ся, узнав, кто был настоящим автором этих пьес. В конце концов, вопрос о том, кто их автор, дебатировался несколько столетий. Но когда Институт времени дал на него точный ответ, они только вышли из себя.
- А теперь,- сказал Максвелл,- институт тащит сюда Шекспира читать лекцию о том, писал он их или нет. Не кажется ли вам, что это не слишком тактично?
- Ах, дело совсем в другом! - вспыхнула Кэрол.- В том, что Институт времени вынужден превращать историю в аттракцион, чтобы пополнить свою кассу. И так всегда. Всевозможные планы, цель которых одна - раздобыть деньги. И так уж у нас репутация балаганных клоунов. Неужели вы думаете, что декану Шарпу нравится...
- Я хорошо знаю Харлоу Шарпа,- сказал Максвелл.- Поверьте, он извлекает из этого массу удовольствия.
- Какое кощунство! - воскликнул Оп с притворным ужасом.- Или ты не знаешь, что за разглашение священных тайн тебя могут распять?
- Вы смеетесь надо мной! - сказала Кэрол,- Вы смеетесь над всеми и над всем. И вы тоже, Питер Максвелл.
- Я приношу извинения от их имени,- вмешался Дух,- поскольку у них не хватает ума извиниться самим. Только прожив с ними бок о бок десять-пятнадцать лет, начинаешь понимать, что они, в сущности, совсем безвредны.
- И все равно наступит день, когда Институт времени получит все необходимые средства,- сказала Кэрол.- Тогда он сможет привести в исполнение задуманные проекты, а остальные факультеты могут убираться ко всем чертям. Когда состоится продажа...
Внезапно она умолкла и словно окаменела. Казалось, только колоссальным усилием воли она удержалась от того, чтобы зажать себе ладонью рот.
- Какая продажа? - спросил Максвелл.
- По-моему, я знаю,- сказал Оп.- До меня дошел слух, собственно говоря, слушок, и я не обратил на него внимания. Хотя, если на то пошло, как раз такие мерзкие, тихие слушки и оказываются на поверку правдой. Когда слух грозен, повсеместен и...
- Оп, нельзя ли без речей? - перебил Дух.- Просто скажи нам, что ты слышал.
- О, это невероятно! - объявил Оп.- Вы не поверите. Как бы ни старались.
- Да перестаньте же! - вскричала Кэрол.
Все трое вопросительно посмотрели на нее.
- Я сказала лишнее. Слишком увлеклась и... Пожалуйста, забудьте об этом. Я даже не знаю, действительно ли предполагается что-то подобное.
- Разумеется! - сказал Максвелл.- Ведь вы провели вечер в дурном обществе, вынуждены были терпеть грубости и...
- Нет,- сказала Кэрол, покачав головой.- Моя болтовня бессмысленна. Да я и не имела права болтать об этом. Мне остается только рассказать вам все и положиться на вашу порядочность. И я совершенно уверена, что это не пустые слухи. Институту времени предлагают продать Артефакт.
В хижине воцарилась напряженная тишина - Максвелл и его друзья замерли, почти не дыша. Кэрол удивленно переводила взгляд с одного на другого, не понимая, что с ними.
Наконец Дух сделал легкое движение, и в безмолвии им всем показалось, что его белый саван зашуршал так, словно был материален.
- Ведь вам неизвестно,- сказал он,- как нам всем троим дорог Артефакт.
- Вы нас как громом поразили,- объявил Оп.
- Артефакт! - вполголоса произнес Максвелл.- Артефакт. Величайшая загадка, единственный предмет в мире, ставящий всех в тупик...
- Таинственный камень! - сказал Оп.
- Не камень,- поправил его Дух.
- Значит, вы могли бы объяснить мне, что это такое? - спросила Кэрол.
Но все дело как раз в том, что Дух не может ответить на ее вопрос, и никто другой тоже, подумал Максвелл. Около десяти лет назад экспедиция Института времени, отправившаяся в юрский период, обнаружила Артефакт на вершине холма, и он был доставлен в настоящее ценой неимоверных усилий и затрат. Его масса потребовала для переброски во времени такой энергии, какой еще ни разу не приходилось применять,- для осуществления этой операции пришлось отправить в прошлое портативный ядерный генератор, который пересылался по частям и был смонтирован на месте. Затем перед экспедицией встала задача возвращения генератора в настоящее, поскольку простая порядочность не позволяла оставлять в прошлом подобные предметы - даже в столь отдаленном, как юрский период.
- Я не могу вам этого объяснить,- сказал Дух.- И никто не может.
Дух говорил чистую правду. Пока еще никому не удалось установить хотя бы приблизительно, что такое Артефакт. Этот массивный брус из какого-то материала, который не был ни металлом, ни камнем, хотя вначале его определили как камень, а затем как металл, ставил в тупик всех исследователей. Он был длиной шесть футов и четыре высотой и представлял собой сгусток сплошной черноты, не поглощавшей энергии и не испускавшей ее. Свет и другие излучения отражались от его поверхности, на которой никакие режущие инструменты не могли оставить ни малейшего следа - даже лазерный луч оказывался бессильным. Неуязвимый и непроницаемый Артефакт упрямо хранил свою тайну. Он лежал на пьедестале в первом зале Музея времени - единственный предмет в мире, для которого не было найдено хотя бы гипотетически правдоподобного объяснения.
- Но если так,- сказала Кэрол,- то почему вы расстроились?
- А потому,- ответил Оп,- что Питу кажется, будто эта штука в далекую старину была предметом поклонения обитателей холмов. Если эти паршивцы вообще способны чему-то поклоняться.
- Мне очень жаль,- сказала Кэрол.- Нет, правда.
Я ведь не знала. Наверное, если сообщить в Институт...
- Это же только предположение,- возразил Максвелл.- У меня нет фактов, на которые можно было бы сослаться. Просто кое-какие ощущения, оставшиеся после разговоров с обитателями холмов. Но даже и маленький народец ничего не знает. Это ведь было так давно.
Так давно! Почти двести миллионов лет назад.
Глава 7
- Ваш Оп меня просто ошеломил,- заметила Кэрол.- И этот домик, который он соорудил на краю света!
- Он оскорбился бы, если бы услышал, что вы назвали его жилище домиком,- сказал Максвелл.- Это хижина, и он ею гордится! Переход из пещеры прямо в дом был бы для него слишком тяжел. Он чувствовал бы себя очень неуютно.
- Из пещеры? Он и в самом деле жил в пещере?
- Я должен вам сообщить кое-что про моего старого друга Опа,- сказал Максвелл.- Он записной врун. И его рассказам далеко не всегда можно верить. Эта история про каннибализм, например...
- У меня сразу стало легче на душе. Чтобы люди ели друг друга... Брр!
- О, каннибализм в свое время существовал. Это известно точно. Но вот должен ли был Оп попасть в котел - дело совсем другого рода. Вообще-то, если речь идет об общих сведениях, на его слова можно полагаться. Сомнительны только описания его собственных приключений.
- Странно! - сказала Кэрол. - Я не раз видела его в Институте, и он показался мне интересным, но я никак не думала, что познакомлюсь с ним. Да если говорить честно, у меня и не было такого желания. Есть люди, от которых я предпочитаю держаться подальше, и он казался мне именно таким. Я воображала, что он груб и неотесан...
- Он такой и есть! - вставил Максвелл.
- Но и удивительно обаятельный,- возразила Кэрол.
В темной глубине неба холодно мерцали ясные осенние звезды. Шоссе, совсем пустое, вилось вдоль самого гребня холма. Далеко внизу широким веером сияли огни университетского городка. Ветер, срывавшийся с гребня, приносил слабый запах палых листьев.
- И огонь в очаге - такая прелесть! - вздохнула Кэрол,- Питер, почему мы обходимся без огня? Ведь построить очаг, наверное, совсем несложно.
- Несколько сот лет назад,- сказал Максвелл,- в каждом доме, или почти в каждом, был по меньшей мере один очаг. А иногда и несколько. Разумеется, эта тяга к открытому огню была атавизмом. Воспоминанием о той эпохе, когда огонь был источником тепла и защитником. Но в конце концов мы переросли это чувство.
- Не думаю. Мы просто ушли в сторону. Повернулись спиной к какой-то части нашего прошлого. А потребность в огне все еще живет в нас. Возможно, чисто психологическая. Я убедилась в этом сегодня. Огонь был таким завораживающим и уютным! Возможно, это первобытная черта, но должно же в нас сохраниться что-то первобытное.
- Оп не может жить без огня,- сказал Максвелл.- Именно отсутствие огня ошеломило его больше всего, когда экспедиция доставила его сюда. Первое время с ним, конечно, обходились как с пленником - держали не то чтобы взаперти, но под строгим присмотром. Но когда он стал, так сказать, сам себе хозяином, он подыскал подходящее место за пределами городка и выстроил там хижину. Примитивную, как ему и хотелось. И конечно, с очагом. И с огородом. Вам непременно следует посмотреть его огород. Идея, что пищу можно выращивать, была для него абсолютно новой. В его времена никто и представить себе не мог ничего подобного. Гвозди, пилы, молотки и доски тоже были ему в новинку, как и все остальное. Но он проявил поразительную психологическую гибкость и с легкостью освоил как новые инструменты, так и новые идеи. Его ничто не могло ошеломить. Свою хижину он строил, пользуясь пилой, молотком, гвоздями, досками и всем прочим. И все-таки, мне кажется, больше всего его потряс огород - возможность выращивать пищу, вместо того чтобы охотиться за ней. Вероятно, вы заметили, что он и сейчас еще внутренне не может до конца привыкнуть к изобилию и доступности еды.
- И напитков! - добавила Кэрол.
Максвелл засмеялся:
- Есть одно новшество, с которым он мгновенно освоился. Это почти его конек. Он даже поставил у себя в сарае аппарат и гонит гнуснейший самогон. Удивительно ядовитое пойло.
- Но гостям он его не дает,- сказала Кэрол.- Мы же пили виски.
- Самогон он бережет для самых близких друзей. Банки, которые он достал из подполья...
- Я еще подумала, зачем он там их прячет. Они показались мне совсем пустыми.
- Обе до краев полны прозрачным самогоном.
- Вы сказали, что прежде он находился на положении пленника. А теперь? Какое отношение он имеет к Институту времени?
- Он считается подопечным вашего Института. Впрочем, это его ни к чему не обязывает. Но он ни за что не расстанется с Институтом. Он ему предан даже больше, чем вы.
- А Дух? Он живет в общежитии факультета сверхъестественных явлений? На положении подопечного?
- Ну нет! Дух - бродячая кошка. Он странствует повсюду, где захочет. У него есть друзья во всех уголках планеты. Насколько мне известно, он ведет большую работу в гималайском Институте сравнительной истории религий. Однако он довольно часто выбирается сюда. Они с Опом сразу же стали закадычными друзьями, едва только факультет сверхъестественных явлений установил контакт с Духом.
- Пит, вы называете его Духом. Но что он такое на самом деле?
- Дух, а что же еще?
- Но что такое дух?
- Не знаю. И никто не знает, насколько мне известно.
- Но вы же сверхъестественник!
- Да, конечно. Но я всегда работал с маленьким народцем, специализируясь по гоблинам, хотя меня интересуют и все остальные. Даже баньши, хотя трудно вообразить более коварных и скрытных существ.
- Но, значит, имеются и специалисты по духам? Что они говорят?
- Вероятно, довольно многое. Написаны тонны книг о привидениях, призраках и прочем, но у меня никогда не хватало на них времени. Я знаю, что в давние века считалось, будто всякий человек после смерти становится духом, но теперь, насколько мне известно, эта теория отвергнута. Духи возникают благодаря каким-то особым обстоятельствам, но каким именно, я не имею ни малейшего представления.
- Знаете,- сказала Кэрол,- его лицо хотя и потустороннее, в то же время на редкость притягательно. Мне было ужасно трудно удержаться и не разглядывать его все время. Просто клочок сумрака в складках савана, хотя, конечно, это вовсе не саван. И порой - намек на глаза. Крохотные огоньки, которые кажутся глазами. Или это только мое воображение?
- Нет, мне тоже иногда мерещится что-то такое.
- Пожалуйста,- попросила Кэрол,- возьмите этого дурака за шиворот и оттащите немного назад. Он, того и гляди, свалится на скоростную полосу. Ну просто ничего не соображает! И засыпает где угодно и когда угодно. Ни о чем другом, кроме еды и сна, он вообще думать не способен.
Максвелл нагнулся и сдвинул Сильвестра на прежнее место. Сильвестр сонно заворчал.
Откинувшись на спинку сиденья, Максвелл посмотрел вверх.
- Поглядите на звезды,- сказал он.- Нигде нет такого неба, как на Земле. Я рад, что вернулся.
- Но что вы намерены делать дальше?
- Провожу вас домой, заберу чемодан и вернусь к Опу. Он откроет одну из своих банок, и мы будем попивать его зелье и разговаривать до зари. Потом я улягусь в постель, которую он завел для гостей, а он свернется на куче листьев...
- Я видела эти листья в углу, и мне было ужасно любопытно узнать, зачем они там. Но я не спросила.
- Он спит на них. На кровати ему неудобно. Ведь, в конце-то концов, в течение многих лет куча листьев была для него верхом роскоши.
- Ну вот, вы снова надо мной смеетесь.
- Вовсе нет,- сказал Максвелл,- я говорю чистую правду.
- Но я же спрашивала вас вовсе не о том, что вы будете делать сегодня вечером, а вообще. Вы ведь мертвы. Или вы забыли?
- Я буду объяснять,- сказал Максвелл.- Без конца объяснять. Где бы я ни оказался, найдутся люди, которые захотят узнать, что произошло. А может быть, даже будет проведено официальное расследование. Я искренне надеюсь, что обойдется без этого, но правила есть правила.
- Мне очень жаль,- сказала Кэрол,- и все-таки я рада. Как удачно, что вас было двое.
- Если транспортники сумеют разобраться в этой механике,- заметил Максвелл,- они откроют для себя золотую жилу. Все мы будем хранить где-нибудь свою копию на черный день.
- Эго ничего не даст,- возразила Кэрол.- То есть для каждого данного индивида. Тот, другой, Питер Максвелл был самостоятельной личностью и... нет, я запуталась. Час слишком поздний, чтобы разбираться в подобных сложностях, но я убеждена, что ваша идея неосуществима.
- Да,- согласился Максвелл,- пожалуй, так. Это была глупая мысль.
- А вечер был приятный,- сказала Кэрол.- Спасибо. Я получила большое удовольствие.
- А Сильвестр получил большой бифштекс.
- Да, конечно. Он вас не забудет. Он любит тех, кто угощает его бифштексами. Удивительный обжора!
- Я хотел спросить вас вот о чем,- сказал Максвелл.- Вы нам не сказали, кто предложил купить Артефакт.
- Не знаю. Мне известно только, что такое предложение было сделано. И насколько я поняла, условия достаточно выгодные, чтобы серьезно заинтересовать Институт времени. Я случайно услышала отрывок разговора, не предназначавшегося для моих ушей. А от этого что-нибудь зависит?
- Возможно,- сказал Максвелл.
- Я теперь вспоминаю, что одно имя упоминалось, но не покупателя, как мне кажется. Просто кого-то, кто имеет к этому отношение. Я только сейчас вспомнила - кто-то по фамилии Черчилл. Это вам что-нибудь говорит?
Глава 8
Когда Максвелл вернулся, таща свой чемодан, Оп сидел перед очагом и подрезал ногти на ногах большим складным ножом.
Неандерталец указал лезвием на кровать:
- Брось-ка его туда, а сам садись рядом со мной.
Я только что подложил в огонь парочку поленьев, и того, что в банке, хватит на двоих. К тому же у меня припрятаны еще две.
- А где Дух? - осведомился Максвелл.
- Исчез. Я не знаю, куда он отправился. Он мне никогда этого не говорит. Но он скоро вернется. Он никогда надолго не пропадает.
Масквелл положил чемодан на кровать, вернулся к очагу и сел, прислонившись к шершавым камням.
- Сегодня ты валял дурака даже лучше, чем это у тебя обычно получается,- сказал он.- Ради чего?
- Ради ее больших глаз,- ответил Оп, ухмыляясь,- Девушку с такими глазами нельзя не шокировать. Извини, Пит, я никак не мог удержаться.
- Все эти разговоры о каннибализме и рвоте,- продолжал Максвелл,- Не слишком ли ты перегнул палку?
- Ну, я, пожалуй, и вправду немного увлекся,- признал Оп.- Но ведь публика как раз этого и ждет от дикого неандертальца!
- А она далеко не глупа,- заметил Максвелл.- Она проболталась об этой истории с Артефактом на редкость ловко.
- Ловко?
- Разумеется. Неужто ты думаешь, что она и в самом деле проговорилась нечаянно?
- Я об этом вообще не думал,- сказал Оп.- Может быть, и нарочно. Но в таком случае зачем ей это, как ты думаешь?
- Скажем, она не хочет, чтобы его продавали. И она решила, что если упомянуть об этом в присутствии болтуна вроде тебя, наутро новость станет известна всему городку. Она рассчитывает, что такие разговоры могут сорвать продажу.
- Ты же знаешь, Пит, что я вовсе не болтун.
- Я-то знаю. Но вспомни, как ты себя сегодня вел.
Оп сложил нож, сунул его в карман и, взяв банку, протянул ее Максвеллу. Максвелл сделал большой глоток. Огненная жидкость полоснула по горлу, как бритва, и он закашлялся.
"Ну хоть бы раз выпить эту дрянь, не поперхнувшись!" - подумал он.
Кое-как проглотив самогон, он еще несколько секунд никак не мог отдышаться.
- Забористая штука,- сказал Оп.- Давненько у меня не получалось такой удачной партии. Ты видел -чистый, как слеза!
Максвелл, не в силах произнести ни слова, только кивнул.
Оп в свою очередь взял банку, поднес ее к губам, запрокинул голову - и уровень самогона в банке сразу понизился на дюйм с лишним. Потом он нежно прижал ее к волосатой груди и выдохнул воздух с такой силой, что огонь в очаге заплясал. Свободной рукой он погладил банку.
- Первоклассное пойло,- сказал он, утер рот рукой и некоторое время молча смотрел на пламя.
- Вот тебя она, несомненно, не могла принять за болтуна,- сказал он наконец.- Я заметил, что сегодня вечером ты сам выделывал лихие пируэты вокруг да около правды.
- Возможно, потому что я сам не знаю, какова эта правда,- задумчиво произнес Максвелл,- и как мне с ней поступить. У тебя есть настроение слушать?
- Сколько угодно,- сказал Оп.- То есть если тебе этого хочется. А так можешь мне ничего не говорить.
Я имею в виду - по долгу дружбы. Если ты мне ничего не скажешь, мы все равно останемся друзьями. Ты же знаешь. Мы вообще можем об этом не говорить. У нас найдется немало других тем.
Максвелл покачал головой:
- Нет, Оп. Мне необходимо с кем-то обсудить все это. Но довериться я могу только тебе. В одиночку мне не справиться.
- Ну-ка, отхлебни еще,- сказал Оп, протягивая ему банку,- а потом начинай, если хочешь. Я одного не могу понять: как транспортники допустили такую промашку. И я не верю, будто они ее допустили. Я бы сказал, что тут кроется что-то совсем другое.
- И ты не ошибся бы,- ответил Максвелл.- Где-то есть планета, и, по-моему, не так уж далеко. Странствующая планета, не связанная ни с каким солнцем. Хотя, насколько я понял, она в любой момент может присоединиться к той системе, какая ей приглянется.
- Это довольно-таки сложно! Орбиты законных местных планет спутаются в клубок.
- Не обязательно,- возразил Максвелл.- Она ведь может выбрать орбиту в другой плоскости. И тогда ее присутствие практически на них не отразится.