Добротно сработанная хижина все еще выглядела отлично. Надежное убежище. Цинковая крыша, вдобавок крытая соломой, хорошо защищает от непогоды в сезон дождей. Передний фасад единственная зарешеченная сторона смотрит на восток и менее других подвержен сильным ветрам. Вероятно, постельное белье, стол, стулья, сундук оказались бы в полной сохранности, если бы их не похитили, и это обстоятельство, по правде говоря, казалось труднообъяснимым.
Двухлетняя заброшенность все же не могла пройти бесследно, и помещение нуждалось в небольшом ремонте. Доски боковых стенок местами разошлись, основания опор расшатались во влажной земле, признаки обветшания виднелись под гирляндами зелени и лиан.
Однако этой работой ни Кхами, ни его друзья заниматься не собирались. Очень сомнительно, чтобы хижина еще послужила когда-нибудь убежищем для другого любителя-симиолога. Так что пусть остается как есть.
Сейчас же их интересует, не найдутся ли здесь другие предметы, кроме чайника, чашки, футляра для очков, топорика, шкатулки с записной книжкой?.. Кхами искал очень тщательно. Но в хижине не было ни оружия, ни инструментов, ни денег, ни консервов, ни одежды… Проводник уже собирался покинуть клетку, когда в одном из углов с правой стороны под ударом ноги почва издала металлический звук.
- Там что-то есть! - воскликнул он.
- Может быть, ключ? - оживился Макс Губер.
- Какой ключ? - удивленно переспросил Джон Корт.
- О, мой дорогой Джон… ключ к этой загадке!
Нашелся, однако, не "ключ", а жестяной ящик, закопанный в этом месте. Кхами извлек его на свет Божий и внимательно оглядел. Ящик не пострадал от времени. И какова же была общая радость, когда в нем обнаружили целую сотню патронов!
- Спасибо, милый доктор! - вскричал Макс Губер. - Никогда не забудем счастливый день, когда вы оказали нам столь важную услугу!
Услуга действительно очень серьезная, потому что калибр патронов точно совпадал с калибром карабинов проводника и двух его спутников.
Теперь оставалось возвратиться к месту стоянки и подготовить плот к спуску на воду.
- Но давайте сперва поглядим, нет ли поблизости каких-нибудь следов доктора Йогаузена и его слуги, - предложил Джон Корт. Скорее всего туземцы увели их в глубину леса, но возможно, что они погибли, защищаясь… и если их останки не погребены…
- То мы обязаны их похоронить! - поддержал друга Макс Губер.
Поиски в радиусе сотни метров не дали никаких результатов. Следовало полагать, что незадачливый Йогаузен был похищен, но кем, если это не туземцы, те самые, которых доктор принял за разговаривающих обезьян?.. И какая же внешность у четвероруких, наделенных даром речи?..
- Во всяком случае, - заметил Джон Корт, - это означает, что лес Убанги посещают кочевые племена, и нам следует быть начеку…
- Я совершенно с вами согласен, месье Джон! - Кхами одобрительно кивнул головой. - А теперь идемте к плоту…
- И мы так ничего и не узнаем, что случилось с достойным тевтонцем? - огорченно воскликнул Макс Губер. - Где он теперь?..
- Там, где находятся люди, от которых не поступает больше новостей, - охладил пыл своего друга Джон Корт.
- Но разве это ответ, Джон?..
- Увы, это единственное заключение, которое мы можем сделать, дорогой Макс!
Было уже около девяти часов, когда они подошли к гроту. Кхами занялся приготовлением завтрака. Поскольку теперь они располагали котелком, Макс Губер заявил, что он предпочел бы отварное мясо жареному или печеному. Это бы внесло разнообразие в их меню. Предложение приняли, развели костер, и к полудню сотрапезники лакомились супом, которому не хватало только хлеба, овощей и соли.
До завтрака и после него все упорно трудились над обновлением плота. Кхами нашел за хижиной несколько досок, которые можно было пустить в ход. Платформа прогнила в отдельных местах, требовалось частично заменить материал. Но для капитальной реставрации не хватало инструментов. Блок из брусьев и досок связали с помощью лиан, не менее прочных, чем металлические стяжки, или, по крайней мере, чем якорные канаты. С работой управились, когда солнце уже заходило за лесные вершины на правом берегу реки.
Отъезд назначили на раннее утро. Ночь лучше было провести в гроте: небо долго хмурилось тучами, а к восьми часам пошел проливной дождь.
Итак, найдя место, где обосновался доктор Йогаузен, Кхами и его спутники должны были уезжать, так и не узнав, что же с ним приключилось! Никакой путеводной нити… Ни малейшего указания или намека… Мысль об этом неотступно преследовала Макса Губера, гораздо меньше занимала она Джона Корта и оставляла вполне равнодушным проводника.
Французу чудились бабуины, шимпанзе, гориллы, мандрилы, говорящие обезьяны, он приходил к выводу, что доктор мог иметь дело только с туземцами… А потом его впечатлительному воображению рисовался Великий лес со своей таинственной жизнью, самые невероятные мысли внушали эти темные лесные глубины, являлись ему в грезах неведомые племена, необычные типы, затерянные под огромными зелеными шатрами деревушки…
Перед тем как забраться в грот, Макс Губер обратился к друзьям:
- Мой милый Джон, а также и вы, Кхами… Я хочу вам кое-что предложить…
- Что именно, Макс?
- Сделать что-нибудь для доктора…
- Броситься на его поиски? - В голосе проводника звучала ядовитая ирония.
- Да нет же, - продолжал Макс Губер, - я предлагаю присвоить его имя этой речке… Пусть больше не будет безымянной…
Вот почему река Йогаузена отныне фигурирует на современных картах Экваториальной Африки.
Ночь минула спокойно, и во время караульной службы, которую несли они поочередно, ни одно слово не долетело до их ушей.
Глава IX
ВНИЗ ПО РЕКЕ ЙОГАУЗЕНА
В половине седьмого утра шестнадцатого марта плот снялся с якоря, тихо отошел от берега и поплыл по течению.
Едва начинался день. Заря занялась почти мгновенно. Облака быстро бежали в высоких слоях атмосферы под воздействием сильного ветра. Дождь больше не угрожал, но погода сулила быть пасмурной.
Кхами и его компаньонам грех было жаловаться на это обстоятельство, потому что оно предохраняло их от убийственной жары. Ведь поверхность реки обычно открыта для отвесных лучей тропического солнца.
Продолговатой формы плот не отличался большими размерами: семь-восемь футов в ширину, двенадцать в длину. Но грузоподъемности его вполне хватало для четырех человек и для багажа, впрочем, весьма скромного: металлический ящик с патронами, оружие, включая три карабина, а также чайник, котелок, чашка. Что касается трех револьверов, меньшего калибра по сравнению с карабинами, то в резерве у них было лишь по двадцать выстрелов - считать приходилось каждый патрон. Тем не менее они надеялись, что боеприпасов хватит до их прибытия к берегам Убанги.
В передней части плота на аккуратно насыпанном слое земли лежал запас сухого дерева, легко обновляемый при высадках, на случай, если Кхами потребуется развести костер на плаву. В задней части большое кормовое весло, изготовленное из доски. Оно позволяло в какой-то степени управлять плавучим сооружением, по крайней мере, удерживать его в струях течения.
Расстояние между берегами было около пятидесяти метров, скорость течения - примерно один километр в час. С таким ходом плоту потребуется от двадцати до тридцати дней на дистанцию в четыреста километров, отделявшую проводника и его спутников от Убанги. Если это сопоставимо со средней скоростью пешего марша через лесную чащу, то затраченную в обоих случаях энергию нельзя и сравнивать. Плот освобождает человека почти от всяких усилий.
Было не совсем ясно, как обстоят дела с препятствиями на реке Йогаузена, которые могли бы помешать дальнейшему продвижению. С самого начала стало ясно, что река эта глубокая и извилистая. Будет еще время изучить ее повнимательнее. Если встретятся пороги и водопады, то проводник поступит в зависимости от обстоятельств.
До полуденного отдыха удача сопровождала плавание. Путем маневра удавалось избежать водоворотов, довольно частых в районе прибрежных кос, и плот ни разу не сел на мель благодаря ловкости Кхами, который крепкой рукой удерживал верный курс.
Расположившись в передней части плота, с карабином в руке, Джон Корт озирал берега единственно с охотничьим интересом. Ему нужно было позаботиться о пополнении запасов провианта. Появись только в пределах досягаемости какая-нибудь бегущая или летящая дичь, и он легко с ней справится. Желанное событие произошло в половине десятого. Пуля сразила на месте самца антилопы, пришедшего на водопой.
- Отличный выстрел! - восхищенно воскликнул Макс Губер.
- Бесполезный выстрел, - заметил Джон Корт, - если мы не сумеем подобрать добычу…
- Это проще простого, - откликнулся проводник.
Умело орудуя кормовым веслом, он осторожно подогнал плот к песчаному берегу, где распростерлась туша убитого животного. Разрубив ее на куски, выбрали самые лучшие и погрузили на плот для будущих трапез.
Между тем Макс Губер проявил незаурядный талант рыбака, хотя и располагал самыми примитивными орудиями для рыбной ловли: парой веревочных обрывков, найденных в хижине доктора, а вместо крючка - колючками акации, с наживленными кусочками мяса. Соблазнятся ли такой приманкой хотя бы некоторые из рыб, что время от времени показывались на поверхности реки?..
Француз стоял на коленях на правом борту плота, а Лланга, пристроившись сбоку, с живым интересом наблюдал за его действиями.
Оказалось, что обитающие в реке Йогаузена щуки столь же глупы, сколь и прожорливы, и одна из них очень скоро ухватила наживку. Доведя ее до "обалдения" - именно такое словечко употребляют туземцы, когда доводят до полного изнеможения "заарканенного" гиппопотама, - Макс Губер очень ловко подтянул к себе рыбу. Весила она добрых восемь-девять фунтов, и можно не сомневаться, что пассажиры плота не станут дожидаться завтрашнего утра, чтобы полакомиться добычей.
На стоянке в полдень завтрак состоял из жареного филе антилопы и отварной щуки. На обед решили приготовить суп из антилопы. И, поскольку для варки нужны несколько часов, проводник разжег костер на плоту, пристроив над ним котелок. После чего плавание длилось до вечера без перерыва.
Рыбная ловля после полудня не дала никаких результатов. К шести часам Кхами причалил к узкому и скалистому песчаному берегу, затененному пышной кроной камедного дерева. Место для стоянки оказалось удачным.
Камни изобиловали съедобными ракушками. В сыром и жареном виде они приятно дополнили вечернее меню. Но три-четыре сухаря и щепотка соли превратили бы ужин в настоящий пир…
Ночь обещала быть темной, и проводник не хотел полагаться на волю дрейфа. Река Йогаузена несла огромные стволы, и столкновение с ними могло бы стать гибельным для плота. Ночлег организовали у подножия камедного дерева, на кучах сухой травы. Сменное дежурство Макса Губера, Джона Корта и Кхами не омрачилось какими-либо подозрительными визитами или звуками. Только обезьяны без умолку трещали от заката солнца до рассвета.
- Готов поклясться, что эти мартышки не разговаривали! - воскликнул Макс Губер, когда на рассвете погружал в прозрачные воды свои руки и лицо, изрядно искусанные злодейскими комарами.
Этим утром отъезд отсрочили на целый час. Хлынул проливной дождь. Вдруг разверзлись хляби небесные, и на землю обрушился настоящий потоп - такое нередко бывает в Экваториальной Африке. Следовало переждать непогоду. Густая листва камедного дерева хоть в какой-то мере защищала путников и сам плот, пришвартованный к могучим корням гиганта. А тут еще поднялся ураганный ветер. На поверхности реки капли воды превращались в маленькие наэлектризованные шарики. Глухие раскаты грома без видимых молний сотрясали атмосферу. Но града не стоило опасаться: огромные леса Африки обладают способностью предотвращать его выпадение
Тем не менее состояние атмосферы внушало большую тревогу, и Джон Корт счел своим долгом заметить:
- Если дождь не прекратится, нам лучше оставаться на месте… Боеприпасы у нас теперь есть, патронташи заполнены… Но смена одежды у нас только одна…
- Ну, так что же! - расхохотался Макс Губер. - Почему бы нам не одеваться по моде этой страны в собственную кожу?! Это бы решило все проблемы! Достаточно искупаться, чтобы выстирать свое "белье", и потереться о кустарник, чтобы вычистить "одежду"!
Действительно, оба друга уже целую неделю каждое утро занимались стиркой, потому что у них не было смены одежды.
Тем временем яростный ливень стал иссякать. Он продлился всего час. Вынужденную паузу использовали для приготовления первого завтрака. Его обогатило новое блюдо, отлично принятое всеми, - свежеснесенные яйца дрофы, которые Лланга обнаружил в птичьем гнезде, а Кхами сварил в чайнике вкрутую. Но и на этот раз Макс Губер не преминул побурчать, что эта чертова природа не позаботилась добавить к яйцам щепотку соли, без которой так трудно обойтись.
К половине восьмого дождь перестал, хотя небо оставалось пасмурным. Плот снова выплыл на стрежень реки.
Опущенные в воду "лески" тянулись за плотом, и рыбы не обходили наживку своим вниманием, тут же попадая в меню грядущих трапез.
Кхами предложил не делать обычной остановки, чтобы наверстать упущенное утреннее время. С ним согласились, и Джон Корт развел на плоту костер, на раскаленных углях которого вскоре затянул веселую песенку котелок. Поскольку мясо антилопы еще оставалось в запасе, ружья бездействовали. И тем не менее Макс Губер не раз порывался приложить карабин к плечу, замечая на берегах какую-нибудь дичь.
Эту часть леса воистину можно было бы назвать усладой для охотника: такое богатство фауны окружало их. Не говоря уж о водоплавающих птицах, лес изобиловал жвачными животными. Нередко голова антилопы раздвигала кустарники и прибрежный тростник. Подходили к берегам высокорослые могучие канны, рыжие лани, небольшие игривые газели, центральноафриканская антилопа-куду и даже красавцы жирафы, чье мясо необычайно вкусно и питательно. Легко было подстрелить какое-либо из этих животных, но для чего же, если пищи на ближайшие дни и так хватает?.. А потом, не следует перегружать плот и чрезмерно его загромождать. Вот на это обстоятельство обратил особое внимание своего друга Джон Корт.
- Ах, мой милый Джон, ну что же я могу поделать?.. Карабин сам поднимается к моей щеке, когда я вижу такую прекрасную цель… До нее ведь рукой подать!
Тем не менее, поскольку абстрактные соображения бесцельности "стрельбы ради стрельбы" не в состоянии остановить подлинного охотника, Макс Губер дал наказ своему карабину вести себя спокойно и не вскидываться поминутно к плечу. Так что окрестности больше не оглашались неуместными выстрелами, и плот продолжал свое мирное плавание по течению реки Йогаузена.
Однако после полудня у Макса Губера, Кхами и Джона Корта еще появится повод с лихвой компенсировать свою охотничью сдержанность… И выстрелы все-таки прозвучат, но они станут сигналом не к нападению, а к обороне…
С утра путешественники проплыли уже добрый десяток километров, следуя по прихотливым извивам реки, хотя в целом сохранялось ее общее направление к юго-западу. Холмистые берега окаймляла густая зелень исполинских деревьев, в большинстве своем шелковичных, чьи зонтообразные кроны создавали зеленый "потолок" над водой.
Только представьте себе: хотя ширина реки не уменьшилась, достигая порой пятидесяти - шестидесяти метров, нижние ветви этих шелковиц соединялись между собой, образуя настоящий коридор или туннель зелени, и под этими пышными сводами тихо журчала и хлюпала вода. Буйное переплетение ветвей, да еще обвитое серпантином лиан, становилось как бы растительным мостом, по которому ловкие клоуны-акробаты, и уж во всяком случае четверорукие лесные жители, могли бы запросто переноситься с одного берега на другой.
Хотя грозовые облака еще клубились над горизонтом, солнце уже появлялось в разрывах туч, и его лучи отвесно падали на водную гладь.
Кхами и его спутники не могли не восхищаться этим плаванием под зелеными куполами. Оно напоминало им блуждание в лесной чаще, вдоль затененных звериных троп, только на этот раз безо всякой усталости, без докучливых преград в виде зарослей колючих трав и кустарников.
- Ей-богу, этот лес Убанги - настоящий парк, - заявил Джон Корт, роскошный парк с прекрасными деревьями и проточными водами! Кажется, что ты находишься в Национальном парке Соединенных Штатов, у Миссури и Йеллоустона!..
- Парк, который кишмя кишит обезьянами! - заметил Макс Губер. - Можно подумать, что весь обезьяний род назначает здесь друг другу свидание!.. Мы попали в королевство четвероруких, где царствуют шимпанзе, гориллы, гиббоны…
Метафору Макса Губера вполне оправдывало огромное количество этих животных, которые буквально оккупировали берега, свисали с деревьев, бегали и прыгали в глубине леса. Никогда еще Кхами и его друзья не видели ничего подобного, не наблюдали такого фейерверка прыжков, ужимок и кривлянья. Какие вопли, кульбиты, живые гирлянды мохнатых тел… А какую блестящую серию обезьяньих гримас мог бы запечатлеть своим аппаратом фотограф!
- Но, в конце концов, все это очень естественно! - размышлял вслух Макс Губер. - Разве не находимся мы в самом сердце Африки?.. И я полагаю, что совершенно ничтожны различия между конголезскими четверорукими и туземцами, за исключением Кхами, само собой разумеется…
- Это различие вполне явственно, возразил Джон Корт. - Человек отличается от животного, как существо, наделенное разумом, от существа, которое подчиняется лишь обезличенному инстинкту…
- Инстинкт надежнее разума, мой дорогой Джон!
- Я не стану возражать, Макс. Но эти два жизненных фактора разделены бездной, и, пока она не заполнена, школа трансформизма не примет утверждения, что человек происходит от обезьяны…
- Совершенно верно, - согласился Макс Губер, - здесь не хватает звена в цепочке, промежуточного типа между антропоидом и человеком, с меньшей подчиненностью инстинкту и большим присутствием разума… А если недостает именно такого типа, то лишь потому, что его и не было никогда… Да если бы он даже и существовал, то проблема, поднятая учением Дарвина, еще не была бы решена… Так, по крайней мере, я думаю…