- И ты правда думаешь, что он вернется?
- Уверена.
- Расскажи мне историю.
- Историю? Я не знаю историй.
- Но истории все знают. Разве тебе не рассказывали историй, когда ты была маленькой?… Перрунд?
- Да, да, конечно рассказывали. Да, я знаю одну историю.
- Расскажи мне, Перрунд.
- Хорошо. Дай-ка вспомнить. Когда-то давным-давно жила-была маленькая девочка.
- И?
- Она была очень некрасивая, родители ее совсем не любили и ничуть о ней не заботились.
- А как ее звали?
- Как ее звали? Ее звали… Заря.
- Заря. Какое красивое имя.
- Да. К несчастью, как я уже сказала, она была некрасива. Девочка жила в городке, который ненавидела, с родителями, которых презирала. Они заставляли ее делать то, что, как им казалось, она должна была делать, и то, что она ненавидела, а потому ее долго держали взаперти. Они заставляли ее носить всякое старье и тряпье. Они не хотели покупать ей туфли и ленты, не позволяли играть с другими детьми. И не рассказывали никаких историй.
- Бедняжка Заря!
- Да, и вправду бедняжка. Почти каждый вечер она ложилась и засыпала со слезами, она молилась старым богам или взывала к Провидению, умоляя избавить ее от такой жизни. Она бы сбежала от родителей, но не могла - ведь ее держали взаперти. Но вот как-то раз в город приехала ярмарка с актерами, подмостками, шатрами, жонглерами, акробатами, огнеглотателями, метателями ножей, силачами, карликами, эквилибристами, их слугами и дрессированными животными. Заря горела желанием попасть на ярмарку, она хотела увидеть все, что там происходит, и насладиться этим, потому что чувствовала: в родительском доме ей жизни не будет. Однако родители никуда ее не пускали. Они не хотели, чтобы дочь веселилась, глядя на все эти замечательные представления, и их беспокоило, что люди, увидев их страшилу-дочку, будут над ними смеяться, а может быть, циркачи даже уговорят ее бежать с ними и участвовать в представлении уродов.
- Она правда была такая страшная?
- Может быть, и нет, но все же родители не хотели показывать ее никому, а потому прятали в специальном тайнике внутри дома. Бедняжка Заря плакала целые дни напролет. Но ее родители не знали, что люди с ярмарки всегда посылали своих балаганщиков в город, чтобы совершать маленькие добрые дела - кому дрова поколоть, кому двор подмести, чтобы жители чувствовали себя в долгу и приходили на ярмарку. Так же было и в городе Зари, и, конечно, ее родители, люди очень жадные, не хотели упустить такую возможность - получить бесплатных работников.
Они пригласили их к себе, и те навели в доме порядок, хотя там и без того все было в порядке, потому что Заря сделала большую часть работы. Так вот, убирая в доме и даже оставляя маленькие подарки (а они были очень добрыми, эти балаганщики - кажется, клоун, глотатель огня и метатель ножей), они услышали, как Заря плачет в своей маленькой тюрьме. И тогда они выпустили ее, развеселили шутками, утешили своей добротой. Девочка впервые почувствовала, что кому-то нужна, что кто-то ее любит, и слезы радости покатились по ее щекам. Ее дурные родители спрятались в подвале, а потом убежали, потому что им стало стыдно за жестокое обращение с Зарей.
Балаганщики с ярмарки вернули Заре жизнь. Ей даже стало казаться, что она не так уж и уродлива, и она стала одеваться лучше, чем ей позволяли родители, и чувствовала себя вымытой и свежей. Она перестала думать, что ей суждено прожить всю жизнь уродливой и несчастной. Может, все не так. Может, она прекрасна и ее жизнь будет сплошным счастьем. Рядом с балаганщиками она почему-то чувствовала себя хорошенькой и начала понимать, что это они сделали ее красивой, что она была уродиной только потому, что так говорили другие, а на самом деле она вовсе не такая. Это было как волшебство.
Заря решила присоединиться к балаганщикам, но они с грустью сообщили ей, что не могут взять ее с собой, потому что, сделай они это, люди будут говорить, что вот, мол, они уводят с собой маленьких девочек из семей, а от этого пострадает их репутация. Ей сказали, что она должна остаться и найти своих родителей. Заря нашла это справедливым, а поскольку теперь она видела себя сильной, способной, энергичной и красивой, то смогла проститься с ярмаркой, когда та уехала и все балаганщики повезли доброту и радость в другой город. И знаешь что?
- Что?
- Она отыскала своих родителей, и те после этого были к ней добры, любили ее. Потом Заря нашла красивого молодого человека и вышла за него, и у них родилось много детей, и они прожили счастливую жизнь.
А как-то раз она все же отправилась на ярмарку и присоединилась к балаганщикам. И она все думала, как ей отплатить им за их доброту… Такая вот история о Заре, уродливой и несчастной девочке, которая стала красивой и счастливой.
- Хорошая история. Интересно, ДеВар расскажет еще что-нибудь про Богатилию? Его истории немного странные, но, я думаю, он старается. А теперь я лучше посплю. Я… ой.
- Извини.
- А что это было? Вода? Вода на моей руке?…
- Это всего лишь слеза счастья. Ведь история счастливая, вот я и заплакала. Что ты делаешь?…
- Да, она соленая.
- Ах, какой ты баловник, господин Латтенс, - слизывать у дамы слезы с руки! Отпусти мою руку. Я должна… Вот так. Вот так лучше. А теперь поспи. Скоро приедет твой отец, вот увидишь. Я пришлю няньку, пусть проверит, не дует ли тебе. Тебе это нужно? Тебя это утешает?
- Да. Спасибо, Перрунд. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи.
Дворцовая наложница Йалде принесла фрукты и вино в бассейн, где в беловатой, пенистой воде плавали ЙетАмидус, РуЛойн и ЗеСпиоле. Терим и Герае (еще две наложницы того же ранга, что и Йалде) сидели рядом с бассейном в чем мать родила - Терим болтала в воде длинными ногами, а Герае расчесывала длинные черные волосы.
Йалде поставила поднос с фруктами и графином поближе к ЙетАмидусу, потом выскользнула из свободного платья, которое надела, отправляясь к слугам за десертом, и скользнула в воду. Двое других мужчин следили за каждым ее движением, но Йалде притворялась, что не замечает этого. Она подплыла к ЙетАмидусу и налила ему вина.
- Значит, не исключено, что наше правление неожиданно и преждевременно подходит к концу, - сказал ЗеСпиоле.
Он вытащил из воды руку и погладил смуглую ляжку Терим. Та посмотрела на него и улыбнулась, хотя он этого и не видел. Терим и Герае были из Унгриана и говорили только на имперском да на своем языке. Мужчины беседовали по-тассасенски.
- Может быть, все не так уж и плохо, - сказал РуЛойн. - Протектор на время своего отсутствия приказал БиЛету делать доклады мне, а я уже устал выслушивать глупости этого идиота насчет тонкостей дипломатии. Одна моя половина надеется, что УрЛейн все же вернется.
- Вы думаете, вернется? - спросил ЙетАмидус, переводя взгляд с РуЛойна на ЗеСпиоле. Он взял кубок у Йалде и пригубил вина, пролив несколько капель в прозрачную воду вокруг его широкой груди.
- Боюсь, что вернется, - сказал ЗеСпиоле.
- Боитесь? - переспросил РуЛойн. - Но ведь…
- Нет-нет, не потому, что я так держусь за эту треть призрачной власти, - сказал ЗеСпиоле. - А потому, что я считаю - это не пойдет на благо Тассасену.
- Войска пойдут дальше без него, по крайней мере большая часть. Разве нет? - сказал РуЛойн.
- Лучше бы он привел часть их с собой, - сказал ЙетАмидус начальнику стражи. - Может, его власть мы и делим на троих, но у нас слишком мало войск, а когда все вежливые слова сказаны, погоду делают солдаты и мечи. А у меня солдат не хватает даже для того, чтобы городские стены казались обитаемыми.
- Протектор всегда говорил, что населению, которое в целом согласно с образом правления - и с правителями, - нужно мало судей и совсем не нужно солдат, - сказал ЗеСпиоле.
- Это легко говорить, когда у тебя полным-полно солдат в казармах, готовых с тобой согласиться, - возразил ЙетАмидус. - Но вы видите, честь проверить на практике теорию нашего хозяина предоставлена нам - он этим не занимается.
- Ну, народ-то вполне доволен, - заметил ЗеСпиоле. - По крайней мере пока.
РуЛойн посмотрел на него.
- Ваши шпионы уверены?
- Нельзя шпионить за собственным народом, - сообщил ему ЗеСпиоле. - Нужно просто иметь каналы связи с простыми людьми. Мои стражники общаются с самыми разными жителями города. Они живут с ними в одних домах, ходят по тем же улицам, посещают те же таверны, разделяют их взгляды.
- И им неизвестно о каком-либо недовольстве? - скептически спросил ЙетАмидус, подталкивая свой кубок к Йалде, чтобы та наполнила его.
- Недовольство - вещь постоянная. И если мне перестанут докладывать о нем, то, значит, мятеж уже созрел. Но чем недовольны люди? Налогами, или тем, что у протектора такой большой гарем, тогда как честный работяга не может найти себе и одной жены, или тем, что некоторые из генералов купаются в роскоши? - сказал ЗеСпиоле, с широкой улыбкой принимая дольку фрукта от Терим.
РуЛойн тоже улыбнулся.
ЙетАмидус жадно приложился к кубку.
- Значит, мы можем быть уверены, что непосредственной опасности мятежа сейчас нет, - сказал он. - Но как насчет границ? Число войск там сокращено до предела, а то и дальше. Где брать пополнение, если кто-нибудь еще объявит нам войну?
- Трудности в Ладенсионе не вечны, - сказал РуЛойн, хотя вид у него при этом был обеспокоенный. - Войска вернутся домой. Поскольку новые солдаты и техника сейчас находятся в Ниардже, Сималг и Ралбут смогут быстро довести войну до победного конца.
- Это же нам говорили и в самом начале, - напомнил собеседникам ЙетАмидус. - Тогда уж всем нужно было уехать туда и раздавить баронов, используя все наличные силы. - Генерал сложил руку в кулак и стукнул им по поверхности воды, подняв брызги. Йалде отерла пенистую воду с лица. ИетАмидус выпил вина, но тут же выплюнул его. - Тут вода! - сказал он Йалде и выплеснул содержимое ей в лицо. Он рассмеялся, то же самое сделали и двое других. Вино немного жгло ей глаза, но Йалде согласно наклонила голову. ЙетАмидус затолкал ее голову под воду, потом отпустил, позволив подняться на поверхность. - Держи! - Он сунул кубок ей в руку. Йалде вытерла кубок салфеткой и наполнила вином из графина.
- Сейчас это для нас, может, и очевидно, - сказал ЗеСпиоле. - Но тогда мы думали иначе. Мы все сошлись на том, что люди Сималга и Ралбута на высоте поставленных задач.
- А между тем мы ошибались, - сказал ЙетАмидус и попробовал вино, пополоскав им рот. - Протектор не должен был доверять такое важное дело этим ослам. Уж эти аристократы! Они ничуть не лучше нас с вами. Знатное происхождение застилает им глаза. Они воюют как дети или женщины. Слишком много времени тратят на разговоры с этими баронами, тогда как с ними нужно не разговаривать - их нужно бить. Но даже если аристократы и сражаются, то делают это так, будто боятся крови. Слишком много всяких ухищрений, слишком мало мускулов. Сплошные уловки да хитрости. У меня нет времени на эти глупости. Баронов лучше встречать с открытым забралом.
- Ваша прямота всегда была самым привлекательным в вас, ЙетАмидус, - сказал РуЛойн. - Я думаю, если ваша полководческая тактика и вызывала у моего брата кое-какие нарекания, то лишь потому, что ваши атаки много стоили ему в живой силе.
- Ерунда, - отмахнулся от обвинения ЙетАмидус. - Многие из них просто никудышные бездельники, которых так или иначе ждала ранняя смерть. Они рассчитывают вернуться, разбогатев. Но обычно единственное, что они приносят домой, это болезни, подхваченные у шлюх. Смерть в сражении, место в истории, память о тебе, сохраненная в песне победы… эта шваль даже не заслуживает такого. Они - грубый инструмент, и обходиться с ними нужно грубо, без всяких этих нежностей и экивоков. Лучше атаковать в лоб и сразу решать дело. А эти благородные щеголи только бесчестят военное ремесло. - ЙетАмидус посмотрел на двух девушек, сидящих на краю бассейна, потом бросил взгляд на Йалде. - Я иногда спрашиваю себя, - сказал он вполголоса, обращаясь к двум мужчинам, - не кроется ли чего-нибудь другого за неспособностью герцогов закончить эту войну.
- Чего? - спросил РуЛойн, нахмурившись.
- Мы с протектором полагали, что они стараются изо всех сил, - сказал ЗеСпиоле. - Вы что этим хотите сказать, генерал?
- Я хочу сказать, что нас всех держат за дураков, сударь. Этим герцогам, Ралбуту и Сималгу, ладенсионские бароны ближе, чем мы.
- Ну, если не в физическом смысле, то это очевидно, - с улыбкой сказал РуЛойн, явно при этом смущенный.
- Ну да. Они слишком близки с баронами. Неужели вы не понимаете? - спросил ЙетАмидус, отталкиваясь от края бассейна. - Они отправляются на войну, требуют все новых и новых пополнений, тянут и тянут, не торопятся, теряют людей и технику, отвлекают войска от столицы и других наших границ, оставляя их открытыми для любого негодяя, которому заблагорассудится пожаловать к нам. Кто знает, какие козни у них на уме и что они сделают с протектором, окажись он среди них? Этот умирающий мальчонка, возможно, спасет жизнь отца, если только протектор и в самом деле его отец.
- Генерал, - сказал РуЛойн, - поостерегитесь. Может, мальчик вовсе и не умирающий. И у меня нет никаких сомнений в том, что я его кровный дядя по отцу, а генералы Ралбут и Сималг всегда демонстрировали свою преданность протекторату. Они присоединились к нашему делу задолго до того, как мы обрели уверенность в победе, и, можно сказать, поддерживая протектора, рисковали больше, чем любой из нас, потому что им было что терять - власть и престиж. - РуЛойн посмотрел на ЗеСпиоле, ища одобрения.
ЗеСпиоле демонстративно погрузился в поедание дольки фрукта, зарывшись в него всей челюстью. Он поднял глаза на собеседников с выражением крайнего изумления.
ЙетАмидус отмахнулся от слов РуЛойна.
- Все это очень хорошо, но факт остается фактом: генералы не сделали того, что должны были сделать в Ладенсионе. Они говорили, что вернутся триумфаторами через несколько лун. УрЛейн тоже так думал. Даже я полагал, что эта задача им по плечу, если только они как следует возьмутся за дело и бросят войска в пекло. Однако они ничего не добились. И пока что терпят поражения. Не взят ни один город, потеряно много осадных орудий и боеприпасов. Любая речушка, любая горка, любая ограда или цветок становятся для них непреодолимым препятствием. И я попросту задаю вопрос: почему? Почему у них ничего не получается? Разве есть другие разумные объяснения, кроме злого умысла? Разве это не заговор? Разве не естественно предположить, что стороны заключили между собой сделку, чтобы мы увязли в этой войне, чтобы протектор сам возглавил войска, а они смогли бы его убить?
РуЛойн снова бросил взгляд на ЗеСпиоле.
- Нет, - сказал он ЙетАмидусу. - Я думаю, дела обстоят совсем по-другому, и мы ничего не добьемся, ведя подобные разговоры. Налей-ка мне вина, - сказал он, обращаясь к Герае.
ЗеСпиоле ухмыльнулся, глядя на ЙетАмидуса.
- Должен сказать, Йет, что ваша подозрительность уступает разве что подозрительности ДеВара.
- ДеВар! - хмыкнул ЙетАмидус. - Я и ему никогда не доверял.
- Ну, это уже нелепость! - сказал РуЛойн. Он осушил свой кубок и нырнул под воду, потом появился на поверхности и тряхнул головой, выдувая воздух изо рта.
- Ну и что же, по-вашему, может быть на уме у ДеВара? - с улыбкой спросил ЗеСпиоле. - Уж он-то наверняка не желает зла протектору, потому что не раз спасал его от неминуемой смерти, а в последний раз это случилось, когда мы чуть было не отправили протектора к праотцам почище любого наемного убийцы. Вы же сами чуть не продырявили голову УрЛейна стрелой из арбалета.
- Я целился в орта, - сказал ЙетАмидус, нахмурившись. - И почти в него попал. - Он снова протянул свой кубок Йалде.
- Я-то в этом не сомневаюсь, - сказал ЗеСпиоле. - Моя стрела ушла от цели еще дальше. Но вы не сказали, в чем вы подозреваете ДеВара.
- Не верю я ему, вот и все, - сказал ЙетАмидус. Голос его теперь звучал раздраженно.
- Меня бы на вашем месте больше беспокоило то, что он не верит вам, старый дружище, - сказал ЗеСпиоле, глядя ЙетАмидусу прямо в глаза.
- Что такое? - вспыхнул ЙетАмидус.
- Понимаете, он, вполне вероятно, думает, что вы в тот день пытались убить протектора - я имею в виду, на охоте, у речки, - сказал ЗеСпиоле тихим, озабоченным голосом. - Знаете, он, возможно, наблюдает за вами. На вашем месте я бы этим озаботился. Он ведь хитрая, коварная лиса, этот ДеВар. Делает свое дело тихо, а зубы у него острые, как бритва. Не хотелось бы мне навлечь на себя его подозрения, уж вы мне поверьте. Да я бы трясся тогда от страха, боясь проснуться мертвым однажды утром.
- Что? - зарычал ЙетАмидус. Он отбросил в сторону кубок, и тот, подняв брызги, упал в пенистую воду. ЙетАмидус вскочил, его трясло от ярости.
ЗеСпиоле посмотрел на РуЛойна, на лице которого появилась тревога. Но тут ЗеСпиоле закинул назад голову и рассмеялся.
- Ах, Йет! Вас так легко вывести из себя! Да я же шучу, дружище. Вы могли сто раз убить УрЛейна. Я знаю ДеВара. Он и не думает, что вы - убийца. Какой же вы простак! Вот, держите лучше фрукт. - ЗеСпиоле поднял отрезанный кусок плода и кинул его над водой.
ЙетАмидус поймал и после краткого замешательства тоже расхохотался, погрузился в пенящуюся воду, вынырнул и снова громко рассмеялся.
- Ну конечно же! Вы меня дразните как какую-нибудь девку. Йалде! - крикнул он. - Вода стынет. Пусть слуги подольют горячей. А ты принеси еще вина! Где мой кубок? Куда ты его сунула?
Кубок, погружаясь в воду перед ЙетАмидусом, оставлял кроваво-красный след.
19. ДОКТОР
Лето прошло. Сезон выдался относительно мягким повсюду, а особенно в Ивенире, где ветра несли приятную прохладу либо вполне сносное тепло. По большей части Зиген каждую ночь скрывался за горизонтом вместе с Ксамисом; поначалу, во время первой части нашей Циркуляции, Зиген катился за Ксамисом с некоторым отставанием, а потом во время тех богатых событиями и тревожных первых лун в Ивенире шел за старшим братом след в след, а во время нашего дальнейшего пребывания там, к счастью не отмеченного серьезными происшествиями, стал обгонять его все больше и больше. Когда пришло время собирать то, что нужно собирать, и упаковывать то, что нужно упаковывать, появление Зигена опережало восход большего солнца на целый колокол, и на холмы вокруг приходила долгая предрассветная пора с резкими, длинными тенями. В это время казалось, что день начался только наполовину, одни птицы начинали щебетать, а другие - нет, и если луны отсутствовали или стояли низко, на небе оставались видны крохотные точки - блуждающие звезды.