- Обижаешь, свет души моей, - весело заметил Эдвард, - как раз ел. Чашечку кофе в одной кафешке с утра.
- Невыразимо питательно, - фыркнула Мари.
И начала подниматься вверх по лестнице.
- А где Тед? - запоздало спросил Эдвард.
- В школе, конечно, где же еще… Кстати, вот! Заедете на обратном пути туда, пусть Ал передаст ему через учителей, что нашелся. Он тоже переживал.
- Без тебя бы мы не сообразили.
- Разумеется, - невозмутимо ответила Мари. - Куда вам, гениям, без обыкновенного здравомыслящего человека.
…Впрочем, никого будить Мари не пришлось: едва она взялась за ручку двери, как та распахнулась сама собой. Уэнди стояла на пороге, уже полностью одетая и явно готовая к выходу. В руках она держала сумочку с документами.
- Я готова, - объявила она напряженным тоном.
- Ты все слышала? - спросила Мари. - Ничего объяснять не надо?
- Надо, но объяснять должна не ты, а этот… где его только черти носили! - Уэнди сердито поджала губы. - Разумеется, я все слышала! Эдвард, как всегда, орал как полоумный.
- Замечательно, - мягко сказала Мари. - Паспорт не забыла?
- Взяла, - Уэнди похлопала по сумочке на боку и сломя голову, будто школьница, слетела вниз по лестнице.
Мари устало потерла лоб, и подумала, что самое время ей упасть на кровать и отключиться ненадолго, благо, на службу сегодня не надо (Мари работала три дня в неделю в городской больнице). Она не сказала об этом Эдварду, чтобы зря не волновать, но и Мари тоже две ночи не спала. Зато Эдвард вернулся наконец-то, и Альфонс нашелся, так что с ней все будет в порядке… С ними со всеми все будет в порядке… ей только надо выспаться. Определенно, выспаться, а то она упадет прямо в коридоре…
Только прежде чем спать, надо взять другой пиджак, спуститься с ним вниз и напомнить Эдварду, чтобы переоделся. Кажется, на рукаве она видела у него пятно солярки.
..Большую часть пути до двадцать третьего участка Эдвард и Уэнди проехали без единого слова. Уэндино молчание было мрачным и крайне многообещающим. Эдварду под ее взглядом хотелось съежиться, хотя он-то уж точно не был ни в чем виноват. В общем, он очень сочувствовал другу, которому должно было достаться по первое число.
Нет, ну действительно, куда он делся из дома на два дня?.. Альфонс был не из тех людей, которые способны отправиться в запой или там загул или оба вместе вот так, ни за что ни про что. Опять же, заказчики эти… век бы о них не слышать. Альфонс что-то такое мельком обмолвился, будто этих людей на него вывел его брат… А от Рейнхарда Гайдриха ничего хорошего ожидать в любом случае не приходилось.
Ну ладно, вот сейчас они его увидят, и он им все объяснит…
- Знаешь, я боюсь, - вдруг сказала Уэнди.
- Все-все, снижаю скорость, - произнес Эдвард, передвигая рычаг.
- Господи, да едь как хочешь! - с раздражением отозвалась она. - Я другого боюсь… вот приезжаем мы к участку, а он взорван! Или еще что-нибудь… И Ала там нет. Или это не Ал, а кто-нибудь еще. Знаешь, как в кошмарах бывает. Я так перенервничала последние дни…
- Не дай бог, - сердито сказал Эдвард. - Наверняка что-нибудь простое, и вы с Мари зря волновались. Может быть, надо было срочно куда-то выехать с заказчиками, а позвонить он не успел или телеграмму дал, а она потерялась… ну, мало ли. А ты вечно все преувеличиваешь.
- А ты вечно все преуменьшаешь.
- Плакса ты, вот ты кто.
- А ты задира.
После этого бредового диалога, живо напомнившего Эдварду их ссоры в те баснословные времена, когда они вдвоем носились наперегонки по анфиладам комнат в фамильном особняке Честертонов, обоим явственно полегчало.
- Все будет в порядке, сестренка, - мягко сказал Эдвард.
- Надеюсь, - Уэнди сжала ладони между колен и ссутулилась, как растерянный ребенок. - Надеюсь…
Увы - все оказалось совсем не в порядке. Это выяснилось сразу же, как только Эдвард, оставив Уэнди в машине ("Посиди лучше тут, я мигом"), поднялся по ступеням в полицейский участок и подошел к стойке дежурного. Человек, который ожидал его, сидя на диванчике в участке под охраной бдительного молодого констебля, вовсе не был Альфонсом Хайдерихом.
Правда, при ближайшем рассмотрении он оказался весьма похож на Эдвардова друга: так могли бы быть похожи братья, так старая фотокарточка похожа на оригинал. Черты лица почти - или даже совсем - такие же, но, во-первых, человек был значительно шире в плечах да и вообще, отличался сложением, скорее, атлетическим. Худой, жилистый Альфонс уместился бы в нем полтора раза, если не два. Во-вторых, у человека была борода - короткая, но все же никак не двухдневная щетина. В-третьих, волосы у человека были несколько темнее, а глаза светло-карие, а не голубые. И, в-четвертых, он был лет на пять моложе.
Эдвард чуть было не заорал возмущенно: "Что это вы со мной шутки шутите!" - но странный тип махнул ему рукой и приветливо сказал:
- Здравствуй, Эдвард. Как там Уэнди поживает?
Голос был точно Альфонсов. Как по телефону.
И тут до Эдварда начало смутно что-то доходить.
- Замечательно. Мммм… как там погода в Шамбале?
- Хорошая. А у вас опять дожди?
- Да. Тяжелая погода для путешествий.
- И не говори. Добирался с приключениями.
Что с приключениями, это точно. Это по нему видно. Теперь ясно, почему его забрали за бродяжничество.
Во-первых, одежда человека, выдававшего себя за Альфонса, была порядком грязной и изорванной, как будто в ней по катакомбам лазали. И еще в какой-то гадости искупались: непонятные розовые пятна. Эдвард затруднился бы сказать так сразу, что за субстанция могла бы такие оставить. Кондитерский крем?.. Кроме того, покрой этой одежды изначально, вероятно, был несколько странным. Особенно ботинки. Ботинки вообще совершенно несуразные, Эдвард никогда таких не видел: на толстой рифленой подошве, высокие. Не то ботинки, не то сапоги.
Во-вторых, под глазом у человека красовался свежий синяк, одна щека расцарапана, руки… ну, костяшки пальцев сбиты… М-да, только татуировки злодейской не хватает.
"Когда мы встретились в том странном месте, - подумал Эдвард несколько отстраненно, - где был золотой свет и врата, он тоже выглядел весьма потрепанным. Только тогда ему было 12 лет. И я принял его за Ала… Ах да, его тоже зовут Ал. Альфонс Элрик, потому что он младший брат моего альтер-эго, который два года прожил в нашем мире".
И что, Хайдерих тоже там сидит, у этих врат, как сам Эдвард в тот раз?
Все это пронеслось в голове у Эдварда, пока он машинально показывал полицейскому документы (фотокарточка сгодилась), пока они - он и пришелец - подписывали бумаги. А когда они вышли из участка и направились к машине, Эдвард спросил:
- Тебя зовут Альфонс Элрик, я ничего не путаю?
- Ничего. Не возражаешь, что я сразу к тебе на "ты" обратился?.. Понимаешь, это надо было для того, чтобы полицейские не сомневались, что я действительно твой друг.
- Боже, как я переживу такое нарушение правил этикета! - ядовито отозвался Эдвард. - Потом, семнадцать лет назад мы были на "ты", если мне память не изменяет.
- Не изменяет.
- Ну и? Что там у вас, в параллельном мире, на сей раз стряслось?
- Заговор, опыты над людьми, взрыв неизвестной субстанции. Думаю, в результате этого взрыва выделилось огромное количество естественной энергии трансмутации, с помощью которой я сумел оказаться здесь. Как на гребне волны.
- Замечательно. Ребята, вы всегда так развлекаетесь?.. А теперь, может быть, придумаешь, как нормально объяснить это фрау Хайдерих?
Пришелец остановился как вкопанный.
- Это мисс Уэнди Честертон? - спросил он почти с ужасом.
- Она самая. Кстати, она в машине. И она нас увидела.
Уэнди не просто их увидела - она даже что-то (или все) поняла. Потому что она выскочила из машины - хлопнула дверца - и с совершенно безумными глазами бросилась к ним навстречу.
- Куда ты дел моего мужа?! - закричала она на Альфонса.
Криком она, впрочем, не ограничилась: заехала ему в челюсть кулаком. Никто никогда не учил Уэнди драться, однако рука, закаленная упорным трудом на ниве приборостроения, у нее была тяжелая, а удар она нанесла от души. Альфонс Элрик покачнулся и сел прямо на брусчатый тротуар, держась за лицо рукой.
- Простите меня, Уэнди, - тихо сказал он. - Честное слово, я не хотел.
* * *
Поезд волочился нестерпимо медленно. Впрочем, по мнению Эдварда, абсолютно все виды транспорта ездили недостаточно быстро. С другой стороны, может быть, это и к лучшему… можно, например, выспаться, или почитать какие-нибудь отчеты… в общем, делать то, на что обычно не хватает времени.
Первый пункт этой насыщенной программы Эдвард уже реализовал. Сказать честно, он нормально спал первый раз за много… много недель. Последнее время ему удавалось заснуть только со снотворным, или уже когда он уставал настолько, что просто валился с ног. А сегодня сон пришел сам. Наконец-то дело сдвинулось с мертвой точки. Наконец-то появится возможность что-то узнать об убийцах Ала.
..Вот уже месяц Эдвард плотно занимался делом эсеров, вбухивая в него почти всю свою энергию (всю не получалось: руководство отделом тоже отнимало очень много сил, хотя Эдвард и перевалил на своего заместителя все, что только можно). И никакой отдачи. Правда, он потерял непозволительно много времени, когда валялся в госпитале, выздоравливая после ранений. С левой руки лубок сняли только недавно… ну, слава богу, хоть хорошо срослась и больше его не беспокоила. Правая нога, хоть и была повреждена меньше, срослась хуже, и теперь после долгой ходьбы начинала противно ныть. Равно как и по другим случаям. "Теперь у меня не две конечности, предсказывающие погоду, а три, - мрачно шутил Эдвард. - Было бы четыре, был бы ходячим барометром".
В общем, какие-то остатки той, внешней организации, в которую Эдвард пытался войти, отловить удалось. Но настоящее, тщательно законспирированное и профессионально организованное, подполье просочилось водой в песок. Жозефину Варди и вовсе обнаружить не удалось. Как выяснилось, жители многих деревень видели "странную штуку в небе", однако особого значения не придали - решили, что вечер пятницы дает о себе знать. Кроме того, "штуку" эту описывали по-разному. Нашлись те, кто говорил, что она летела на запад, однако объявилось двое или более свидетелей, которые сказали, что штука упала в озеро Медвежье к востоку от Маринбурга, где и затонула - только круги по воде и дохлая рыба.
Специальная лаборатория в Столице, главой которой по настоянию Эдварда поставили Флетчера Трингама, занималась исследованием проблем телепатии в срочном порядке, но значительных успехов пока тоже не видно. Впрочем, не далее, как сегодня вечером Флетчер звонил, договорился о встрече на завтра… мол, есть предварительные результаты. Встречу придется отменить… некстати, совершенно некстати.
Мальчиков Михаэля и Петера удалось таки привести в порядок - во всяком случае, идиотами они не стали. Однако о том, что с ними происходило на базе эсеров, они не могли вспомнить ничего значительного. Препарат, который им вкололи, оказался из секретных военных разработок - чего и стоило ожидать. Эдвард вспомнил, как Мустанга всего перекосило, когда Эдвард в своем докладе дошел до этого пункта, и фюрер коротко бросил: "Интересно, чего эти эсеры НЕ знали? На каком я боку ночью сплю?!" "Где ты хранишь стратегическую банку с растворимым кофе", - зло ответил Эдвард. "А откуда ты знаешь, что она у меня есть?" - насторожился Мустанг. "Мозгами пользуюсь".
На самом деле, про "стратегическую банку с кофе" Эдварду когда-то рассказал Ал, а Алу, в свою очередь, поведал о ней секретарь фюрера Филипс. Филипс тоже не знал, где она хранится, знал только, что она есть, и что будто бы это "счастливая" банка, сохранившаяся у Мустанга с академических времен, и подсыпает он туда традиционно только самый дешевый кофе.
Эдвард устало потер лоб, посмотрел за окно, где садилось рыжее солнце. Поскорее бы уже приехать. Майерс, министр, конечно, будет рычать и топать ногами, что Эдвард сорвался с места… ну и хрен. Все равно все знают, что МЧС - особое министерство, а Особый отдел, который возглавляет Эдвард - особый в квадрате. Подчинен лично фюреру.
- Скажите, что за город этот Нэшвил? - вдруг подала голос помощница Эдварда.
До сих пор она сидела молча, не желая, видимо, мешать его размышлениям, но, очевидно, два часа в полной тишине - для нее стало многовато.
- Я там давно не был, - пожал плечами Эдвард. - Раньше был - дыра дырой. Но с тех пор почти двадцать лет прошло.
- А…
- Кстати, Элисия, ты успела хоть матери позвонить до отъезда?
- Конечно. Спасибо, Эдвард, - девушка улыбнулась. Улыбка у нее была материнская, а глаза, умные, проницательные - отцовские. Эдвард изрядно колебался, когда три года назад миссис Хьюз попросила взять ее дочь в свою "команду". Просьба к нему была своеобразным внутрисемейным компромиссом: Элисия настаивала на том, что непременно хочет в действующую армию, а мать, естественно, об этом не желала и слышать. Ну и в результате - Академия Внутренней Службы и назначение в МЧС. Эдвард слегка опасался, не будет ли обвинений в кумовстве, но по зрелому размышлению решил плюнуть - и не прогадал. Адъютантом Элисия оказалась незаменимым: спокойная, цепкая, надежная. К тому же с совершенно лучезарным характером. Все работники Особого отдела на нее буквально молились.
Вот, скажем, был случай…
Так… Надо заняться делом. Эдвард уже знал за собой появившуюся последние два месяца страсть к воспоминаниям - и знал, что их надо опасаться, как огня. Потом. В другой раз. Позже.
- Элисия, ты с собой захватила отчеты Кингсли и Паоло?
- Захватила, - она кивнула. - Так и думала, что вы захотите их просмотреть. Только здесь свет плохой.
- На зрение я пока не жалуюсь. Давай-ка их сюда.
На зрение он действительно не жаловался: даже удивительно, если учесть, что всю молодость только и делал, что читал книги при первой же удобной (и неудобной) возможности.
Элисия достала из-под скамейки объемистую сумку и вытащила оттуда две картонные папки. Одну толстую - педанта Кингсли; другую, еще толще, Кармен Паоло. Последняя, лучшая Эдвардова оперативница, терпеть не могла и не любила писать отчеты, а посему ее доклад всегда изобиловал необработанными статистическими данными, кучей неразобранных фотографий и тому подобным. Можно было ругать ее и делать хоть по три выговора в квартал - как об стенку горох. Впрочем, результат всегда выдавала стопроцентный.
..Когда-то лучшими в отделе считались они с Алом. И втыки за неаккуратность получали по полной программе (особенно Эдвард). Потом Эдвард стал замначальника, и настрадаться от недовведенных до ума отчетов пришлось уже ему (не в последнюю очередь из-за этого он и напросился в свое время на эту миссию с эсерами). А теперь, вот уже три недели, Эдвард был начальником отдела (хотя, по всей логике, его после такого потрясающего провала полагалось бы разжаловать в рядовые… а с другой стороны - документы достал? Организацию прижал?.. Ну, национальный герой, как всегда… выть хочется от такого героизма). И о самостоятельных эскападах ему, видимо, предстояло забыть. Уволиться, что ли, и заняться свободным художеством? Вот хоть детективное агентство открыть…
Только зачем?.. Какой смысл, на самом-то деле?
Ладно, отчет. Думай об отчете. Вот он, пожалуйста, черные буковки на белом фоне… "Протокол исследования места происшествия…" Епрст! Опять!
- Элисия, пометьте, пожалуйста, послать инспектора Кингсли на недельные языковые курсы. Если не пойдет - оштрафуйте.
- Хорошо, - Элисия послушно черкнула что-то в своем блокноте.
Эдвард углубился в работу. Он не обращал больше внимания не на закат за окнами, не на темноту, которая своевольно вошла в купе через квадратное окно и расположилась, как у себя дома… не отреагировал, даже когда Элисия включила свет, только промычал что-то одобрительно. Часа за два он продрался сквозь отчет Кингсли, еще часа два разбирался с отчетом Паоло. После чего пришел в хорошее расположение духа, даже начал насвистывать.
Элисия тем временем читала маленькую книжечку в газетной обложке. Книжка представляла из себя дамский роман на кретском, но, если бы Эдвард спросил, Элисия не моргнув глазом ответила бы, что знакомится с новыми положениями оформления документации. Она очень тщательно поддерживала свое реноме идеального работника, а кретского Эдвард все равно не знал.
- Лихо, - сказал он Элисии, когда закончил. - Девочка молодец. Если бы еще имела хоть минимальное уважение к начальству - цены бы ей не было.
Элисия улыбнулась, но улыбку спрятала за книжку. Ей прекрасно была известна цена этих слов из уст Эдварда.
- Надо будет рассказать Алу, когда вернемся, пусть посмеется… - так же весело продолжил Эдвард и осекся.
И улыбка Элисии погасла.
- Извините… - Эдвард положил бумаги на сиденье, встал, и вышел из купе в коридор.
- Я соберу листы? - спросила Элисия вдогонку. - Мы через двадцать минут прибываем.
- Конечно, - ответил Эдвард негромко. - Конечно, соберите.
Когда Элисия через пятнадцать минут вышла в коридор, Эдвард стоял у окна, руки в карманах, и мрачно глядел куда-то в темноту. Взгляд его был холоден. Она знала, что он так и простоял все это время, не меняя ни позы, ни выражения лица.
Элисия против воли вспомнила маленькую девочку, которая при каждом звонке бежала к входным дверям: "Это папа!" Ведь звонок звенел так знакомо, и так знакомо поскрипывало крыльцо под весом пришедшего… конечно, это должен был быть он, иначе просто не могло быть… те похороны - всего лишь недоразумение, ее отец ни за что не улегся бы спокойно в каком-то дурацком гробу!
Но двери открывались - а за ними каждый раз оказывались совсем не те люди. В конце концов, мама сменила дверной звонок.
Разумеется, в два часа ночи платформа станции Нэшвилла была тиха и пустынна. Поезд стоял здесь всего лишь несколько минут: достаточно, чтобы подхватить пару-тройку пассажиров, буде таковые случаться. Ну или позволить кому-нибудь сойти.