Капитан засмеялся: фрак! Пожалуй, и на Земле его сейчас нигде, кроме театральных мастерских, не сошьют, а на Гедоне с ее автоматически централизованным производством и подавно. В память Координатора - или кто там этим занимается? - заложен, должно быть, конечный список вещей. Так сказать, каталог. Вероятно, он огромен и многообразен, но все-таки ограничен; ограничен мощностью производства, замыслом и фантазией создателя и вдобавок традициями планеты-матери. Фрака здесь не получишь: о нем не слыхали.
Он тронул за плечо сидевшего на корточках ксора.
- Мы готовы.
Тот опустил руки и встал. Секунду-другую его глаза все еще были зажмурены - в трансе он пребывал, что ли? - потом он открыл их и критически оглядел космонавтов.
- Теперь лучше. Вольные. Проверка воображения. Координатор отсчитает. Немного, но отсчитает.
- Что отсчитает?
- Инединицы за воображение. Информация.
- А зачем?
- Чтобы жить. Потом будет хорошо.
- Когда?
- После жизни.
- После смерти, - поправил Капитан.
- Нет, после жизни, - не согласился ксор. - Смерти нет.
- А что есть?
- Регенерация.
Капитан уже слышал этот технический термин. Кто-то упоминал о нем в Зеленом лесу, пояснил его смысл Учитель, как метод смены личности в неумирающем теле. Капитан видел и первые плоды этого метода - бородатых младенцев, сосущих питательную жижицу из воздушных трубок. Но сейчас ему захотелось узнать, что думают об этом зрелые гедонийцы.
- Перерождение, - пояснил ксор. - Исчезнет твое "я", а вместо него возникнет другое. Ты и не ты. Чужая матрица.
Малыш с интересом вслушивался в их разговор, в котором звучали только вопросы и реплики Капитана. Мысли ксора он воспринимал как беззвучный отклик в сознании. Но тем не менее разговор получался, и в него можно было вступить. Он и вступил.
- Они верят в переселение душ? - спросил он у Капитана.
- Здесь нечто подобное действительно практикуется, - пояснил тот, - причем на серьезной научной основе. Без чертовщины и мистики.
В глазах ксора впервые промелькнуло нечто вроде удивления.
- Вы те, кто жужжит, - я слышал.
- От кого? - спросил Малыш.
- Общая информация. Как все - слышал.
- Врет?
- Не думаю. Здесь не лгут и, по-видимому, лгать не умеют. Какая-то система информации для всех, должно быть, все-таки существует. Ее и называют общей. Интересно, кто и что является ее источником.
- Координатор, наверно.
- Не будем гадать.
Ксор внимательно прислушивался к их словам, потом закрыл глаза и передал мысль:
- Информация общедоступна. Любая информация.
- Откуда вы ее получаете?
- Она везде. Ее надо копить.
- Для кого?
- Для себя. Как в школе. А потом проверять уровень. Набрал минимум - хорошо.
- А если больше минимума?
- В запас для Нирваны.
Вот так оно и прозвучало, это понятие - нирвана. Старое, почти забытое на Земле слово. Вечное блаженство, заработанное праведной жизнью. А каковы нормы праведности? Библейские? Вряд ли. Устарели они и на Земле, запылились, пожелтели от времени, как истертые страницы священного писания в каюте Библа. На Гедоне праведность измеряют в битах - или какие здесь единицы информации? "Кретины", - резюмировал Малыш. Ошибся парень. Скорее рабы. Они в постоянном неоплаченном долгу перед теми, кто дал им жизнь. А какова она, эта жизнь? Аора несомненно отличается от мира зеленого солнца. Стерилизованное существование ради жалких крох информации или того, что они называют информацией, - хаос каких-то полузнаний, полувпечатлений, набранных в спешке, на лету. Посидел на корточках, поразмышлял, придумал что-то - вот и денежка в копилку; сочинил одежонку похитрее - еще денежка. Так капля за каплей, авось и до Нирваны дотянешь.
- Что значит "нирвана"? - спросил Капитан.
- Покой. Блаженство. Радость.
- А точнее?
- Не знаю. Из Нирваны не возвращаются.
- Кто же знает?
- Учитель.
"Опять Учитель, Великий миф гедонийцев. Все знает, все видит. Живой - во всяком случае, мыслящий - бог, не вмешивающийся в жизнь, но творящий ее. Парадоксально звучит, но подтверждается наблюдениями. Пока, во всяком случае".
Капитан уже не боялся спрашивать.
- Почему ты называешь себя ксором, а нас - вольными?
- А разве это не так?
- Так. Но в чем разница?
- Вы живете в хаосе, а мы - замкнутые.
- Чем замкнутые?
- Не чем, а на что. Замкнутые на себя. Цикличность информации. Рождается в себе, перерождается, рождает новую.
- Цепь ассоциаций?
- Не цепь, а кольцо. Вы должны знать.
"Мы должны знать, но не знаем. Неувязочка, которую наш немногословный или, вернее, немногомысленный собеседник может неправильно истолковать. Не будем дразнить гусей".
- Мне пора, - беззвучно сказал ксор.
- Возьмешь нас? - спросил Малыш.
- Идите. Я в лепо.
- В лепо так в лепо, - согласился Малыш. - Пошли, Кэп.
Они подошли к стене и подождали какую-то долю секунды, пока она не исчезла. Но не увидели за ней знакомого белесого коридора.
Пол туннеля загибался к потолку длинным ребристым пандусом, а наверху у крыши виднелся ровный прямоугольник отверстия: кусок синего неба, вписанный в рамку светящегося потолка.
- Почему мы шли пешком, а не воспользовались мгновенностью передвижения? - спросил Капитан.
- Мгновенность удобна, но мышечное передвижение необходимо. Нельзя расслабляться, - сказал ксор и смешался с толпой, вернее, пошел сквозь нее, обходя сидящих и переступая лежащих.
Вероятно, Капитан был прав: они впервые попали в город в часы, когда гедонийцы прятались от палящего солнца в своих домах-сотах, превращавшихся по желанию хозяев в удобные для них комнаты. А теперь в городе кипела жизнь. Множество людей в пестрых, причудливо скроенных и раскрашенных костюмах на крышах, на площадях, группами и в одиночку чего-то ждали, как переполненный зрительный зал ждет стремительного разлета занавеса. А может быть, впечатление обманывало и ожидающая толпа была просто бесцельным скучающим сборищем, ожидающим краткого мига развлечения. Откуда и как придет к нему этот миг? Со стен домов, на которых воображение неведомых художников меняло светящиеся картины - цветную бессмыслицу красок и путаную геометрию линий? С мачты-игры - излучатель или антенна? - чуть вздрагивающей от легкого ветра? Или из черных отверстий в крышах, одно из которых только что привело сюда двух чужаков в этой толпе.
На этот раз она не безмолвствовала: отрывистые возгласы негодования или радости, какие-то крики вдалеке, иногда резкий пронзительный свист. Все это явно противоречило словам ксора о бессмысленности звуков в мире осмысленной информации.
Малыш не удержался и напомнил об этом их спутнику.
- Ты прав, - ответил тот, - эмоциональные вспышки, низкий уровень интеллекта, а в результате сокращенный объем информации.
Космонавты уже привыкли к отрывистым мыслям гедонийца и научились лепить из них стройные, хотя иногда и малопонятные конструкции речи. Но в последнем объяснении ксора ничего непонятного не было: разумный, по здешним представлениям, человек не станет выражать свои чувства выкриками. Старая земная поговорка "молчание - золото" обрела на Гедоне совсем другой философский смысл.
Неожиданно ксор остановился, отступая на шаг. Перед ним выросли трое - атлеты в одинаковых белых шортах, одинаковых синих майках-шнуровках, оставлявших открытыми одинаково загорелые бычьи шеи. У бедер на золотых колечках висели одинаковые черные дубинки, похожие на земные - полицейские.
Капитан и Малыш не могли слышать, о чем они говорили с ксором: мысленный обмен был заблокирован. Но вдруг один из них, как заправский земной хулиган, ударил ксора по лицу, ударил лениво, словно выполняя привычную и скучную обязанность.
- С ума сошел, - сказал Малыш и, сжав кулаки, шагнул вперед.
Капитан задержал его:
- Не вмешивайся.
А вмешиваться и вправду не стоило. Обиженный не ответил на удар. Он по-прежнему бесстрастно глядел на обидчиков, словно пощечина была только детской забавной шуткой.
А "шутник" в синей шнуровке отстегнул дубинку, и размашисто с оттяжкой саданул ксора по плечу. Малыш даже зажмурился: такой удар кость перебьет, рука плетью повиснет. Но ксор только плечом повел - едва заметное движение, - и дубинка скользнула вниз.
Он обозлился, этот палач-супермен с подозрительно знакомой дубинкой. Она снова взлетела - черное продолжение руки, снова ксор неуловимо повел корпусом, и супермен не удержался на ногах: слишком велика была инерция удара.
Никто даже не обратил внимания на эту сцену. Люди шли мимо или стояли, даже не обернувшись, - ни любопытства, ни жалости. Да и дружки супермена с дубинкой только глазели, не вмешиваясь, не помогая и не удерживая своего компаньона. А тот уже вскочил легко, сноровисто - стальная пружина, не человек, - вскочил, снова взмахнув дубинкой. Ксор по-прежнему невозмутимо смотрел на него с затаенной, как показалось Капитану, усмешкой: атакой больше, атакой меньше - какая разница, если дубинка снова скользнет по телу, не оставив ни синяка, ни царапины. Так и случилось: нападающий вновь промахнулся, побежденный удивительным искусством защиты, которым владел их спутник.
Капитану надоело ждать. Он рванул за плечо хулигана в синей шнуровке и ребром ладони ударил его по горлу. Тот сразу обмяк и рухнул на дорогу, уронив дубинку. Капитан подобрал ее - пригодится когда-нибудь, - перешагнул через упавшего и крикнул Малышу, кивнув на все еще неподвижного ксора:
- Бери этого непротивленца и шагай дальше. А то он так полдня простоит.
Малыш подхватил гедонийца под руку и присоединился к Капитану, Минуту, две, три шли молча, потом ксор спросил:
- Зачем ты его ударил? Он подражатель: сам не может. Низкий коэффициент информационного накопления.
- Кому же он подражает?
- Гатрам.
- Это кто?
- Сверхлюди. Очень опасны. - Ксор даже поежился. - Я бы с такими не справился. Они знают юго.
- Не понял.
- Силовой комплекс.
- А информация? Тоже с низким коэффициентом?
- Нет, часто выше нормы.
- Значит, ты слабее?
- Нет, мой коэффициент едва ли ниже.
- Но ты их боишься.
- Только потому, что они знают юго.
- И будут нападать?
- Да.
- Зачем?
- Информация. Ударить, убить, послать в перекройку.
- Значит, убийство не наказуемо? - удивился Малыш.
- За что же наказывать? Убитый получает новую личность, а убийца - новый уровень информации. Только подражатель дешевле ксора.
- К тому же он, вероятно, уже очухался, - заметил Капитан, - так что новой информации у меня не прибавилось.
Ему показалось, что во взгляде ксора мелькнуло удовлетворение: уж кому-кому, а ему новый уровень обеспечен. Он противостоял нападению и, не пошевелив пальцем, выстоял. А впрочем, черт его знает, рад он или расстроен: мало инединиц за подражателя! Да и умеют ли они радоваться, а если и умеют, то как? Насколько все-таки земной человек богаче этих манекенов, убивающих друг друга за лишний десяток сомнительных инединиц! Во всех отношениях богаче: ему дано великое счастье жить для людей, а не ради накопления вздорной, даже нелепой, с земной точки зрения, информации, формирующей разум среднестатистического гедонийца.
Вот он идет рядом, этот среднестатистический гедониец, идет помалкивает, и не поймешь, о чем он думает. Мол, что это за два чудака за мной увязались? Элементарных вещей не знают, за информацией не гоняются - странные, может быть даже опасные существа. А может, и не об этом он думает, а просто переваривает информацию, добытую в дурацкой дуэли с подражателем. Тоже, кстати, субъекты. Ходят с полицейскими дубинками, избивают запросто, могут и до смерти забить - и все это в порядке вещей. Даже удивления не вызывает. И подбитому, наверно, никто не помог - просто перешагнули и пошли дальше: инединицы за участие не насчитываются.
Интересно, что бы вы сейчас сказали, уважаемый Библ? Смотреть и анализировать? Ладно. Посмотрели. А вот с анализом плохо: исходные данные не поддаются обработке.
Что мы знаем о нашем спутнике? Немногословен, собран, видимо, неглуп, ловок, умеет отражать чисто мускульным напряжением любой удар. Что еще? Принадлежит к какому-то клану ксоров, или замкнутых. Как он сказал: информация, замкнутая сама на себя. Или не так? А хотя, какая разница: все равно непонятно.
Кое-что, впрочем, ясно: в городе существуют различные группы. Делятся они по методам накопления и объему накопленной информации. Вольные, ксоры, подражатели, гатры, сирги - сколько их еще и зачем? А что считается информацией? Видимо, все, что ими делается: от выбора одежды до умения убивать. Измеряют ее в каких-то инединицах и панически боятся недобрать нормы. А какова норма? Может быть, одинаковая для всех, а может быть, для ксоров одна, а для вольных другая? Задам-ка еще вопросик.
Вопросик был задан, и Капитан получил ответ:
- Никто не знает, какова норма. Набрал - зеленый сигнал.
- Где?
- В ячейке Координатора. Проверка уровня проводится каждый цикл.
- А если не набрал?
- Белый сигнал - предупреждение. Три предупреждения - перекройка.
Хорошенькое дело: добываешь информацию, стараешься, а тебе - раз! - и белый сигнал. Все вслепую. Жизнь вслепую, смерть вслепую. Хотя смерти нет: есть перекройка, смена личности. А после?
- Новая личность, новое состояние, - пояснил ксор.
Каков же механизм перекройки? Стирание памяти или изменение генетического кода? Бессмысленно спрашивать: ответа не будет.
- Где же она проходит?
- Не знаю.
А кто знает? Координатор. А где он находится? Опять не знаю. И так до бесконечности. Вот куда мы идем, он знает. В лепо мы идем. Зачем?
- Ждут, - послал ответ ксор.
- Кто?
- Ксоры. Я покажу вас.
Отлично! Пусть показывает. Заодно и мы поглядим. Не знаю, как по гедонийским меркам, но по земным - информации здесь непочатый край. Много выше нормы. Так что нас-то на перекройку не отправят.
- Пришли, - сказал ксор.
Они стояли у прямоугольного прохода в крыше, от которого уходил вниз светящийся пандус.
- Идите. - Ксор подтолкнул их к пролету. - Вниз. Прямо.
3. Лепо. Всесильные и бессильные
Навстречу им вышли неизвестно откуда четверо гедонийцев с такими же черными лентами, туго перетянувшими лбы. Ксор что-то мысленно передал им, но Капитан не "услышал": мысль была заблокирована. А все четверо, как по команде, молча уставились на гостей из другого мира. Странный, страшноватый взгляд: сквозь человека, как сквозь стекло.
Ксор не назвал ничьих имен, не сделал ни одного жеста, в каком можно было бы усмотреть ритуал знакомства. Но мысленное сообщение его, видимо, не было ни враждебным, ни равнодушным. Один из четверых шагнул к Капитану и дружески тронул его за плечо.
- Будешь с нами, - мысленно сказал он. - Круг замкнут, и мысли спокойны… - И тут же повторил это невразумительное приветствие по адресу Малыша.
Тот выжидающе взглянул на Капитана: что, мил, ответить? Взгляд Капитана был понятен без слов: откуда я знаю? А может быть, они и не ждут ответа.
Ответа действительно не ждали. Один за другим гедонийцы, считая, должно быть, преамбулу знакомства исчерпанной, беззвучно исчезли в толще молочно-белой стены, куда за ними последовали и космонавты. Очутились они в длинном, похожем на ресторан зале. Вероятно, это и был ресторан, или столовая, или кафе, поименованное ксором, как лепо. Да разве дело в названии, если гедонийское лепо почти не отличалось от своих земных аналогов. Может быть, только стол без ножек, повисший в воздухе вопреки закону тяготения, да непривычная, почти зловещая тишина.
"Когда я ем, я глух и нем", - вспомнилось Капитану.
- С пищеварением у них порядочек, - съязвил Малыш, - разговоры не отвлекают да и шума нет.
Он не успел продолжить, как перед ним повис, материализовавшись как в эстрадном фокусе, противень-стол - строго говоря, просто легкая розовая пластинка с неровными, зыбкими, что ли, краями.
Капитан подошел ближе, и стол изменил форму: сжался, вытянулся, будто почувствовал приближение еще одного человека.
- Садитесь, - пригласил их один из сопровождавших молчунов.
Капитан не успел спросить, куда. Подле стола тотчас же возникли такие же бледно-розовые пластинки-стулья, словно чашечки неведомых экзотических цветов без стеблей и листьев. Они мягко, изогнулись, принимая форму кресла со спинкой.
- Что хотите? - спросил ксор.
- Не знаю, - ответил Капитан. - Что вы, то и мы.
На розовой поверхности стола появилось семь пирамидок.
- Коро, - сказал ксор. - Надо линять.
- Кому линять? - удивился Малыш.
- Не кому, а что, - поправил ксор. - Зито и постепенно.
Малыш ошалело взглянул на Капитана.
- Чему удивляешься? - усмехнулся тот. - Сказано тебе: сразу не линяй, а постепенно, не торопясь.
Пирамидки на столе щелкнули и раскололись, а из них на розовую пластинку потекло что-то коричневое: кисель не кисель - не понять, что. Но странная штука: коричневая масса не растекалась по глянцу стола, а застывала, булькая и пузырясь, принимая знакомую форму пирога с подгоревшей корочкой. Сюда бы солонку да полотенце вышитое - хлеб-соль, да и только.
- Линяйте, - сказал ксор и наклонился над пирогом, блаженно закрыв глаза. Остальные гедонийцы последовали его примеру.
Малыш осторожно потрогал пирог.
- Мягкий, - оценил он. - Попробовать, а?
- Не стоит, - сказал Капитан. - Зачем рисковать? Да и они не едят.