- Я верил в вас. Мы верили в вас. Страна в вас верила и не ошиблась. Вы здесь. Вы здесь и мы готовы. Кто надо уже предупрежден и нас ждут наши новые друзья. Ждут наши новые боевые товарищи. Сегодня с нашей помощью они проложат себе путь на свободу. С ними мы сможем уже не таясь начать войну против тварей, засевших в Кремле и жирующих на нашей стране. Против этих сосущих кровь русского народа жидов. Против засилья в нашей стране сброда диктующего нам РУССКИМ, как нам строится, как нам стоять и какой овес жрать. Сегодня мы докажем что мы не овцы. Сегодня и здесь мы сами себе скажем, что умрем, но выгрызем их мерзкие глотки, которыми они НАС называют БЫДЛОМ! Сегодня мы покажем всем, что они выбрали не тот народ для порабощения! Сегодня мы пообещаем, друг другу не останавливаться, пока наша страна не будет в руках наших достойных братьев по крови. Мы как крестители новой Руси пройдем по ней с мечом и крестовиной заново окрестим народы, живущие с нами. Сталью изгоним всю мразь, что сосет из нашей страны соки. А сейчас… - Владимир стоял перед строем и вглядываясь в глаза бойцов потребовал: - Клянитесь. Клянитесь здесь и сейчас, Клянитесь не щадить себя ради НАШЕЙ страны! И НАШЕЙ нации!
Не сразу, но раздался глухой гул строя:
- Клянемся.
- Клянитесь здесь и сейчас, что пока хоть один из нас жив мы не сложим оружия и будем гнать кровососов и уничтожать их.
- Клянемся!
В это время вышедший перед строем первый офицер потребовал:
- Клянитесь в верности до последней капли крови Вождю! Тому, кто ведет вас к победе! Тому кто не жалеет жизни своей ради вас и своего народа! Тому, кто доказал что достоин, быть вождем! - повернувшись к Владимиру и вскидывая верх кулак, он крикнул призывно: - Вождь!
- Вождь! - подхватил строй громким выкриком, не отрывая взгляда от смотрящего на бойцов Владимира. - Вождь! Вождь! ВОЖДЬ!
- Клянемся! - выкрикнул первый офицер
И строй рявкнул сотней глоток:
- Клянемся! Клянемся! Клянемся!
Владимир поднял к небу обе руки сжатые в кулаки и заорал во всю мощь легких:
- Так вперед! ВПЕРЕД! БОГ ВСЕ ВИДИТ! ОН НЕ ОСТАВИТ НАС! ФОРВАРТС!
2.
Путник, осматривая скептически с вышки слишком близко к стенам зоны подходящую дорогу. Она словно петлей охватывала стены, отделяя их от низких домов округи. И слушая утреннюю тишину, путник думал об одном: это последний шанс остановить отморозка. Потом будет поздно. Заполучив армию зеков, эта сволочь перебаламутит всю страну. Словно в шейкере он перетрясет все, что сделано путниками и их партнерами. Все встанет с ног на голову. И никто уже не сможет привести все в исходное. Последний шанс. Ему так и сказали:
- Для этого когда-то тебе спасли жизнь. Для этого на тебя потратили столько времени обучая. Для этого тебе дали жить дальше. Теперь у тебя есть шанс оплатить все долги.
Легко сказать. Всего лишь уничтожить нациста и спасти старика еврея, что по дурости своей старческой тоже где-то здесь ошивался. Причем не простого еврея, а именного врага Путника и его коллег. Врага первой пробы. Докатились, мать их, думал путник, осматривая в сотый раз подъезды к зоне. Ему выделили всего семерых специалистов на все это дело. Ему дали всего роту в подчинение. А ему противостояла сотня этого "патриота" и несколько тысяч зеков… Дурдом.
- Больше нельзя. - Сказали ему. - Есть вещи, которые не объяснить. Да и спугнет его целая армия. Ты должен справиться с тем, что имеешь. Специалисты стоят целой армии. Ты должен справиться.
Он справится. Он справится. Он справится… - убеждал сам себя Путник.
Стоящий рядом с ним автоматчик, указывая куда-то вдоль дороги, что-то промычал нечленораздельное. Неторопливо к дальней стене зоны, по дороге приближался какой-то грузовик. Поднеся рацию к губам, путник рявкнул в нее:
- Какого черта, чего спим? Почему не докладываем о транспорте проходящем к нам?
Переключившись на прием, путник так и не услышал отзыва от уже тихо вырезанных наблюдателей. Подумав что на дальнем посту все уснули путник не жалея связок рявкнул повторно в рацию:
- Какого черта!? Где вы там?
Грузовик подкатывал все ближе и ближе. На дальней вышке Путник заметил своего специалиста и трех автоматчиков, готовых расстрелять машину. Они внимательно, очень внимательно наблюдали за приближающимся транспортом. Их напряжение передалось и путнику что лихорадочно пытался понять почему не отвечает пост наблюдения.
Транспорт был уже у стены, когда Путник услышал трескучую стрельбу. Это по команде его специалиста с вышки открыли огонь по кабине грузовика. Взревела сирена. Включились прожектора и в их свете Путник, с внезапным для него страхом разглядел, что кабина грузовика пуста. Холод сжал его человеческую душу. Необъяснимая злость и непонятная горечь накатили на него и затопили разум. Любого человека на его месте охватило бы оцепенение и кто знает к чему бы оно привело.
Но Путник не оцепенел. Не замер пораженный ужасом. Он через леера, не думая, прыгнул на далекую землю, но чуть-чуть не успел.
Раздавшийся взрыв уничтожил три ряда заграждения и ближайшую вышку. Беспощадной взрывной волной не просто выбило окна в округе на несколько сотен метров, но у одного из недалеких зданий просто сорвало шиферную крышу. Самого же путника так "приложило" о железо кренящейся и заваливающейся вышки что он на несколько минут потерял сознание и пришел в себя только на земле, оглохший, с невыносимой болью в спине и голове.
Понимая, что время эмоциональных действий прошло, Путник, страдая, помолился неизвестным богам и со странной меланхоличной улыбкой отключил собственное сознание.
Он сжался на земле, словно его скрутили спазмы в животе, а потом медленно и без резких движений Путник поднялся. Оглядел происходящее вокруг. Спокойно без эмоций он оценил нанесенный зоне ущерб. Так же словно заторможено оценил, что через пролом в стене лезут какие-то посторонние люди.
Заметив невдалеке сметенного взрывной волной неподвижного и изуродованного падением автоматчика, все так же не отпускающего из искалеченных рук оружия, Путник подошел к нему и довольно бесцеремонно выдернул автомат. Проверил рожок. Сняв с предохранителя и переведя на стрельбу одиночными, он передернув затвор. Приложив приклад к плечу путник поводил стволом выискивая себе цели. Плавно палец надавил на курок и одна из смутных теней, что вливались в пролом повалилась с тонким криком. Путник открыл свой счет в этой бойне.
Шаг за шагом молодой человек двигался к пролому, задерживаясь только чтобы замерев сделать выстрел. Результативность стрельбы в этом наполненном выстрелами и вспышками полумраке изумила бы любого. Не менее восьми или девяти человек путник уничтожил или ранил за свою недолгую прогулку. Скорее почувствовав, чем увидев, что от ближайшего здания зоны отделились двое его специалистов Путник, следуя статусу, вышел из боя, скрывшись за огромным куском бетонной плиты бывшей когда-то частью забора. Он наблюдал за такими же отточенными движениями специалистов и холодно рассуждал, удастся ли удержать периметр и когда же в бой войдет выделенная ему рота? Словно в ответ на его мысли из зданий начали словно вытекать ручейки полуоглушенных людей. Они, растерявшись в сумерках и не видя врага стали прекрасными мишенями для тех кто уже прочно удерживали завал превратив его в рубеж.
Не имея представления в целом, путник, однако, продолжал холодно просчитывать какие шансы, что преступников удастся отбить с рубежа силами специалистов и солдат. Получались велики. Но они пугающе резко сократились, когда из-за завалов кучно понеслись залпы ручных гранатометов. Нападавшие не жалели боезапаса. Словно действительно думали, что это их последний бой.
Вместе с первыми рядами приданной роты в огненных всполохах, грохоте и разлетающихся шрапнелью осколках, каменной крошки и мусора исчезли и двое специалистов. Путник потерял уже троих. Рассчитывая, что в бой вступят оставшиеся четверо, он не рискнул своим телом покинуть убежище. Себя он обязан был сохранить. Это был приказ. Однако он не знал, что прорыв в зону начался не с одного места, а с двух противоположных направлений. И пока они удерживали врывающихся на одном краю на другом, грейдером с разгона повалив два ограждения рвались новые боевики. Из четверых специалистов удержавших натиск с другого края после дружного залпа гранатометов выжило только два и они предпочли, отстреливаясь отступить в ближайшее здание. Оба они были не единожды ранены, но, не ощущая боли, спокойно и методично разбирались, отступая, с теми, кто слишком вырывался вперед.
Растерянные бойцы приданной роты вкупе с запаниковавшими служащими зоны оказались плохими вояками. Их нещадно косили использующие каждое укрытие медленно продвигающиеся боевики.
Через девятнадцать минут после начала атаки зона была в руках боевиков и тех, кого они начали выпускать. Вооружаясь подобранным оружием, уголовники немедленно включались в бой и без всякой пощады убивали любого встречного в форме, даже если он был не вооружен. Шансов выжить внутри периметра зоны оставалось все меньше и меньше. И путник решился на прорыв.
Сквозь ревущую боль мышц, путник, набирая и набирая скорость, еще успевал оценивать обстановку и делать выводы. Он даже стрелять успевал, удаляя с пути неосторожных людей. Оскальзываясь на каменной крошке, почти отброшенный на землю одним из удачливых стрелков, путник все-таки добрался к пролому. С несколькими ранениями в живот и спину, уже почти ничего не видя, он смог вырваться за ограду. Не останавливаясь, он тянул и тянул себя все дальше от кромешного ада.
Нет, боли он не чувствовал - овладевшая им подборка программ вытаскивало это, вполне еще годное для восстановления, тело из пекла. Зато он последними остатками разума понимал что все провалено. Все проиграно. И ничего не исправить.
Первый этап был действительно провален. Начинался второй, запасной этап операции. В домах окружавших зону в разбитых окнах замелькали люди. Снайперы в купе с автоматчиками занимали заранее оговоренные позиции. Видя, что боевики владеют гранатометами, командование операции не рискнуло ввести к стенам сломленного исправительного учреждения БТРы, они так и остались скрытыми на другом конце поселка в неприметном ангаре под зорким наблюдением взвода охранения.
Но осадить зону не удалось. Двигаясь исключительно через большой разлом, вооружившиеся уголовники не считая потерь просто смели безжалостно уничтожая все заградительные отряды на своем пути и вырвались на простор.
Холодно командование отдало приказ задействовать вертолеты. С недалекого Серпуховского военного аэродрома поднялись в воздух три боевых машины и взяли курс на разрушенную зону. Пилоты до последнего думали, что им не придется этого делать. Но вот пришлось…
Словно предвидя подобное, боевики и уголовники только все большим и большим веером растекались по равнине и лесу. А милиция слишком уж вяло и опасливо преследовала уходящих боевиков. Нарываясь на отставших и увязая в мелких стычках, не имея возможности нагнать большие группы, в итоге органы и вовсе отстали.
Через час после штурма зоны, командование дало окончательный приказ уничтожать вооруженных уголовников на месте обнаружения. Впрочем, не вооруженных, идущие по следам отряды, уничтожали с не меньшей охотой. К девяти утра штаб операции подвел итоги. Доложить главе МВД о них поручили какому-то незначительному полковнику. Полковник, разумеется, в тот же день потерял место работы. Гонцам на Руси за плохие вести всегда головы рубили. Этому вообще-то еще повезло.
Раненный путник на "одолженной" машине добрался до точки эвакуации только к десяти утра. Покинув машину с телом ее мертвого хозяина, ведомый программами путник смог за час, ковыляя, добраться до неприметной поляны в лесу и упасть в ее траву, широко раскинув руки. Программы программами, а потеря крови это серьезно. Как бы программы не сдерживали поток, сознание, даже такое подмененное, покинуло его и что было дальше, он уже не видел.
3.
Сергей ворвался в кабинет Ильи без стука и других положенных вежливостей. Не обращая внимания на присутствующего заместителя, он захлебываясь выпалил:
- Вовка…
Илья кивнул и предложил Сергею пройти и сесть за стол. Сам он так и остался стоять со своим заместителем, склонившись над картой района. Стараясь сдерживать гнев и тяжелое дыхание, Сергей присев процедил:
- Это беспредел. Мне уже сказали, что погибло не меньше трехсот человек в этой бойне. Это только милиции. А сколько зеков? Кто-нибудь считал? Их вообще считали? А сколько еще погибнет?
Илья тяжело посмотрел на Сергея и попросил того посидеть молча. Сергей послушно замолчал, все эмоции у него были и так написаны на лице. Озлобленное изумление граничащее с откровенной ненавистью слишком хорошо читались…
Трупы погибших перевезли в морг их города и ему довелось видеть грузовики перевозящие тела. И сами тела Сергей тоже увидел, когда по своей дурости поехал за этими грузовиками. Как он смог сдержать тошноту разглядывая почерневшие изуродованные тела он понимал плохо.
Места в морге не хватало. Патологоанатомы даже не собирались делать положенные процедуры всем. Наскоро заполняя бланки обследования, они велели забирать трупы, но забирать было некуда. Только личным вмешательством Ильи удалось отправить несколько грузовиков с телами в Калугу. Остальных разместили в городе, переоборудовав под мобильные морги несколько рефрижераторов. Сергею лично по просьбе Ильи приходилось заниматься поиском этого транспорта. Найдя, он сообщал сотрудникам милиции и уже те "договаривались" с владельцами. Насмотревшись снова почти до рвоты на искалеченные тела, Сергей впервые осознал что, не смотря на благодарность, которую он испытывал к Владимиру, в нем все отчетливей просыпалась ненависть к этому безбашенному отморозку. Столько людей загубить… Что же будет если дать такому власть в стране? Что будет если такой как он… Слов у Сергея не хватало даже для разговора с самим собой. Он с ужасом представлял себе, что творилось там, откуда доставили этих несчастных.
Повинуясь какому-то патологическому интересу, он поднялся на второй этаж больницы и там поглядел на доставленных раненых. Сергей смотрел на них осторожно словно боясь, что его заметят. Наблюдал за страдающими, около которых ходили врачи и медсестры. Смотрел как на каталках в операционную и обратно возят людей. Видел уже первых безногих усыпленных наркозом. Видел безрукого, у которого вместо конечности выше локтя была забинтованная культя. Он тоже спал. Медики делали все возможное, что бы облегчить страдание искалеченных людей, и наркотиками помогали тем, кто еще ожидал своей очереди в операционную.
Насмотревшись и понимая, что больше не выдержит, Сергей вернулся к себе на комбинат. Прошел в свой кабинет и заперевшись там озлобленно стал мерить шагами пол. Бесчеловечность этой новой вспышки насилия его вдруг напугала больше чем памятный мятеж. Там была понятна и цель и жертвы… а тут… убить столько людей только чтобы освободить уголовников? Уничтожить столько ни в чем не повинных, чтобы внести анархию в жизнь области. Ведь что будут делать вооруженные бывшие обитатели "тройки" Сергей догадывался. Убивать они будут. Убивать и ментов и всех кто встанет на их пути. И если буянящий Владимир был исключением, за которым охотились все. То теперь такие налетчики станут правилом. Зачем? Зачем? Зачем?!
Сергей вспомнил весь бред, что ему наговорил когда-то Владимир. И про то, что надо раскачать эту страну, чтобы любой счел для себя возможным защищать себя и свою семью с оружием в руках. Чтобы исчезло окончательное доверие к власти. Как он мечтал об армии борцов с властью. Борцов беспощадных и неостановимых. Как и он сам. И вот он ее получил. Беспощадные, гонимые по пятам милицией, ВООРУЖЕННЫЕ. Что они натворят ведомые Владимиром?
Не в силах сдерживать эмоции, Сергей спустился в машину и, нарушая все мыслимые правила движения, понесся в мэрию. А там хоть обо всем и знали, но сдерживали и эмоции и мнения. Бестолково Сергей просидел пока Илья и его зам обсуждали, куда двинулись освобожденные Владимиром уголовники и когда их ждать в городе. В этот день или на следующий. Будут налетчики отсиживаться днем? Станут ли двигаться ночью? Где попытаются еще вооружиться?
Из всего толкового, что было сказано, это приняли решение поднимать в ружье так никуда и не съехавший, но порядком расслабленный полк милиции и кроме блокпостов организовывать удаленные патрули от города. Пустить это стадо в город означает получить себе то, что тут раньше и происходило - маленькую гражданскую войну, где уже Илье придется выкуривать боевиков и нести за все ответственность. И уж его-то Власть не пощадит нисколько. С удовольствием еще и освобождение заключенных вменят именно ему в вину. Илья был зол, но уже научился хорошо это скрывать. Отпустив заместителя выполнять решение, он спокойно расспросил Сергея, где тот был и что видел. Сергей красочно рассказал об увиденном в морге и больнице. Илья кивал и когда Сергей возмущенно начал требовать, чтобы Илья делал что-нибудь, а не сидел на месте, мэр сказал устало:
- Вот видишь и ты хочешь, что бы я что-то делал. А я не знаю, что можно сделать кроме, как отправить на тот свет нашего горячо любимого Владимира. И мне очень НЕ ХОЧЕТСЯ этого делать.
- Решайся, Илья. Решайся. Или он или сотни, если не тысячи жизней горожан. Ни в чем не повинных горожан! Эту банду будут утюжить и минометами и, вообще, чем не попадя. Они и сами вооружены круче некуда. Мы только восстановили комбинат. Мы только вернули людям работу. Уже строятся дома для пострадавших. Ты хочешь снова… ты хочешь допустить это снова?
Илья посмотрел на Сергея и сказал тихо, но внушительно:
- Я не предаю друзей, Серег. Я этого просто не умею. Потому ни на какую подлость не пойду. Сунется к нам сюда - получит отпор. От нас получит отпор. Из Москвы нас откровенно послали, сказав, что людей лишних просто нет. А пройдет Вовка мимо и, слава богу. Заместитель думает, что они прорываться будут на юг дальше. В брянские леса. Надо дать понять Владимиру, что мы не пустим его в город. Но в ловушку заманивать его я не собираюсь.
Сергей, недоумевая, смотрел на Илью и словно не понимал что происходит. Перед ним сидел не тот человек, которого он знал раньше. Раньше этот человек воевал буквально против чиновничьего беспредела, а теперь готов пустить к мирным жителям новую войну. Сергей ни слова не говоря, поднялся, поглядел еще раз холодно на своего друга и сказал хриплым голосом:
- Тогда я все сделаю сам. Я сегодня многого насмотрелся, что бы оценить трезво… Будущие оторванные ноги и руки у детей стоят больше чем угрызения совести из-за одного взбесившегося нациста.
Илья покивал, уперся губами в сжатые кулаки и сказал:
- Если ты сможешь это сделать. Сделай. А я не буду. У меня ведь ничего не осталось кроме чести. И воевать против того с кем мы тут плечом к плечу были, я не стану, пока есть возможность этого избежать. Если он войдет в город, я первый возьму автомат чтобы убрать его уголовников. Если обойдет и уйдет дальше меня это не касается.
- А страна? А люди. Люди в других поселках и городах? Ты же знаешь, как это будет. Они пройдут саранчой по местности. Если не будут убивать, то уж грабить будут точно. И не правда… будут убивать. Будут. Везде и всех кто встанет на пути. Для них нет больше закона. И жалости в них нет. Ни грамма. Вообще! Понимаешь?
Илья покивал, но ничего не сказал. Он считал, что сказал и так много. Больше чем нужно.
Выйдя от Ильи, Сергей немедленно направился в кабинет его заместителя.