- Я не сообщил о вашем участии. Мне не знакомы все ваши обычаи. В нашем мире положено давать полный отчет, у вас, возможно, это не так. Во всяком случае, беспорядки предотвращены, а это самое главное, не так ли?
- Не совсем. Выслушайте меня… - Вынужденный говорить злым шепотом, Бейли тем не менее старался придать своим словам как можно больше убедительности. - Никогда больше не делайте этого.
- Никогда не настаивать на соблюдении закона? В чем же тогда моя задача?
- Никогда не угрожайте человеку бластером.
- Я бы не выстрелил ни при каких обстоятельствах, Илайдж, и вы это прекрасно знаете. Я не могу причинить вреда человеку. Но, как вы убедились сами, мне и не пришлось стрелять. И я знал, что так и будет.
- Вам просто здорово повезло, что не пришлось стрелять Никогда больше не рискуйте. Я сам мог пустить нм пыль в глаза.
- Пыль в глаза? Зачем?
- Неважно. Поймите суть того, что я вам втолковываю. Я бы и сам мог пригрозить им бластером. Тем более, что он у меня всегда с собой. Однако ни мне, ни вам нельзя ввязываться в подобные авантюры. Гораздо безопаснее вызвать машину, чем проявлять героизм в одиночку.
Р. Дэниел задумался. Он покачал головой.
- Мне кажется, вы ошибаетесь, Илайдж. Меня информировали о том, что кроме всего прочего, землян, в отличие от жителей Внешних Миров, с детства приучают подчиняться авторитетам. По-видимому, это результат вашего образа жизни. Как вы убедились, одного решительного человека оказалось вполне достаточно. А то, что вы вызвали полицейскую машину, было в действительности лишь выражением вашего почти инстинктивного желания переложить ответственность на другого. Должен признаться, в нашем мире мой поступок не нашел бы себе оправдания.
Лицо Бейли покраснело от гнева.
- Если бы они узнали, что вы робот…
- Я был уверен, что не узнают.
- Во всяком случае, не забывайте, что вы все-таки робот. Робот, и ничего больше. Просто робот. Как те, что стоят у прилавка.
- Совершенно верно.
- И что вы не человеческое существо. - Бейли никак не мог совладать с охватившей его злостью.
Р. Дэниел, казалось, задумался над этими словами.
- Разница между человеком и роботом, - наконец сказал он, - вероятно, не так важна, как разница между интеллектом и отсутствием интеллекта.
- Возможно, в вашем мире, - сказал Бейли, - но не на Земле.
Он взглянул на часы и с ужасом убедился, что опаздывает на час с четвертью. У него пересохло в горле при мысли, что Р. Дэниел выиграл первый раунд, выиграл, в то время как он сам оказался совершенно беспомощным.
Он вспомнил об этом юноше, Винсе Бэррете, которого заменил Р. Сэмми. Подумал о себе, Илайдже Бейли, которого может заменить Р. Дэниел. Отца, по крайней мере, выбросили из-за того, что погибли люди. Может быть, отец и был виновен, - Бейли этого не знает. Но с другой стороны, его могли выдворить, чтобы освободить место для физика-робота. Может быть, и так. И тут ничего не поделаешь.
- Пойдемте, - сказал он сухо. - Я должен отвезти вас к себе.
- Понимаете, проводя сравнение, следует исходить лишь из наличия интел… - начал было Р. Дэниел.
Бейли повысил голос:
- Довольно. С этим покончено. Нас ждет Джесси. - И он направился к ближайшей межсекторной переговорной трубке. - Мне надо предупредите ее, что мы сейчас поднимемся.
- Джесси?
- Да, мою жену.
"О боже, - подумал Бейли, - настроение у меня как раз для Джесси!"
Глава IV
Знакомство с семьей детектива
Илайдж Бейли сначала обратил на нее внимание только из-за ее имени. Он познакомился с Джесси у чаши с пуншем во время рождественского вечера их сектора еще в..02 году. Бейли лишь недавно окончил учебу, недавно получил назначение в городскую администрацию и недавно переехал в этот сектор. Он занимал один из альковов для холостяков в общежитии 122 А. Неплохое жилище для холостяков.
- Меня зовут Джесси, - сказала она, угощая его пуншем. - Джесси Наводны. Я с вами не знакома.
- Бейли, - ответил он. - Лайдж Бейли. Я только-только поселился в этом секторе.
Он взял рюмку и вежливо улыбнулся. Ему понравился ее веселый нрав и приветливость, так что он решил держаться к ней поближе. Он никого здесь не знал, а когда не можешь принять участия в общем веселье, тобой поневоле овладевает чувство одиночества. Быть может, потом алкоголь сделает свое дело и станет веселее.
А пока он не отходил от чаши с пуншем и смотрел по сторонам, задумчиво потягивая напиток.
- Я помогала готовить пунш. - Голос девушки вывел его из задумчивости. - Так что рекомендую попробовать еще. Хотите?
Оказалось, что его маленькая рюмка пуста. Он улыбнулся и сказал:
- Да.
Овальное лицо девушки можно было бы назвать красивым, если бы не чуть-чуть великоватый нос. На ней было скромное платье. Ее светло-каштановые волосы колечками падали на лоб.
Она выпила с ним следующую рюмку, и ему стало лучше.
- Джесси… - Он с удовольствием, будто смакуя, произнес ее имя. - Хорошее имя Вы не против, если я буду обращаться к вам по имени?
- Конечно, нет. А вы знаете мое полное имя?
- Джессика?
- Ни за что не догадаетесь.
- Больше я ничего не могу придумать.
Она рассмеялась и сказала лукаво:
- Мое полное имя - Джезебел.
Вот тут-то он по-настоящему заинтересовался ею. Он поставил свою рюмку и сдержанно сказал:
- Не может быть.
- Честное слово. Я не шучу. Джезебел. Во всех моих бумагах стоит именно это имя. Моим родителям нравилось, что оно такое звучное.
Она явно гордилась своим именем, хотя едва ли во всем мире найдется менее подходящая Джезебел.
- Вы знаете, а меня зовут Илайдж, - серьезно сказал он. - То есть это мое полное имя.
Это не произвело на нее впечатления.
- Илайдж, по библии - Илия, был злейшим врагом Джезебел-Иезавели, - сказал он.
- Правда?
- Конечно.
- Вот как? А я и не знала. До чего интересно!.. Но ведь это же не значит, что в жизни вы тоже должны стать моим врагом.
Это было исключено с самого начала. Сперва благодаря именно такому совпадению она перестала быть для него просто милой разливалыцицей пунша. А потом оказалось, что она и жизнерадостна, и добра, и, наконец, даже миловидна. Особенно ему пришелся по душе ее веселый нрав. Его собственный скептицизм нуждался в противоядии.
А Джесси, по видимому, ничего не имела против его серьезного, вытянутого лица.
- О боже, - говорила она, - а вдруг ты и в самом деле ужасно нудный? Нет, не может быть. И вообще, если бы ты вечно улыбался, как заводной, вроде меня, на двоих этого было бы слишком много. Оставайся самим собой, Лайдж, и не давай мне слишком отрываться от земли.
Она же помогала Лайджу Бейли держаться на поверхности. Он подал заявление на небольшую квартиру для новобрачных и получил разрешение въехать в нее после женитьбы. Он показал ей ордер и сказал:
- Хочешь устроить так, чтобы я выехал из общежития, Джесси? Мне там не нравится.
Это было далеко не самое романтическое предложение в мире, но Джесси оно пришлось по душе.
Бейли припоминает только один случай, когда присущая Джесси веселость начисто изменила ей, и это тоже было связано с ее именем. Это произошло на первом году их совместной жизни, еще до рождения ребенка. "Быть может, - вспоминал Бейли, - она стала такой раздражительной потому что ждала Бентли?"
У нее портилось настроение оттого, что Бейли постоянно задерживался на работе.
- Мне неудобно каждый вечер ходить одной в столовую, - сказала однажды она ему.
Бейли устал и был не в духе.
- С чего бы это? - сказал он. - Там ведь немало интересных холостяков.
Тут уж она вскипела:
- Уж не думаешь ли ты, что я неспособна нравиться мужчинам, Лайдж Бейли?
Возможно, это случилось только потому, что он устал; возможно, потому что его соученик Джулиус Эндерби обошел его еще на одну ступеньку на служебной лестнице. А может быть, ему просто надоело смотреть, как она подделывается под свое имя, хотя у нее нет ни малейшего сходства с Иезавелью.
Во всяком случае, он едко заметил:
- Конечно, способна, но вряд ли станешь это делать. И вообще, забудь-ка ты свое имя и оставайся сама собой.
- Это уж мое дело.
- Это ни к чему не приведет. И если хочешь знать, она вовсе не была такой, как ты думаешь. Библейская Джезебел старалась быть верной и хорошей женой и вообще не позволяла себе лишнего.
Джесси сердито посмотрела на него:
- Ничего подобного. О ней говорят "нарумяненная Джезебел". Я знаю, что это значит.
- Тебе это только кажется. Вот послушай. Когда муж Иезавели, царь Ахав, умер, царем стал ее сын. Один из его военачальников восстал против него, убил его и отправился в Израиль, где жила старая царица. Она узнала об этом и поняла, что он хочет убить ее тоже. В своей гордыне и отваге она нарумянила лицо и оделась в свои лучшие одежды, чтобы встретить его как подобает надменной и непокорной царице. Он приказал выбросить ее из окна дворца, и она погибла; по-моему, они умерла достойно. Именно это и имеют в виду люди, когда говорят "нарумяненная Джезебел", - знают ее историю или нет.
На следующий вечер Джесси негромко сказала:
- Я читала библию, Лайдж.
- Что? - Бейли даже не сразу понял, о чем идет речь.
- Те места, где говорится о Джезебел.
- О Джесси! Извини, если я тебя обидел. Я поступил, как мальчишка.
- Нет, нет. - Она не дала ему обнять себя и со строгим видом села на кушетку поодаль от него. - Я теперь знаю всю правду и не желаю, чтобы меня дурачили. Поэтому я и прочитала о ней. Все-таки она были испорченной женщиной, Лайдж.
- Понимаешь, эти главы написаны ее недругом. Мы не знаем ее версии.
- Она убила всех пророков Господа, какие попались ей в руки.
- Ей это приписывают. - Бейли полез в карман за жевательной резинкой. (Несколько лет спустя он оставил эту привычку, потому что Джесси сказала, что с его длинным лицом и грустными карими глазами он напоминает старую корову, жующую неприятную жвачку, которую она не может проглотить, но и не хочет выплюнуть.) - А если хочешь знать ее версию, то я могу кое-что тебе рассказать Она уважала религию своих предков, которые жили на этой земле еще задолго до прихода иудеев. У иудеев был свой бог, больше того - это был особый, единственный бог. Они хотели, чтобы ему поклонялись все без исключения.
Джезебел была консервативной по натуре и придерживалась старой веры. В конце концов, если новая вера отличалась более высокой моралью, старая приносила ей большее эмоциональное удовлетворение. Тот факт, что она истребила пророков, лишь подтверждает, что она была детищем своего времени. В те дни именно таким способом и обращали в свою веру. Если ты читала "Книгу царств", то должна помнить, что Илия - по нашему Илайдж (на этот раз мой тезка) - состязался с восьмьюстами пятьюдесятью пророками Ваала в том, кто сумеет вызвать небесный огонь. Илайдж победил и тут же приказал толпе убить восемьсот пятьдесят ваалитов. Что и было сделано.
Джесси прикусила губу.
- Как насчет виноградника Навуфея, Лайдж? Жил себе этот Навуфей, никого не трогал, а лишь отказался продать царю свой виноградник. Тогда Джезебел устроила так, что люди нарушили клятву и обвинили Навуфея в богохульстве или еще в чем-то.
- Кажется, он "хулил бога и царя", - заметил Бейли.
- Да. Поэтому его казнили и конфисковали его имущество.
- Они поступили несправедливо. В наше время с Навуфеем было бы легко справиться. Если бы городу понадобилась его собственность, и даже если бы это случилось в медиевальные времена, и суд приказал бы ему освободить ее, то применил бы силу и уплатил бы ему разумную сумму. У царя Ахава не было другого выхода. И все же решение Джезебел было неверным. Ее единственное оправдание в том, что Ахав был тогда ужасно расстроен, и ей казалось, что ее любовь к мужу важнее благополучия Навуфея. Так вот я и говорю, она было образцом преданной же..
Джесси рванулась от него, раскрасневшаяся и рассерженная.
- Ты просто низкий и вредный человек.
Он посмотрел на нее в полном недоумении:
- Что я такого сделал? Что с тобой?
Она ушла, не сказав ни слова, и весь вечер до поздней ночи провела в субэтерных видеозалах, в раздражении переходя из зала в зал и расходуя свою двухмесячную норму (а кстати, и норму мужа).
Когда Джесси вернулась домой, Бейли все еще не спал, но она не стала с ним разговаривать.
Позднее, гораздо позднее, Бейли сообразил, что он нанес ей сокрушительный удар. Ей прежде казалось, что ее имя таит в себе что-то интригующе порочное. Оно было как бы приятным вознаграждением за ее чопорное, слишком уж респектабельное прошлое. Оно несло в себе аромат безнравственности, и Джесси его обожала.
Но этому пришел конец. Она больше никогда не называла себя полным именем ни Лайджу, ни своим друзьям, ни, как он догадывался, даже самой себе. Ее звали Джесси, и она стала подписываться этим именем.
Через несколько дней она снова начала разговаривать с ним, а неделю спустя между ними установились прежние отношения. И как бы они потом ни ссорились, они никогда не касались этого больного места.
Только однажды, да и то косвенным образом, об этом зашла речь. Джесси скоро должна была стать матерью. Она оставила свое место помощника диетолога в столовой А-23 их сектора и от вынужденного безделья развлекалась тем, что занималась приготовлениями к рождению ребенка.
Как-то вечером она сказала:
- А как насчет Бентли?
- Прости, дорогая, не понял? - Бейли оторвался от работы, которую взял на дом. (Если учесть, что скоро появится еще один рот, и что Джесси перестала получать жалованье, и что перспектива его выдвижения на административный пост остается, как всегда, неопределенной, лишняя работа на дому не помешает.)
- Ну, если ребенок окажется мальчиком… Тебе нравится имя "Бентли"?
Бейли скорчил недовольную мину:
- Бентли Бейли? Не слишком ли похоже друг на друга?
- Не думаю. Мне кажется, в нем что-то есть. И потом, мальчик, когда подрастет, подберет себе второе имя на свой вкус.
- Ну что ж, я не возражаю.
- Ты серьезно? То есть… Может, ты хочешь, чтоб его звали Илайдж?
- Илайдж-младший? По моему, это не очень удачная мысль. Если захочет, он может назвать так своего сына.
- Дело вот в чем. - начала Джесси и остановилась.
После короткой паузы он спросил:
- В чем?
Она словно избегала его взгляда, но все же достаточно твердо сказала:
- "Бентли" ведь не библейское имя, верно?
- Нет, не библейское, - ответил Бейли. - Я в этом вполне уверен.
- Тогда прекрасно. Хватит с меня всяких библейских имен.
Они больше никогда к этому не возвращались с того самого времени и до дня, когда Илайдж Бейли появился дома с роботом Дэниелем Оливо.
Бейли остановился у большой двойной двери, на которой светилась крупная надпись: "ТУАЛЕТНЫЙ БЛОК - МУЖЧИНЫ". Буквами поменьше было написано: "Секции 1А-1Е". А над замочной скважиной мелкая надпись: "В случае потери ключа немедленно сообщите по № 27-101-51".
Мимо них проскользнул мужчина, вставил в замочную скважину алюминиевую пластинку и вошел внутрь. Он закрыл за собой дверь, даже не сделав попытки придержать ее для Бейли. Поступи он иначе, Бейли воспринял бы это как серьезное оскорбление. По прочной традиции мужчины совершенно игнорировали присутствие друг друга внутри или в непосредственной близости от туалетных.
Джесси как-то сказала, что в женских туалетах дело обстоит совсем по-другому.
Она, бывало, говорит. "Встретила в туалетной Джозефину Грили, а та и говорит…"
Один из недостатков прогресса проявился в том, что, когда семья Бейли получила разрешение на установку небольшого умывальника в своей спальне, от этого пострадала светская жизнь Джесси.
Бейли сказал, не сумев скрыть смущения:
- Пожалуйста, подождите здесь, Дэниел.
- Вы будете умываться? - спросил Р. Дэниел.
Бейли недовольно поежился и подумал: "Чертов робот! Уж если его напичкали сведениями о нашем стальном колпаке, то почему не научили манерам? Ведь мне отвечать, если он обратится к кому-нибудь с чем-то подобным".
- Я приму душ, - сказал он. - Вечером будет слишком много народу. Я только потеряю время. Если я сделаю это сейчас, весь вечер у меня будет свободен.
Лицо Р. Дэниела не меняло своего спокойного выражения.
- По вашим обычаям, я должен ждать снаружи?
Бейли смутился еще больше.
- Но ведь вам там нечего делать..
- О, я вас понял. Да, конечно. Однако, Илайдж, мои руки тоже становятся грязными, и я хочу вымыть их.
Он протянул ему руки ладонями кверху. Они были розоватого цвета, полные, совсем как у человека. Они могли служить образцом безупречного и тонкого мастерства и были чистыми ровно настолько, насколько необходимо.
- Между прочим, у нас дома есть умывальник, - заметил Бейли небрежно. Снобизм все равно не дойдет до робота.
- Благодарю вас за любезность. Но все-таки я предпочел бы воспользоваться этим местом. Поскольку мне предстоит жить среди вас, жителей Земли, будет лучше, если я усвою как можно больше ваших обычаев и привычек.
- Тогда пойдемте.
Внутри было светло и радостно, в отличие от серого утилитаризма большинства других частей города, но сейчас Бейли не обратил на это внимания.
Он прошептал Р. Дэниелу;
- Я провожусь около получаса. Подождите меня. - Он отошел, но затем вернулся и добавил: - Слушайте, ни с кем не разговаривайте и ни на кого не смотрите. Ни слова, ни взгляда! Таков обычай.
Бейли быстро огляделся вокруг, чтобы убедиться, что никто не заметил этот короткий монолог и что на него не устремлены шокированные взгляды. К счастью, в вестибюле никого не было, и потом, это же только вестибюль, в конце концов.
Испытывая какое-то неприятное чувство, он быстро прошел мимо общих залов к индивидуальным кабинам. Прошло уже пять лет с тех пор, как он пользуется этим благом - просторной комнатой с душем, небольшой прачечной и другими удобствами. Здесь даже есть небольшой проектор, который можно настроить на передачу киноновостей.
- Дом вне дома, - пошутил он, когда впервые увидел эту кабину.
Сейчас он часто задумывался, трудно ли было бы ему вновь привыкнуть к спартанским условиям общих залов, если бы вдруг он лишился привилегии пользоваться кабиной.
Он нажал кнопку прачечной, и гладкая поверхность счетчика засветилась.
Р. Дэниел терпеливо ждал, когда Бейли возвратился чисто вымытый и в свежей сорочке; сейчас он чувствовал себя гораздо бодрее.
- Все в порядке? - спросил Бейли, как только они вышли наружу и уже могли разговаривать.
- В полном порядке, Илайдж, - ответил Р. Дэниел.
"Джесси встретила их у дверей, натянуто улыбаясь. Бейли поцеловал ее и неуверенно произнес;
- Джесси, это мой новый напарник - Дэниел Оливо.
Джесси протянула руку, и Р. Дэниел подержал ее и отпустил. Затем она повернулась к мужу и, робко взглянув на Дэниела, сказала;