- Нам нужно идти,- сказал Хэл,- и чем дальше мы уйдем, тем в большей безопасности окажемся. Пойдем без остановок, но особенно спешить не будем, чтобы не налететь в темноте на камень или дерево. Возьмитесь за руки и не разжимайте их. Если кто-нибудь потеряется или упадет, кричите - и мы остановимся.
Глава 13
Притаившись за березой, Хэл внимательно изучал окрестности. Рассвет явил ему печальное зрелище: трактир и конюшня исчезли. На том месте, где они стояли, дотлевали уголья, от которых тонкими струйками поднимался к небу едкий дымок. Дождь прекратился, небо было ясным, но с ветвей до сих пор капало. "А денек-то будет погожий",- сказал себе Хэл. Однако утро выдалось холодным. Хэл скрестил руки на груди и зябко сунул ладони под мышки. Он напряженно прислушивался, но все было тихо. Похоже, опасность миновала. Люди, с которыми они столкнулись ночью, исчезли.
Хэл окинул взглядом местность, высматривая что-нибудь необычное, то, чего не было здесь накануне вечером. Но все как будто осталось таким, как раньше, за исключением сожженных трактира и конюшни. Хэл осторожно выбрался из-за березы, быстро вскарабкался по склону холма к огромному дубу, что рос на его вершине, и взглянул оттуда на возвышенность, которую снизу не было видно. На ней происходило нечто весьма интересное: громадный серый волк остервенело рыл землю, а двое других сидели рядом и наблюдали за своим собратом. Волк рылся в куче сырой земли, позади него виднелось еще несколько таких же холмиков.
Хэл достал было лук и наложил на тетиву стрелу, но потом передумал. Он решил, что хватит убивать; кроме того, волки заняты обычным делом: под холмиками находится мясо, и им не терпится его достать. Хэл пересчитал холмики. То ли пять, то ли шесть. Трое погибли в конюшне. Или их было четверо? Если трое, то троих остальных уложили его стрелы. Он состроил гримасу. Что ж, им повезло, что они застали врагов врасплох. А может, если бы они не напали первыми, никакой схватки и не было бы? Ну да ладно, что было, то было, и ничего уже не изменить. Кости были брошены в тот самый миг, когда Енот прыгнул на человека, который взбирался по лестнице. Учитывая все обстоятельства, можно сказать, что они счастливо отделались. Пострадал только Марк: его ударили плашмя клинком по плечу, а затем лошадь лягнула в живот.
Хэл сидел на корточках и следил за волками. Он знал: их присутствие означает, что поблизости никого больше нет.
Наконец он встал и вышел из-за дерева, нарочно загребая ногами палую листву. Волки повернулись в его сторону, вскочили и в мгновение ока словно растворились в лесу. Хэл спустился с холма и направился к тлеющим угольям. От них все еще исходило тепло, что было как нельзя кстати в столь холодное утро, и он задержался немного, чтобы погреться. Издалека донесся крик сойки, среди листьев прошмыгнула белка - и снова все смолкло и воцарился прежний покой.
На земле отпечатались следы, оставленные людьми и их животными. Хэл призадумался над тем, где могут быть трактирщик и его жена. Он вспомнил слова служанки, что хозяйка закрылась от пьяного мужа в погребе. Неужели она продолжала сидеть там даже тогда, когда трактир охватило пламя? Если так, значит, ее тело лежит где-то под угольями, ибо, когда дом запылал как свечка, спастись у нее не было ни малейшей возможности.
Он прошел по следам на дорогу. Похоже, что ночные всадники ускакали на северо-запад. Хэл воротился к холму, бросил взгляд на свежие могилы, снова обошел пепелище, гадая, что за люди могли сотворить такое, и опасаясь в душе, что знает ответ на свой вопрос. Он постоял минуту-другую в нерешительности, а затем двинулся по склону холма в том же направлении, в котором умчался отряд воинов. Уши его настороженно ловили звуки, он пристально глядел себе под ноги. В паре миль от того места, где стоял трактир, Хэл обнаружил его хозяина, того самого человека, которого видел через окно накануне вечером, когда он колотил посуду и крушил мебель. Трактирщик болтался на короткой веревке на нависавшем над дорогой суку исполинского дуба. Руки его были связаны за спиной, голова неестественно вывернулась набок. Легкий ветерок раскачивал тело взад и вперед. На плече мертвеца примостилась серая с белым птичка: она пила кровь, что бежала струйкой у трактирщика изо рта. "Скоро,- подумал Хэл,- налетят и другие птицы".
Запрокинув голову, он глядел на повешенного. Ему было горько - и страшно.
Оставив мертвеца висеть на дубу, Хэл пошел дальше. Судя по следам, всадники торопились. Лошадиные копыта глубоко впечатались в грязь,- значит, отряд двигался галопом.
Хэл покинул дорогу и полез на холм. Заблудиться он не боялся, ибо отчетливо помнил все ориентиры, которые наметил себе по пути сюда. Вскоре, миновав бурелом и продравшись сквозь кустарник, он вышел к скалистому уступу, где путешественники устроились вчера на ночлег за несколько часов до рассвета. Чердачный гоблин Оливер и Енот еще спали, тесно прижавшись друг к другу. Трое остальных сидели у края уступа, закутавшись в одеяла. Хэл подошел к ним почти вплотную прежде, чем они заметили его.
- Ты вернулся,- проговорил Джиб.- А мы-то все спорили, куда ты подевался. Ну что, разведем костер?
Хэл отрицательно помотал головой.
- Надо спешить,- сказал он.- Пора уносить ноги.
- Но я набрал хвороста,- возразил Джиб.- Дыма от него будет совсем мало. Мы продрогли и проголодались...
- Надо спешить,- повторил Хэл.- Трактир и конюшня сгорели дотла. Хозяйки я не нашел, а хозяин болтается на дереве. Так что медлить нельзя никак.
- Я разбужу Оливера и Енота,- сказал Джиб,- и тронемся в путь.
Глава 14
Они шли без остановки, не тратя времени ни на отдых, ни на еду. Корнуолл беспокоился за девушку, но та как будто без труда поспевала за остальными; по крайней мере, она не жаловалась.
- Вы, наверно, корите себя за то, что связались с нами,- сказал он, но Мэри лишь покачала головой.
Корнуолл мысленно похвалил ее: молодец, что промолчала, бережет дыхание для утомительных подъемов по склонам холмов и не менее утомительных спусков.
Им пришлось сделать один обход, когда вдалеке показалась хижина дровосека. Наконец, уже под вечер, они остановились на берегу ручья, вернее, прямо в его высохшем русле. Когда-то здесь текла вода и выбила в камне чашу с узким отверстием, куда изливался в незапамятные времена поток. На дне чаши, в самой ее середине, еще стояла крохотная лужица. Путники расположились у стены из песчаника, над которой нависал известняковый выступ, откуда низвергался когда-то водопад, и разожгли костер. До еды, которую они, изголодавшись, проглотили в один присест, разговор как-то не клеился, зато теперь, у огня, можно было и поболтать.
- Ты уверен,- спросил Корнуолл у Хэла,- что это был Бекетт?
- Я не могу утверждать,- отозвался Хэл,- но посуди сам, кто же еще? Торговцы не подковывают своих лошадей, и потом, они гораздо охотнее пользуются мулами. А у тех, с кем мы столкнулись, были одни лошади. И кто еще, скажи на милость, способен на такие зверства?
- Они же не знали, что трактирщик и его жена ни при чем,- возразил Корнуолл.
- Разумеется, не знали,- согласился Хэл.- Они просто решили заранее, что те виноваты, и все. Хозяина они, должно быть, пытали, а затем, ничего от него не добившись, повесили. Хозяйка же, вполне вероятно, сгорела заживо, когда они подожгли дом.- Он посмотрел на Мэри, сидевшую напротив.- Извините, мисс.
- За что? - спросила девушка, проводя ладонью по волосам.- Мне жаль их, по-человечески жаль, что они умерли такой смертью, но, по совести говоря, они мне никто. Нехорошо так говорить, однако, сдается мне, они пострадали заслуженно. Хозяина я боялась; в моей жизни не было ни мгновения с тех пор, как я пришла в трактир, чтобы я его не боялась. А хозяйка была немногим лучше. Всякий раз, когда я подворачивалась ей под горячую руку, она дубасила меня поленом. Хотите, покажу вам синяки?
- Почему же ты не ушла раньше? - удивился Джиб.
- А куда? - ответила она вопросом на вопрос.- Когда вы нашли меня на сеновале, я уже решила, что сбегу, но куда, по-прежнему не представляла, и тут подвернулись вы.
- Ты говоришь, Бекетт движется на северо-запад,- произнес Корнуолл, обращаясь к Хэлу.- А что, если он опередит нас и первым доберется до епископа Башни? Пускай даже он там не задержится, но может настропалить епископа против нас, и мы встретим у него холодный прием, а в худшем случае нас закуют в кандалы.
- Знаешь, Марк,- отозвался Хэл,- по-моему, опасность невелика. В нескольких милях к северу от того места, где повесили трактирщика, дорога разветвляется на две: левая ведет к Башне, а правая - в Пустынный Край. Готов поспорить, что Бекетт выбрал правую. Мне бы, пожалуй, надо было проверить, но я торопился увести вас оттуда.
- Пустынный Край? - переспросила Мэри.- Он направляется в Пустынный Край?
Хэл кивнул.
- А вы тоже идете туда? - поинтересовалась она, оглядывая своих спутников одного за другим.
- Почему ты спрашиваешь? - осведомился Оливер.
- Потому что я, может быть, родилась в Пустынном Краю.
- Что?
- Я точно не знаю,- проговорила Мэри,- не помню. Я была тогда совсем крохотной, и воспоминаний почти не сохранилось. Правда, кое-что в памяти всплывает: большой дом на вершине холма, люди, которые были, наверно, моими родителями, странные товарищи по играм... Однако был ли то в действительности Пустынный Край? Мои родители - не настоящие, а те, что взяли меня к себе и заботились обо мне,- рассказывали, что встретили меня на тропинке, которая бежала из Пустынного Края. Они жили по соседству, двое стариков, очень бедных, и у них никогда не было ребенка, которого они могли бы назвать своим собственным. Они взяли меня к себе и воспитали, а я любила их так, словно они были моими настоящими родителями.- Мэри перевела дыхание, потом продолжила: - Они упорно трудились, но оставались бедняками. Жили они в одиночестве, потому что их домик стоял чуть ли не на границе Пустынного Края, а мало кто из людей рискует селиться в такой близости от него. Но с нами ничего плохого не случалось. Мы сеяли рожь и пшеницу, сажали картошку, растили садик, ходили за дровами в лес, доили корову, но скоро она умерла от ящура, а купить другую не было возможности. Еще у нас были свиньи. Мой отец - я всегда называла его отцом, хоть он им и не был,- охотился на оленей и медведей и ставил капканы на пушных зверьков. На меха он выменивал поросят, таких симпатичных маленьких свинок. Мы держали их в доме, чтобы они не достались волкам, до тех пор пока они не вырастали. Я помню: вот отец возвращается домой, а в руках у него поросята. Он приносил их издалека, ведь поблизости не было ни единого хозяйства, кроме нашего.
- И все же вы ушли,- сказал Корнуолл,- Ваша жизнь была счастливой, и все же вы ушли.
- Прошлая зима выдалась морозной и снежной. Мои старики-родители простудились и умерли. Я выхаживала их как могла, но у меня ничего не получилось. Первой умерла мама, а на следующий день - отец. Я развела костер, чтобы растопить лед и отогреть землю, и вырыла могилу, одну на двоих. Она получилась мелкой, потому что земля так и не оттаяла. Я не в силах была оставаться там. Понимаете, просто не в силах!
- И вы пришли в трактир,- подытожил Корнуолл.
- Да,- сказала Мэри.- Они обрадовались моему приходу, хотя по тому, как они со мной обращались, этой радости не чувствовалось. Я была молодой и сильной и хотела работать. Но они все равно шпыняли меня.
- Когда мы достигнем Башни, вы сможете передохнуть,- заметил Корнуолл,- передохнуть и решить, как вам быть дальше. Никто не знает, что такое эта Башня?
- Ничего примечательного,- отозвался Хэл.- Старинное укрепление на границе с Пустынным Краем. Когда-то там стоял гарнизон, а сейчас живет один епископ, хотя зачем он там нужен и чем занимается, никому не известно. Быть может, у него наберется двое-трое слуг. Они да пара крестьян - вот и все обитатели Башни.
- Вы мне не ответили,- напомнила Мэри.- Вы идете в Пустынный Край?
- Не все,- сказал Корнуолл.- Я иду. Оливер, по-моему, тоже. Его не удержать, но, будь моя воля, я бы попытался.
- Я наблюдал начало,- заявил Оливер,- и ни за что не пропущу конец.
- Далеко еще? - спросил Джиб.- Сколько нам осталось идти?
- Три дня,- сказал Хэл.- Мы будем у Башни через три дня.
Глава 15
Епископ Башни был стар. "Выглядит он,- подумал Джиб,- моложе отшельника и все-таки дряхлый старец". Ряса, которую он носил,- златотканая, из тончайшего шелка - за долгие годы изрядно пообтрепалась. Впрочем, при взгляде на лицо епископа поношенные одежды как-то сразу забывались. Старца словно окутывал незримый покров доброты и могущества; то был не просто епископ, а епископ-воин. Стоило мысленно слегка подправить его заострившиеся черты, вообразить здоровый цвет кожи и румянец на щеках, и на месте старика возникал вдруг суровый ратник. Седые волосы на голове епископа были столь редкими, что казались случайно прицепившимся к ней пухом, который вот-вот сорвется и улетит, подгоняемый ветерком, проникавшим внутрь Башни сквозь многочисленные трещины в стенах. Огонь в очаге бессилен был справиться с холодом. Комната была обставлена весьма скудно: грубый стол, за которым сидел на колченогом стуле епископ, в углу непритязательное ложе, шаткий обеденный стол со скамьями вдоль него; в самодельном шкафчике стояла дюжина-другая книг, внизу громоздились свитки, некоторые из них были изгрызены мышами.
Епископ взял книгу в кожаном переплете, раскрыл ее и принялся медленно перелистывать страницы. Потом закрыл и отложил в сторону.
- Ты говоришь, мой брат во Христе отошел с миром? - спросил он у Джиба.
- Он знал, что умирает,- ответил тот,- знал и не боялся. Он был таким старым...
- Да, старым,- произнес епископ.- Я помню его с тех пор, когда сам был еще мальчишкой, а он - человеком зрелого возраста. Наверно, ему тогда исполнилось тридцать или около того. Впрочем, я могу ошибаться. Уже тогда он служил Господу. Я в его годы воевал, был капитаном здешнего гарнизона, оборонявшего Пограничье от демонов Пустынного Края. Лишь постарев и расставшись со своими солдатами, которых отозвали отсюда, я стал слугой Господа. Ты говоришь, мой друг пользовался всеобщей любовью?
- Никто не желал ему зла,- сказал Джиб.- Он дружил со всеми: с Народом Болот и Народом Холмов, с гномами...
- Но вы не его веры. Я подозреваю, вы не придерживаетесь никакой веры вообще.
- Знаете, ваша милость, если я правильно понял, что вы имеете в виду, то вы угадали.
- Как это на него похоже! - Епископ покачал головой,- Как похоже! Он никогда не спрашивал у человека о его вере. По-моему, ему было все равно. Даже если его воззрения были ошибочны, он заслуживает уважения. И то, что вы все вместе принесли мне предметы, которые он поручил передать,- лишнее тому доказательство. Только не подумайте, что я вам не рад. Мы всегда рады гостям, они бывают у нас так редко!
- Ваша светлость,- сказал Корнуолл,- по поручению отшельника к вам явился только Болотный Джиб. Хэл из Дерева-с-дуплом был нашим проводником.
- А дама? - спросил епископ.
- Она под нашим покровительством,- ответил Корнуолл с запинкой.
- Вы очень ловко избегаете говорить о себе.
- Мы с гоблином направляемся в Пустынный Край. Что касается Енота, он - приятель Хэла.
- Еноты меня не интересуют,- заметил довольно-таки раздраженно епископ, - хотя я против них ничего не имею. Любопытное создание, этакая мохнатая игрушка.
- Он не игрушка, ваша светлость,- возразил Хэл,- он друг.
Епископ сделал вид, что не расслышал, и обратился к Корнуоллу:
- Вы сказали, в Пустынный Край? Не многие люди ныне отваживаются проникать туда. Позвольте предупредить вас: там небезопасно. Что вами движет?
- Он ученый,- объяснил Оливер,- ищет истину. Он идет туда, чтобы провести исследования.
- Хорошо,- одобрил епископ.- Человеку не пристало гнаться за мирскими богатствами. Искать знания - значит угождать душе, хотя, боюсь, ваше стремление к истине будет вам не слишком надежной защитой.
- Ваша светлость,- проговорил Корнуолл,- книга...
- Ах да, книга. Праведная книга и весьма, весьма полезная. Сотни лекарственных рецептов, большинство из которых, я уверен, были до сих пор известны лишь отшельнику. Но скоро о них узнает все человечество.
- Кроме нее,- продолжал Корнуолл,- отшельник послал вам еще один предмет.
- Конечно, конечно.- Епископ как будто смутился,- Я совсем забыл. Увы, старость не радость. Память с возрастом, к сожалению, лучше не становится.
Он взял завернутый в ткань топорик, развернул его - и застыл в изумлении. Потом молча повертел в руках и наконец положил перед собой на стол, поднял голову, оглядел путников и остановил свой взгляд на Джибе.
- Ты знал, что несешь? - спросил он у болотника.- Отшельник тебе рассказал?
- Он сказал, что это ручной топорик.
- А тебе известно, что такое ручной топорик?
- Нет, ваша светлость.
- А вам? - Епископ посмотрел на Корнуолла.
- Да, ваша светлость. Старинный инструмент. Кое-кто считает...
- Знаю, знаю. Таких "кое-кого" всегда хоть пруд пруди, равно как и тех, кто вечно пристает с вопросами. Интересно, почему отшельник его хранил, да еще столь бережно, и почему завещал передать мне? Топорик-то не из тех вещей, что подобает иметь служителю Господа. Он изготовлен Древними.
- Древними? - переспросил Корнуолл.
- Да, Древними. Вы никогда о них не слышали?
- Наоборот, их я и ищу! Поэтому и направляюсь в Пустынный Край. Вы можете мне сказать, существуют ли они на самом деле или их выдумали?
- Существуют,- ответил епископ,- и этот инструмент надо им возвратить. Когда-то кто-то, наверно, украл его...
- Я могу взять его,- предложил Корнуолл.- Я возьму его и передам по назначению.
- Нет,- возразил Джиб.- Отшельник доверился мне, а потому я верну топорик...
- Но тебе нет никакой необходимости идти туда! - воскликнул Корнуолл.
- Не было,- поправил Джиб.- Возьмешь меня с собой?
- Я Джиба не брошу,- проговорил Хэл.- Мы с ним дружим слишком давно, чтобы я отпустил его одного навстречу опасностям.
- Похоже,- заметил епископ,- вы все торопитесь умереть, за исключением дамы.
- Я тоже иду,- сказала Мэри.
- И я,- раздался голос от двери. Услышав его, Джиб резко обернулся.
- Плакси! - воскликнул он.- А ты что здесь делаешь?