Арчи хранил молчание, молчал и я. Мы потягивали заказанные напитки, сосредоточив все внимание на бокалах, как будто у нас не было занятия важнее.
Арчи провел рукой по своим коротко остриженным волосам и снова взглянул на меня.
- Если бы я только знал, что с тобой делать, Род!
- А почему надо обязательно что-то со мной делать? Вполне возможно, что существует нечто, что я хотел бы забыть, а если это так, почему не оставить все как есть и не дать мне возможность это забыть? - Я вертел в руках бокал и делал донышком кружочки-вмятинки на скатерти. - Возможно также, что я страдаю фобией к психоанализу… а если это так, то сначала надо лечить фобию, а затем уже методом психоанализа все остальное, если других способов лечения не существует.
Арчи заулыбался.
- Была у меня одна пьеса на эту тему. Но я говорю серьезно, Род. Что ты скажешь по поводу твоей беседы с Питом Редиком?
- А кто такой Пит Редик?
- Это твой друг. Он не психоаналитик, но хорошо разбирается в этом деле. Я прибегал к его помощи несколько раз, когда мне было нужно заполучить соответствующий материал для моей работы. И надо тебе сказать, что он здорово соображает что к чему. Работает он ассистентом и готовится стать университетским преподавателем психологии. Он ставит опыты над макаками-резус и проводит исследования в этой области. Что, если тебе с ним встретиться?
- Если это мой друг, мне было бы приятно с ним познакомиться. Только пусть он меня не укладывает на кушетку для осмотра, ладно? Примитивным или не примитивным способом, а сделать ему это не удастся, это уж точно.
- Я уже тебе говорил, что он не психоаналитик! - нетерпеливо воскликнул Арчи. - Кстати, он звонил пару раз и спрашивал о тебе. В первый раз ты куда-то выходил, а во второй раз ты спал. Я с ним разговорился, как я это обычно делаю со знакомыми, и вдруг подумал, что тебе, наверное, будет приятно снова завязать знакомство с теми, кого ты знал раньше… Не сразу со всеми, а понемногу, сегодня с одним, завтра с другим. Я ему позвоню и спрошу, может ли он сегодня вечером с тобой встретиться?
- Завтра я согласен встретиться. А сегодня не хочу никого видеть.
Арчи кивнул головой и пошел звонить в глубину бара. А я стал смотреть, как вертится огромный вентилятор на потолке в центре зала. Я смотрел на него, пока Арчи не вернулся.
- Он сказал, чтобы ты подъехал к нему в полдень, и вы пообедаете вместе. Он обещал к этому времени быть дома. А потом, после обеда, он подвезет тебя, куда тебе будет надо.
- Он женат?
- Нет. Именно поэтому он обедает не дома, а в городе. Уверяю тебя, Род, это весьма порядочный человек. Он гораздо умнее и опытнее многих твоих друзей.
- Спасибо. Завтра я к нему подъеду. Но куда?
Арчи продиктовал мне адрес, а я записал его на обратной стороне товарного чека, присланного мне сегодня по почте из какого-то магазина рубашек, о котором я никогда не слыхал. Чек я, конечно, оплачу, когда истечет срок оплаты. Но, получив чек сегодня утром, я подумал, что сообщение о моей амнезии, промелькнувшее в газетах, может стать удобным предлогом для тех, кто захочет воспользоваться этим случаем и переправить в мой адрес чеки на покупки, которых я никогда не делал. Пока это обстоятельство не вызывало у меня сильного беспокойства, поскольку указанные в чеках суммы были весьма умеренными.
Арчи снова посмотрел на часы и пробормотал:
- Пора возвращаться домой к ужину. Может, составишь мне компанию? И у нас с тобой появится лишний час для обсуждения наших проблем…
Я отказался. Мне хотелось побыть одному. Именно поэтому я сказали Арчи, что хочу встретиться с Питом Редиком на следующий день, а не сегодня вечером. Арчи уехал домой, а я остался в баре, сказав, что мне захотелось еще выпить немного пива. Но заказывать я ничего не стал. Мысли роем носились в голове. Я хотел хорошенько все обдумать, все расставить по своим местам.
Когда я убедился, что мой сводный брат отъехал на достаточное расстояние и я не встречу его по дороге, я вышел из бара в теплый вечер и зашагал к центру. Я не знал, куда я иду, и понял это лишь тогда, когда оказался у гаража, где стоял мой "линкольн".
Я вошел в гараж. Джо, тот веснушчатый парень, вышел мне навстречу. Сначала он широко улыбнулся, но потом на его лице отразилась растерянность.
- Вы решили забрать свой "линкольн" сегодня, Род?
- Нет, я могу подождать и до завтра. Вы кончаете свою работу в шесть? Ровно в шесть? Вы мне сказали, что я завтра в девять могу забрать свою машину…
- Да, я кончаю ровно в шесть.
- Тогда я пришел вовремя. Как вы смотрите на то, чтобы мы поужинали вместе?
- Очень хорошо, мне бы очень этого хотелось… но я должен позвонить жене и узнать ее планы на вечер. Вас не затруднит подождать меня минутку, пока я позвоню?
Я стал ждать, а Джо пошел звонить. Вернулся он скоро и обратился ко мне с предложением:
- Она говорит, что у нее мясо в духовке почти готово, и пообещала свернуть мне шею, если я не буду ужинать дома. Она предложила вам поужинать вместе с нами, Род. Как вы на это? Согласны? Она ждет у телефона.
Не знаю почему, но мне и в голову не приходило, что Джо может оказаться женатым. Однако я понял, что выхода у меня нет, и принял приглашение. Я подождал еще немного, пока он умывался и приводил себя в порядок, потом мы вышли через запасной выход, сели в старенький "бьюик", припаркованный неподалеку от гаража. Честно говоря, сам ужин меня не очень-то вдохновлял, но мне очень хотелось поговорить с Джо об автомобилях.
Тем не менее вечер оказался замечательным. У Джо были двое простых и милых детей, они мне понравились. Жена Джо тоже весьма неплохо разбиралась в автомобильных делах, и даже его дети понимали в автомобилях куда больше, чем, скажем, Арчи. За ужином мы говорили о машинах и ели прекрасно приготовленное жаркое… Потом Джейн, жена Джо, пошла укладывать детей спать. А Джо открыл бутылку бренди, на покупке которой я настоял по дороге. Мы выпили, потом еще поболтали о машинах. Получилось все так, как я того хотел. Я провел вечер в обществе людей, которые недостаточно хорошо меня знали, чтобы я чувствовал себя не в своей тарелке из-за того, что не мог их вспомнить. У меня было такое впечатление, что я уже знаю Джо так же хорошо, как и раньше, а что до его жены, то я видел ее впервые и познакомился с ней лишь пару часов назад. Спустя некоторое время Джейн вернулась и составила нам компанию, и мы опять говорили об автомобилях. Я узнал, что Джейн может запросто отличить "континенталь" от "зефира", к тому же она знала, что мой "линкольн" по-настоящему называется "линкольн-континенталь", об этом ей рассказывал муж. Я понял, что она значительно лучше разбирается в автомобилях, чем в винах, потому что после двух рюмок бренди ее потянуло в сон и она часов около девяти отправилась спать. Мы посидели еще немного. Вдруг что-то заставило меня посмотреть на часы. Было одиннадцать, хотя казалось, что прошло буквально несколько минут после ухода Джейн. Я хотел вызвать такси по телефону, но Джо не дал мне сделать этого. На своей машине он довез меня до дома.
Только позже, когда я остался один, до меня дошло, что я так и не узнал его фамилию. Впрочем, вполне возможно, что я и раньше ее не знал.
Первый раз после того понедельника я спал без всяких сновидений. А ведь до этой ночи мне постоянно снились какие-то тягучие, расплывчатые сны, которые потом, проснувшись, я никак не мог вспомнить. Но я точно знал, что сны были ужасны.
Проснулся я очень рано и, чтобы убить как-то время и не приходить в гараж раньше назначенного часа, выпил четыре чашки кофе. Джо должен был появиться в гараже к девяти часам, думал я, и надо дать ему какое-то время на доводку машины. Как выяснилось, я точно рассчитал время. Когда я прибыл, мой "линкольн" стоял у бензоколонки в подземной части гаража. Машина была на ходу. Она невероятно блестела. Выглядела она совершенно новой, и я подумал, что она, пожалуй, стоит сейчас целый миллион.
Я сел в машину и поехал наобум по одной из первых попавшихся мне дорог. Сделал сто километров и вернулся назад, проделав еще столько же. Машина шла великолепно! Незадолго до полудня я остановил машину у дома Пита Редика, чей адрес мне вчера вечером продиктовал Арчи. Это было очень старое здание, очевидно, когда-то давно весьма помпезное, но сейчас сама древность, готовая вот-вот развалиться от старости. Наверное, в прошлом у этого дома был просторный дворик-патио, но, зажатый между двумя высоченными современными зданиями, он весь скукожился от стыда за свою бедность.
Я поднялся по ступенькам к парадной двери и вошел в вестибюль. У одной стены стоял небольшой стол, на котором лежало несколько карточек, металлический звонок и небольшая картонка, на которой крупными буквами было написано: "Вызывайте консьержку". Я забыл спросить Арчи, где находится комната Редика, и уже совсем было собрался звонить в колокольчик, когда одна из дверей, прямо у меня за спиной, открылась и незнакомый голос позвал меня:
- Входи, Род.
Редик был маленького роста, слишком склонный к полноте и, как мне показалось, очень веселый человек.
- Как я слышал, я должен тебе представиться, - заметил он, улыбаясь. - Я - Пит. - Он протянул мне руку, которую я и пожал.
Он сразу вызвал у меня симпатию.
Комната, в которую провел меня Пит, была невелика, но здесь стояли два больших удобных кресла. В одном из них я тотчас же и устроился. Пит сел в другое, перекинув ноги через подлокотник.
- Ты не очень-то обольщайся на мой счет. Итак, Пит Джон Редик, для тебя просто Пит, к твоим услугам. Мне двадцать семь лет, я не женат и никаких намерений на этот счет пока не имею. Мы с тобой познакомились четыре года назад. Не помню, где мы познакомились и при каких обстоятельствах, - как видишь, небольшая амнезия наблюдается и у меня, хотя я надеюсь, что мне все же удастся это вспомнить, если ты, конечно, немного мне поможешь. Вот уже три года мы с тобой довольно близкие друзья. Обычно мы с тобой встречались раз в неделю. Иногда я ужинал с тобой и с Робин, а иногда - это бывало не чаще раза в месяц - я приглашал на эти ужины одну из своих подружек. Случалось, покупал билеты в театр для нас троих, реже - для четверых, если я приглашал с собой даму. Главное - нас связывали общие интересы. Мы могли беседовать на любые темы… Ну а остальные детали и подробности, я думаю, мы оставим на потом, если вдруг возникнет такая необходимость. А сейчас… ты хочешь спросить меня о чем-либо? Что тебя интересует в первую очередь?
- В данный момент ничего. И спрашивать тебя сейчас я не хочу… Знаешь, Пит, еще никто и никогда не представлялся мне таким замечательным образом. Я чувствую, что мы снова станем друзьями, даже если я больше никогда не вспомню о нашей прежней дружбе. Что тебе сказал Арчи по телефону? Он просил тебя убедить меня в необходимости проконсультироваться у психиатра?
- Он намекал на нечто в этом роде. А почему ты не хочешь?
- Хорошо, я скажу… У них лишь один способ обращения с пациентом, так ведь? Это гипноз.
- Но это, пожалуй, самый быстрый способ, когда возникает необходимость срочно добиться результата. Однако далеко не всегда и не во всех случаях этот способ дает желаемый результат. И если уж решиться на это, то надо идти к действительно высококвалифицированному специалисту.
- А чего от него можно ждать? Кто знает, что ему еще вздумается предпринять в таком случае? Если бы я только знал! Ведь все мои средства защиты уже исчерпаны… Я хочу сказать, что никто не заставит меня лечь на кушетку, закрыть глаза и рассказывать о первых днях моего пребывания на этой земле, так как я все равно ничего не помню. Мне ведь сейчас около четырех дней от роду. А эти четыре дня вряд ли предоставят ему достаточно материала для анализа, и все, что я смогу ему рассказать о моей прежней жизни, будет для него звучать, как тихая музыка.
- Пусть даже так. Возможно, ему и удалось бы добиться результата. Ты сказал, что у тебя не осталось никаких средств защиты. Но они у тебя есть! Одним из них является твое теперешнее чувство неприязни к психоанализу как таковому и к гипнозу в особенности. Он мог бы заставить тебя понять причину этого чувства.
- И в чем же будет заключаться эта причина?
- Может быть, это - твой собственный страх, что именно ты убил бабушку Таттл.
- Нет, этого не может быть, я не верю. Полиция абсолютно уверена, что я ее не убивал.
- Полиция больше уверена в этом, чем ты сам. Я тебе, Род, скажу вот что: ты сам себя достаточно хорошо знаешь, чтобы быть уверенным в том, что сознательно, в здравом уме, ты никогда бы не смог ее убить. Тем не менее ты боишься, сознательно или бессознательно, что, возможно, действовал в момент умопомрачения. Ты боишься, что под гипнозом признаешься в содеянном, то есть разоблачишь сам себя. Тот факт, что ты изобличишь сам себя перед каким-то чужим человеком, то бишь психиатром, еще не станет решающим фактором, поскольку если бы ты точно знал, что убил бабушку Таттл, то сдался бы в руки правосудия.
- Откуда тебе это известно?
- Я же знаю тебя. Знаю также, что в здравом рассудке, трезвый или даже пьяный, ты никогда не смог бы совершить убийство. А еще я знаю, что если бы тебе вдруг стало известно, что ты сошел с ума и совершил убийство в состоянии безумия, ты не смог бы свободно ходить по улицам, просто жить, постоянно испытывая страх, что вдруг это повторится снова.
- Да, я считаю, что ты прав. Но - черт возьми! - я все равно не хочу подвергаться ни психоанализу, ни гипнозу! Это неправда, что амнезия отступает или медленно, постепенно, или сразу, вдруг!
- Почти всегда так, и особенно если исчезают причины, ее вызвавшие. Послушай, Род, разреши мне сказать тебе: ты ее не убивал. Я абсолютно уверен.
- Как же ты можешь быть уверен в этом?
- По тем же мотивам, что убедили полицию. К этому надо прибавить и тот факт, что я хорошо знаю тебя и неплохо знаком с основами психологии. Я ни в коем случае не могу тебя представить в роли сознательного и хладнокровного убийцы-психопата.
- Почему?
- Ты был пьян, - сказал Редик, вытаскивая из кармана трубку и мешочек с табаком. - Ты был сильно пьян, потому что на следующий день должен был состояться ваш развод с Робин. Не будь этого, ты бы так не напился. И никто не сможет никакими силами убедить меня, что на почве этого опьянения, связанного, между прочим, с Робин, и уж никоим образом с твоей бабушкой, у тебя вдруг возникла мысль убить старушку, неважно, сознательно или в припадке психопатии.
- Представь себе, Пит, я предполагал, что должна быть всему этому какая-то причина. Знаешь, у меня вдруг появилась смутная догадка - не знаю, правильная она или нет, - что бабушка была как-то причастна к нашему разводу с Робин. Очень даже возможно, что я считал бабушку первопричиной нашего разлада. Ведь паранойя порождает в людях безумные идеи такого рода.
- Но ты же не параноик! И надо тебе сказать, друг мой, что эта болезнь не поражает людей внезапно, а я, уверяю тебя, заметил бы ее признаки, если бы таковые имелись… Можно сказать, что ты был человеком довольно раздражительным, и к этому я бы добавил, в какой-то степени даже излишне нервным, но ни в коем случае не параноиком, черт подери!.. Знаешь, Род… давай предположим следующее: ты был мертвецки пьян и тебя внезапно, вдруг осенила безумная идея. Допускаю это как весьма малую вероятность. Допускаю также, что могла существовать вероятность, но только одна на тысячу, что ты направился в дом бабушки и убил ее выстрелом из пистолета. Но я никак не могу допустить существование другой вероятности - даже одной на миллион, - что уже после содеянного ты мог бы так тщательно замести все следы и позаботиться обо всех деталях, вплоть до мелочей, дабы все действительно походило на дело рук профессионального убийцы: срезал решетку с внешней стороны окна, вскрыл сейф и забрал оттуда деньги, затем… эти деньги и орудие преступления унес с собой, спрятал их где-то так хорошо, что полиция до сих пор не может их отыскать. А потом… снова вернулся в дом, сделал вид, что видишь труп впервые, и позвонил в полицию… Ха! Поверь, Род, все это слишком невероятно и нелепо. И не надо забывать, что все это время ты был смертельно пьян. Да, принимая во внимание все сказанное, действительно многое выглядело весьма нелепо.
Пит немного помолчал, зажег трубку, потухшую за время его продолжительного монолога, помахал спичкой, чтобы погасить пламя, и выкинул ее в открытое окно, но промахнулся, и спичка упала на пол.
- Все истории, публикуемые в газетах, допускают, как правило, какую-нибудь, пусть даже самую крошечную неточность или ошибку. А что об этом знает читатель, в данном случае я? Только то, что напечатано в газете. Так об ошибке он или я может просто никогда не узнать… Поэтому, Род, давай искать ошибку вместе… Ты не возражаешь, если, анализируя твою ситуацию, я время от времени буду задавать тебе вопросы?
- Давай.
- Давай постараемся, Род, восстановить все с самого начала. В хронологическом порядке. Расскажи, что ты помнишь.
- Я стоял с телефонной трубкой в руке в хорошо освещенном помещении и, видимо, пытался говорить по телефону. Помню, что кто-то спросил, как меня зовут, а я пытался ответить на этот вопрос. Но у меня ничего не получалось. Помню, что я чувствовал себя полным идиотом, поскольку никак не мог вспомнить свое имя, как ни старался. Понимал, что я здорово пьян. Но потрясение от того, что я не в состоянии вспомнить свое собственное имя… пожалуй, это именно то, что мне запомнилось первым.
- Ты совсем ничего не можешь вспомнить, что произошло несколькими секундами раньше? Ты не запомнил, кто именно тебя просил назвать свое имя?
- Нет… не запомнил. Я хочу сказать, что не помню ни самого вопроса, ни в какой форме он был задан, то есть какими словами. В руке я держал телефонную трубку и знал, что кто-то меня только что спросил - кто я такой.
- Какова была твоя первая реакция?
- Раздражение. Ну, такое легкое раздражение, какое бывает, когда мы пытаемся вспомнить какое-нибудь слово или имя и нам это никак не удается.
- Это афазия. Время от времени она проявляется у любого из нас. Однако давай продолжим.
- Я огляделся и увидел лежащую на полу мертвую женщину. А я все никак не мог вспомнить, с кем же я говорил по телефону. И кто я такой тоже… И вдруг, вроде вспышки в кромешной темноте, меня осенило: а я ведь никогда в жизни не видел покойника! И я никогда в жизни не видел ни этой мертвой женщины, ни этого освещенного холла.
- А как ты догадался, что она мертва?
- Во лбу было отверстие от пули, прямо над глазом, потом… на ковре вокруг и под ней было много крови… И еще… какое-то неестественное положение распростертого на полу тела… Да, я сразу понял, что она мертва… Потом в телефонной трубке я услышал мужской голос: "Вы меня слышите? Вы меня слышите? Где вы? Вы еще там?" Я ответил: "Да, я здесь". - "Кто у телефона? Кто говорит?" Я ответил: "Я… я не знаю". Голос зазвенел очень резко: "Послушайте, вы только что сообщили нам об убийстве. Вы что там, с ума сошли?" На что я ответил, и, как мне казалось, весьма логично: "Вам лучше определить номер телефона и прислать кого-нибудь сюда". Я положил трубку на стол, а не на аппарат, чтобы можно было засечь по звонку номер телефона.