Есть даже такая хорошая суфийская притча на эту тему: про некого дервиша, который повстречал Гаруна аль-Рашида Багдадского и рассказал, что только что вернулся из ада. Дескать, ему срочно понадобилось раскурить трубку, а ближе преисподней взять огня было негде. Но и в аду лишнего огня не оказалось, тамошний царь ответил, что каждый приходит к ним со своим собственным. Очень поучительно.
Вообще беда, когда человек вдруг принимается философствовать - это всегда пахнет белой горячкой.
- Как я понимаю, у вас и якоря с ключами тоже где-то здесь под боком лежат? - между делом поинтересовался я.
Виола быстро переглянулась с "вожатой".
- Не совсем под боком, но ближе, чем база, да.
- Тогда я хочу видеть Алису, - решил я. - Настоящую ее. Оригинальную версию.
- Зачем? - Виола нахмурилась.
- Имею желание увидеться. А также попрощаться. "Присядем, друзья, перед дальней дорогой", и все такое прочее.
- Саша, не думаю, что это разумно, - Виола поднялась мне навстречу. "Вожатая" сунула руку за спину, за пояс форменной юбки.
- Не помню, чтобы я спрашивал вашего мнения о разумности своих действий. - Я приятно улыбнулся. - Вы серьезно хотите узнать, какие "интересные способности" появились у меня после ваших экспериментов? Вот правда?
Виола с застывшим лицом глядела на меня. Три секунды. Пять. Восемь.
"И не забывайте, дорогуша, что на всякого доктора, будь он даже доктором философии, приходится не более трех аршин земли".
- Минус второй этаж, шестой бокс, - сказала она наконец. - Код двери "Пегас".
Комната была точно такой же, как та, где лежал невезучий Семен. И опоясанная проводами и кабелями фигурка на койке выглядела еще более беззащитной, несчастной…
Алиса!
Я боялся, да. Боялся, что ей окажется пятьдесят, что она будет старой страшной каргой, что виртуальные путешествия иссушат ее, как пустыня корежит дерево, превращая гладкий стройный ствол в изогнутый, кривой, шершавый обрубок.
Реальность оказалась милосерднее.
Ей было лет двадцать пять, хотя выступающие на бледном лице мальчишеские скулы и роскошные когда-то рыжие волосы, теперь остриженные жалким тускло-медным ежиком, заставляли казаться моложе. Но это была она, это была Алиса.
Моя Алиса.
Ее веки чуть дрогнули, когда я легко провел ладонью по тонкой, обветренной коже.
- Ничего не бойся, Алиска, - прошептал я. - Миелофон у меня.
***
На поверхности все было как обычно. В кронах деревьев шелестел утренний ветерок, со стороны пляжа доносился визг и плеск малышни, на небе не было ни облачка. Еще один солнечный день в реальности бесконечного лета. В этом маленьком кусочке рая, кружащемся в черном ужасе холодного и беспощадного космоса.
А совсем рядом шла своим чередом зима. Зима, в которую нам предстояло вот-вот вернуться.
На площади, прямо у постамента так и оставшегося неизвестным Геннадия - а может, и не Геннадия вовсе - сидела Алиса. Просто сидела и смотрела в небо. Я подумал, подошел, да и плюхнулся рядом.
- Все хорошо? - Алиса глянула искоса.
- Терпимо. Скучно, правда. Хоть бы дождь пошел.
- Если его нет, значит, ты не хочешь, чтобы он пошел, - резонно указал я. - И никто не хочет. Хотя скоро от нас в этом плане уже ничего зависеть не будет. Черт, до чего же неохота опять в холод и слякоть…
- Какой еще холод? Что происходит? - Алиса непонимающе нахмурилась.
Я покивал.
- Да, я же забыл сообщить, замотался… Десять минут назад президент Рейган объявил о начале ядерной атаки на СССР. Ближайшие три года нам придется пересидеть в бункере, потом - как повезет.
- Ружичка! - Алиса уже занесла руку, но неожиданно улыбнулась и превратила удар в короткое, нежное касание. - Дуралей ты. Можешь хоть раз что-нибудь серьезное сказать?
- Могу, - согласился я. - Я тебя люблю.
- Я же сказала - серьезное… - начала Алиса и осеклась. Уставилась на меня.
Широко распахнутые карие глаза. Смешные "петухи", выбившиеся, как обычно, из ее прически. Белая, завязанная узлом на животе, рубашка и красный галстук на руке. Такая взбалмошная и своенравная. Резкая и грубоватая, нежная и беззащитная. Самая лучшая. Любимая.
И внезапно что-то случилось, и стало вдруг неважно, что вокруг ясный день, и центральная площадь, и малыши носятся, и под землей таятся мрачные секреты, и за нами следит теперь наверняка руководство базы с трех как минимум точек. Хочется людям поцеловаться рядом с памятником - пускай себе целуются. На то и молодость, верно?
- А вообще есть еще одна хорошая новость, - сказал я, наконец, оторвавшись от ее губ.
- Еще лучше, чем эта? - Алиса показала мне язык, и я чуть было не передумал рассказывать, но чудовищным усилием воли сдержался.
- Она про другое, - не стал сравнивать я. - Только что нам - тебе, Славе, Лене и Мику, плюс мне, конечно, было выдано официальное разрешение покинуть лагерь и отправиться куда глаза глядят. Так что, в общем-то, свищи всех наверх, собирай девчонок, мы выезжаем через час.
- Куда? - Алиса, по своему обыкновению, не стала терзаться вопросами "как же это так?" и "зачем это надо?" Глаза ее уже горели, она была готова сорваться с места в любую секунду. "Главное - ввязаться в бой, а там видно будет!" Идеальная авантюристка.
Вместо ответа я запрокинул голову и уставился в небо. Синее, совсем не выгоревшее, как часто бывает поздним летом. Оно такое просто потому, что десяток ребят захотело сделать его таким. Здесь царит мир и дружба только потому, что кому-то захотелось, чтобы было именно так. Не политикам, не мега-корпорациям, а горстке простых, обыкновенных подростков. Что из этого следует?
Это не так уж и сложно.
И пускай в морской глубине плавают киты и касатки. В бездонном небе парят медленные птицы. А под землей во тьме продолжают работать страшные черные машины. Я помог своим друзьям и любимой девушке. Я без потерь вышел из очень щекотливой ситуации с участием сильных мира сего. Я сделал мир вокруг себя хотя бы чуть-чуть лучше. Насколько сумел. Кто сможет - пусть сделает больше.
- Не знаю, Алиска, - честно ответил я. - Но мне отчего-то кажется, что там, куда мы приедем в итоге, будет очень, очень жарко, опасно и интересно! Тебе наверняка понравится.
И знаете что? Так и вышло.
Но об этом позже.
***
Эпилог
И была комната, и в комнате были двое.
- Он так и не понял, - ухмыльнулся Петр Иванович. Виола отрицательно покачала головой. - Он так и не понял, мама!
- Не особо умен, - пожала плечами "медсестра", улыбаясь так, как вообще-то совсем не должна улыбаться молодая, красивая женщина. - Система "Звезда", как должно быть понятно любому нормальному человеку, состоит из шести фрагментов: пяти лучей и центра. Центром, ключевым элементом, был он, это чистая правда. А одним из "лучевых агрегатов" была я. Всегда я…
Как настоящему ученому, первый эксперимент с кортексифаном мне пришлось провести на себе - еще тогда, тридцать лет назад. Результат оказался не слишком удачным, и базового тела, в которое хотелось бы возвратиться, у меня, можно сказать, не осталось. Зато осталась "идеальная я", осталась навсегда.
"Директор" вытер лоб.
- Мне порой казалось, что ты слишком рисковала…
- Когда сказала ему о решении девяносто четвертого года? - Виола рассмеялась. - Да, проболталась, но он ничего не заметил. Как не заметил того, что у нас с тобой одна фамилия. Как не обратил внимания на то, что боксов на втором уровне лаборатории - шесть. Как не понял, что код "Цвет" - это не он, а я. "Виола" - от латинского "фиалка", "фиолетовый цветок", а не от его глупой фамилии!
- Я же говорил, что "Умник" для него - слишком лестно, - проворчал Петр Иванович, с обожанием глядя на "медсестру".
- Ничего, - бессменный руководитель проекта "Бесконечное лето", создатель системы "Звезда", Виола Зигфридовна Толкунова, урожденная Гюнтнер, снова улыбалась. - Как там он говорил: "люди будут не идеальны, но они будут умны, справедливы и свободны. А со временем и счастливы". Тут он, можно сказать, предвидел будущее. Под моим чутким руководством - конечно, будут.
Саша был прав, все девушки реализовывали определенные человеческие качества и архетипы. В Славе, например, преобладали доброта и отзывчивость. В Алисе - чувственность и импульсивность. Лена воплощала ум и сообразительность, а Мику - творчество и развитие. Но все эти прекрасные качества не стоят почти ничего без главного, того, что есть у меня, и нет ни у ключа, ни у якорей. Потому что главное - это контроль. Контроль, который я сохраню над их маленькой группой, а значит, и над текущей реальностью. И мир станет таким, каким его захочу увидеть я. Каким его создам я. Но, конечно, не сразу.
Виола поднялась, потянулась и глубоко вздохнула.
- Со временем.
***
20.11.2014 - 22.12.2014
Экспериментальная энциклопедия или Постмортем гениального текста
Повсеместная популярность произведения "Бесконечное лето: Эксперимент", которое продолжает широко шагать по стране, не может, конечно, не радовать - именно поэтому я всегда радуюсь, друзья!
Вместе с тем, за полтора года славы выяснились некоторые вещи - и вещи эти ужасающие! В частности, стало ясно, что далеко не все как следует понимают все талантливые отсылки и высокохудожественные аллюзии, искусно спрятанные в тексте - и это здорово меня озадачило и даже в чем-то встревожило.
Но тревожило оно меня не слишком долго, потому что я напряг в невероятном усилии могучие мышцы своего головного мозга и придумал простой в своей изысканности выход: энциклопедия. Она же глоссарий. Ну, или еще как-нибудь назовите, мне по фигу.
Короче: здесь содержатся все отсылки и референсы (это одно и то же) на работы тех гигантов, на плечах которых я стоял в процессе написания. Постмодернистский текст, как многие знают - это как раз оно, скомпилированное из уже существующих обрывков и отрезков оригинальное произведение. Смерть автора, слыхали такое?
Зачем это сделано? Ну блин, очевидно же! Для более полного понимания глубины моего мастерского умения складывать слова в буквы - или наоборот. В общем, для демонстрирования общей эрудиции. А во-вторых, конечно, для того, чтобы незнакомые с сокровищницей мировой литературы немедленно прекратили это безобразие и ознакомились.
Приятного чтения.
Глава 1.
Это значит, шиза косит ряды. "Маня, вы не на работе. Холоднокровней, Маня".
Исаак Бабель, из книги "Одесские рассказы":
"Лавочники онемели. Налетчики усмехнулись. Шестидесятилетняя Манька, родоначальница слободских бандитов, вложив два пальца в рот, свистнула так пронзительно, что ее соседи покачнулись.
- Маня, вы не на работе, - заметил ей Беня, - холоднокровней, Маня…"
"Ваша машина может быть любого цвета, при условии, что этот цвет - черный".
Приписывается автопромышленнику, миллиардеру, плейбою и филантропу Тони Старку Генри Форду.
"Извините, не подскажете, сколько сейчас градусов ниже нуля? - Идиот! - Спасибо".
Из фильма "Операция "Ы" и другие приключения Шурика"
- Позвольте представиться, Алессандро де Шуази, граф де Этанмор, прибыл утренним дилижансом. Аншанте!
Не совсем референс, но "Шуази" по-французски - "Избранный", а "Этанмор" - это Deadpool, персонаж, который во многом вдохновил появление Саши Ружички на свет божий.
"А журнальчики-то старые совсем, не новьё. Нет, это не Рио-де-Жанейро".
Из "Золотого теленка" Ильфа и Петрова: "А шкафчик-то типа "Гей, славяне!" - подумал посетитель. - Тут много не возьмешь. Нет, это не Рио-де-Жанейро".
Ладно, сову эту мы разъясним. А хотя бы даже и совенка. Но - потом.
Из "Собачьего сердца" Булгакова: "Нет, это не лечебница… куда-то в другое место я попал, - в смятении подумал пес и привалился на ковровый узор у тяжелого кожаного дивана, - а сову эту мы разъясним…"
"Да, теперь многие не знают имен героев. Угар нэпа. Нет того энтузиазма".
Тоже из "Золотого теленка" Ильфа и Петрова.
- Не сердитесь, Зося, - сказал я задушевно. - Примите во внимание атмосферный столб. Мне кажется даже, что он давит на меня значительно сильнее, чем на других граждан. Это от любви к вам. И, кроме того, я не член профсоюза. От этого тоже.
Опять же из "Золотого теленка", очень я его люблю.
Глава 2.
"Я уже говорил тебе, что такое безумие? Безумие - это точное повторение одного и того же действия. Раз за разом, в надежде на изменение." Внутренний психопат снова не подвел.
Из игрушки "Фар Край 3".
"Спокойнее, Соломон, не имей эту привычку быть нервным на работе".
Исаак Бабель, "Как это делалось в Одессе".
Глава 3.
Ольга Дмитриевна пыталась меня добудиться, рассказывала что-то про линейку и долг пионера, который всегда готов. Но я, дурной спросонья, только ласково сказал ей сквозь одеяло: "Солнце мое, передайте, душевно вас прошу, линейке - Беня знает за линейку".
Снова-таки Бабель, "Одесские рассказы":
- Ну, иди, - ответил Король.
- Что сказать тете Хане за облаву?
- Скажи: Беня знает за облаву.
Дошло. Все на обеде, оттого и никого вокруг. "На их месте должны были быть мы". Ноги в руки, и бегом принимать органическую пищу!
Отличный фильм "Бриллиантовая рука" Л.Гайдая.
"Восьмое и последнее правило бойцовского клуба: тот, кто впервые пришёл в клуб - примет бой."
Невероятно, но это "Бойцовский клуб" режиссера Финчера.
- Ну вот, - закричал я на всю столовую. - Кажется, Двачевская хочет меня убить, это довольно интересно…
Бабель, "Одесские рассказы":
Еще немного, и произошло бы несчастье. Беня сбил Штифта с ног и выхватил у него револьвер. С антресолей начали падать люди, как дождь. В темноте ничего нельзя было разобрать.
- Ну вот, - прокричал тогда Колька, - Беня хочет меня убить, это довольно интересно…
- Тут такие дела, Ольга Дмитриевна… иду я вчера, значит, подписывать, мимо причала… а там - под причалом, весь в тине, ракушках всяких - скелет фашиста! И каска, рогатая такая, и пулемет заржавленный - и скелет цепью к пулемету прикован. Я сразу понял - тут бои шли, метнулся, конечно, за начальством, милиция приезжала…
А. и Б. Стругацкие, "Трудно быть богом":
Ребята промолчали. Затем Пашка вполголоса спросил:
- Тошка, что там было, под знаком?
- Взорванный мост, - ответил Антон.- И скелет фашиста, прикованный цепями к пулемету.- Он подумал и добавил: - Пулемет весь врос в землю…
- Н-да, - сказал Пашка.- Бывает. А я там одному машину помог починить.
- И впрямь - Электроник.
- Почему, кстати?
- А он Сыроежкин, - равнодушно пояснила Алиса. - Фильм помнишь, года три назад вышел, про мальчика из чемодана?
Не все знают, что советский фильм "Приключения Электроника" поставлен по отличной повести Евгения Велтистова "Электроник - мальчик из чемодана".
- Здрасссе, - споткнулся я на ровном месте. - А Мика дома?
"Как говорит наш дорогой шеф, если человек идиот, то это надолго!"
Л.Гайдай, "Бриллиантовая рука".
- Грешно смеяться над больными людьми, - укорил я Мику. - Это был финский. Мне почему-то показалось, что ты из Финляндии.
Тоже Гайдай, "Кавказская пленница"
Вот оно что. "Живьем брать демонов!" Хотя с такими способностями как у Мику она, конечно, любого демона в два счета заговорит и усыпит. А там его и брать можно, тепленького.
Обратно Гайдай, "Иван Васильевич меняет профессию".
"Когда вы говорите, Иван Васильевич, впечатление такое, что вы бредите."
Тоже он.
- Ничего ты не знаешь, Саша Ружичка, - вздохнула Алиса с непонятной тоской. Легко поднялась, загородила солнце. Красивая, хоть картину пиши, хоть стихи сочиняй.
"Игра престолов", само собой.
- Знаешь… я, наверное, подойду чуть позже, мне нужно будет подумать.
- Это о чем это? - Алиса снова была собой, всегдашней нахальной маской.
- О башмаках и сургуче, капусте, королях, и почему, как суп в котле, кипит вода в морях, - сообщил я. - Про твою тезку, кстати, писалось.
Льюис Кэролл, "Алиса в Зазеркалье":
И молвил Морж: "Пришла пора
Подумать о делах:
О башмаках и сургуче,
Капусте, королях,
И почему, как суп в котле,
Кипит вода в морях".
Глава 4
"Наш дом вообще очень странный. Шпак все время красное дерево покупает, но за квартиру платит туго. А вы неизвестную машину сделали."
Может, это будет сюрпризом, но фильм "Иван Васильевич меняет профессию" поставлен по повести Михаила Булгакова "Иван Васильевич", цитата - оттуда.
"Жизнь порой бывает более странной, чем любой вымысел".
Неплохой фильм "Пароль: рыба-меч" с Траволтой.
Перейдем к девушкам: Алисе, Славе, Лене, Мику. Хм, интересная последовательность, не без помощи подсознания наверняка выстроилась. Отказать, сосредоточиться на этой великолепной четверке. Великолепная четверка и вратарь - а вратарь это, похоже, я.
Из старой советской песни "Трус не играет в хоккей":
Звенит в ушах лихая музыка атаки…
Точней отдай на клюшку пас, сильней ударь!
И всё в порядке, если только на площадке
Великолепная пятёрка и вратарь!
Суровый бой ведёт ледовая дружина: