Постепенно все, в том числе национальные общности стали уподобляться скорее клубам, ложам единоверцев или кружкам единомышленников, чем политическим организмам, властным над судьбой и жизнью землян. Дольше других продержались страны, созданные народами, издавна стремившимися к государственности, но не имевшими её, пока были незыблемы прежние границы. Удивив всех, на землях бывших Испании и Франции расцвела Баскония; провозгласили национальное королевство каталонцы, Курдистан и Шотландия успели побыть суверенными республиками. Самое стойкое из земных государств, Страна Сикхов, стало этнокультурной областью лишь к 2387 году…
Дробному размежеванию, а затем и конечному слиянию человечества помогло исчезновение мегаполисов. Распределительная сеть, с равной эффективностью обслуживавшая все уголки планеты, сделала ненужной концентрацию людей в супергородах, чье население достигало 50 - 100 миллионов человек… В последний период жизни мегаполисов можно было увидеть курьёзы: государство с десятью тысячами жителей (какое-нибудь возрождённое средневековое герцогство), а рядом город, занимающий целое океанское побережье…
На исходе ХХVІ века случилось то, что издавна предвещали демографы: перенаселение планеты. Всеобщее повышение уровня жизни и надёжные механизмы заботы о старших привели к падению рождаемости, люди больше не растили себе кормильцев на старость; однако человечество всё же увеличивалось тревожными темпами. Причиной тому стали успехи науки, продлившей человеческую жизнь до сотен лет. Медицина исчезла как наука и практика: люди периодически проходили обновление в так называемых регенераторах (снималась реальная атомно-молекулярная схема организма, выстраивалась идеальная, затем различия уничтожались в пользу второй схемы); между обновлениями вживлённые датчики сигналили о любом расстройстве здоровья, каковое вскоре ликвидировалось. В те же регенераторы по желанию можно было ввести программы, изменявшие внешность и другие характеристики тела, а то и дававшие человеку способности, не полученные им при рождении (биодизайн, биокоррекция). Но главным результатом обновлений была всё же многократно удлинённая жизнь. Популяция сверхдолгожителей росла быстро… Пусть мегаполисов уже не было - их дематериализовали, оставив лишь несколько в качестве архитектурных заповедников, - зато теперь вся совокупность больших и малых населённых пунктов грозила слиться в единый геополис! Перспектива всеземного города, подминающего с таким трудом восстановленную природную среду, покрывающего мостовыми океаны и полюса, не могла не пугать…
…произошла самая большая из демографических революций в истории - космическое "переселение народов". Давно уже все крупные предприятия, космодромы, энергостанции и даже большинство аграрных комплексов, ферм и посевов монокультур перекочевали в межпланетное пространство. Для всего этого были построены гигантские, сравнимые по размерам с планетами, станции на гелиоцентрических орбитах. Эти спутники Солнца и стали основой Кругов Обитания, общего дома человечества с ХХVIІ по ХХХ столетия…
На материнской планете, по сути, превращённой в историко-природный заповедник, остались лишь относительно небольшие изыскательские и творческие группы - археологов, художников, природоведов, мастеров народных промыслов. Земную жизнь также избрали те, кого не привлекала созидательная деятельность: некоторые люди старшего возраста, общины верующих или отшельники; в живописнейших местностях раскинулись "учебные страны", центры коллективного воспитания детей. Подавляющее же большинство землян расселилось сначала по околоземному поясу станций, затем стало занимать весь простор Солнечной Системы. Как ранее окончилась история отдельных государств и цивилизаций, так ныне оканчивалась история планеты Земля; начиналась эра космического человечества, для которого Земля была лишь древней священной метрополией…
…отмирать и космическая индустрия. Внедряясь повсюду, все шире охватывает Круги система квантового копирования.
Отныне достаточно было сделать, даже самым примитивным способом, образец любого изделия, чтобы затем, в случае надобности, обеспечить всех желающих его точными до атома копиями. Предприятия стали исчезать с орбитальных станций, освобождая место для ещё более уютной жизни десятков миллиардов колонистов. На искусственных планетах - звеньях Кругов Обитания - появились моря, леса и степи, горные хребты; возникли двойники любимых древних городов, дворцов, парков и храмов, воплощения всех великих нереализованных архитектурных проектов, сияющие Шангри-Ла и величественные Атлантиды…
…ещё один переворот, посягнувший на самую суть антропогенного мира. На протяжении двух столетий произошло полное обновление техники. Все, без исключения, машины и механизмы, кроме музейных экспонатов, были заменены объёмами пространства, модулированными разновеликим и разнонаправленным тяготением. Сложная кривизна пространства создавала ячейки и структуры невидимых, невещественных машин. В этих объёмах сохранялись и циркулировали импульсы. Гравимашины не разделялись на информационные и исполнительные, каждая из них имела свойство мыследействия. Таким образом, виртуализация мира достигла предела; отпало само различие между "настоящим" и "ненастоящим"…
…перемены в общественной жизни и массовой психологии, тесно связанные с преображением техносферы.
Ушли в небытие все виды рутинного, нетворческого труда; настала пора всеобщей реализации призваний, способностей и талантов. В условиях неизменного и всеобщего достатка уменьшилась напряжённость отношений между людьми, смягчились все распри и раздоры - от религиозных и межэтнических до внутрисемейных. Философы Кругов давно сняли надуманные противоречия между идеализмом и материализмом, сознанием религиозным и атеистическим, обосновав понятие Творящего Абсолюта, который можно было воспринимать и как безличное начало Вселенной, и как Личность… А поскольку классовые конфликты были забыты ещё на много веков раньше - можно сказать, что человечество творцов более не унижалось до войн и насилия.
Каждый теперь получал всё, необходимое для нормальной жизни и любимой работы, оттого утратили смысл имущественные преступления. По той же причине стали бессмысленными тирания или коррупция. Искатели власти более не могли надеяться на то, что высокое положение сделает их богаче остальных, даст некие особые возможности, - любые материалы, энергии, сведения были общедоступны, а виртуализация позволяла окружать себя какой угодно красотой и роскошью. Оттого попасть к рулю стремились лишь идеалисты, искренне желавшие служить людям. Власть приобрела характер творческой профессии, наравне с писательством или биоинженерией. Править учились так же, как водить звездолёты или ткать ковры; мало того, считалось, что профессия правящего, координатора, является одной из труднейших и требует самоотречения. Отныне лишь хорошо обученным специалистам поручали управление той или иной территорией, коллективом, этносом…
Всеобщая творческая деятельность привела людей к массовому подъёму на новый, невиданный в прошлом духовный и нравственный уровень. Жестокость, невежество, агрессивный эгоизм, зависть, гордыня, тщеславие, тяга к грубым низменным наслаждениям - всё это устаревало, начинало казаться людям противоестественным. Рост сознания привёл к отмиранию всех и всяческих кодексов, писаных законов. Редчайшие атавистические вспышки разрушительных чувств подлежали теперь ведению не следователя, а медика. Защиту человеческой жизни, свободы и достоинства осуществляли контрольные гравимеханизмы Кругов. Вопросы, касавшиеся всего человечества или крупных его частей, решались путём обсуждений и референдумов соответствующего масштаба.
Начало XXVIII-го столетия ознаменовалось следующей грандиозной переменой в жизни Кругов Обитания, чьи форпосты уже находились за Плутоном…
IV. Большой Киев, 2173 год
Я - маленькая балерина…
Александр Вертинский
Серый брезентовый свет - угольная яма, рёв стальных труб органа - безмолвие… Напористый постоянный ритм, общий для света и звука. Вспышка - рёв, темнота - тишина… Вот уже миллион лет я, бестелесный, бездвижный, беспомощный, погружён в это. Сказать, что я до предела истерзан и измучен, всё равно, что назвать цунами ласковым прибоем. Увы, здесь я не могу укрыться даже в безумие - нет мозга, нет нейронных связей, которые могли бы расстроиться… призраки неуязвимы! Слава Богу, что мне всё легче удаётся вызывать свои цветные осознанные сны, вернее - потрясающе реальные воспоминания. Воистину, нет худа без добра: очевидно, память вне тела становится во сто крат сильнее. Ухожу в ярчайшие дни и мгновения своей жизни, чтобы не видеть и не слышать вокруг себя и в себе чудовищного стробоскопа…
Генка Фурсов, по прозвищу Балабут, представляет собой чрезвычайно редкое явление - особенно в нашей юршколе, где учатся, главным образом, дети высоких должностных лиц домограда, мальчики и девочки с развитым чувством ответственности. Наверное, таким, как он есть, Генку сделала вся наша общественная система, слишком человечная, слишком заботливая, особенно по отношению к обиженным судьбой, чтобы замечать моменты, когда обиженные принимают заботу за потакание и становятся капризными деспотами. Судя по книгам, такими некогда вырастали единственные, к тому же болезненные дети в чрезмерно внимательных семьях, где с ребенком играли в поддавки… Но болезней более не существует, и характер нашего enfant terrible, одного на миллионы детей с нормальными биографиями, сложился под действием совсем иных причин.
Его родители, инженеры, погибли при знаменитом несчастливом испытании первого "двигателя тёмной энергии" на Марсе в 2160 году, вместе с десятком других специалистов, - вернее, перестали существовать в обычных координатах, что, как минимум, равно гибели… Из родных остались две бабушки и старшая сестра; сугубо женское трепетное воспитание (скорее, служение) помогло отнюдь не болезненному, а, напротив, жилистому и сильному Генке вырасти требовательным домашним царьком, - но главная порча пошла не от этих любвеобильных женщин. Наставники и друзья детства, а пуще родители друзей, доброхоты-журналисты, управленцы разного уровня - вот кто, в конце концов, развратил Фурсова, и притом из лучших побуждений! Кажется, даже идя в туалет, не забывал Генка, что он - сын героев-мучеников, так сказать, сирота особого значения…
Он появился в нашей юршколе сразу в средней группе, за три года до выпуска. Нам объяснили: мальчик долго выбирал себе жизненный путь, но столь преуспел в самообразовании, что может обойтись без предварительных курсов. Тихий, чуть сутулящийся, хоть и невысокий брюнет со скуластым лицом и глубокими глазницами, где сидели странные, не то добродушно-рассеянные, не то фанатически отрешённые глаза цвета кофейных зёрен. Волосы приглаживал назад ладонями; носил строгую тужурку китайского образца и белейшие сорочки, ходил чуть прихрамывая, однако лёгким и неутомимым шагом. Почему-то Фурсов сразу напомнил мне Гая Калигулу, хотя и портреты, и сеансы учебного витала давали совсем иную внешность обезумевшего от вседозволенности императора… Как комиссар школьного отделения СОПРАД, я не преминул сделать специальный запрос о прошлом Балабута - и получил ошеломляющие сведения.
Начиная с малых лет, Генка постоянно и целенаправленно балабутил: вредил людям, вернее - всячески подрывал и расшатывал налаженную жизнь тех мест, где ему приходилось обитать. С годами шалости всеми опекаемого пакостника становились всё более дерзкими, несносными; но педагоги и местные власти, со свойственной нашему времени верой в лучшее человеческое начало, объявляли циничные выходки Фурсова невинными, происходящими лишь от комплексов неполноценности, вызванных сиротством. В то, что Генка не устоял перед искушением своей ранней трагической известности, в его злую, извращённую волю - отказывались верить. О психокоррекции, даже самой лёгкой, не заикались. Строили щадящие, лестные модели его поведения, подбирали мотивации, достойные святого, и не сомневались в том, что Фурсов "перерастёт"…
Ну, подумаешь - в Сибирске, в школе первой ступени, перепрограммировал витал так, что у кистепёрых рыб в доисторическом океане вдруг выросли бычачьи фаллосы с яичками! С одной стороны, понятный для мальчика интерес к гениталиям; с другой - присущее творческой личности стремление даже эволюцию переделать наново; с третьей - проявление безусловной ранней одарённости… отличный программист растёт!
Четырнадцати лет от роду Генка, проживавший тогда в Гатчинском домограде мегаполиса Большой Ленинград, наряду с другими художествами, выкинул нечто вправду опасное: подтвердив свою репутацию юного гения программирования, влез в уровневый биопьютер и разом охладил почти до нуля воду в главном плавательном бассейне, оформленном под полинезийский атолл. Целью Балабута было - насолить некоей строптивой девчонке, с другим мальчиком отправившейся на пляж; но строптивица не пострадала, ибо целый день нежилась под микросолнцем, зато пулями выскочило из воды человек тридцать, один ребёнок получил шок и чуть не утонул, а нежные рыбы и коралловая флора понесли изрядный урон…
Опекуны сделали то же, что делали каждый раз после особенно громкого скандала вокруг Фурсова: сменили его местожительство, отправив на сей раз к нам, в Большой Киев. Решились-таки на месячную психокоррекцию - но она состояла лишь из полного безделья и ласковых увещеваний наставников… Очевидно, чтобы отвязаться даже от такого ограничения свободы, Генка заявил, что полностью осознаёт свою вину, берётся отныне за ум и намерен стать юристом. Нет, не биопьютерщиком, как все его уговаривают, а именно законоведом: это его мечта и подлинное призвание.
Прошло много лет, прежде чем я дознался, зачем Фурсову такая профессия… А пока что - присматривался к нему, и первые наблюдения внушали не меньшую тревогу, чем данные о его прошлом. Впрочем, может быть, моё восприятие грешило предвзятостью?… Нет, - скорее, настораживала странно возникшая и быстро развивавшаяся близость между Балабутом и Кристиной Щусь. Конечно же, я ревновал; но, сверх того, испытывал страх и растерянность, чувствуя, что есть в душе девушки некие тёмные черты, роднящие прекрасную целомудренную Крис с "Калигулой". Не хотелось в это верить…
Выпускной курс. Наряду с учёбой, которой я предаюсь, точно наркоман (кончена обязаловка, остались лишь любимые предметы), с работой в СОПРАД и в ПСК, куда меня уже допускают, как полноправного сотрудника, - меня волнует и занимает Крис. А может быть, наряду - всё, кроме Крис?… Она мучительно дразнит своей выхоленной красотой и дружеской недоступностью. О да, страшнее всего быть школьным товарищем, знакомцем многих лет! В первого встречного можно влюбиться; но такой, как я, однокашник, которого помнят со времен возни в Зимних Садах, - это всегда только хороший парень, вернее, подружка… Иногда Крис соглашается погулять со мной в одном из парков (особенно любит она уменьшённую копию парка Ихэюань под Пекином, с озером, горбатым мостом и лодками-драконами, на 96-м уровне), сходить в одно из бесчисленных кафе. Реже мы пьём чай у неё или - совсем редко - у меня дома. Уединение в моём жилблоке небезопасно; сдержанность может изменить мне, и Крис это чувствует, особенно после того дикого случая, когда она, ну совершенно как перед подружкой, вздумала похвастаться передо мной вышивкой на круглых подвязках своих бело-розовых чулок, а я вдруг бросился на колени и стал целовать эти подвязки… Дома Крис спокойнее: хотя родители отсутствуют (строят Трансгималайский тоннель), за стеной всегда сидит её прапрапрадед, 212-летний Степан Денисович.
Это фантастическое существо, наделенное сверхдолгой жизнью благодаря первым удачным опытам по обновлению (биореконструкции) в 2020-х годах, до крайности хрупко, слабосильно и напоминает гигантского жука-богомола. Однако притом Щусь-самый-старший зловеще энергичен, старчески беспардонен и неиссякаемо болтлив. Чуть слышным сухим шелестом своей ровной, без выражения, речи он также похож на насекомое… Патриарх приходит, громко шаркая, длинный, иссохший, в бежевом халате с буфанами, и отравляет мои драгоценные часы у любимой долгими, полными брюзжания рассказами о прошлом. Удивительное дело: вначале я молча киплю, потом заслушиваюсь… Степан Денисович гадок и вместе с тем манит, словно чудовищная экзотическая тварь.
Настоящая жизнь окончилась для него полтора века назад. До тех пор летал Щусь на перламутрово-синей торпеде по Киеву, "варил бабки", в свободное время - гулеванил со шлюхами или ездил на какие-нибудь острова… Неосоциализм, установленный сначала в России, затем у нас; закон о запрете посредничества, национализация предприятий и фирм, постепенная отмена наличных денег - всё это обрушивалось на него, точно ряд ударов молотка, вгоняющих по шляпку самоуверенный гвоздь. Даже в экспериментальную клинику он пошёл добровольцем, тайно надеясь, что сдохнет, не выдержав, - на прямое самоубийство куражу не хватало… Но вместо смерти - благодаря клеточному обновлению получил возможность бесконечно вспоминать крах своей коммерции и исходить жёлчью по поводу "гадов", устроивших новый "совок"…
Вот сидим мы втроём за столом в гостиной Крис; низко над столешницей висят выпуклостью вниз полушария цвета кофе со сливками - да это и есть кофе со сливками в новейших невидимых чашках, Кристина не любит старины. Сидим, а дряхлый Щусь трясётся и шелестит, шелестит, понося всё, что случилось после окончания его золотой поры… Загадочно улыбаясь, любимая макает в чашку-невидимку овсяное печенье; я же млею, любуясь её утончающимися к концам белыми пальцами, точёными ногтями, и молча желаю старцу решительного сердечного приступа. Хотя сейчас, пожалуй, спасут и от этого…
Сегодня необычный день - 125 лет со дня выхода книги сэра Роберта Хардинга. По этому поводу прошло торжественное собрание Службы охраны прав детей; меня избрали заместителем комиссара СОПРАД 73-го уровня. Крис, также бывшая на собрании, переоделась в прелестный, столь идущий к её светлым волосам и фиалковым глазам голубой халат чаопао с узором "пены и волн" - пиншуй; я же так и восседаю в парадном зелёном кителе с новыми нашивками и регалиями. Мальчишка, - думал произвести впечатление… и произвёл-таки, но не на возлюбленную, а на старца! Мой наряд вдохновляет его на яростное шуршание: "Как вы, блин, там себя ни называйте, а все равно менты!.."
Внезапно и уж совсем некстати играет современную китайскую мелодию дверной сигнал; входит, церемонно кланяясь, Генка Фурсов. Щуплый и не столь уж видный, тем не менее, он сразу собирает внимание на себя; это признак личностной силы. Невольно слежу за Крис: её быстрое оживление, смех, шутливая пикировка с вошедшим - только ли дань гостеприимству?… Бледно асимметричное, с налетом монголоидности лицо Балабута; он все время выпрастывает из рукавов тужурки свежие манжеты рубахи. Вот - пожал дряблую, в коричневых пятнах руку Щуся, мою руку; сел.