- Так вот оно, чудо землеройной техники! - вырвалось у меня.
- Я не назвал бы его чудом, хотя кое-кто утверждает, что на литостате можно пройти до центра земного шара… Машина, к которой мы приближаемся, одна и самых новых наших конструкций - литостат "С-16".
- А кто ее изобрел? - спросил Тарас.
- Инженеры, - коротко ответил Самборский. - Впервые идею такой машины предложил Ярослав Васильевич Макаренко.
- А что значит "С-16"? - допытывался мальчик.
Но Самборский словно не слышал вопроса и, обращаясь ко мне, сказал:
- Сейчас мы войдем в камеру управления литостата и подробнее ознакомимся с ним. Идемте скорее. Будьте осторожны, не спотыкайтесь.
Не споткнуться было трудно - вокруг лежало множество битого камня, тянулись какие-то шланги, толстые электропровода, телефонные шнуры.
Мы стояли возле цилиндра, который слегка дрожал и грохотал.
- Он не очень шумит, - заметил я.
- А вы бы сняли шлем и послушали без звукофильтров, - сказал стоящий рядом рабочий. - Тут, пока не было этих шлемов, люди просто глохли и срывали себе голос.
Мы поднялись по железным ступенькам в кабину управления литостата и увидели там инженера-механика, руководившего работой этого агрегата. Перед ним находились распределительная доска и телефон, связывавший его с разными отделами, где работали специалисты - электрики, пиротехники, механики.
Самборский кивнул инженеру и несколько минут молча наблюдал за его работой. Инженер то и дело переводил ручку на распределительной доске и говорил по телефону. Он то приказывал усилить сверление, то прекратить его, подавал пиротехникам команду заложить фугасы, командовал: "Взрыв!" Тогда мы слышали какое-то шуршание. Так доносился шум взрыва через звукофильтры шлема. Литостат медленно подвигался вперед.
- Какая его скорость? - спросил Тарас.
- Он мог бы пройти до десяти километров в сутки в твердом грунте, ответил Самборский, - но сложность туннельных работ, недостаток электроэнергии и необходимость проводить работу широким фронтом ограничивают его скорость приблизительно двумя километрами в сутки. Это один из самых больших литостатов. Несколько сот меньших работают на строительстве самого туннеля. Там легче работать, так как размер туннеля не такой большой, как здесь. Но и там из-за недостачи электроэнергии невозможно целиком использовать эти аппараты. Потому мы и спешим с сооружением электростанции. Вообще успех строительства зависит от того, как быстро мы сумеем дать ему нужное количество электрической энергии. Здесь наши литостаты уже заканчивают работу. Дней через десять мы начнем установку и монтаж пятидесяти турбин по двести тысяч киловатт каждая, а через месяц сорвем перегородку, которая отделяет Байкал от подземного русла. Тогда вода из озера хлынет сюда, под Байкальский хребет, и в августе мы обеспечим строительство нужным количеством энергии.
Мы вышли из мощной машины и снова очутились на твердом грунте подземелья. Самборский оставил с нами рабочего-монтера, копавшегося в телефонных проводах, а сам пошел посмотреть, как отгружают раздробленную породу.
Тарас долго разглядывал литостат снаружи, и его внимание снова привлекла небольшая белая надпись на стенке машины.
- Товарищ, - обратился он к монтеру, - может быть, вы знаете, что значит "С-16"?
Монтер наворачивал на провод изоляционную ленту. Он засмеялся и ответил:
- "С" - это первая буква фамилии конструктора машины, а цифра указывает номер конструкции.
- А кто же конструктор?
- Разве вы не знаете? Он ведь только что был здесь.
- Самборский?
- Да.
Мы с Тарасом переглянулись.
- Будем ценить его скромность, - сказал я мальчику.
- Вот посмеюсь над ним, когда будем в Иркутске! - захлопал в ладоши Тарас.
Когда инженер вернулся, мы ему ничего не сказали.
Подъехала электродрезина. Наконец шоферу удалось пробраться сюда.
Был уже первый час ночи. Только что приступила к работе новая смена рабочих. Наш проводник правильно заметил, что пора ехать спать.
Назад двигались еще быстрее, так как дрезина стала на рельсы и катилась вслед за длинным поездом с породой. Поезд мчался со скоростью, не меньшей чем семьдесят километров в час. Ветер овевал наши лица, черные тени вагончиков бежали впереди. Над нами нависал скалистый потолок. С грохотом и бряцанием проносились встречные поезда с пустыми вагонетками. В стенах туннеля появлялись и сразу же исчезали глубокие темные выемки, казавшиеся дорогами в таинственное подземное царство.
Тарас устал, его голова легла мне на плечо, и, когда дрезина остановилась возле подъемной клети, мальчик уже крепко спал.
- А знаете, Макаренко хочет забрать его от Аркадия Михайловича к себе на всю зиму, - сказал я Самборскому. - Старик жаловался. Не хочет отпускать. А мальчик, кажется, согласен.
- Да? - недовольно проговорил инженер. - Этого делать не следует. Вы поддержите Аркадия Михайловича и помогите ему уговорить Тараса остаться у него.
- Вы против того, чтобы Тарас… Почему?
- Я думаю, что скоро и Макаренко откажется от этой мысли. Ему будет не до Тараса.
- А что?
- У него будут большие неприятности.
- Что такое?
- Он натворил глупостей, а может быть, и похуже. Но вы скоро сами узнаете. Я пока ничего не буду говорить.
Видимо, Самборский был недоволен, что сказал и это.
Мы едва разбудили Тараса. Но, очутившись наверху, он держался бодро и с большим аппетитом поужинал. За чаем он начал приставать к Самборскому с вопросами:
- Почему вы ничего не придумаете?
- То есть?
- Ну, вот машину какую-нибудь.
- Какую машину?
- Такую, как, например… ну, литостат "С-16" или "С-20". Не помню, как там написано…
Инженер встрепенулся, хотел что-то ответить, но только подозрительно взглянул на меня и покачал головой. И все же не сказал, что конструктор литостата он.
Тарасу все это очень нравилось, и каждый раз, когда Самборский не смотрел на него, он лукаво мне подмигивал.
Когда мы шли спать, ко мне обратился дежурный по Дому шахтера:
- Товарищ, вас разыскивал наш палеонтолог. Просил, чтобы вы завтра утром никуда не уходили, он будет у вас.
- А он уже приехал? - спросил Самборсхий.
- Сейчас же после того, как вы спустились в шахту.
- Кто это? - спросил я.
- Ваш старый знакомый - Догадов.
- Так какой же он палеонтолог? - удивился я.
- Не знаю. Но он теперь работает с Макухой. Помните географа Макуху? Он заведует у нас картографическим управлением и, вероятно, имеет много свободного времени, потому что занимается чем угодно, в том числе и палеонтологией. Догадов же, как выяснилось, специалист в этой области, да к тому еще и пламенный энтузиаст.
Мне было приятно услышать о старом знакомом, и я сказал, что завтра утром буду его ждать.
Минут через двадцать я уже спал и видел во сне диковинные машины, продирающиеся к центру Земли.
8. СТАРЫЙ ПРИЯТЕЛЬ
Он разбудил меня спозаранку, крепко обнял и много шумел. Он выглядел тем же Догадовым, что и прежде, только сменил краги на сапоги и носил очки. У него был миллион вопросов. Он должен был также рассказать мне десять тысяч историй, интересных для журналиста.
- Тише, - попросил я его. - Не разбудите Тараса и Самборского.
- Простите, простите! Но только, друг, я должен через два часа отправляться на восток, в Забайкалье. Там, в районе шахты девятьсот двадцать пять, на большой глубине найдены кости допотопных животных. Исключительная находка! Вы понимаете, все ученые мира умрут от зависти, когда узнают о ней!
- Я никогда не подозревал, что вы имеете склонность к такой сухой науке.
- Ну и сказали!..
- Тсс!.. Тише! Пойдем отсюда.
- Пойдем, пойдем, - сразу согласился он и тихонько, на цыпочках пошел к двери.
Наспех одевшись, я направился за ним. Мы вышли на улицу. Столовая оказалась совсем рядом. В этот час она была почти пуста. Мы заняли в одном из дальних углов столик и попросили завтрак.
Я засыпал Догадова вопросами. Зная, как он любопытен, я был уверен, что он осведомлен обо всем больше всех. И правда, палеонтолог сообщил мне такие новости, о которых я не слышал ни от кого из своих друзей и знакомых.
- Половина редакции работает на строительстве, - сообщил он. Представляете, какие веселые встречи на каждом шагу?!
- Откуда вы сейчас?
- Из очередной командировки за останками диплодока и цератозавра. Теперь не меньше чем на месяц в Забайкалье. Туда, вероятно, приедет и кто-нибудь из московских специалистов. Одним словом, я охотник за допотопными животными. Ха-ха-ха! Но это очень интересно.
- Какие здесь сейчас основные новости?
- А вы разве не знаете? Гм!.. Строительство развернулось в колоссальных масштабах, но боюсь, что съедят душу строительства.
- То есть? Неприятности у Саклатвалы?
- Нет… Разве Саклатвала - душа строительства? Все дело ведет Макаренко. Это человек исключительных способностей. Но, как каждому гению, ему многие яростно завидуют. О нем распускают невероятнейшие сплетни…
- Что-то не верится, чтобы такое было в наше время!
- На днях состоится заседание Научного совета при начальнике строительства. Там инженеры дадут ему бой. Заседание уже должно было состояться, но Саклатвала отложил его. Академик как будто колеблется и не знает, кого поддержать.
- Кто же за Макаренко?
- Трудно сказать. У рабочих он пользуется симпатией. У большинства инженеров до этого времени тоже… Но… дурная молва. Великая сила дурная молва!
- Вы считаете, что Макаренко безупречен?
- А кто разработал проект? Кто изобрел литостат? По чьим указаниям сконструировал его Самборский?.. А Самборский первый атакует Макаренко. Помните, как когда-то этот инженер-энергетик афишировал свою дружбу с Макаренко и каждый раз в разговоре подчеркивал: "мой лучший друг"? Макаренко обвиняют в торможении темпов строительства.
Догадов страстно защищал Макаренко, и меня это поразило. Даже такие люди, как профессор Довгалюк и подполковник Шелемеха, которые безусловно относились к Ярославу с симпатией, почти ничего не могли сказать в его защиту.
- Вы просто увлечены этим инженером, - сказал я.
- Конечно. Мне кажется, что у него какая-то личная трагедия и это толкает его на поступки, малопонятные большинству.
Замечание Догадова безусловно свидетельствовало о его наблюдательности.
- Ну, какая там трагедия! - небрежно заметил я.
Он пристально посмотрел на меня и, повертев в руках нож, тихо сказал:
- Простите, вы, может быть, не знаете, но говорят о какой-то истории между ним и Лидой Шелемехой.
- Кто говорит?
- Кто? Есть такие.
- По-моему, вы увлекаетесь сплетнями.
- Вы уверены?
И Догадов так посмотрел на меня, что я почувствовал, как запылали у меня уши. Черт знает, что такое! Дожил до таких лет и не научился как следует врать и скрывать!
- Ну, а кто может поддержать Макаренко?
- Мне лично известен только один такой человек. В Забайкалье работает инженер Кротов.
- Кротов? Кто он такой?
- Инженер-пневматик. Он руководит там организацией вентиляционной системы.
- Погодите, погодите… Коренастый такой дяденька с большим лбом?
- Да… Вы его знаете?
- Он приходил ко мне, когда я был за границей. Два раза приезжал.
О Кротове я мог кое-что рассказать, но придержал язык за зубами. Этот самый Кротов чуть не стал свидетелем моего разговора с тем, кому я надавал пощечин. Он вошел в комнату сейчас же после этого. Такое стечение обстоятельств и заставило меня запомнить молчаливого инженера.
- Что же говорит Кротов?
- Очень подробно обосновывает проект и все технические мероприятия Макаренко.
- Интересно было бы услышать…
- А вы приезжайте… Там ведь самая глубокая шахта на всем протяжении туннеля. Больше чем полтора километра глубины. Ее пробили как опытную. А я там буду собирать косточки. Обязательно приезжайте!
- Постараюсь. Вы же знаете, я снова работаю специальным корреспондентом "Звезды".
- Лучшего и желать нельзя, хотя вы отдаляетесь от строительства.
- Пока все задания, полученные мной, касаются туннеля.
Мы засиделись в столовой, потому что у каждого нашлось что рассказать другому. Догадов расспрашивал не только о моей зарубежной поездке, он и интересовался моими первыми впечатлениями после приезда на родину, хотел знать, как я нашел старых знакомых, и снова, как когда-то, просил устроить ему встречу с Лидой, признавшись, что она очень ему нравится. Он рассказал мне много нового о здешнем житье-бытье и при этом несколько раз с иронией упомянул о Самборском.
В это время в столовую вошли Самборский и Тарас. Они разыскивали меня. Догадов поздоровался с ними и заявил, что ему пора ехать на аэродром. Прощаясь, он взял с меня слово, что я приеду к нему в Забайкалье.
- Не люблю этого типа, - заметил Самборский, когда палеонтолог исчез.
- Почему?
- Не знаю. Должно быть, потому, что он тоже не проявляет особых симпатий ко мне.
- А вам нужны его симпатии?
- Нет, - рассмеялся инженер. - А ты, Тарас, о чем задумался? обратился он к Тарасу.
- Вы знаете, я где-то видел этого товарища, - сказал Тарас. - Только никак не могу вспомнить, где и когда.
- Верно, когда ты с Аркадием Михайловичем приезжал к Антону Павловичу. Это ведь бывший сотрудник "Звезды".
- Ага… Должно быть, там.
9. СОВЕЩАНИЕ ОТЛОЖЕНО
Мы с Самборским спешили в Иркутск. У него были неотложные дела в управлении, а я хотел проводить Станислава Шелемеху, который сегодня уезжал на запад. Подполковник и его жена летели самолетом, хотя Нина Владимировна не очень любила воздушный транспорт. Она уговаривала мужа ехать поездом, но тот решительно отказался и заявил, что к этому его может вынудить только нелетная погода. А погода все эти дни стояла исключительно хорошая.
Самборский сошел возле управления, а мы с Тарасом поехали в гостиницу. Когда наша машина подкатила к "Витязю Иркуту", Станислав в сопровождении жены и сестры уже выходил на улицу, чтобы ехать на аэродром. Мы оба обрадовались, что успели встретиться. Тарас попрощался и пошел в гостиницу, а Станислав сел в мою машину, и мы поехали следом за машиной, в которой сидели Нина Владимировна и Лида.
Мне было приятно перед расставанием побыть со Станиславом хотя бы несколько минут один на один.
- Слушай, у меня к тебе просьба, - сказал Станислав.
- Заранее обещаю выполнить.
- Здесь остается Лида. Остается неизвестно на сколько, так как Саклатвала вызывает к себе добрую половину сотрудников лаборатории металлов. Ты будешь жить в гостинице по соседству с нею. Так вот, два поручения: первое - регулярно пиши мне о ней, потому что ее болезнь, кажется, начала прогрессировать. Второе - активно вмешивайся, когда заметишь, что она слишком много работает. Ей нельзя переутомляться.
- Охотно беру на себя эти обязанности. Правда, будут дни, когда мне придется выезжать… Но я постараюсь ненадолго.
- Куда ты собираешься?
- В Забайкалье. Хочу осмотреть самую глубокую шахту.
- Девятьсот сорок пятую? Ну, так Лида тоже там будет. Там собираются строить какой-то завод, потому что на месте нашли огромное количество сырья для нового сплава.
- Вот и прекрасно!
Мы уже проехали половину дороги до аэродрома, и я поспешил обратиться к Шелемехе с вопросом:
- Станислав, мне хотелось бы знать твое мнение о Ярославе Макаренко.
- Почему это тебя интересует? - испытующе посмотрев на меня, спросил летчик.
- Видишь ли, перед своим отъездом я считал, что это человек, достойный всяческого уважения. Но в командировке и здесь я услышал о нем много отрицательного. Почти все говорят о нем плохо… И таких разговоров становится все больше и больше…
- А ты, когда услышишь подобные разговоры, обрывай их так, чтобы ни у кого не было желания разглагольствовать на эту тему! - резко сказал Станислав. - Прости, пожалуйста, я показал пример, как это надо сделать… - Станислав недовольно качнул головой, посмотрел на потолок машины и уже спокойнее продолжал: - Послушать инженеров, а тем более неинженеров, болеющих завистью, - выходит, что Ярослав настоящий преступник. Ну, а когда послушаешь самого Ярослава или Саклатвалу, будешь противоположного мнения. Я сам, к сожалению, не инженер и, кроме того, не мастер спорить.
Он помолчал. Для обстоятельного разговора уже не было времени - мы подъезжали к аэропорту.
Машина остановилась. Нина Владимировна и Лида ожидали нас. Через несколько минут наши путешественники уже сидели в самолете, и пилот в последний раз проверял мотор. Самолет тронулся с места и покатился на стартовую дорожку.
Через полторы-две минуты машина поднялась в воздух и быстро набрала высоту. Мы видели, как она поднималась все выше и выше, сверкая на солнце. Наконец самолет взял курс на запад и исчез в синих просторах летнего дня.
Я взял Лиду под руку, и мы медленно пошли к автомобилю.
- Вам в гостиницу? - спросила девушка.
- Да. А вам?
- В управление.
- Станислав поручил мне присматривать за вами.
- Спасибо. Но это может привести к тому, что я стану вас избегать. Хватит с меня такой няньки, как сам Станислав. А вскоре еще одна появится.
- Кто?
- Собирается приехать Юрий. Я ведь вам говорила об этом.
Я хотел спросить ее о Ярославе, но после упоминания о Барабаше не отважился сделать это. Она сама начала разговор о Макаренко.
- Вы не знаете, когда возвращается Ярослав?
- Нет. Последнюю неделю я провел с Самборским на его строительстве. Я заеду вместе с вами в управление, и там мы обо всем разузнаем.
- Вы знаете, что на днях я уеду из Иркутска?
- Слышал… Тоже от Станислава. Как выяснилось, вы едете туда, куда я получил приглашение от человека, мечтающего встретиться с вами.
Лида сразу заинтересовалась:
- В девятьсот сорок пятую шахту? Кто же вас туда пригласил?
- Там работает один палеонтолог. Собирает косточки разных плезиозавров и игуанодонов.
- И сам, верно, похож на мастодонта, - засмеялась Лида.
- Нет, напротив. Элегантный молодой человек. Во всяком случае, моложе меня.
- Почему же этот гробокопатель мечтает о встрече со мной? Неужели есть какое-нибудь сходство между мною и, скажем, игуанодоном?
- Не думаю, чтобы его заинтересовало такое сходство… Но главное - я тоже собираюсь туда,
- Мы можем поехать вместе. Только сначала вы должны выполнить свое обещание.
Лида напоминала о Ярославе. Я проводил ее в управление и, когда она исчезла в одном из коридоров, прошел в бюро пропусков. Получив пропуск, я направился к секретарю инженера Макаренко. Его секретарем был молодой молчаливый инженер, славившийся исключительными способностями к различным вычислениям. Он меня почти не знал и встретил холодно. На вопрос, когда вернется Макаренко, секретарь ответил встречным вопросом: зачем мне Макаренко? Это самый коварный вопрос. Его задают специально для того, чтобы отослать посетителя к кому-нибудь другому. В самом деле, что я должен был ответить? Сказать, что по личному делу? Но мне было известно, что Макаренко, как и Саклатвала, по личным делам не принимают.