- Не говорите ничего лишнего, - сказал Савин Гралеву по-русски. - Ни слова о здешних чудесах. Я искал его, потому что работал над фильмом о вас, а вы… - ну, расскажите все, как было.
Инспектор Стайн шел впереди. Не оборачиваясь, он сказал по-русски почти без акцента:
- Пожалуй, вы правы, Савин, - чудеса интересуют скорее церковь, чем полицию, к чему о них упоминать…
Савин споткнулся от растерянности. Инспектор обернулся и, даже не скрывая иронии, добавил опять-таки по-русски:
- А еще лучше было бы немедленно потребовать адвоката и отказаться давать любые показания. Ваше право - вас ровным счетом ни в чем не подозревают, вы не задержаны.
- В чем, собственно, дело? - спросил Гралев.
- В трупе. - Инспектор открыл дверь. - Прошу.
Они вошли в небольшой номер, и с порога бросился в глаза меловой контур на полу - очертания распростертого человека, старинный способ фиксации позы трупа, до сих пор применяющийся наряду с голограммой в таких вот захолустных городках. И бурые пятна на полу.
Следом за ними вошел молодой блондин - "моряк торгового флота в отпуске", тот, что сидел тогда в "Лепреконе", а на другой день увивался вокруг очаровательной почтмейстерши. Сейчас он, правда, был в штатском.
- Инспектор Пент, - сказал блондин. - Все в порядке, Дик. Самодеятельность Лесли. Итак, специальный констебль Савин, что вас интересует? А вас, мистер Гралев-Гролл?
Савин молчал. Ничего удивительного не было в том, что шотландский инспектор полиции знал русский, что он знал в лицо Гралева, и все же… Создавалось впечатление, что за душой у этих двоих нечто большее, нежели удостоверение уголовной полиции. Или он ошибался?
- Что с ним случилось? - спросил Гралев.
- Застрелился в четыре часа утра, - сказал Пент. - Такие вот дела… Я с удовольствием выслушаю рассказ мистера Гралева о его встречах и разговорах с покойным в Монгеруэлле, но это подождет. Сначала я хотел бы задать вам, Савин, несколько вопросов. Что побудило вас, всемирно известного репортера Глобовидения, стать, пусть на короткое время, специальным констеблем? Уж наверняка не мальчишеское желание поиграть в сыщика… Зачем вам оружие? У вас пистолет во внутреннем кармане. Можете вы объяснить, что происходит в городке, где вы поселились? Чем вызвано и чем обосновано стремление сержанта Лесли привлечь вас к сотрудничеству?
- Это допрос? - спросил Савин.
- Ну что вы…
- Следовательно, я могу не отвечать?
- Ваше право. Но в таком случае немедленно возникает очередной вопрос: почему добропорядочный человек, уважающий закон, отказывается помочь полиции? Это, по меньшей мере, странно, не так ли?
- Как знать… - сказал Савин. - Скажите, как ваша контора относится к очень странным - скажем так - заявлениям, не подтвержденным никакими доказательствами?
- С недоверием, - ответил Стайн без особых раздумий.
- Вот видите. Если бы у меня были доказательства, я с радостным воплем бросился бы/вам на шею…
- Вот как? Вы намекните, мы постараемся понять.
- Ну что ж, - сказал Савин. - Как вы отнесетесь к тому, что неподалеку от вас открылся - или существовал с незапамятных времен - проход в иномерное пространство, которым пользуются контрабандисты?
Савин смотрел в глаза Стайну и увидел в них именно то, чего боялся: отстраненность, недоверие, вежливую скуку.
- Определенные свойства человеческого мышления… - сказал Савин. - Что ж, мне нечего больше сказать.
Он прошел к распахнутому настежь окну, выглянул наружу. Окно выходило на балкон. С него можно было без труда перелезть по фигурной литой решетке на балкон второго этажа, оттуда спрыгнуть на землю с высоты не более дух метров, преспокойно уйти лабиринтом проходных дворов.
Савин обернулся и встретил взгляды обоих инспекторов - профессионально ухватистые, настороженные. Нет, что-то неладное было с этим самоубийством…
- Он всегда держал окно открытым? - спросил Стайн Гралева, на секунду опередив Савина.
- Да, - сказал Гралев. - Старая привычка.
- Это запутывает дело… - невольно подумал Савин вслух, и снова на нем скрестились взгляды инспекторов. И ему показалось, что в глазах Пента мелькнуло что-то похожее на понимание. Он же сам живет в городке, подумал Савин, не мог совсем ни о чем не слышать…
- Предположим, что запутывает, - сказал Стайн. - Если дело можно запутать еще больше. Очень уж много загадок за последнее время свалилось на тихий захолустный уголок. Гибнут при загадочных обстоятельствах полисмены, стреляются физики, метры Глобовидения играют в частных детективов, священники выступают с направленными против нечистой силы темпераментными проповедями.
Он не англичанин, подумал Савин, он превосходно владеет английским, но все же проскальзывает акцент, и отнюдь не шотландский и не валлийский. Если они представляют ту контору, о которой я сейчас подумал, дело несколько облегчается, но - самую чуточку…
Инспекторы занялись Гралевым, расспрашивали его о том же, что и Савин сегодня утром - сколько раз и когда тот встречался с Кетсби, их взаимоотношения, душевное состояние покойного в последние дни: О Савине словно бы забыли, но он чувствовал, что это не так.
- Ну что ж… - сказал Стайн. - У меня больше нет к вам вопросов. Простите за беспокойство, не смею задерживать далее. Думаю, что нет необходимости напоминать - узнавать в городке инспектора Пента не следует.
Они шли к двери, и Савин ощущал устремленные в спину хмурые взгляды. Ему было немного стыдно, но особой вины он не чувствовал - они все равно не поверили бы…
- Почему вы ничего им не сказали? - спросил Гралев в машине.
- Потому что они не поверили бы ни единому моему слову. - Савин не включал мотор. - Вот что, Гралев. Вам необходимо срочно исчезнуть. Я вас отвезу в соседний город, откуда ходит прямой монор на Глазго.
- Шутите?
- Какие там, к черту, шутки? Денег вы с собой не взяли? Вот, возьмите на дорогу. Вещи бросьте к чертовой матери, вряд ли там у вас есть что-то особо ценное. Я сейчас черкну записку ребятам в Глазго, чтобы устроили вас понадежнее и не выпускали на улицу два - три дня.
- Но…
- Молчите! - Савин с треском выдрал листок из блокнота. - Я не верю, что это самоубийство. И полиция, судя по всему, тоже, что-то у них есть - иначе не держали бы они отель под наблюдением, к тому же, у меня сильные подозрения, что это не полиция, а более серьезная контора… А что касается вас - вы наверняка станете следующей мишенью, как только "те" сообразят, что вы начали кое-что понимать. Если вы вслед за Кетсби "покончите самоубийством", этому особенно и не удивятся, учитывая ваше состояние и это бегство к серому скучному морю… И ничего нельзя будет доказать. Поэтому не вступайте в дискуссии, а отправляйтесь немедленно в Глазго.
- А вам не кажется, что это - бегство?
- Глупости, - сказал Савин. - Чем вы поможете мне, оставшись здесь? То-то… У вас другие задачи и другой окоп. Вы уже убедились, что находитесь на верном пути, и ваша сверхзадача - беречь вашу голову.
- А вы?
- Обо мне не беспокойтесь, - сказал Савин. - Я - человек приметный, знаете ли. В то, что я покончил самоубийством, не поверит ни один из тех, кто меня знает, а устраивать мне "несчастный случай" - тоже в итоге чревато. Я все обдумал и просчитал. Ну, Гралев? Я не смогу работать, если не будет уверенности, что вы в безопасности. Могу я на вас полагаться?
- Можете, - сказал Гралев.
- Вот и отлично, - сказал Савин. - Я верю, что очень многое - впереди… А вот позади, к сожалению, пристроилась явная сволочь. Только не оглядывайтесь, Гралев. Это что-то новенькое, они еще не эскортировали меня по улицам…
Он тронул машину, искоса поглядывая в зеркальце на серый "белчер".
- Они, - сказал Гралев.
- Вот то-то и оно.
- Обратитесь к первому полицейскому, - сказал Гралев. - Или задержите их сами.
- А за что? - спросил Савин. - За то, что они меня преследуют? Это еще нужно доказать… Ладно, поскольку я уверен, что это не полиция, можно пойти на небольшую грубость, отвечу-ка я им за ту пальбу в тихом переулочке любезностью того же толка…
Он увеличил скорость - не превышая предписываемой правилами, но создавая впечатление, что пытается оторваться от преследователя. Свернул вправо, резко притормозив так, что машину качнуло - с визгом тормозов, в классическом стиле детективных фильмов. Он ехал к окраине города, с удовлетворением отмечая, что машин и пешеходов на улицах становится все меньше.
Свернул на абсолютно безлюдную улочку, резко затормозил, не выключая мотора, едва не вмазавшись лбом в стекло. Он задумал сначала стрелять по шинам. Но это было бы скверное кино, небезопасное для жизни тех, кто сидел в "белчере", - а ведь никаких доказательств, что они принадлежат к шайке Геспера, не имелось. Стрелять по живым людям в этом тихом городке? Хватит с этих мест выстрелов, право…
Савин выпрыгнул из машины, встал посреди улочки, безмолвной, как лунная поверхность, широко размахнулся. Ало-синий параллелепипед закувыркался в воздухе - двухпинтовый пластиковый пакет фруктового молока летел навстречу мчащемуся "белчеру", мягкий хлопок - и ветровое стекло автомобиля закрыла разлапистая белая клякса Нехитрый прием из арсенала знаменитого Ника Кабалло, героя тридцати серий "Опасного путешествия". Оказывается, и детективные фильмы способны научить чему-то полезному…
"Белчер" рыскнул вправо-влево и под душераздирающий визг тормозов врезался в высокую витрину табачной лавочки, наполовину ушел внутрь, где и замер, живописно усыпанный битым стеклом. Из двери бомбой вылетел пожилой хозяин, крайне темпераментно выкрикивая что-то, но рассматривать дальнейшее течение событий, имея к ним самое прямое отношение, было бы несколько неэтично, и "гарольд" помчался прочь.
- Господи, действительно как в стерео, - сказал Савин. - Ну, надеюсь, у них хватит денег расплатиться за витрину.
Диана выслушала его бесстрастно, опустив глаза.
- Вот такие дела, - закончил Савин. - Как видишь, не так уж безобидны и безопасны твои тропки к сияющим в ночи городам. Что они возят сюда, эти неразговорчивые морячки?
- Не знаю, - сказала Диана. - И никогда не интересовалась. Насколько я могу судить, это абсолютно безобидные дела. Что ты к ним прицепился, в конце концов? Здесь просто-напросто перевалочный пункт меж двумя мирами, на которые не распространяется земная юрисдикция. К чему же вмешиваться?
- У меня глубокая уверенность, что кто-то уже вмешался, вернее, подключился.
- В любом случае это безобидно и не затрагивает земных дел. Над тобой могли и подшутить, в проблемах Т-лабораторий ты разбираешься не более меня, нет доказательств, что того человека убили. Все верно?
- Вообще-то да, - сказал Савин. - А интуицию вы в расчет не принимаете, леди?
Она молчала. Сидела, откинувшись на вогнутую спинку мягкого кресла, рассеянно теребила высокий воротник свитера, красивая и отчужденная.
- Что с тобой такое? - спросил он. - Вчера еще была обыкновенная и веселая, а сегодня…
- Ты меня раздражаешь.
- Своим присутствием?
- Нет, что ты. Мне с тобой интересно - пока ты не пытаешься вторгнуться в заповедные миры помимо их желания, просто потому, что они существуют.
- Но ведь такова жизнь, - сказал Савин. - Рано или поздно мы сами откроем эти тропинки…
- И столкнетесь со множеством сложных проблем.
- Естественно.
- А не лучше ли ждать, когда вас пригласят?
- По-моему, никак не лучше. Я не верю в то, что эти дела с перевозками настолько уж безобидны. Предчувствия. У вас разве не бывает предчувствий, милая ведьма?
- Господи, какая я ведьма, - сказала Диана устало. - Вот что, я могу и сегодня взять тебя - туда. Хочешь?
- Конечно, - сказал Савин. - Будем надеяться, что сегодня ночью в меня там палить не станут, а?
- Я все же думаю, что над тобой кто-то подшутил.
- Думай как тебе угодно, - сказал Савин. - А если они решат довести свою шуточку до логического конца, приди, пожалуйста, как-нибудь на кладбище с цветами. Мне будет приятно, если ты проявишь обо мне заботу - пусть даже таким образом.
Диана смотрела на него устало и грустно.
Видимо, тебе все же крепко не повезло в жизни, подумал Савин. И вот, получив от своей загадочной, то ли доброй, то ли злой феи необыкновенный дар, ты решила, что все это - твое, и только твое. Что вторжение чужаков неминуемо разрушит едва-едва возведенную крепость самоутверждения. Целую философскую теорию сочинила и сама в нее поверила…
- Ну, я пошел, - сказал он. - Итак, в то же время и на том же месте…
Он медленно шел, окунаясь временами в полосы света из окон. Стояла свежая тишина, и Савин почувствовал, что обжился здесь. Так было всегда - первые день - два незнакомый город казался загадочно-неизвестным и чужим насквозь, потом становился близким и уютным, в конце концов просто жаль было уезжать. Если бы только не думать сейчас о пистолете в кармане…
Окно полицейского участка светилось, но Савин не стал заходить туда - он ничем не мог порадовать Лесли, разве что преподнести еще одну загадку…
Савин вошел в холл "Вереска", не обнаружив за стойкой хозяина, снял с доски ключ и пошел к себе.
Ключ не вошел в замок. Савин растерянно погремел ручкой двери, нагнулся к скважине. Дверь была заперта изнутри. Он взглянул на номер комнаты - нет, никакой ошибки, - снова нажал на ручку. Послышались шаги, не крадущиеся, громкие, скрежетнул ключ, дверь распахнулась.
- Прошу вас, - сказал мистер Геспер так радушно и уверенно, словно действительно был хозяином этой комнаты. Невыносимо элегантный, нестерпимо благообразный джентльмен.
Савин, держась с таким же ледяным спокойствием, вошел, сел в кресло у окна и закурил. Он и в самом деле не удивился - визит Геспера мог иметь одно-единственное объяснение…
- Начнем с презренного металла, - сказал Савин. - Вы мне должны, округляя, три тысячи шестьсот пятьдесят - за аппаратуру. Уборка номера тоже за ваш счет. - Он показал на стену с полусмытыми пятнами крови и угрожающей надписью.
- Разумеется, - Геспер молча и степенно выписал чек. - Вы мне нравитесь, Савин. Вы хорошо владеете собой.
- Пустяки, - сказал Савин. - То, что вы здесь, может означать только одно, верно?
- Вы правы, давайте играть в открытую. Прежде всего я хотел бы извиниться за глупую выходку моих людей там, на карнавале. К сожалению, человек, руководивший ими, обладает неистребимой страстью к театральным эффектам, мне следовало учесть это заранее. Правда, у них был приказ, как бы это выразиться…
- Чуточку припугнуть? - любезно помог ему Савин.
- Ну, если хотите, да. Приказ он выполнил несколько своеобразно… Я могу принести за него извинения…
- Не утруждайте себя, - великодушно махнул рукой Савин.
- Что ж, тогда давайте поговорим по-деловому. Вы, без сомнения, уже догадались, что невольно вмешались в Дела разветвленной и сильной организации.
- Догадался, - заверил Савин.
- Естественно, не было необходимости являться к вам лично, можно было и подождать…
- Со временем я бы обязательно на вас вышел, вам не кажется?
- Не исключено, - сказал Геспер. - Пятьдесят на пятьдесят. Но, понимаете ли, мне не нравится, когда на меня выходят. Так что мое появление здесь продиктовано не бравадой, а свойством характера. Я это подчеркиваю для того, чтобы вы не чувствовали себя победителем, а меня - загнанным в угол. Истинное положение дел далеко от такой картины.
- Согласен, - сказал Савин.
- Я считаю, что появился вовремя, не раньше и не позже. Сейчас как раз то время, когда мы можем договориться.
- Не уверен, - сказал Савин.
- Вы заранее отметаете всякую попытку соглашения?
- Да нет, - сказал Савин. - Просто, по-моему, серьезный разговор еще не начался, идет преамбула…
- Вы правы, перейдем к делу. Итак, вы впутались в чужие игры…
- У меня впечатление, что уголовное право именует эти игры несколько иначе…
- Да? - Геспер посмотрел на него почти весело. - Интересно, найдется ли в земном уголовном праве хотя бы один параграф, запрещающий вести торговлю с иномерными пространствами? Как по-вашему?
- Вы правы, - медленно сказал Савин. - Занятный юридический казус… Чего же вы в таком случае боитесь?
- Не прикидывайтесь простачком, - сказал Геспер. - Предав происходящее здесь гласности, вы все разрушите, и вы прекрасно это понимаете.
- Понимаю.
- Вот видите, - сказал Геспер. - Вы переступили уже тот рубеж, за которым вас следует опасаться. Куда вы отправили сегодня вашего подручного?
Савин хорошо владел собой, но на этот раз едва сдержал удивление: Геспер понятия не имел, что Гролл - это Гралев! Может быть, Геспер полностью передоверил диверсии своим людям и не вникал в детали. Может быть, и сам Геспер не более чем среднее звено в цепочке. Возможно также, что те, кто поддерживал контакты с Кетсби и следил за Савиным в Монгеруэлле, просто не успели доложить Гесперу, кем на самом деле является скромный турист, незаметный Гролл. Как бы там ни обстояло дело, у Савина имелся лишний козырь. Правда, особых преимуществ это не давало…
- Мой помощник? - сказал Савин. - Не беспокойтесь. Он уютно разместился неподалеку, запасшись кое-какими документами, которые, я уверен, помогут предотвратить кое-какие случайности…
- И сделают вашу преждевременную кончину отнюдь не бессмысленной? - понимающе добавил Геспер… - Да, вы прекрасно понимаете, что принадлежите к людям, которые не могут умереть или исчезнуть незаметно…
- Вот именно, - сказал Савин.
- Это придает вам уверенность, не спорю. Но может настать момент, когда эти соображения не смогут больше служить защитой.
- Не исключено, - сказал Савин.
- Рад, что вы это понимаете. Теперь, мне кажется, самое время попробовать договориться. Думается, бессмысленно соблазнять вас суетными благами, которые пока все еще ценятся частью человечества. И на испуг вас не возьмешь. Ну, а на логику?
- То есть?
- Это же так просто, - сказал Геспер. - Что противозаконного в том, что мы получаем оттуда товары, посылая в обмен свои? Что противозаконного в том, что несколько деловых людей подключились к цепочке, идущей неизвестно откуда неизвестно куда? И если бы мы попросили вас по-человечески - оставьте нас в покое, ради бога, не кричите о нас на всю планету? Не предлагая взятку и не угрожая - просто попросили. Что вы на это скажете?
- Любопытно, - сказал Савин.
- Мы могли бы предоставить вам материал для двух-трех фильмов, аналогичных вашим прежним, - загадки Истории, которые до сих пор не раскрыты. Не считайте это взяткой - всего лишь компенсация за вашу здешнюю неудачу. Итак?
- Трудно решать… - сказал Савин. - Знаете, я, в конце концов, тоже человек. И не стремлюсь к одному - любой ценой сделать сенсационный репортаж. И ваша деятельность в самом деле не подлежит разбору в уголовном суде, но… - Он наклонился вперед и, строжа взглядом лицо собеседника, закончил резко: - Но вот организация диверсий и убийств - это уже совсем другое дело…