Пока велись эти заготовительные работы, Лланга, обычно очень внимательный ко всему, чем занимались Макс и Джон, оставался под тентом, и вот почему.
При звуке выстрела его маленький подопечный пришел в себя. Руки его шевельнулись, и, хотя он еще не разомкнул веки, рот его приоткрылся, и с бледных губ снова слетело единственное слово, которое Лланга уже слышал:
- Нгора, нгора!
На этот раз Лланга не сомневался. Он отчетливо разобрал все звуки, с характерным картавым "р".
Взволнованный жалобным тоном маленького создания, Лланга взял его горячую руку: лихорадка не проходила со вчерашнего дня. Наполнив чашку свежей водой, мальчик попытался влить несколько капель в рот ребенку, но безуспешно. Челюсти с ослепительно белыми зубами не разжались. Тогда Лланга окунул в воду пучок сухой травы и осторожно смочил губы больного. По всей видимости, это принесло ему облегчение. Его ручонка слабо пожала державшую ее руку мальчика, и слово "нгора" прозвучало опять.
Как мы помним, это слово конголезского происхождения обозначает у туземцев "мать". Так значит, этот малыш призывал свою мать? Расположение Лланги к ребенку, вполне естественно, возросло. Обезьянка?.. Так сказал Макс Губер… Нет! Это не обезьянка! Лланга не мог бы объяснить, почему он уверен в этом, но так он чувствовал.
Около часа провел он со своим подопечным, то гладя его руку, то смачивая ему губы, и не покинул ребенка до тех пор, пока сон не сморил того снова.
Теперь Лланга решился все рассказать; он подошел к своим друзьям в тот момент, когда плот, отведенный от берега, опять входил в полосу течения.
- Эй, Лланга, - улыбаясь, громко сказал Макс Губер, - как там поживает твоя обезьянка?
Мальчик взглянул на него, как бы не решаясь ответить. Затем положил свою ладонь на руку Макса Губера.
- Это вовсе не обезьянка, - произнес он.
- Нет? - переспросил Джон Корт.
- Ну и упрямец наш Лланга! - воскликнул Макс Губер. - Так что же, ты вбил себе в голову, что он такой же ребенок, как и ты?
- Ребенок… не такой, как я… но это ребенок!
- Послушай, Лланга, - Джон Корт перешел на более серьезный тон, чем его товарищ, - так ты полагаешь, что это ребенок?
- Ну да… он разговаривал… сегодня ночью…
- Разговаривал?!
- И снова говорил, только что…
- Да что же оно сообщило, это маленькое чудо? - улыбаясь, поинтересовался Макс Губер.
- Он сказал "нгора"…
- Как! - изумился Джон Корт. - То самое слово, что я уже однажды слышал?
- Да… "нгора"… - подтвердил юный туземец.
Можно было сделать только два вывода: либо Лланга стал жертвой галлюцинации, либо же он сошел с ума.
- Но давай проверим, - сказал Джон Корт, если только он не фантазирует, то факт по меньшей мере необычайный, мой милый Макс!
Они забрались под тент и внимательно осмотрели спящего. На первый взгляд можно было утверждать, что он принадлежит к роду обезьян. Но Джона Корта поразило, что перед ним не четверорукое существо, а двурукое. Согласно последней классификации Блуменбаха к такому разряду относится в животном царстве только человек. А у этого странного создания было две руки, тогда как у всех обезьян без исключения их четыре. И ступни его ног казались приспособленными для ходьбы, а не только для хватательных движений, как у представителей обезьяньей породы.
На все это Джон Корт первым делом обратил внимание своего друга.
- Интересно… Очень интересно! - отозвался Макс Губер.
Рост маленького существа не превосходил семидесяти пяти сантиметров. По внешним признакам пора детства для него еще не миновала, ему можно было дать лет пять-шесть. Лишенная шерсти кожа была покрыта легким золотистым пушком. На лбу, подбородке и на щеках - никаких намеков на волосяной покров, его присутствие обнаруживалось лишь на груди, на бедрах и ногах. Уши его имели округлые и мягкие окончания, отличные от четвероруких, которые вообще лишены мочек. Руки не были чрезмерно длинными. Природа не наделила его и пятой конечностью, как большинство обезьян, которым хвост служит для осязания и хватания. Форма головы круглая, лицевой угол примерно восемьдесят градусов, нос приплюснутый, лоб не очень покатый. Покрывавшие его череп волосы вполне могли сойти за шевелюру, украшающую туземцев Центральной Африки. Все это говорило о том, что существо больше напоминает человека, чем обезьяну, по своему общему строению, но также, вероятно, и по всей внутренней организации.
Легко вообразить душевное потрясение Джона Корта и Макса Губера перед лицом абсолютно неведомого существа, какого не наблюдал еще ни один антрополог в мире и которое казалось промежуточным звеном между животным и человеком.
И к тому же Лланга утверждал, что этот малыш разговаривал, - если только юный туземец не принял за артикулированную речь какой-то нечленораздельный звук, не имеющий связи с абстрактной мыслью, и обязанный своим появлением слепому инстинкту, а не разуму.
Двое друзей хранили молчание, ожидая, что губы малыша приоткроются, а Лланга продолжал увлажнять ему лоб и виски. Дыхание его становилось ровнее и спокойнее, жар спадал. По всей видимости, приступ лихорадки близился к завершению. Наконец губы слегка зашевелились.
- Нгора! Нгора!.. - повторил странный ребенок.
- Вот это да! - воскликнул Макс Губер. - Такое и вообразить невозможно!
Ни тот, ни другой не могли поверить в то, что они только что услышали.
Как! Такое существо, отнюдь не занимающее высокой ступени на лестнице живого мира, обладало даром речи?! Если малыш произнес пока только одно слово на конголезском языке, то разве нельзя предположить, что ему известны другие, что у него есть мысли и он способен передавать их во фразах?
Оставалось пожалеть, что он не открывает глаз и что нельзя встретиться с ним взглядом… Ведь глаза отражают мысль, они способны ответить на многое. Но нет! Веки его оставались плотно сжатыми, и ничто не указывало на то, что они скоро поднимутся.
Тем временем Джон Корт, наклонившись над ребенком, готов был ловить любое слово или крик, что могли бы вырваться у него, он приподнял малышу голову, но тот не проснулся. Каково же было изумление американца, когда он обнаружил шнурок вокруг тоненькой шеи, изготовленный из плетеной шелковой тесьмы. Он потянул за него, чтобы найти соединительный узел, и почти тотчас воскликнул:
- Медаль!..
- Медаль? - изумился Макс Губер.
Джон Корт развязал шнурок.
Да! Никелевая медаль, размером с монету в пять сантимов, с выгравированным именем на одной стороне и мужским профилем на другой. Это имя было Йогаузен, и профиль принадлежал пропавшему доктору.
- Он! - воскликнул Макс Губер. - И какой-то мальчишка напялил орден немецкого профессора, чью клетку мы нашли пустой!
В том, что медали могли встретиться на территории Камеруна, нет ничего удивительного, поскольку доктор Йогаузен раздарил их многим местным жителям. Но чтобы этот знак отличия вдруг оказался на шее у столь необычного обитателя леса Убанги…
- Фантастика! - заявил Макс Губер. - Скорее всего эти полуобезьяны-полулюди похитили медаль из шкатулки доктора…
- Кхами! Иди сюда! - позвал Джон Корт.
Он хотел посвятить проводника в суть происшедшего и поинтересоваться, что тот думает о необычном открытии.
Но в тот же момент до них донесся голос проводника:
- Месье Макс!.. Месье Джон!..
Двое молодых людей выбрались из-под тента и подошли к проводнику.
- Послушайте-ка, - сказал он им, прикладывая руку трубочкой к своему уху.
В пятистах метрах вниз по течению река делала крутой поворот вправо, на этой излучине снова появлялся густой лесной массив. Ухо, повернутое в этом направлении, различало глухое и протяжное гудение, не похожее на мычание жвачных животных или на рычание хищников. Это скорее напоминало слитный гул голосов, который усиливался по мере приближения плота к его источнику.
- Подозрительный шум, - изрек Джон Корт.
- Я не могу распознать его природу, - добавил Макс Губер.
- Быть может, там пороги или водопад? - задумался проводник. - Ветер дует с юга, и я чувствую, что воздух стал влажным. Как будто несет мелкую водяную пыль…
И Кхами не ошибся.
На поверхности реки появился как бы легкий прозрачный пар - верный предвестник яростного бурления воды.
Если реку перегородило какое-то препятствие, то "навигацию" придется прервать, а эта перспектива настолько взволновала Макса Губера и Джона Корта, что они больше не думали ни о Лланге, ни о его подопечном.
Плот дрейфовал уже с повышенной скоростью, по-видимому, за поворотом должна проясниться причина отдаленного шума.
Едва они миновали излучину, как наихудшие опасения проводника тут же полностью подтвердились.
На расстоянии какой-нибудь сотни туазов нагромождение темных камней образовало настоящую плотину от одного берега до другого. Только в середине ее был просвет, куда устремлялись пенящиеся бурные воды. По бокам же они натыкались на препятствие, в некоторых местах переплескивая через него: это были одновременно пороги в центре и водопады с обеих сторон. Если, не удастся подвести плот к одному из берегов и надежно привязать там, то его затянет течением и разобьет о плотину или же он опрокинется на стремительных порогах.
Все трое сохраняли привычное хладнокровие. Впрочем, нельзя было терять ни секунды, потому что скорость течения быстро возрастала.
- К берегу!.. К берегу!.. - крикнул Кхами.
Было уже половина седьмого, и при стоявшем тумане сумерки еще более усугубили плохую видимость, путешественники едва различали отдаленные предметы. Это обстоятельство в сочетании с другими трудностями усложнило маневры.
Напрасно старался Кхами направить плот к берегу. Сил у него не хватало. Макс Губер присоединился к нему, стремясь противостоять течению, которое несло их прямо к середине плотины. Вдвоем они добились некоторого успеха, и, может быть, им удалось бы выскочить из опасного дрейфа, если бы не сломалось кормовое весло.
- Приготовимся выброситься на скалы, прежде чем нас затянет стремнина! - скомандовал Кхами.
- Ничего другого не остается! - ответил Джон Корт.
Встревоженный шумом, Лланга покинул тент. Он огляделся и понял всю опасность положения. Но вместо того, чтобы позаботиться о себе, он подумал о малыше, схватил его на руки и стал на колени в задней части плота.
А минуту спустя шаткое деревянное сооружение подхватило бурное течение. Но надежда еще жила: вдруг повезет и они не наскочат на скалы, плот промчится, не перевернувшись?..
Увы, злая доля распорядилась иначе. Хрупкое "суденышко" налетело со всего маху на одну из скал с левой стороны. Безуспешно Кхами и его спутники пытались уцепиться за камни, на которые им удалось забросить ящик с патронами, оружие, инструменты…
Все оказались в бешеном водовороте в то самое мгновение, когда плот раскололся и его обломки исчезли в грохочущей пенной пучине.
Глава XII
В ЛЕСНОЙ ЧАЩЕ
На другой день возле костра, в котором догорали последние угольки, недвижно лежали трое мужчин. Сраженные усталостью, неспособные противиться сну, они спали под густыми кронами деревьев.
Который час?.. И вообще, какое время суток?.. Никто из них не мог бы сказать. Если прикинуть, сколько минуло со вчерашнего дня, то вроде бы солнце должно уже быть над
горизонтом. Но в какой стороне находится восток? И этот вопрос, задай его кто-нибудь, остался бы без ответа.
А может быть, трое мужчин в пещере, и туда не проникает дневной свет?..
Но нет, вокруг теснились деревья, да такой плотной стеной, что взгляд не проникал дальше нескольких метров. Даже при отдельных вспышках пламени в костре невозможно было разглядеть тропинку между огромными стволами, окутанными густой сетью лиан. Сплошной полог нижних ветвей простирался на высоте каких-нибудь пятидесяти футов. Листва над ним, до самых высоких макушек деревьев, была настолько густой, что ни звездный свет, ни солнечные лучи не пробивались сквозь нее. И сама тюрьма не была бы более мрачной, а стены ее - более неприступными, чем эта чащоба Великого леса.
В трех этих мужчинах мы узнаем Джона Корта, Макса Губера и Кхами.
Каким образом оказались они в этом месте? Они не знали. После того, как плот разбился о камни, а им не удалось за них уцепиться, беспомощных людей унесло бешеным потоком воды, и они ничего не ведали о том, что последовало за катастрофой. Кому обязаны своим спасением проводник и его спутники? Кто их, потерявших сознание, доставил в эту лесную чащу?
Увы, не всем удалось спастись. Не хватало приемного сына Джона Корта и Макса Губера, а также маленького существа, спасенного им прежде… И кто знает, быть может, из-за стремления вновь его спасти Лланга и погиб вместе с ним?..
Теперь у Кхами, Джона Корта и Макса Губера не было ни боеприпасов, ни оружия, никаких инструментов, кроме складных ножей и топорика, которые проводник носил на поясе. Нет больше плота, да и в какую сторону идти, чтобы снова увидеть реку Йогаузена?
А как решить проблему с продовольствием? Ведь больше невозможно охотиться. Обходиться съедобными корешками, дикими плодами - это слишком скудная еда, да и ту не всегда сыщешь. Значит, реальна перспектива голодной смерти в ближайшее время…
Отсрочка на два-три дня у них, по крайней мере, есть. На такой срок продуктов хватит. Остатки мяса буйвола они нашли рядом с собой. Съев несколько уже обжаренных ломтей, они снова заснули возле затухающего костра.
Джон Корт очнулся первым. Тьма стояла такая, что бывает не всякой ночью. Когда глаза освоились с нею, Джон Корт с трудом разглядел Макса Губера и Кхами, лежавших у подножия дерева. Прежде чем разбудить их, он сдвинул недогоревшие остатки дров к центру костра, где еще тлели угли под слоем пепла, затем принес несколько охапок сухих веток и трав, и вскоре огонек весело заплясал, бросая отблески на людей и деревья.
Теперь надо подумать, как выбраться отсюда, - сказал себе Джон Корт.
Пылавший с легким треском огонь скоро разбудил Макса Губера и Кхами. Они поднялись одновременно. Память о катастрофе вернулась к ним, и они сделали самое естественное: стали держать совет.
- Где мы находимся? - спросил Макс Губер.
- Там, куда нас принесли, - ответил Джон Корт, - и я заключаю из этого, что мы ничего не знаем о происшедшем за минувшие…
- За минувшие день и ночь, - подхватил Макс Губер. - Кажется, вчера наш плот разбился о каменную гряду? Кхами, что вы думаете по этому поводу?
Вместо ответа проводник только пожал плечами. Итак, невозможно определить ни того, сколько времени минуло, ни тех обстоятельств, при которых они оказались спасенными.
- А Лланга? - спросил Джон Корт. - Наверняка он погиб, раз его нет вместе с нами! Значит, наши спасители не смогли извлечь его из водоворота…
- Бедное дитя! - горько вздохнул Макс Губер. - Он был так сильно к нам привязан! Мы любили его… Мы позаботились бы о его счастье! Какая злая судьба: вырвать его из рук этих кровожадных данкас, а теперь… Бедный, бедный ребенок!
Двое друзей, не колеблясь, рискнули бы жизнью ради Лланги… Но ведь и сами они чуть не погибли в грозном водовороте. Кому обязаны они своим спасением?..
Нечего и говорить, что путешественники больше не думали о странном создании, подобранном юным туземцем, которое, без сомнения, утонуло вместе с ним. Множество других вопросов волновало их в эту минуту, гораздо более важных, чем антропологический казус получеловека-полуобезьяны.
Джон Корт продолжал:
- Как я ни напрягаю память, ничего не могу припомнить о событиях, последовавших после столкновения со скалой… За несколько секунд до него, мне кажется, я видел Кхами… Он стоял, бросая оружие и посуду на камни…
- Правильно, - подтвердил Кхами, - и довольно удачно, потому что они не упали в воду. Потом…
- А потом, вмешался Макс Губер, - когда нас уже затянуло в воду, я видел, по-моему… да, я видел людей!
- Людей… действительно, - с живостью подхватил Джон Корт, - и я видел людей… Туземцы жестикулировали и с криками бросились к плотине…
- Как, вы видели туземцев? - крайне удивленный, переспросил проводник.
- Ну да, не меньше дюжины, - подтвердил Макс Губер, - они-то, по всей вероятности, и вытащили нас из реки.
- А затем, - добавил Джон Корт, - мы еще даже не пришли в сознание, как они доставили нас сюда… с остатками провизии… Наконец, разложив костер, они поспешили скрыться…
- И скрылись так удачно, - заметил Макс Губер, - что даже следа никакого не оставили! Это чтобы показать нам, что они не нуждаются в нашей благодарности.
- Терпение, мой дорогой Макс, терпение! - сказал Джон Корт. - Вполне возможно, что они где-то поблизости, возле нашей стоянки… Ну как допустить, что они приволокли нас сюда только затем, чтобы тут же бросить?
- Да еще в таком месте! - возмутился Макс Губер. - Вообразить только, что в этом лесу Убанги есть такие заросли… Уму непостижимо! Кромешный мрак целые сутки…
- Постойте, - прервал Джон Корт, - еще неизвестно, день сейчас или ночь…
Проблема эта, впрочем, вскорости разрешилась. Сколь ни была плотной и непроницаемой листва, а все-таки можно было заметить над верхушками деревьев, достигавших ста - ста пятидесяти футов, слабые проблески неба: значит, солнце в этот момент уже взошло над горизонтом.
Часы Джона Корта и Макса Губера, побывавшие в реке, остановились. Значит, надо будет определяться по положению солнечного диска, а это станет возможным, если его лучи пробьются сквозь кроны.
Пока двое молодых друзей обсуждали все эти вопросы, не находя ответа на многие из них, Кхами молча слушал. Потом он поднялся и промерил шагами узкое пространство, которое оставили свободными деревья-великаны, оплетенные гроздьями лиан и колючего кустарника. В то же время он старался найти хотя бы крошечный кусочек неба в просветах между ветвями; ему так хотелось воскресить в себе то безошибочное чувство ориентации, которое, казалось, никогда еще не было столь необходимым, как в нынешних необычных условиях.
Ему доводилось уже пересекать леса Конго и Камеруна, но в такую непроницаемую чащу он еще не попадал. Эту часть Великого леса невозможно даже сравнить с той, которую. Кхами и его спутники прошли от опушки до реки Йогаузена, откуда они, в общем, выдерживали юго-западное направление. В какой же стороне находился теперь юго-запад, и сможет ли определить это проводник?
Джон Корт, угадывая его колебания, собрался обратиться к нему с вопросом, но Кхами его опередил:
- Месье Макс, вы уверены, что видели туземцев возле плотины?
- Ну, конечно, Кхами, в тот самый момент, когда плот разваливался на куски.
- И на каком берегу?
- На левом.
- Вы точно помните, что на левом?
- Д-да… это был левый берег.
- Так мы должны бы оказаться к востоку от реки?
- Несомненно, - подхватил Джон Корт, - а следовательно, в самой дальней части леса… Но на каком расстоянии от реки Йогаузена?
- Это расстояние не должно быть велико, - заявил Макс Губер. - Ну, несколько километров, не больше. Невозможно представить, чтобы наши спасители, кто бы они ни были, оттащили нас слишком далеко.