За ним ввалились все остальные, калитку снова подцепили на крючок, столпились у крыльца. Дверь хибарки оказалась открытой - к счастью для самой хибарки. Иначе от прохождения сквозь нее этот сарай стремительно развалился бы. Ярослав уже был внутри, как вдруг из-за дома послышался стук. Монах и Руслан метнулись туда, за ними Двоеславы - прикрыть. Остальные рассредоточились по двору, заняли позиции. Кто-то громыхнул по пути пустой железной бочкой, наверное, Богослов споткнулся. Несколько человек с командиром быстро вошли в дом. Меня там не было, я остался на улице, а позже меня просто не пустили туда. Поэтому я не увидел того, что вызвало у них такую ледяную ярость.
Телевизор в доме извергал из себя блевотину рекламы. По звукам я узнал ролик, в котором Лора Крафт сражалась с чудовищем и вспотела. Из-за мокрых подмышек ее отверг мужчина-мечта. В результате она намазалась дезодорантом и поджарила мужчину-мечту из бластера. Лора не любит, когда ее отвергают, и всегда мстит за это.
Из-за дома притащили с пинками кого-то. В темноте я чуть было не принял его за огромную откормленную свинью, упирающуюся и повизгивающую. Но его вздернули на ноги в квадрате света от окна, и боров оказался человеком, стриженным под ноль, атлетичным качком, только маленького роста. Перед ним бросили на землю большую набитую сумку.
- У, ворюга! - пропыхтел Горец.
Из дома вышел Святополк, ступая медленно и тяжело" как статуя командора. За ним по ступенькам съехал Богослов с невменяемым выражением лица.
- Один? - тяжким тоном спросил Святополк.
- Один, гад, в окне застрял, еле вынули. С барахлом бежать собрался. - Монах пнул ногой сумку.
- Иди посмотри, - сказал командир, кивнув на дверь.
Монах пошел. За ним и другие. Меня Святополк остановил, а Кир слонялся по двору, не пытаясь заглянуть в дом. Кажется, его больше интересовал пойманный качок. Я попытался убедить командира, что слабонервным не являюсь и психика у меня устойчивая, но он не слушал. Он смотрел на качка, и я вдруг понял, что Святополк еле себя сдерживает. Рука лежала на автомате, пальцы жестко обнимали рукоять. И качок тоже это понял. В этот момент вернулся Монах и на крыльце еще клацнул предохранителем.
- Это не я, не я! - истерично завопил пойманный, дергаясь и трясясь. Его никто не держал, но под дулами автоматов и прицелом мрачных взглядов он не мог сдвинуться с места, - Они уже были такие, я их не трогал!
Рядом со мной встал Фашист, напряженный, как и все.
- Что там? - ткнул я его пальцем.
- Трупы, - отрывисто бросил он. - Три штуки. Дед, бабка и внучка. Лучше не смотреть.
Я поверил ему на слово и стал смотреть на качка. Было неприятное ощущение, что где-то он мне уже попадался. Вспоминать где, не хотелось. Слишком гнусный тип.
- Конечно, не трогал, ты к ним в гости чайку попить зашел, - сквозь зубы процедил Варяг, - и они надавали тебе целую кучу подарков.
Сумка от удара ногой перевернулась, оттуда высыпались металлические ложки, коробочки, деревянная шкатулка, костяная статуэтка. Одна коробочка раскрылась, и на землю упала медаль. Я поднял ее, прочел надпись: "За взятие Берлина, 1945". И тут перед глазами всплыл одноногий солдатик, ковыляющий по вагону электрички с протянутой рукой. За ним полз "хвост" - жующий коротыш спортивного вида с нулевой стрижкой, присматривал. Вот этот самый. Я поискал глазами Серегу. Вспомнил ли он его? Если и вспомнил, радости ему это не добавило.
- Командир, - сказал Варяг, - может быть, сотрем с лица земли эту падаль?
- Это не я, - всхлипнул качок и повалился на колени, - ну… гадом буду, не трогал. Команда утром ходила, чем хотите поклянусь. У меня и оружия нет…
- Вообще-то, похоже на правду, - колеблясь, заметил Монах.
- Какая команда, подробней, - потребовал Святополк. - КОБР?
- Да ну нет, ну, эти… стригуны, - заторопился качок, увидев надежду на спасение. - Они же после себя все время жмуров оставляют, ходи да проверяй, у меня после них работы по горло…
Он умолк, выпучив глаза, - понял, что наболтал лишнее.
- Профессия - мародер, - с неописуемым презрением произнесла Леди Би.
- … карается расстрелом, - настаивал на своем Варяг.
Командир повернулся к Монаху:
- Ты ему веришь?
- Похоже на правду, - уверенней повторил тот. - Гуманный выстрел в голову, и никаких больше мучений на нищенскую пенсию. А девочка… похоже, задохнулась… сэкономила им выстрел… - Какая-то жуть просквозила в этих словах, отчего даже бывалый Кир уставился на Монаха с мрачным вопросом в глазах.
На мгновение все как будто забыли о пойманном мародере, смотрели на командира. Ждали его слова Святополк медлил. Тогда качок сам взялся решать свою судьбу. Неожиданным резким вывертом он прыгнул к забору, подлетел вверх, перескакивая. И обвис на досках бессмысленной грудой мяса. Стрелял Варяг - очередью. Командир и Монах выругались одновременно и одинаково. Звук выстрелов пронзительно разнесся по округе.
- Ну вот и переночевали, - горестно вздохнул Ярослав Премудрый, подбирая свой рюкзак, посмотрел на остальных. - Пошли, что ли. Надо было уходить. Ночная перестрелка с еще какой-нибудь оккупантской командой, которая заявится сюда по тревоге, в планы отряда не входила. Я пока не знал, что за "кобры" тут ходят, наводя свои порядки. Но от самого этого слова воняло такой дрянью, как из ямы со змеями, что мне невольно захотелось побыстрее убраться отсюда. Усталости я больше не чувствовал.
Фашист уходил последним. Он собрал с земли все коробочки с медалями, отнес их в дом и догонял нас уже на дороге.
Через два часа я снова начал выдыхаться. Глаза слипались, будто медом намазанные. Городок мы обошли кругом, и снова выбрались в открытое поле. Вдалеке темнел на фоне лунного неба лес Я оглянулся и, тараща глаза, чтобы не закрывались, поискал нашего малолетнего бандита с большой дороги. Но он то ли отстал, то ли решил все-таки плюнуть на Пашину мотивацию и сбежал. Его исчезновение во мне никак не отозвалось. А может, он просто умел растворяться в темноте.
Когда мы добрались до леса, я упал под первым же деревом и провалился в сон, с рюкзаком на плечах и спальным мешком вместо подушки. Но не успел я уснуть, как меня разбудили. Надо мной стоял Фашист и тряс за плечо.
- Подъем, молодняк, петухи уже пропели серенаду.
- Отстань, дай поспать, - отмахивался я, но Фашист не отставал.
- Подвиг проспишь, - гаркнул он мне в самое ухо, и я подскочил, как на пружине.
Себя я обнаружил засунутым в спальный мешок, рюкзак стоял рядом. Бледное изжелта-зеленое небо посылало утренний привет.
- Сколько времени? - я вдруг испугался чего-то. Такой рани, может быть.
- Поздно уже, полшестого. Вставай, чисть зубы. Завтрак готов.
Легко сказать - чисть зубы. Это в лесу-то. Никакого ручья, как в книжках, тут, конечно же, не имелось. В конце концов пришлось достать из рюкзака бутылку с водой и скупо отмерять из нее.
Над костром висели, исходя паром, две походные кастрюли. В одной чай, в другой гречневая каша из полуфабриката, с микроскопическими кружочками мяса. Поваром сегодня был Февраль, и каша у него получилась такая же меланхолическая и задумчивая, как он сам. Задумчиво прожевав вторую ложку, я спросил его, делясь осведомленностью:
- А ты почему Февраль? В честь Февральской революции?
- У этой революции честь невелика, - пробормотал он, открещиваясь.
- Нет, - вмешался Серега, - Февраль он потому, что стихотворение такое есть. - Он картинно откинул в сторону руку и продекламировал: - Февраль! Достать "АК" и плакать!
Февраль, чуть улыбнувшись, покивал.
- Ну, это в том смысле, что под горячую руку ему лучше не попадаться, - разъяснил Серега - При виде врага впадает в буйство и может своих покалечить, не разобравшись. Он ведь псих, наш Февраль. Просто маньяк.
- Грустный маньяк, - добавил, подходя и усаживаясь, Ярослав. - Слышали новость, парни? Пацан ночью пытался спереть у Пашки его "калаш".
- Зачем? - Февраль изумленно посмотрел на меня.
- Не этот пацан, другой, которого вчера прихватили. Э-э, Ленчик, не угостишь ли ка шей? - Ярослав вертел в руке пустую жестяную тарелку, глядя на нее с сомнением.
- У нас самообслуживание.
- Да ладно, не ленись, как друг тебя прошу.
Февраль буркнул что-то, но тарелку взял, чтобы не спорить. Всем хотелось слышать продолжение новости, пока сам Паша где-то пропадал. Не было видно и Кира. Я только отметил про себя, что он все-таки не удрал. Или удрал, но позже.
- Ну так вот, - сказал Ярослав, получив свою порцию в руки, - Паше посчастливилось вовремя продрать глаза и отбить покушение. Иначе сейчас он пребывал бы с нами в виде окоченевшего трупа.
Тут к разговору присоединился Святополк. Гречки он наложил себе с горкой и стал уписывать за обе щеки.
- Василиса права. У мальчишки нутро переполнено страхом. Тьма, холод, одиночество - любой ребенок этого боится, тем более подросток. Нужно, чтобы кто-то этот страх из него вытащил.
- Для этого есть воспитатели. Сдать его в интернат и точка, пока он тут в самом деле кого-нибудь не прирезал.
- Нет, - покачал головой командир. - Я поговорил с Пашей. Устроил ему головомойку за его методы воспитания, - усмехнулся он.
- А что, порка - хороший метод, - вступился за Малыша Ярослав.
- Это еще не все. Он мне все рассказал. Паша вообразил себя великим Макаренко, и - догадайтесь, что он сделал.
Все принялись демонстративно чесать в затылках, пасуя перед силой Пашиного воображения.
- Предложил сам себя мальчишке в качестве мишени. Чтобы тот убивал его одного, а не всех подряд, если уж так руки чешутся.
Изумленный свист явно не выражал восхищения великим педагогическим умом Малыша. По кругу пошли разнообразные междометия, ухмылки.
- Дал ему пять попыток, - продолжал Святополк с откровенным удовольствием рассказчика - За неудачные пообещал пороть.
- А за удачные? - фыркнул Монах.
- А удачные - это порка для нас, - поставил точку командир.
В этот момент появились Паша и его воспитуемый, плетущийся, как обычно, сзади. Вид у обоих был, как ни странно, довольный. Паша тут же потребовал накормить "ребенка", как будто это и без него не сделали бы. Сам согнал с бревна уже наевшихся Двоеславов, сел и стал бодро заталкивать в себя двойную порцию каши.
- Ну что?.. - нетерпеливо спросили у Малыша, переводя глаза с него на Кира и обратно.
- Что?
- Макаренко отдыхает?
Паша, если и знал, кто такой Макаренко, до ответа на подначку не снизошел. Простым парням, в мирной жизни работающим на охране, такие вопросы - как слону прививка от насморка.
- А экзекуция уже состоялась? Не сделать ли ее публичной?
- С продажей билетов и местами в партере.
- Ребята, - Паша оторвался от тарелки, - давайте жить дружно. Не трогайте ребенка. Он впечатлительный.
- Нет, ты скажи… - наседал на него Серега.
- Вот пристали, - омрачился Паша, но не сильно. - Никаких вам билетов, еще чего захотели. И не засчитал я попытку. Все, отстаньте. Кирюха, заткни уши, не слушай, что они врут.
- Очень надо, - пробурчал Кир. Но глаза у него блестели, я видел.
После завтрака командир сверился с картой, выбирая путь к намеченной точке. Точка находилась в зеленой зоне недалеко от столичного пригорода Прямого ходу - пятнадцать километров, часов пять пешком. В обход мелких населенных пунктов - все двадцать. За те же пять часов - Святополк решил торопиться.
Марш-бросок прошел без осложнений. Если не считать таковыми временное исчезновение Папаши, ворчание Ярослава и испорченный телефон Богослова. Папаша отсутствие свое объяснил попавшимся по пути интересным ракурсом, который он бегал проверять и запечатлевать. Телефон Богослова вынырнул у него из кармана в мелкую речку. А Премудрый Ярослав предлагал всем наконец скинуться и купить БТР, чтобы не ломать ноги на отечественных просторах. На худой конец - пару вместительных внедорожников.
- Слушай, все никак понять не могу, - заговорил Фашист, - как ты с твоей феноменальной ленью в Косове оказался?
- Инстинкт самосохранения, - лаконично ответил Ярослав.
- Это как?
- Да так. Они там, в Сербии, на переднем крае войны, а мы у них в тылу. То, что натовские оккупанты делают с ними, они хотели бы сделать и с нами. Руками албанских бандитов уничтожают сербов, гонят их с родной земли, оскверняют святыни и могилы. Мы на очереди. А мне эта идея не нравится.
- Ярослав крепил оборону, - витиевато, но фундаментально высказался Йован.
- Участвовал в боевых действиях? - уточнил Фашист.
- Боевые действия сейчас в Косове невозможны, - возразил Йован. - Натовцы контролируют. Ярослав крепил наш дух.
- Ну так, пытался, - заскромничал Ярослав.
- Расскажи, как ты в плену был, - попросил Фашист.
- Да нечего там рассказывать. Фашист толкнул меня в бок.
- Расскажи, Ярослав, - поддержал я его, умирая от любопытства.
- Ну, взяли в плен, - нехотя начал Ярослав. - Албанские боевики, человек двадцать, отмороженные дальше некуда. Пять дней продержали в каком-то сарае. Говорили: Россия поддерживает сербов, поэтому тебя, русский, мы будем высылать в твою страну по частям. Может, правда выслали палец, - усмехнулся он, - только до адреса посылка не дошла. На третий день главарь их зашел ко мне в гости. Глазами посверкал, власть продемонстрировал, и предложил аллаха прославить. Тогда, мол, жив останешься, оружие дадим, убивать неверных с нами будешь.
- А ты что? - вырвалось у меня.
- Ну, мне спешить было некуда, затеял с ним богословский спор. Чуть было второго пальца не лишился.
Фашист тихо засмеялся.
- Проспорил?
- Я-то палец, и то при мне остался. А он голову проспорил, - невозмутимо сказал Ярослав.
- Как?.. - опять у меня выскочило.
- А тут к нам в гости еще полсотни спорщиков пожаловали. С ним во главе. - Ярослав показал на Йована. - С дедовскими ружьями. У двоих, правда, ручные пулеметы были. Но башку главарю снесли как раз из штуцера Половина черепа осталась.
- После этого натовская полиция арестовала многих наших, - печалясь, сказал Йован. - За разжигание вражды среди мирных албанцев.
- А что им еще оставалось делать, - хмыкнул Ярослав. - Не трупы же мирных албанских бандитов арестовывать.
Около полудня мы добрались до цели. "Зеленка" тут была редкой, прополотой дорогами, дачными поселками, огородами. Лес больше походил на парк с ручными белками и мусорными кучами. В самой глуши этого редколесья стояла старая-престарая бревенчатая избушка на курьих ножках. Она вся до крыши заросла мхом, слепо таращилась окнами без стекол и кормила собой разнообразных жучков. Жить ей оставалось недолго. Но пока она стояла, служила связной точкой для нескольких отрядов, вроде нашего. Папаша объяснил мне, что раньше здесь подкармливали зимой лосей. А когда лоси повывелись, про избушку забыли.
У Святополка была хорошая интуиция, не зря он нас торопил. Из избушки нам навстречу вышел человек в камуфляже. Вид у него, прямо сказать, был не парадный. Одежда заляпана грязью и местами порвана, вокруг глаз синие круги, сам измочаленный. Оказалось, командир и все остальные его знают. Называли Бобром. Это был связной из другого отряда.
- С ночи здесь кукую, - сказал он, - жду хоть кого-нибудь. Если бы вы не появились, через час ушел бы.
- Есть новости? - спросил Святополк. - Судя по твоему виду, крепко вас прижали.
Избушка могла вместить не больше трех человек, да и то рискованно. Разговор шел на поляне возле нее. Февраль принялся разбирать продукты для обеда. Монах разжигал костер. Все слушали рассказ Бобра.
- Обложили, как волков. Четвертые сутки уже кишки выматывают. "Кобры" с боков жмут, спереди и сзади геббельсовские наемники тявкают. У нас убитых с вечера было восемь человек. Командир решил прорываться. Нужно эту свору отвлечь.
- Ударить в спину?
- Не. - Бобр помотал головой. - Их много, не пробьете. Надо их переориентировать.
Он достал из кармана замусоленный атлас города и области, стал водить пальцем.
- Обложили нас здесь. - Палец на самой окраине пригорода - Бывшая промышленная зона, а сейчас большая свалка Вот здесь, - палец переместился внутрь Кольцевой московской дороги и остановился недалеко от нее, - большая контора доктора Геббельса. Головной офис газетного холдинга, хозяин у них какой-то либерман из Израиля. Надо устроить там побольше шума, сегодня, прямо сейчас. Там, конечно, собственная охрана, но перестрахуются обязательно. Особенно если не будут знать, сколько вас Короче, часть или даже всех "кобр" туда непременно перебросят по тревоге. Тут ехать минут десять, а сигнал им дадут не сразу. Так что минут двадцать у вас наверняка будет, чтоб повеселиться. Ну как?
- Вам это не дает никаких гарантий, - задумчиво сказал Святополк. - Могут послать другую команду.
- А где ты на войне видел гарантии? - ощерился ухмылкой Бобр. - Не, другую вряд ли пошлют. По закону наименьшего сопротивления. Этой здесь ближе всех. Ну, а не выгорит - будем уходить по одному. Я-то прошел. А вам туда лезть не нужно. Пластун велел сказать, чтоб не совались. Для вас другое дело есть.
- Узнаю старого хрыча, - усмехнулся командир. - Пластун ни с кем не захочет разделить танец на костях врага….
- Говорю же, для вас другое дело есть, - нетерпеливо перебил Бобр. - Один вагон мы уже пропустили из-за этого шакалья, второй надо взять обязательно. Вот здесь, - палец снова ткнулся в карту, на линию железной дороги, уходящую из Москвы, - поезда идут с замедлением, тут надо брать.
- Что брать-то?
- Живой товар. Детей продают на Запад, везут целыми вагонами.
- Как продают? - не понял командир.
- Легко. Из детдомов, под видом усыновления. По сведениям, процентов десять идет на запчасти, около трети - садистам и на порностудии. Остальные уходят престарелым одиноким домохозяйкам в качестве игрушек. - Бобр еще больше потемнел лицом и стал страшен. - Поезд с детьми пройдет тут завтра утром, около восьми. Какой вагон, неизвестно, искать придется.
- Хорошо, сделаем.
- Удачной работы. - Бобр встал. - Я передам Пластуну твой привет.
- Погоди, - остановил его Варяг. - Что вообще слышно?
- Что слышно? - наморщился Бобр. - А вы что, глухонемые? Много чего слышно. Слухи ходят, затевается что-то крупное. Не у компрадоров, а там, за бугром. Доктор Геббельс штампует мозги населению статейками насчет того, что зло скоро будет выброшено за борт. Дословная фраза, сам читал. Вообще-то это все напоминает агонию Третьего рейха в сорок четвертом-пятом. Вся эта байда насчет абсолютного оружия, великого эксперимента, побежденного зла.
- Какого эксперимента? - насторожился Святополк.
- Да гоблин его знает, - опять поморщился Бобр. - Может, врут. А может, всамделе готовят нам кранты. В этом месяце уже одиннадцатый запуск спутника В прошлом четырнадцать на сверхмалую орбиту вывели. А в позапрошлом двадцать семь. Вот и думай, для чего им столько сразу и чем они там напичканы.
Бобр втиснулся в избушку, забрал свои вещи - фляжку, армейский бронежилет и малогабаритный автомат скрытого ношения. На крыльце полез в карман, вытащил сложенный лист бумаги.
- Во, чуть не забыл. Подарок. Контора Геббельса работает. На нас с вертушки вчера сбросили целую пачку.