Они прошли по пирсу мимо бесчисленных ярко иллюминированных кораблей - их наверняка было гораздо больше тысячи у причалов и на рейде, - вошли в широкие ворота и окунулись в бесшабашное веселье. На стенах домов горели разноцветным необжигающим пламенем без копоти и дыма гроздья факелов, фонтаны, украшенные каменными изваяниями неизвестных зверей, испускали веера искр, десятки песен сливались в Мелодию Карнавала, пели и танцевали люди в масках и незнакомых нарядах - двух одинаковых не было, и Савин не знал, что они такое - праздничная одежда или карнавальные костюмы? Может быть, и то и другое. Диана крепко держала его за руку, повеселевшая, смеющаяся, куда-то далеко отлетели все заботы и сложности, Савин стал беспечной молекулой карнавала.
Кто-то в черном трико и красных кружевах, проносясь мимо, сунул им в руки тяжелые чеканные кубки, весело крикнул что-то и растаял в толпе. Они пробились к овальному бассейну фонтана, присели на парапет. Искры ливнем сыпались на них и гасли, не причиняя боли. Савин вздрагивал сначала, но вскоре привык. За спиной плеснуло - в бассейне кружило длинное гибкое животное, похожее на тюленя. Приостановилось, всплыло на поверхность, глянуло в лицо Савину, испустило звонкий веселый визг и снова, извиваясь, заскользило вокруг постамента с каменным зверем.
- Ваше здоровье! - сказал ему вслед Савин.
Вино было густое и ароматное.
- А ты быстро освоился, - сказала Диана. - Хвалю…
- Стараюсь, - пожал он плечами.
- И пореже вспоминай свои холодные скучные слова вроде "контакта". Просто приплыть сюда, провести ночь посреди феерии. Как и все те, кого ты здесь видишь. Пойдем танцевать?
- Как бы друг друга не потерять в этой толчее…
- Не беспокойся, даже если и потеряешься, тебя утром проводят в порт. Или я сама тебя найду, закон карнавала - двое, приехавшие вместе, обязательно встретятся. Пойдем?
- А я смогу? Музыка какая-то незнакомая…
- Ничего, привыкнешь…
Танцующие вокруг фонтана пары импровизировали каждая свое, подстраиваясь под ритм. Музыканты не сидели на одном месте - приплясывали, держась не очень тесной кучкой. Мелодия стала отдаленно похожей на "Голубые снега" Пелчицкого, медленный танец. Диана положила Савину руки на плечи, ее глаза были совсем близко, и не хотелось сейчас думать обо всех загадках и удручающих деталях, но суровая действительность отрешала его от толпы. Он уже не думал о будущем фильме, да и не будет, кажется, никакого фильма, все сложнее. И глобальнее - иные миры, иные цивилизации, которые земляне собирались искать в космосе, были рядом, за зыбкой туманной дверью. А Земля об этом не знала - знали только Савин с Дианой да еще кучка каких-то неизвестных темных личностей. Это было невыносимо - чувствовать себя едва ли не единственным хранителем тайны, поразившей и обрадовавшей бы все население планеты, и это при том, что его работой как раз и было - рассказывать людям о разгаданных тайнах…
- Я так не могу, понимаешь? - сказал он. - Знаем только мы с тобой…
- Ты так думаешь? Мы не первые, и не в этом веке сюда впервые попали земляне - может быть, тысячу лет назад…
Возможно, многие древние легенды о путешествиях в таинственные миры основаны на реальных фактах, подумал он. Даже наверняка. Может быть, и Томас Лермонт, знаменитый бард из Эрсилдуна, - овеянная легендами, но реально существовавшая когда-то личность, - тысячу лет назад ходил по этим улицам. Почему об этом городе молчали побывавшие здесь тысячу лет назад, понятно: кто знает, вдруг та река крови, которую пришлось пересечь Томасу, уходя за королевой фей в ее страну, - всего лишь не очень сложная метафора, отражавшая дух определенных времен?
- Но это же неправильно, - сказал он. - Сюда никак нельзя было пускать Кортеса, даже в прошлом веке следовало помалкивать, но Сегодня-то - двадцать пер: вый?
- А здесь - не двадцать первый. Ты не подумал, что не нам рано - приходить, а им рано встречать?
- Вот это уже довод посерьезнее, - сказал Савин. - Но ведь непременно должны существовать и более близкие нам по возрасту миры? А то и ушедшие вперед?
- Таких я не знаю, - сказала Диана. - Наверняка они есть, но там я не бывала. Хватит, ладно? А то рассержусь…
Савин замолчал. Он никак не мог заставить ее выйти из той роли, которую она сама себе навязала. В чем-то он мог ее понять, в чем-то она была права, но - не в главном. И ничего нельзя было сделать…
Танец сменился более быстрым, напоминающим старинный тулузский ригодон, образовался хоровод, но внезапно к фонтану прихлынула новая толпа - хохочущая, гомонящая, пускающая шутихи. Может быть, они только что приплыли. У них были свои музыканты, мелодии двух оркестров причудливо переплелись, хоровод рассыпался, возникла толчея, вызвавшая лишь новые взрывы хохота, - все перемешалось, Савин выпустил руку Дианы и тут же потерял ее из виду. Растерянно затоптался, оглядываясь, его окружила протащила за собой смеющаяся кучка парней и девушек, нимало не удивленных его одеждой, - сунули в руку новый кубок, уволокли прочь от фонтана. Он не мог сопротивляться - так подчиняло себе их бесшабашное веселье - и вскоре оказался далеко от фонтана, на какой-то другой площади. Там высилась посередине статуя всадника - на низком и широком пьедестале плясали, а самый отчаянный ухитрился взобраться на шею коня и размахивал шаром на длинной палке, испускавшим веера искр, прекрасных и необжигающих, как радуга.
Здесь Савину удалось покинуть своих веселых похитителей. Он присел на каменное крыльцо расцвеченного яркими огнями дома, отхлебнул вина и поставил кубок рядом с собой на ступени. Прихватить его с собой? - мелькнула мысль. Но ведь ничего этим не докажешь - всего лишь кубок. Впрочем, и монеты, честно говоря, никого ни в чем не убедили бы - таинственные налетчики явно опасались в первую очередь его аппаратуры, а монеты, несомненно, прихватили, решив быть последовательными до конца в своей наглой лихости…
Осторожно обходя танцующих, прошел и скрылся в боковой улочке черный зверь, как две капли воды похожий на одного из резвящихся там, на том берегу, на вересковых пустошах Шотландии. Никто не обратил на него внимания, словно и он был здесь равноправным гостем…
Савин грустно смотрел на танцующих вокруг памятника, хотелось крикнуть им: "Ну что же вы прячетесь? Вам будут только рады!" Но и этого он не мог…
Внезапно неподалеку от него возникла фигура в таком причудливом костюме и маске, что нельзя было даже по движениям понять, мужчина это или женщина. Поманила Савина рукой.
- Вы меня? - немного растерянно спросил он.
Фигура вновь призывно повела рукой, и Савин только сейчас увидел, что рядом с ней стоит предмет на треноге, чрезвычайно похожий на фотоаппарат, - правда, довольно старинный. Или на кинокамеру старой модели. Сердце захолонуло от радости. Он вскочил, но фигура отступила, сделала знак, несомненно означавший просьбу соблюдать определенную дистанцию, и пошла в боковую улочку. Савин шагал метрах в десяти сзади, послушно сворачивал вслед за своим таинственным поводырем в какие-то переулки, дворы, где уже не было ни веселых толп, ни карнавального фейерверка. Музыка осталась далеко позади, стала едва слышной, фигура беззвучно скользила впереди, загадочный футляр висел на ремне у нее за спиной.
Сердце лихорадочно колотилось. Это фотоаппарат или кинокамера, сомнений нет. Какой-нибудь торговец? Но почему таится - запрещено открыто торговать фотоаппаратами, что ли? И откуда ему известно, что именно Савину нужно? Какой-то таинственный друг, неизвестно откуда знающий, чем может помочь? Слишком неправдоподобно. Или нет? Ну почему у его врагов-невидимок, уничтоживших аппаратуру, не может оказаться своих врагов, которые, согласно известной пословице, автоматически посчитали себя друзьями и союзниками Савина?
Улица длиной метров в сорок, вернее, проход меж глухими каменными стенами - задними стенами каких-то строений. На каждой стене по десятку фонарей - голубых шаров.
Когда Савин достиг примерно середины прохода, все и произошло. Справа застучали по крыше шаги, полетела вниз, разматываясь, толстая веревка с привязанной на конце за середину палкой, тот, что заманил сюда Савина, ухватился за нее обеими руками, сел на палку, и его мгновенно подняли на крышу.
Из-за угла выехал всадник в широком черном плаще с капюшоном, чрезвычайно похожий на того, что встречал прошлой ночью на берегу корабль "честных контрабандистов", развернул коня вдоль прохода и остановился. Савин оглянулся - с другой стороны проход загораживали двое пеших в таких же плащах, и в руках у всех троих были короткие металлические предметы, холодно отсвечивающие тусклыми бликами…
Оттуда, где стоял всадник, донеслось тихое стрекотанье, и несколько ламп по обе стороны прохода звонко лопнули, погасли. И с другой стороны, сзади, тихо застрекотало, лампы гасли одна за другой, но только те, что висели ближе к выходам, - те, что были в середине и освещали Савина, остались нетронутыми.
Он понял их замысел, и некогда было раздумывать. Он отскочил, выстрелил по трем лампам, и они лопнули - висели невысоко, и попасть было нетрудно. Упал на спину, перекатился, выстрелил по трем оставшимся. Проход погрузился в темноту. У Савина остался один патрон в стволе и семь в запасной обойме - слабовато против трех автоматов-бесшумок… И еще кто-то на крыше, двое как минимум. Но что им мешало просто выстрелить в него с крыши? Хотят взять живым, узнать, что ему известно, что он успел рассказать и кому? Сомнительно, что после такой беседы его отпустят с миром, - чересчур уж удобный подворачивается случай покончить с ним, надо же было так глупо попасться, и никто ничего никогда не узнает, до чего обидно, господи…
Он выстрелил во всадника, но промазал - было слишком темно. Всадник отъехал за угол, исчез из виду. Исчезли и пешие. Злость и опасность до предела обострили рассудок, и он догадался - сейчас в игру вступят те, что на крыше, сбросят что-нибудь сверху, оглушат…
Савин вставил новую обойму, отполз к стене, прижался к ней спиной. Он не знал, с какой стороны ждать удара, он ничего не мог, не знал, что же делать, никогда еще он не оказывался в таком паскудном положении. В бога он, разумеется, не верил, но сейчас самое время помолиться - хотя бы шотландским духам…
Стрекотнуло высоко над головой, сверху посыпалась каменная крошка. Значит, не стараются попасть, хотят брать живьем…
- Брось оружие. Встать и руки за голову, - раздалось над самой головой.
- Черта лысого! - рявкнул Савин.
- Дурак, - расхохотались вверху. - Сейчас сбросим факелы, будешь как муравей на тарелке. А палить можешь сколько угодно - карнавал, никто ничего не заподозрит. Да и вряд ли ты сюда с мешком патронов плыл, их у тебя наверняка кот наплакал, а? Давай быстрее…
Резкий свист оборвал ехидно-уверенные реплики, и над самой головой Савина загрохотали удаляющиеся шаги. Застучали копыта в той стороне, где скрывался за углом всадник. А через несколько секунд с другой стороны послышался иной конский топот - кто-то мчался сюда галопом.
В проходе сверкнул яркий, пульсирующий свет факелов Несколько всадников с гиканьем и азартными воплями промчались мимо, явно преследуя убежавших. Трое на всем скаку, царапая ножнами мечей стены, завернули в проход, увидели Савина, все еще лежащего, натянули, откидываясь назад, широкие поводья, и храпящие кони взвились на дыбы, разбрызгивая пену
Савин медленно поднялся, не пряча пистолета, настороженно всматриваясь в нежданных избавителей. Вряд ли нападавшие стали бы применять столь изощренную хитрость, подсылая к себе на смену сообщников, так что в том, что прискакали спасители, сомневаться не стоило. Как и в том, что это полиция или какой-то патруль, - блестящие кирасы, шлемы с невысокими султанами, поножи, налокотники, мечи.
Двое остались в седлах, высоко подняв факелы, третий спешился и валкой походкой старого кавалериста подошел к Савину. Старший, очевидно, - какая-то эмблема на золотой цепи поверх кирасы, еще какие-то инкрустации золотом Грузный пожилой мужчина с солидными висячими усами.
Савин опустил пистолет, хотел сунуть его в карман, но старший протянул лапищу в кожаной перчатке, перехватил его руку и забасил непонятное - указывая на пистолет, широким жестом обводил окрестности, негодующе качал головой и цокал языком, выражал крайнее неодобрение, как только мог. Смысл его тирады легко дошел до сознания Савина, которому во время скитаний по планете нередко приходилось объясняться жестами с теми, кто не владел известными ему языками. Патрульный горячо растолковывал, что здесь, во время карнавала, категорически запрещается устраивать безобразия, подобные только что прерванному на самом интересном месте.
Савин закивал в знак понимания, виновато пожал плечами, но тут же спохватился - кто знает, какая у них система жестов, означает же у болгар кивок - отрицание… Но нет, патрульный его прекрасно понял и заговорил тоном ниже, укоряюще, но уже не особенно. Потом оборвал поучения, очевидно, сочтя их законченными, и коротко, по-деловому задал несколько вопросов. Видя, что Савин не понимает, выдернул из-за голенища сапога свиток, развернул и, не оборачиваясь, щелкнул пальцами. Один из всадников подъехал ближе, наклонил факел. Старший протянул свиток Савину.
Там было изображено человек сорок, - все в разных костюмах. Детали выписаны очень тщательно, и под каждым - короткая строчка непонятных знаков. Дело у них поставлено неплохо, видимо, это и имела в виду Диана, предупреждая, что заблудиться здесь невозможно… Савин всмотрелся и вскоре уверенно ткнул пальцем в человека, одетого, несомненно, по земной, хотя и немного устаревшей моде. Старший удовлетворенно крякнул и знаком велел одному из своих людей спешиться, кивнул на лошадь Савину - видимо, здесь автоматически подразумевалось, что каждый обязан уметь ездить верхом.
Впрочем, он первое время ехал рядом, присматриваясь к посадке Савина, но вскоре, оценив его умение держаться в седле, гикнул и пустил коня размашистой рысью. Через несколько минут, огибая людные места, они достигли порта, проскакали мимо ряда иллюминированных кораблей и остановились у того, на котором Савин сюда прибыл. Его вежливо проводили на палубу, но вежливость любой полиции имеет свои пределы. Так и здесь - один из патрульных занял позицию неподалеку, явно намереваясь дежурить, пока не отчалит корабль с возмутителем спокойствия. Его коня увел в поводу напарник. Матросы временами появлялись на палубе, упорно не обращая внимания на Савина. Он примостился у борта и ни о чем особенном не думал - не хотелось, остывал после схватки. Часа через два стало утихать буйство фейерверка, людской поток хлынул на корабли, вскоре вернулась и Адана. Савин уверенно объяснил, что после того как их неожиданно разлучили, он бродил по городу и вот только что вернулся, ориентируясь на маяк. Диана ничуть этому не удивилась, так что особенно лицедействовать не пришлось. К тому же, она особенно и не расспрашивала, сидела грустная, и понятно было отчего - кончился карнавал, которого ждешь целый год, и еще год теперь предстоит ждать ясных огней до небес…
Обратный путь, "переход", разговоры с Дианой о каких-то пустяках, короткое сдержанное прощание на берегу - все это проплывало мимо сознания, не оставляя следа. Ничего сейчас не имело значения - кроме миров, которые он не мог подарить Земле…
День третий
Савин осторожно постучал в потемневшую от времени и здешней стойкой сырости дверь. Почти сразу же послышались тяжелые неторопливые шаги, дверь потянули на себя, открыв до половины. Перед Савиным стоял высокий крупный человек, растрепанной черной шевелюрой и бородой напоминающий то ли актера, утвержденного на роль Емельяна Пугачева, то ли цыгана. Он наверняка встал буквально за несколько минут по появления Савина - рубашка застегнута кое-как, через пуговицу, лицо мятое, сонное, глаза запухшие.
Конечно же, он сразу узнал Савина, он явно намеревался буркнуть что-нибудь вроде: "Ну вот, опять вы…", лицо стало уже стягиваться в грустно-отрешенную улыбку. Но он только что проснулся, соображал хуже, чем обычно, и это позволило Савину опередить, заговорить первому:
- Почему вы не сбрили бороду? И волосы не выкрасили, скажем, в рыжий?
Гралев недоуменно моргнул:
- Почему я… что?
- Не сбрили бороду. И не изменили цвет волос. - Савин очень деликатно, но непреклонно придвинулся вплотную, и Гралев, так ничего и не поняв, отступил в прихожую. Савин закрыл за собой дверь. Полдела сделано - его впустили.
- Это было бы логическим продолжением, Гралев, - сказал он. - Люди, вдруг решившие скрываться под вымышленной фамилией, обычно стремятся и внешность изменить. Что же вы не довели дело до конца?
- Что за глупости? - спросил Гралев. - Зачем мне менять внешность?
- А зачем вам понадобилось менять фамилию, мистер Гролл?
На лице Т-физика изобразилось что-то похожее на смущение:
- Сам не знаю… - Он подергал плечами, ища слова. - Вырвалось неожиданно для меня самого, здесь ведь не спрашивают документов. Видимо, в подсознании сидело, что Гралев - конченый человек, в сущности…
- И человечество, безусловно, выиграет оттого, что на его месте возникнет ничем не примечательный Гролл, - продолжил за него Савин, - который найдет себе в глуши место, скажем, учителя физики - на это у лауреата Нобелевской премии способностей хватит - и будет разыгрывать современного отшельника в хламиде из эластовитола.
Даже учитывая состояние Гралева, следовало ожидать вспышки - Савин знал характер физика, похожий на камчатский гейзер, - но Гралев как-то очень тускло улыбнулся и спросил спокойно:
- А что вы предложите?
- О, я многое могу предложить… - сказал Савин. - Но пока предложу для начала сварить кофе нам обоим.
- Я только что сварил. На вас хватит.
- Вот и отлично. В таком случае будем считать, что увертюра прозвучала, и занавес поднят… Где ваша комната, сюда? Благодарю.
- Как вы меня нашли? - без всякой радости, но и без особой враждебности (что придало Савину уверенности) спросил Гралев, расставляя чашки.
- Представьте, я вас вовсе не искал. То есть искал, конечно, но сюда приехал по другим делам и никак не ожидал встретить вас в городке. А сюда меня привели другие обстоятельства… - Он поколебался и закончил твердо: - Правда, чрезвычайно похоже на то, что все обстоятельства стянулись в один тугой узел, с которым, кажется, следует поступить как с гордиевым…
- Как это понимать?
- Не могу объяснить пока, - сказал Савин. - Вернее, не могу пока сформулировать четко - запутанно, как черт-те что, до того туманно…
Он замолчал, отхлебнул кофе и пристально, откровенно оглядел комнату - гралевских вещей здесь было не больше, чем обычно бывает у мужчины в гостиничном номере. Видимо, каковы бы ни были его дальнейшие намерения относительно своего будущего, прочно обосновываться в этом городе Гралев не собирался.
И тут Савина осенило.
- Почему вы оказались именно здесь, на берегах Ферт-оф-Лорна? Именно в этом графстве?
Гралев молчал, буравя взглядом свои ботинки.
- Почему именно здесь? - повторил Савин настойчиво. Он не хотел и не собирался быть деликатным - слишком серьезная шла игра, слишком велики были ставки.
- Городок я выбрал случайно, - сказал Гралев, не поднимая глаз. - Захотелось почему-то к морю - серому, знаете ли, скучному. В тон настроению, что ли.