили всем мыслимым способам, как один человек может лишить жизни другого. Хотите пару-тройку покажу? – Он нетвердо поднялся на ноги. – Я не хочу никого из вас убивать, но нужен доброволец, иначе мне не с чем будет работать, понимаете? Понимаете? Есть высочайшая степень оптимизации людей, и называется она "опустошение", и поскольку это одно из лучших и самых монументальных наших достижений…
На мягких подошвах сзади к нему беззвучно подошел Тони и выстрелил иглой из шприца ему в основание шеи. Потом отточенным движением уронил шприц в боковой карман и подставил руки, чтобы подхватить оседающего на пол Дональда.