И все же, утешил себя Броурн, на этом возможности не исчерпываются. Его люди рано или поздно должны напасть на след этого Леарда Аскара, который до сих пор находился где-то на территории Города. Аскар, правда, был неуравновешенным чудаком – информационная сводка даже предупреждала Броурна и насчет его "безответственности" – но было весьма вероятно, что он владеет языком китайцев, так же, как владел им Хешке. Что ж, придется довольствоваться Аскаром.
Видеофон снова засигналил. Броурн подошел к экрану.
– Штаб-квартира, майор Броурн.
С экрана в глаза ему со смертельно-важным видом смотрел офицер-техник.
– Мы получили рапорт отряда, высланного в Нижнюю Реторту, господин майор.
– Слушаю.
– Они утверждают, что там нет ни одной живой души. Полно фабрик и станков, но ни одного человека.
– Никого? Может, они куда-нибудь попрятались?
– На это не похоже. Отряд до сих пор никого не отыскал.
– А это бы значило, что тот паршивый выродок нас обманул, – сказал Броурн. – Наверняка весь комплекс автоматизирован, а рабочих никогда не было.
– Возможно, но на это тоже не похоже. Все машины стоят. Отмечены также признаки постепенного разрушения, так, словно весь комплекс был отключен и покинут людьми около пятидесяти лет назад.
Броурн напряженно размышлял.
– Не получается, – сказал он наконец. – Никак не получается. Нам, случайно, не говорили, что обе половины города не сочетаются по времени?
– Наши люди просто прошли по туннелю длиной около трехсот метров, ответил техник. – Но есть и другие туннели: например, сортировочная платформа, через которую проходит вся продукция фабрик. Мы предпринимаем дальнейшие розыски...
– Отлично. Информируйте меня по ходу дела.
Именно сейчас Леард Аскар очень бы пригодился, подумал Броурн.
Аскара трясло от эмоций.
За последние несколько недель Су Кун Чен очень многое рассказал ему о существовании Наискось, которое однажды чуть не уничтожило Город-Реторту. Он рассказал ему все, что знал сам. Аскару очень хотелось лично познакомиться с таинственным объектом посредством общеэмоционального контакта, но Су возражал, считая, что это для него преждевременно. Общеэмоциональные передачи были пока, по его мнению, слишком примитивными.
И Аскар терпеливо работал под руководством наставника, многому учился, очень много размышлял. Су дал ему понять, что Существование Наискось обладает прямо-таки сверхчеловеческим могуществом. Оно не являлось биологическим образованием, не принадлежало к какой-либо планете или другому небесному телу, и разум человека с трудом улавливал сущность его бытия, хотя объект этот и обладал материальной структурой.
Титаны атаковали КМЦ в тот момент, когда работы над усовершенствованием общеэмоционального передатчика находились уже в конечной стадии. Су, как обычно невозмутимый (Аскар не мог надивиться, насколько велика сопротивляемость жителей Реторты даже самым серьезным происшествием. Су как-то заметил, что они попросту полные дилетанты – не знают, как жить), доверил продолжение работ Аскару. Аскар взялся за дело под аккомпанемент становящегося все ближе грохота разрушения, поскольку Титаны сносили целые кварталы города, чтобы обеспечить своим войскам возможность маневрировать.
Вот уже с полчаса, как звуки схватки прекратились. Очевидно, Мыслительная Реторта оказалась в руках Титанов, а это означало, что они в любую минуту могут ворваться в обсерваторию. Аскар предпринял все, чтобы отправиться в путешествие раньше, чем это произойдет. Он был уверен, что Титаны не представят ему возможности познакомиться с Существованием Наискось, а им двигало нечто большее, чем просто научный интерес. Однажды он спросил Су о том, в какой степени соотносятся знания Существования Наискось о физическом строении вселенной с их собственными.
Су Кун Чен заколебался.
– В отношении людей это было бы знание, которое приписывалось вашим древним богам.
Аскар хотел задать Существованию Наискось несколько самых обычных вопросов.
Он кончил замеры. Су уже провел испытание нового устройства – теперь нужно было лишь проверить его в действии.
Танцующие значки сообщений компьютера наконец-то успокоились: аппаратура была готова к работе. Аскар потер пальцами глаза. Он научился довольно бегло читать каллиграфию Су, но расшифровка китайских иероглифов в таком темпе до сих пор давалась ему с трудом.
Он посмотрел на большие поблескивающие мощные трансформаторы энергии времени, которые были как попало составлены в самом центре обсерватории: от них доносилось металлическое гудение. Изготовление таких устройств, подумал Аскар, в нормальных условиях заняло бы по меньшей мере год, а Су получил их через час после отправки заявки. Принцип производства материальных благ, которым Су пользовался столь широко и бесцеремонно, никогда не переставал поражать Аскара. Су заказывал все новые устройства, нисколько не считаясь с количеством рабочего времени, необходимого на их изготовление, чтобы проверить на практике верность своих многочисленных (и не всегда до конца продуманных) предположений. Склад обсерватории трещал по швам от избытка аппаратуры, зачастую вообще не используемой, а многие приборы, после нескольких неудачных попыток, отправлялись назад на доработку.
Существование Наискось наконец-то начало отвечать на сигналы: оно выразило готовность к контакту. Кибернетический оператор переключился на режим контроля. Аскар с бьющимся сердцем забрался внутрь прозрачного шара. Люк закрылся в то же мгновение, как только физик оказался в установленном в центре кресле. Стало темно.
Передатчик завладел его эмоциями, которые, вырванные из тисков потока времени, устремились в направлении, неведомом ни одному компасу.
Сперва была лишь тишина и непроницаемый мрак. Неожиданно в темноте раздался голос:
– Я здесь. Ты прибыл на место. Чего ты хочешь?
Голос был девичий, ласковый и дружелюбный. У Оскара создалось впечатление, что кто-то говорит ему прямо на ухо, а точнее – в оба уха одновременно. Там, где кончался голос, начиналась тишина, но Аскару казалось, что из-за этой тишины доносится едва уловимый свист, напоминающий фон, который порой сопутствует радиопередачам.
– Я хочу видеть тебя, – произнес Аскар во тьму.
– Каким бы ты хотел меня увидеть?
Аскар сперва не понял вопроса, а потом ответил:
– Я хочу увидеть тебя таким, какое ты есть.
– Как хочешь. Вот наш физический облик.
Наступила болезненно-резкая перемена. Неожиданно Аскар оказался посреди полной визга и грохота галереи. Он пригнулся, потому что потолок находился в каких-нибудь четырех дюймах над головой, примерно столько же места оставалось у Аскара по обе стороны. Галерея казалась бесконечной. Более того, она была только одной из множества идентичных конструкций, проходящих и справа, и слева, и сверху, и снизу – в чем Аскар удостоверился, перегнувшись через мостик, соединяющий их. А на этих мостиках...
Аскар более внимательно пригляделся ко всей конструкции. То, что было установлено на мостиках, было скорее всего какими-то механизмами. Галереи же представляли собой лишь направляющие непрерывного процесса работы этих машин, которые визжали, крутились, двигались безостановочно. Аскар находился как бы в центре огромной, шумной, полной разнообразными механизмами фабрики, которая производила впечатление индустриальной версии Ада.
– Это ваша техника? – спросил он в пространство.
– Нет, – немедленно раздался ответ, очень четкий, несмотря на глушащий шум. – Собственно, это мы и есть, малая частица меня самого. Все это народилось спонтанно, как эффект процесса времени. Я/Мы не являемся биологической системой.
Аскар почувствовал, что движется вперед. Он не ощущал перемещение пола у себя под ногами, но ему в лицо начали бить жаркие порывы ветра. По мере того, как они набирали скорость, таинственные галереи сливались в один туннель. Аскара несло в бездну бесконечности.
И неожиданно, без какого-либо предупреждения, он остановился на месте. Видимый теперь позади него комплекс машин превратился в исполинскую ажурную стену в виде конструкции, напоминающей расположение атомов в частице металла.
Аскар стоял теперь на краю гигантского, бурлящего залива, от которого били клубы водяного пара и поднимались пощипывающие кожу кислотные испарения. Размер бухты было трудно оценить. Аскар двигался вдоль края дьявольского бассейна, пока его не остановило очередное препятствие: следующая стена псевдомеханизмов. Однако на этот раз механические соты были лишены галерей: казалось, сквозь них не пройти, поскольку любая из ячеек была недостаточна велика, чтобы Аскар смог сквозь нее протиснуться.
Он посмотрел вверх, заинтересованный мерным шумом, мощность которого достигала границ человеческой выносливости. Там под углом шло нечто, напоминающее конвейер, ремень трансмиссии или ленту у печатной машинки. Это нечто было миль сто длиной и проносилось с молниеносной скоростью и с оглушающим грохотом.
– Может, ты предпочел бы меня в другом оформлении? – спросило Существование Наискось.
Последовало очередное изменение.
Теперь Аскар находился в комнате средней величины. У комнаты были светло-голубые стены – краска по слою штукатурки. Невидимый источник давал яркий свет, напоминающий свет солнца. Перед Аскаром стоял ореховый стол на высокой ножке.
Дверь открылась, вошла молодая женщина. Заняла место за столом напротив Аскара. В ее коже был оттенок серебристой голубизны. Девушка легко улыбалась. Поблескивающие голубые глаза смотрели куда-то сквозь Аскара, словно в неведомое.
– Здравствуй, – произнесла она милым, звучным голосом. – Так тебе лучше?
Прошло какое-то время, прежде чем Аскар нашел силы ответить.
– Но это не твой подлинный облик, верно? – все же спросил он.
– Верно.
Аскар испытал нечто вроде разочарования.
– Значит, это всего лишь иллюзия, которую ты транслируешь через общеэмоциональный передатчик. Я не для того забрался в такую даль, чтобы иметь дело с иллюзиями.
– Ошибаешься, это не иллюзия. Твое теперешнее окружение существует в физическом аспекте: мы изготовили материальную конструкцию, в которую передали потом твои эмоции. Женщина – тоже живая, настоящая женщина.
Аскар оторопел.
– И ты смогло это сделать... за одну минуту?
Короткое молчание.
– Не за минуту. На изготовление женщины потребовалось около ста лет. Впрочем, это не имеет значения, потому что время можно замкнуть в кольцо.
Вот, значит, как, подумал Аскар. Еще одна Продукционная Реторта, разве что масштабы покрупнее. Начало и конец длительного процесса можно подогнать друг к другу так, чтобы они оказались в соседних моментах.
Его интриговало еще одно.
– Иногда ты говоришь о себе: "я", а иногда – "мы", – заметил он. Так что же ты такое: единый разум или групповое сознание?
– Я не отдельное, и не групповое, – пояснило Существование Наискось. – По природе моей личности ко мне не применимо ни "я", ни "мы".
– Так что же ты?
Девушка наклонила голову, разглядывая что-то на стене, а ее лоб слегка нахмурился от обеспокоенности и размышлений.
– Может быть, и в такой обстановке ты чувствуешь себя недостаточно хорошо? – спросила она. – Попробуем другой вариант.
Она поднялась и жестом направила Аскара к другим дверям, которые находились прямо за его спиной.
– Прошу, иди по этому коридору. Для тебя приготовлена еще одна комната.
Аскар окинул ее отсутствующим взглядом, но послушался. Коридор, справа лишенный каких-либо характерных особенностей (даже дверей в уныло-серых стенах) тянулся на какие-то двести ярдов до поворота или до тупика – этого Аскар не смог определить сразу. Но уж через несколько шагов физик стал наблюдать странные иллюзии. Краешком глаза он замечал арки проходов, за которыми среди позеленевших камней и колышущихся водорослей мелькали какие-то рыбообразные силуэты. Но стоило ему повернуть голову, чтобы присмотреться попристальнее, как глаза натыкались на сплошную, литую стену.
Он подметил странное ощущение: эти рыбьи силуэты мелькали не где-то снаружи, а в закоулках его собственного разума. Он прошел еще несколько десятков ярдов – и иллюзия исчезла. Но одновременно начал изменяться сам коридор: он уже не был таким безличным, как казалось вначале, более того, он начинал казаться Аскару знакомым. И неожиданно физик остановился. Он увидел перед собой дверь. Дверь с номером 22. Узнал царапины и следы от отлетевших чешуек краски.
Он оказался в коридоре Центра Сарн! – или же его идеальной имитации.
С колотящимся сердцем он открыл дверь. Он увидел уютное помещение, немного напоминающее каюту, с диваном, креслами и столом, заваленным грудами расчетов и уравнений. Еще на столе лежал толстый блокнот. Всю левую стенку занимал стеллаж с подручной справочной библиотекой.
Это была его собственная комната, убежище, в котором он провел целых пять лет.
Он медленно закрыл дверь и устроился в своем любимом кресле, понимая, что Существование Наискось должно было извлечь все детали обстановки из его собственной памяти.
Над дверью был помещен небольшой динамик, служащий в Центре Сарн для передачи сообщений. Именно через него заговорило на этот раз Существование Наискось.
– Возвращаясь к твоему вопросу... – голос опять был мужской, такой же, как и вначале. – Сознание, которым я обладаю, не является ни индивидуальным, ни групповым сознанием, ни скоплением нескольких индивидуальных сознаний. В твоем языке более точно чем "я" или "мы" это определится словом "здесь". С этой минуты я буду пользоваться личным обращением для себя "здесь".
Аскар медленно проанализировал эту информацию и кивнул. Метод общения Существования Наискось оказался удачным: в своей комнате он и в самом деле почувствовал себя значительно лучше. Он лишь с трудом мог вспомнить, что находится вовсе не в Центре Сарн.
– Поскольку, как я уже успел заметить, ты читаешь мои мысли, то, наверняка, знаешь, какой вопрос я хочу тебе задать, – произнес Аскар. Скажи, что тебе известно о Земле?
– Здесь о Земле известно все, – ответило Существование Наискось.
– Ты подразумеваешь все то, что вычитало в моих мыслях?
– Нет. Здесь знают о Земле очень давно, путем непосредственных наблюдений.
– Значит, тебе известно, что там произойдет?
– Да.
– В таком случае, – произнес Аскар свободно и весело, – скажи: существует ли способ, какой угодно способ, чтобы отклонить или остановить поток времени? Какой-либо способ, чтобы избежать столкновения?
Существование Наискось не сразу дало ответ. Вместо слов из динамика послышалось протяжное, мелодичное мурлыканье. Неожиданно для него вокруг Аскара взорвалось, сам он начал дрейфовать в расширяющейся пустоте, среди роев разноцветных форм, которые подобно вспыхивающим искрам всплывали и выплывали из поля зрения.
Аскар почувствовал, как его тело растягивается, расплывается, словно облако дыма по ветру. Он постепенно удлинялся до бесконечности. Процесс этот длился долго, очень долго, а потом – так же неожиданно, как произошел взрыв – Аскар опять оказался в своем любимом кресле, в своем уютном кабинете.
– Ты сделать ничего не сможешь, – ответило Существование Наискось.
Когда отряды Броурна наконец-то ворвались в обсерваторию пространства-времени, Леард Аскар все еще сидел в прозрачном шаре всеэмоционального передатчика.
После недолгой возни Титаны открыли крышку люка. Аскар вел себя так, словно их не видел: сидел в кресле и бормотал сам себе что-то невразумительное. Без малейшего сопротивления он позволил подхватить себя под мышки и выволочь из кабинета.
– Это, должно быть, тот Аскар, – заявил сержант. – Но кажется мне, что китайские штучки совсем заморочили ему голову!
– Может, он попытался решить китайскую головоломку? – предположил кто-то из солдат.
– Что такое? Что происходит? – Аскар начал приходить в себя. Он взглянул на солдата из-под прищуренных век.
– Взять его, – приказал сержант. – Майор Броурн приказал немедленно доставить его к себе.
Солдаты вывели Аскара из обсерватории. Неожиданно произошло нечто, заставившее их оцепенеть и обменяться недоуменными взглядами. Вот уже несколько часов в городе стояла тишина, а теперь издалека доносились разрозненные, хаотические отзвуки канонады.
Хешке позволил угостить себя сигаретой и с каким-то особым удовольствием втянул ароматный дым.
Это был прощальный вечер, в прямом смысле. Все знали, что утром, в лучшем случае к полудню, Титаны войдут в резервацию. Поэтому Херрик пригласил нескольких друзей, чтобы, как он выразился, "достойно отметить смерть расы".
На вечеринке царило свободное оживление. Хешке не мог перестать удивляться спокойствию, с каким амраки воспринимали неизбежную гибель. Может быть, именно в неотвратимости того, что должно совершиться, они и черпали свою непоколебимую стойкость, подумал Хешке. Если бы существовала хоть тень надежды, они, наверное, ударились бы в панику.
Разговоры велись главным образом на языке амраков, с которым Хешке еще недостаточно освоился, чтобы говорить бегло. Однако в соответствие с тем, что требовали законы гостеприимства, пользовались и основным диалектом белых этого мира, так что Хешке не чувствовал себя совсем позабытым.
К нему подсела худенькая девушка.
– Наша деревушка, должно быть, кажется такой скучной по сравнению с Прадной, – она улыбалась, потягивая молодое вино, получаемое благодаря усовершенствованному процессу ферментации.
– Собственно, я мало знаю Прадну, – возразил Хешке. – Большую часть времени я проводил на раскопках, исследовал руины городов чужаков. Честно говоря, Прадна – довольно дрянное место. Мне здесь нравится намного больше... несмотря на то, что ждет нас.
Произнося последние слова, он испытал неприятное ощущение, что допускает бестактность. Может быть, упоминания об... этом среди амраков, запрещены, может эта тема – табу. Девушка, однако, совершенно непосредственно рассмеялась.
– Прадна, должно быть, и в самом деле дрянное место, – пошутила она, – раз уж вы это говорите.
Херрик открыл двустворчатые двери мастерской и принялся возиться со своим телевизором без передатчика. Хешке, не желая показать, как сильно заинтересовал его разговор с девушкой, пошел за приятелем. Херрик в течение нескольких минут пытался изменить напряжение электромагнитного поля, выискивая какие-нибудь сенсационные образы. Эффект был лучше, чем когда-либо.
– Сегодня условия нам исключительно благоприятствуют! – заметил он не без удивления. – Необычайно хороший прием. Ого! Идет совсем неплохой видик!
Они увидели – как и в большинстве случаев – пейзаж с высоты птичьего полета. Судя по размещению домов, это были окраины какого-то города средней величины. Угол падения солнечных лучей говорил о том, что там сейчас ранний полдень.
– Знаешь это местечко? – спросил Херрик.
Хешке помотал головой. Это мог быть любой из тысячи городов.
Вместо того, чтобы исчезнуть через несколько секунд, как это обычно происходило, изображение на экране сохранялось. Благодаря этому Херрик смог так точно настроить резкость, что прием был почти как в стандартном телевизоре.
– Наконец-то я чего-то добился, – произнес Херрик с горечью. – Жаль, что... А это что такое?