- Когда пасьянс застопорится, стасуй колоду разок и подними карты по одной так, чтобы Джоан быстро взглянула на картинку. Потом подожди минутку.
Коуберн молча сделал все, что его просили. Джоан сказала:
- Придется тебе повторить, Бен. Я вижу только пятьдесят одну карту.
- Наверное, две слиплись. Постараюсь поаккуратнее.
Он повторил процедуру.
- Теперь пятьдесят две. Хорошо.
- Ты готова, Джоан?
- Да, Фил. Поехали, складывай: черви на шестерку, бубны на четверку, пики на двойку, трефы не трогай.
Коуберн взглянул с недоверием.
- Ты хочешь сказать, что пасьянс сойдется?
- Попробуй и увидишь.
Бен начал медленно собирать пасьянс. В одном месте Джоан его прервала.
- Нет, сюда лучше положи кучку с червовым королем, а не с пиковым. Если положишь пикового короля, то откроется трефовый туз, но как минимум три червовые карты окажутся недоступными.
Коуберн ничего не сказал, но последовал ее совету. Она еще дважды останавливала его и предлагала другой выбор.
Пасьянс сошелся в точности так, как она предсказала.
Коуберн взъерошил волосы и уставился на карты.
- Джоан, - спросил он смиренно, - у тебя головка не бо-бо?
- От этой чепухи? Да тут и думать-то не о чем.
- Знаешь, - серьезно проговорил Хаксли, - мне кажется, она действительно не напрягалась. Насколько я могу судить, мыслительный процесс совсем не требует потребления энергии. Очевидно, любой человек способен правильно думать без усилия. У меня есть подозрение, что как раз ошибочное мышление вызывает головную боль.
- Но, черт подери, как она это делает, Фил? Да у меня голова начинает болеть, как только я представлю себе, сколько времени ушло бы на решение этой проблемы обычными математическими методами!
- Не знаю, как она это делает. И она сама не знает.
- Тогда как же она научилась этому?
- Об этом поговорим позже. Сначала посмотри наш коронный номер.
- Нет, больше не могу. Я и так обалдел.
- Тебе понравится,
- Погоди-ка, Фил. Я сам хочу провести эксперимент. С какой скоростью Джоан читает?
- С мгновенной.
- Хм… - Бен вытащил из кармана пиджака пачку листов с напечатанным текстом. - У меня здесь второй экземпляр статейки, которую я сейчас пишу. Пусть Джоан прочтет страничку. Ладно, Джоан?
Коуберн вынул одну страницу из середины и протянул Джоан. Она мельком взглянула на нее и отдала ему. Он недоуменно спросил:
- В чем дело?
- Ни в чем. Проверяй, я начинаю. - И она быстро забубнила: - Страница четыре:…согласно Каннингэму, издание пятое, страница 547, "…другой пучок волокон, а именно fasciculus spinocerebellaris (задний), проходящий вверх в боковой finiculus medulla spinallis, постепенно уходит из этой части medulla oblongata. Этот участок лежит на поверхности, и он…"
- Довольно, Джоан, остановись. Бог знает, как тебе это удалось, но ты за долю секунды прочла и запомнила целую страницу, напичканную специальными терминами. - Он лукаво улыбнулся: - Однако на некоторых словах ты слегка спотыкалась. А дедушка Стоунбендер произнес бы все без запинки!
- Чего ты хочешь? Я не понимаю значения половины слов!
- Джоан, как ты научилась всему этому?
- Честное слово, доктор, не знаю. Это вроде того, как учишься ездить на велосипеде: свалишься раз, другой, третий, а потом в один прекрасный день садишься и едешь как ни в чем не бывало. А через неделю ездишь уже без руля и пробуешь всякие трюки. Вот так и со мной случилось - я знала, чего хочу, и в один прекрасный день научилась. Давайте продолжим, а то Фил уже нервничает.
Коуберн погрузился в задумчивое молчание и безропотно позволил Хаксли подвести себя к письменному столу в углу комнаты.
- Джоан, можно открыть любой ящик? О’кей. Бен, вытаскивай ящик, все равно какой, вынимай из него что захочешь и клади туда что душе угодно. А потом не глядя перемешай все в кучу, вытащи несколько предметов и положи в другой ящик. Я хочу исключить возможность телепатии.
- Фил, я рада, что тебя не волнует, какой кавардак будет у меня в столе. Мои бесчисленные секретарши с наслаждением наведут там порядок, когда ты наиграешься.
- Малышка, не становись на пути у науки. А кроме того, - добавил Фил, заглянув в ящик, - здесь порядок не наводили по меньшей мере полгода. Так что особого вреда не будет.
- Ха! А чего ты хочешь, если я все свое время трачу, разучивая для тебя всякие салонные фокусы? И вообще, я знаю, где что лежит.
- Вот этого я и боюсь, а потому хочу, чтобы Бен ввел сюда элемент произвольности. Ну давай же, Бен.
Когда хирург выполнил все, о чем его просили, и закрыл ящик, Хаксли продолжил:
- Джоан, возьми карандаш и лист бумаги. Вначале перечисли все, что видишь в ящике, а потом нарисуй схему, как вещи лежат.
- Ладно.
Джоан села за стол и стала быстро записывать:
"Большая черная кожаная сумка. Шестидюймовая линейка".
Коуберн остановил ее:
- Постой-ка. Все неверно. Я бы заметил такой большой предмет, как сумка.
Джоан наморщила лоб:
- Какой ты сказал ящик?
- Второй справа.
- Мне послышалось "верхний".
- Возможно, я оговорился.
Девушка начала снова:
"Медный ножик для бумаги. Шесть разных карандашей и еще красный карандаш. Тринадцать резинок. Перочинный ножичек с перламутровой ручкой".
- Бен, это, наверное, твой ножик. Очень хорошенький; почему я раньше его не видела?
- Я купил его в Сан-Франциско. Господи боже, малышка! Ты же действительно не видела его!
"Один спичечный коробок с рекламой отеля сэра Фрэнсиса Дрейка. Восемь писем и два счета. Два использованных билета в театр Фолли Бурлеск".
- Доктор, ты меня удивляешь!
- Давай пиши дальше.
- Только если пообещаешь в следующий раз взять меня с собой.
"Один термометр с зажимом. Клей и корректирующая лента для пишущей машинки. Три разных ключа. Один тюбик помады "Макс фактор № 3". Блокнот и несколько картотечных карточек, исписанных с одной стороны. Маленький коричневый бумажный пакетик, а в нем пара чулок девятого размера темно-коричневого цвета".
- А я и позабыла, что купила их; сегодня утром весь дом обыскала, хотела найти приличную пару.
- Что же ты не включила свои рентгеновские глаза, миссис Гудини?
Джоан страшно удивилась:
- А знаешь, мне это и в голову не пришло! Я еще не привыкла пользоваться ими.
- Есть еще что-нибудь в ящике?
- Ничего, только пачка бумаги для заметок. Секундочку: сейчас нарисую.
Минуты две она рисовала, высунув кончик языка; глаза ее перескакивали от бумаги к закрытому ящику и обратно.
- Тебе обязательно нужно смотреть в направлении ящика, чтобы увидеть, что внутри? - спросил Бен.
- Нет, но так лучше. У меня голова кружится, когда я вижу какую-то вещь, а смотрю не на нее.
Проверили содержимое ящика и как расположены в нем вещи: все совпало. Закончив проверку, доктор Коуберн молча уселся в кресло. Хаксли, задетый отсутствием реакции, не выдержал:
- Ну, Бен, что ты думаешь? Понравилось тебе?
- Ты и сам знаешь, что я думаю. Ты полностью доказал свою теорию; но я думаю о ее значении и о некоторых возможностях. Представь себе, каким это может оказаться благом для хирурга! Джоан, ты можешь видеть внутренности человеческого организма?
- Не знаю. Я еще не…
- Посмотри-ка на меня.
Она пристально посмотрела на Коуберна:
- Ой… ой, я вижу, как у тебя сердце бьется! Я вижу…
- Фил, ты можешь меня научить видеть, как она?
Хаксли потер рукой нос.
- Не знаю. Может быть…
Джоан наклонилась над шезлонгом, в котором лежал хирург-
- Не получается, Фил?
- Ни черта. Я все перепробовал, разве что молотком по черепу не стучал. Там, по-видимому, вообще нет мозгов, так что и гипнотизировать нечего.
- Не злись, лучше попробуй еще раз. Бен, как ты себя чувствуешь?
- Нормально, только сна ни в одном глазу.
- Я выйду из комнаты. Может, это я тебя отвлекаю. Будь послушным мальчиком и засни - баю-бай!
Девушка вышла. Минут через пять Хаксли позвал ее:
- Иди сюда, малютка. Уснул.
Она вернулась и взглянула на Коуберна, растянувшегося на шезлонге.
- Он готов к общению со мной? - спросила Джоан.
- Да. Приготовься и ты тоже.
Она легла на кушетку.
- Ты знаешь, что мне нужно; постарайся установить связь с Беном, как только заснешь. Тебя нужно гипнотизировать, чтобы усыпить?
- Нет.
- Тем лучше - спи!
Неподвижная, совсем расслабленная, она лежала на кушетке.
- Ты под гипнозом, Джоан?
- Да, Фил.
- Можешь ли ты проникнуть в мозг Бена?
Немного помолчав, она ответила:
- Да.
- Ну и что там?
- Ничего. Вроде как пустая комната, но уютная. Постой-ка - он приветствует меня.
- Что говорит?
- Приветствует без слов.
- Бен, ты меня слышишь?
- Ну конечно, Фил.
- Вы чувствуете друг друга?
- Да, безусловно.
- Слушайте меня внимательно, оба. Медленно проснитесь, не разрывая связи. Потом Джоан обучит Бена, как проникать взглядом в невидимое. Сможете?
- Да, Фил, сможем, - сказали они в один голос.
4. ОТПУСК
- Честное слово, мистер Хаксли, не могу понять, почему вы так упрямитесь, - Взгляд немного выпученных глаз ректора Западного университета покоился на второй пуговице жилетки Фила. - Вам были предоставлены все условия для глубокой и основательной исследовательской работы над серьезными проблемами. Вас специально не перегружали преподаванием, чтобы вы могли доказать свои бесспорные способности. Вы временно исполняли обязанности заведующего кафедрой в прошедшем семестре. Однако вместо того чтобы использовать эти прекрасные возможности, вы, по вашему собственному признанию, увлеклись ребяческой игрой в бабушкины сказки и дурацкие небылицы. Видит бог, дружище, я вас не понимаю!
Фил ответил, сдерживая раздражение:
- Но, доктор Бринкли, если позволите, я покажу вам…
Ректор поднял руку:
- Прошу вас, мистер Хаксли. Не будем повторять все сызнова. Да, кстати, я случайно узнал, что вы вмешиваетесь в работу медицинского факультета.
- Медицинского факультета! Ноги моей там не было вот уже несколько недель…
- Из совершенно достоверного источника мне стало известно, что под вашим влиянием доктор Коуберн делает операции, абсолютно игнорируя советы диагностов - между прочим, лучших диагностов на всем Западном побережье.
Хаксли постарался сохранить вежливо-равнодушный тон:
- Предположим на мгновение, что я и в самом деле оказал какое-то влияние на доктора Коуберна - я, впрочем, это отрицаю, - но можете ли вы привести хоть один пример, когда отказ доктора Коуберна следовать советам диагностов привел бы к неадекватному лечению больного?
- Дело не в этом. Дело в том, что я не могу позволить, чтобы мои сотрудники вмешивались в работу других факультетов. Вы, безусловно, не можете с этим не согласиться.
- Я не признаю, что я вмешивался в чью-то работу. Более того, я это отрицаю.
- Боюсь, придется мне самому принять решение. - Бринкли встал из-за стола и подошел к Хаксли. - Мистер Хаксли, вы разрешите мне называть вас Филипом? Люблю, чтобы мои подчиненные относились ко мне как к другу. Я дам вам такой же совет, какой дал бы своему сыну. Через денек-другой семестр кончается. Полагаю, что вам необходим отдых. У совета возникли некоторые сомнения, стоит ли возобновлять с вами контракт, если вы до сих пор не закончили докторантуру? Я взял на себя смелость заверить совет, что вы представите диссертацию в следующем академическом году. Я совершенно уверен, что вы в состоянии сделать это, если сосредоточите свои усилия на серьезной, конструктивной работе. Уходите в отпуск, а когда вернетесь, можете представить мне тезисы диссертации. Я не сомневаюсь, что в таком случае совет не станет возражать против возобновления с вами контакта.
- Я намерен обобщить в диссертации результаты моей нынешней исследовательской работы.
Бринкли поднял брови с выражением вежливого удивления:
- Вот как? Но об это не может быть и речи, мальчик мой, вы ведь знаете! Вам действительно необходимо отдохнуть. Итак, до свидания; на случай, если мы с вами не увидимся до окончания семестра, разрешите пожелать вам приятно провести отпуск.
Когда массивная дверь закрылась за ним, Хаксли забыл о своих претензиях на светские манеры и помчался по университетскому городку, не обращая внимания ни на преподавателей, ни на студентов. Он нашел Коуберна и Джоан на их любимой скамейке, где они сидели, глядя в ямы Ла Бри на Уилширский бульвар.
Хаксли плюхнулся на скамейку рядом с ними. Мужчины молчали, но Джоан, не в силах сдержать нетерпение, спросила:
- Ну, Фил? Что сказал старый хрыч?
- Дайте-ка сигаретку. - Коуберн протянул ему пачку и выжидающе взглянул на друга. - Да, в общем, мало что сказал. Пригрозил уволить с работы и испортить мне научную репутацию, если я не подчинюсь и не буду плясать под его дудку. Разумеется, все это говорилось в самых любезных выражениях.
- Но, Фил, почему ты не предложил ему привести меня и показать, каких успехов ты добился?
- Я не хотел тебя впутывать; к тому же это бесполезно. Он отлично знает, кто ты такая. Он слегка проехался по поводу того, что молодым преподавателям не следует встречаться со студентками во внеслужебное время и все бубнил о высоком моральном облике университета и о наших обязательствах перед обществом.
- Ах он старый грязный козел! Да я его на куски разорву!
- Спокойно, Джоан, - мягко прервал ее Бен Коуберн. - Скажи-ка, Фил, чем именно он тебе угрожал?
- Отказался продлить контракт со мною сейчас. Хочет промурыжить меня все лето, а если осенью я приду и заблею овечкой, он, может, и продлит - если пожелает. Чтоб ему пусто было! Но чем он меня достал больше всего, так это предположением, что я сдаю и мне нужно отдохнуть.
- Ну и что ты будешь делать?
- Работу искать, наверное. Есть-то нужно.
- Преподавательскую?
- Скорее всего, Бен.
- Не слишком-то много у тебя шансов, пока официально не уволишься из университета. Тебе могут здорово подпортить репутацию. Пожалуй, в этом смысле ты ничуть не свободнее, чем профессиональный футболист.
Хаксли помрачнел, Джоан вздохнула, поглядела на болотца, окружающие Ямы. Потом, улыбнувшись, сказала:
- Давайте заманим старого шута сюда и столкнем в яму!
Коуберн улыбнулся, но ничего не ответил. Джоан пробурчала про себя что-то насчет трусливых зайцев. Коуберн обратился к Хаксли:
- А знаешь, Фил, предложение старика насчет отпуска было не таким уж дурацким. Мне и самому отпуск не помешал бы.
- Ты серьезно?
- Ну да, более или менее. Я живу здесь уже семь лет, а штата еще не знаю по-настоящему. Мне бы хотелось поехать куда глаза глядят. Можно махнуть через Сакраменто на север Калифорнии. Говорят, там чудесно. А на обратном пути можно заехать в Хай-Сьерры и в Бит Триз.
- Звучит заманчиво.
- Возьми с собой записи, по пути мы их обсудим. А если тебе понадобится что-то дописать, остановимся и подождем.
Хаксли протянул руку.
- Идет, Бен. Когда выезжаем?
- Как только закончится семестр.
- Значит, мы сможем выехать в пятницу вечером. Чью машину возьмем, твою или мою?
- Мою, двухместную. У нее большой багажник.
Джоан, которая с интересом прислушивалась к разговору, вмешалась:
- Почему твою, Бен? В двухместной машине неудобно втроем.
- Втроем? Почему втроем? Ты не едешь, светлоглазка!
- Да? Это только ты так думаешь! Вы от меня так легко не отделаетесь: я подопытный кролик.
- Но, Джоан, это чисто мужское дело.
- А меня, значит, под зад коленом?
- Джоан, мы этого не говорили. Но будет ужасно неприлично, если ты станешь шататься повсюду с двумя мужчинами…
- Трусы! Слюнтяи! Ханжи! Боитесь за свою репутацию.
- Вовсе нет. За твою боимся.
- Неубедительно. Если девушка живет одна, у нее нет никакой репутации. Пусть она чище куска туалетного мыла, все равно сплетники разберут ее по косточкам. Чего вы испугались? Мы же не будем выезжать за границы штата…
Бен с Филом переглянулись: так глядят друг на друга мужчины, когда неразумная женщина настаивает на своем.
- Джоан, осторожнее!
Большой красный автобус из Санта-Фе вывернул из-за поворота навстречу и промчался мимо. Джоан, обогнав на своей полосе бензовоз и трейлер, обернулась к Хаксли, сидевшему на заднем сиденье.
- В чем дело, Фил?
- Да мы бы разбились в лепешку, если бы столкнулись с двадцатитонным подвижным составом из Санта-Фе!
- Не нужно нервничать; я вожу машину с шестнадцати лет и еще ни разу не попадала в аварию.
- Ничего удивительного - первая же твоя авария будет и последней. Слушай, неужели ты не можешь глядеть на дорогу? Я ведь не слишком много прошу, верно?
- Мне вовсе не обязательно смотреть на дорогу. Гляди.
Она развернулась к нему лицом: глаза были плотно закрыты. Стрелка спидометра показывала девяносто миль в час.
- Джоан! Прошу тебя!
Она открыла глаза и отвернулась.
- Да мне же не нужно глядеть, чтобы видеть. Ты меня сам научил, не помнишь, что ли?
- Да, только мне и в голову не приходило, что ты будешь проделывать такие фокусы за рулем!
- А почему бы и нет? Я самый безопасный в мире водитель: я вижу на дороге все, даже за поворотом. Если нужно, я читаю мысли других шоферов и узнаю, что они намерены делать.
- Фил, она права. Я немного понаблюдал за тем, как она ведет машину: не придерешься, я и сам не смог бы лучше. Вот почему я не нервничаю.
- Ладно, ладно, - пробурчал Хаксли. - Но вы, пожалуйста, не забывайте, супермены, что у вас на заднем сиденье есть обычный нервозный смертный, который не видит, что там, за углом.
- Я исправлюсь, - смиренно сказала Джоан. - Я не хотела пугать тебя, Фил.
- Объясни мне, Джоан, - попросил Коуберн. - Ты сейчас сказала, что не смотришь на то, что хочешь увидеть. У меня так не получается. Помню, раньше ты говорила - у тебя голова кружится, если ты смотришь назад, а видишь то, что впереди.
- Было, Бен, но я с этим справилась. И ты тоже справишься. Нужно просто перебороть старые привычки. Для меня теперь все "впереди" - вокруг, вверху и внизу. Могу сосредоточить внимание на любом направлении или на двух-трех направлениях сразу. Могу даже выбрать точку вдали от того места, где я нахожусь физически, и посмотреть на обратную сторону предмета. Но это труднее.
- Из-за вас обоих я себя чувствую чем-то вроде матери Гадкого Утенка, - с горечью сказал Хаксли. - Вы хоть помянете меня добрым словом, когда вырветесь за пределы человеческого общения?