* * *
…Я полулежал-полусидел на гладкой, волнообразно изогнутой поверхности, а в метре от моего плеча трещало и сыпало искрами короткое замыкание. В его синеватом, вспыхивающем и гаснущем свете я увидел прямо перед лицом грозный блеск обнаженного металла, словно кто-то держал у моего горла огромное кривое лезвие.
Боясь пошевелиться, я скосил глаза вправо. Там, отражая какой-то бледный полусвет, изгибались еще два таких же лезвия. Осыпаемый искрами, я начал осторожно протискиваться туда, вжимаясь спиной в гладкую, наклоненную от меня стену. Добравшись, понял, что свет сеется из глубокой прямоугольной ниши, до нижнего края которой я вполне достаю рукой.
Кое-как забравшись в нее, я смог наконец оглядеть целиком мерцающую металлом конструкцию.
Представьте себе клубок… Нет, не клубок - путаницу огромных и, как мне показалось, стальных лент - каждая шириной до полутора метров, а толщиной… Плита. Броневая плита. Причем это была не беспорядочная груда лома - ленты изгибались правильно, красиво, металл клубился, образуя что-то вроде гигантского цветка.
Потом до меня дошло, что ниша, в которой я сижу, - вовсе не ниша, а скорее тупичок, оставшийся от какого-то коридора. Остальное было отхвачено напрочь - наискось, как бритвой…
И лишь после этого я сообразил, что произошло.
Передо мной мерцала металлом камера коллектора, пожравшая сама себя, вывернутая наизнанку моим последним выстрелом. Я посмотрел в самую гущу оцепеневшего стального смерча и содрогнулся, представив, что стало бы со мной, будь я в него затянут…
Кстати, машинка, каким-то образом не оброненная во время всех этик кувырков и падений, снова была мертва. Теперь уже навсегда.
Стены тупичка медленно гасли. Единственная целая стена на треть ушла вбок да так и осталась в этом положении, так ее и заклинило… Тут я вспомнил наконец, зачем я здесь, и тяжело поднялся на ноги. Пролез в вертикальную полуметровой ширины щель и оказался в другом коридорчике, стены которого болезненно трепетали синеватым бьющимся светом. Одна лишь торцовая стена сияла ровной медицинской белизной. Я шагнул вперед, и она исчезла - скользнула в пол, открывая мне путь в глубь корабля, к самому их горлу…
Мне бы только до вас добраться!..
Припадая на босую ногу, я шел сквозь корабль, и стены едва успевали отскакивать - вверх, вниз, в стороны… Последний тупик, последняя расступившаяся переборка - и я ворвался, прихрамывая, в круглое помещение с пультами вместо стен.
Навстречу мне вскочили двое - ангелы. Один молоденький - таким, наверное, Гриша был лет в семнадцать. Другой пожилой, с тусклыми волосами,
- таким, наверное, Гриша будет лет в пятьдесят…
Секунду мы смотрели друг на друга: аккуратные, подтянутые ангелы в чистеньких комбинезончиках и я - расхристанный, грязный, одна нога - босая, в руке - тусклый от пыли пистолет.
- Что, чижики? - выдохнул я наконец. - Не ждали?..
ГЛАВА 19
Они выхватили оружие одновременно. Я увидел две тусклые мертвые линзы, и губы мои повело в злобной усмешке. Так стальные листы ведет после отжига.
Им хватило доли секунды понять, что машинки их сдохли и что они оба стоят передо мной безоружные. Я сделал шаг, и ангелы попятились.
Припадая на босую ногу, я подошел к плоскому, как стол, пульту в центре рубки и с маху грохнул белесый от пыли пистолет об его чистенькую гладенькую поверхность. Сел в капитанское - или какое там? - кресло и, подавшись вперед, бешено уставился на пожилого.
- Доигрались? - с ненавистью выговорил я. - Допрыгались, ангелочки?..
Я знал, что живым мне отсюда не уйти. А еще я знал, что начну вот с этого самого пульта в центре рубки. Жаль только - ничего тяжелого нет под рукой. Ладно! Кулаками буду расшибать, головой, чем попало!..
- Как вы проникли сюда? - с запинкой спросил пожилой ангел по-русски.
- Не твое собачье дело! - прохрипел я.
- Простите?..
На их смуглых лицах стыли растерянность и страх. И я понял вдруг, что на корабле нас всего трое: я и они. А остальные, видно, в разбеге - Гришу ищут…
- Слушай, ты! - сказал я пожилому. - Если кто-нибудь из вас хоть пальцем Гришку тронет - не жить тебе, понял? И ангелочкам твоим - не жить! Так им и растолкуй!..
Он не слушал меня. Он смотрел на мою растопыренную пятерню, упершуюся в приборную доску.
- Я прошу вас не трогать пульт!
В голосе его была тревога. Я поглядел на клавиши, и что-то остановило мое внимание. Что-то очень знакомое… Вот оно! Четыре квадратные черные кнопки впритык друг к другу. Те самые кнопки, которые Гриша нацарапал когда-то прутиком на асфальте. Меня обдало со спины такой волной озноба, что я даже выпрямился в кресле…
Следя за тем, как у пожилого меняется лицо, я наклонился к пульту и надавил первую кнопку.
Верхнюю левую - раз, нижнюю правую - два раза, верхнюю правую и нижнюю левую - одновременно… Теперь осталось - верхнюю левкою…
Мой палец остановился в сантиметре от кнопки.
- Нажать?.. - сипло спросил я.
Пожилой был бледен.
- Вы тоже погибнете, - быстро предупредил он.
- Ага… - Словно вся пыль щебкарьера осела у меня в горле. - С тобой за компанию… А народ-то твой весь - в поле… А вернуться-то им будет - некуда… Вот такие дела, дядя…
Смуглое лицо пожилого ангела окаменело. Несколько огоньков на пульте бились, как в истерике, исходя прерывистым мушиным звоном. Надо полагать, с того самого момента, как я нажал в камере коллектора спусковую клавишу моего пистолета.
- В общем, так… - сказал я. - Слушай сюда… Вы сейчас собираете манатки…
- Простите?..
- Собираете манатки! - яростно повторил я. - И исчезаете отсюда к ангельской вашей матери! Слушай сюда! - заорал я, заметив, что он опять хочет переспросить. - И если я еще раз увижу здесь ваши одинаковые морды… или услышу эту вашу гуделку!..
Дальше я говорить не мог - перехватило дыхание.
- …пожалеете, гады!.. - просипел я из последних сил.
- От чьего имени вы говорите?
- Какая тебе разница!
- Я прошу вас уточнить. Вы представляете государство?
- Да! - нагло выговорил я, глядя ему в глаза. - Представляю государство.
Я закинул ногу за ногу и качнул перед ним грязной босой ступней. А что мне было терять?
- Я прошу правильно понять нас, - сказал пожилой. - Мы не имеем целью вмешиваться в вашу жизнь.
- А какого ж тогда черта вмешались?
- У вас пребывает наш человек. Мы имеем целью вернуть его обществу.
- Перебьется ваше общество!
- Простите?..
- Гришу вы не получите. Все! Точка!
На этот раз, видать, он Гришкино имя расслышал хорошо.
- Григорий Прахов? - отрывисто переспросил он.
- Да, - сказал я. - Григорий Прахов.
У пожилого ангела был ошарашенный вид.
- Надеюсь, вы не имеете целью удерживать его здесь силой? - встревоженно спросил он. - Я прошу правильно понять нас: это несчастный и совершенно бесполезный для вас человек… Уровень его информированности…
- Что?! - Меня подняло с кресла, и ангелы отшатнулись. Вот так, наверное, и мы втроем вживались в глинистую стену пещерки, когда на нас надвигалось жужжание их ангельского локатора… - Силой?! Это мы его - силой?..
- Конечно, он заслуживает наказания, - торопливо проговорил пожилой,
- но, право, не столь сурового. Поймите, оставить его здесь, у вас…
Тут он запнулся, с недоумением глядя, как я, потеряв от бешенства дар речи, беззвучно открываю и закрываю рот.
- Он что? - вытолкнул я наконец. - Обратно просился?
Ангел опешил.
- Нет, но… Мы полагаем, что он успел осознать невозможность своего пребывания…
- А ты его об этом спрашивал?
- Мы не можем его спросить, - возразил ангел. - Мы предприняли две попытки войти с ним в контакт - и без успеха.
- Ну так меня спроси! - огрызнулся я и снова сел в кресло, рука - на кнопке.
Молоденький ангелочек вздохнул коротко и начал было тихонько переступать вдоль стеночки.
- Куда? Стой где стоишь!
Ангелочек замер.
- Иными словами, - озадаченно сказал пожилой, - вы хотите нам что-то сообщить от его имени?
Я открыл рот и с наслаждением выговорил все, что я хотел им сообщить от Гришкиного имени. Подробно и с указанием дороги.
Ангел соображал.
- И вы на этом настаиваете?
- Да! - бросил я, не задумываясь, а на чем это я, собственно, настаиваю: на тех этажах, которыми его только что покрыл, или еще на чем?..
Ангел молчал. У него было изможденное лицо. Он как-то сразу растерял всю свою моложавость и словно дряхлел на глазах.
- Мы принимаем ваши условия, - услышал я его усталый до безразличия голос.
- Условия?..
- Вернуть на корабль наших людей. Покинуть планету. Не возвращаться. Разве я неправильно вас понял?
Что-то громко брякнуло об пол, и я чуть было не нажал кнопку. Ангелочек, виновато на меня глядя, поднимал оброненный пистолет. Может, разоружить их на всякий случай?.. И тут до меня наконец дошло.
- Повтори… - хрипло потребовал я.
Пожилой повторил все слово в слово. Я смотрел на него не отрываясь. Ангел не шутил. Ему было явно не до шуток. И он предлагал мне… Черт возьми, он предлагал мне жизнь!
- А… а Гришка?
- Теперь за него отвечаете вы.
Ни с того ни с сего я вспомнил вдруг, что не знаю, сколько сейчас времени, и, может быть, вечеринка еще не кончилась, и Наташка, растерянно улыбаясь, бродит среди гостей…
Уйти с корабля живым! Живым…
- Ну вот что… - тоскливо выговорил я. - Никуда я отсюда не уйду, понял? Буду сидеть и буду держать палец на этой вот кнопке. Пока ты мне все как есть не выложишь! А там посмотрим…
Он выслушал меня с полным равнодушием.
- Разрешите мне сесть, - попросил он.
Получив разрешение, опустился на выскочившее откуда-то из стены сиденье и долго молчал, как бы собираясь с силами.
- Что вас интересует?
- Почему вы все на одно лицо?
Ангел удивленно поднял голову.
- Простите?..
Пришлось доходчиво объяснить.
- Я понял ваш вопрос, - вежливо прервал он меня. - Мы кажемся нам одинаковыми. Но, видите ли… Мы тоже разные, только не в такой степени, как вы. Что вас еще интересует?
- Почему отозвали наблюдателей? Из каких таких этических соображений?
Он ответил не сразу.
- Ври быстрей, - процедил я.
Ангел как-то печально посмотрел на меня и стал вдруг удивительно похож на Гришку.
- Я не имею целью неправильно вас информировать, - сдержанно проговорил он. - Некоторые понятия являются труднопереводимыми…
- Ничего-ничего, - зловеще подбодрил я. - Ты знай переводи. Разберемся как-нибудь…
- У вас бы это назвали плебисцитом, - после некоторого колебания сообщил он.
- Чем-чем?
- Плебисцитом, - повторил он. - Около четверти населения нашей планеты возразили против наблюдений такого рода…
- Ага… - сообразил я. - Проголосовали, значит… А устройство зачем оставили? Ну, то, которое Гришка потом ликвидировал! На всякий случай?
- Видите ли… Некоторое время сохранялась вероятность, что наблюдения возобновятся, и…
- Кнопку нажать? - перебил я.
- Нет, - вздрогнув, отозвался он. - Пожалуйста, не надо…
- Тогда кончай врать! Говори, зачем наблюдали! Только быстро! Напасть хотели?
На секунду лицо у пожилого ангела стало… даже не знаю… надменным, что ли?..
- В отличие от вас, - сказал он, - мы не прибегаем к оружию.
- Ах, не прибегаете… А это?
- Это не оружие, - возразил он, взглянув на предъявленный ему ярко-оранжевый пистолет. - Оно не убивает.
- Не убивает… Да такой штукой весь штаб противника в шесть секунд можно перещелкать!
- Вы выяснили все, что хотели? - тусклым голосом спросил пожилой.
- Нет! - яростно бросил я. - Не выяснил! Если вы все такие чистенькие, такие все хорошие… чего ж от вас Гришка-то сбежал?
Ответом мне было молчание. Бесконечно повторяющийся мушиный звон аварийного сигнала, казалось, отсчитывает время. Наконец пожилой ангел поднял на меня темные, словно провалившиеся глаза.
- Если у вас больше нет вопросов, - негромко проговорил он, - то я готов сообщить наше единственное условие. Вы не препятствуете возвращению наших людей на корабль и даете нам время покинуть планету.
Так. Кажется, Миньку Бударина берут за глотку. Ну-ну… Посмотрим, как это у них получится…
- Вы не учитываете одного, - добавил пожилой, обеспокоенно глядя, как я постукиваю пальцем по пульту в сантиметре от черной кнопки. - Недалеко отсюда расположен ваш населенный пункт. В случае ликвидации корабля ему будет нанесен значительный ущерб…
Пальцы мои подпрыгнули и сами собой поджались в кулак. Вот это он меня подсек!.. Врет, говорил я себе. Уж больно глаза честные… Конечно, врет!.. Гришка ведь рассказывал: вспышка. Неяркая вспышка. Хотя… Он же еще отходил на безопасное расстояние… А корабль-то - вон какая махина… Значит, все-таки… Я представил, как холодное белое пламя беззвучно слизывает щебкарьер… пещерку, Гришку с Люськой… И город - в девяти километрах… Наташка, мать…
Я сидел как примороженный.
- Так вы принимаете наше условие?
Я с трудом разорвал намертво спекшиеся губы. И надо бы соврать, сказать, что все, мол, предусмотрели, и город, дескать, эвакуировали, но… Ума у меня тогда на это не хватило!
- Почему вы молчите?
Я медленно поднялся с кресла и взял с пульта свой пистолет. Пыль с него куда-то делась, и теперь он снова был яркий, блестящий, новенький. Я взвесил его в последний раз на руке и бросил обратно.
- Спички верни… - с ненавистью глядя на пожилого, сказал я.
- Простите?..
- Ну спички, спички! То, что я вам днем отправил! Такая коробочка с палочками…
Он поспешно сунул левую руку за спину и достал откуда-то мой коробок. Посмотрел вопросительно. Я забрал у него спички и огляделся. Помигивали огонечки на пультах, блестела какая-то клавиатура… И все такое с виду ломкое, хрупкое…
- Так принимаете или нет? Вы не ответили.
- Да! - со злобой выговорил я. - Принимаю!..
Пожилой что-то квакнул по-своему. Ангелочек сорвался с места, стена перед ним раскрылась, и он показал мне, куда идти.
Обвели… Обвели как хотели!.. Всю жизнь так: накричу, наору, за глотку возьму, а потом, глядишь, - я же и в дураках… Уйти? Вот так просто взять и уйти?..
- Ну, ты все понял? - с угрозой обратился я к пожилому.
- Вы поставили условия, - ровным голосом отозвался он. - Мы их приняли.
Я повернулся и пошел к выходу. В дверях оглянулся. Пожилой ангел с мертвым лицом, сгорбясь над пультом, одну за другой нажимал черные кнопки. Давал отмену…
* * *
Последнюю дверь ангелочек открыл - вернее, отвалил - вручную. Лицо тронул зябкий ночной ветерок.
Прощаться я с ними, понятно, не собирался, но взглянул вдруг на этого ангелочка - и остановился, пораженный.
Передо мной стоял Гриша Прахов. В его широко раскрытых глазах я увидел удивление и ужас. Мир рушился, понимаете? В их чистенький сволочной рай ворвался грязный, оборванный Минька Бударин, и полетели все их этические соображения к чертовой матери!..
Глядя на него, я почувствовал себя победителем.
- Эх, ты, чижик… - сказал я ангелочку чуть ли не с жалостью.
Он не понял. То ли языка не знал, то ли знал, но недостаточно…
Я шагнул наружу, и правая - босая - нога ощутила грунт, показавшийся теплым после прохладного пола. Я думал, у них тут хотя бы трап какой-то будет. А они вон как - на одном уровне с землей…
Лишь бы камушек под босую ногу не подвернулся. Ангелочек наверняка смотрит вслед. Вот и пускай видит, что ухожу я уверенно, не оглядываясь, что плевать я хотел на всю их ангельскую технику!
Отойдя подальше, все-таки не выдержал и, как бы невзначай повернув голову, скосил глаза. Ну и ничего, понятно, не разглядел. Темнота - и все… Так вот и вышло, что корабль их я только изнутри видел. Даже на что он похож - не знаю…
ГЛАВА 20
Под ногами захлюпало, босая ступня погрузилась в холодную илистую грязь. Значит, озеро где-то рядом… Куда же это они меня высадили?
Я продрался сквозь камыши и, прихрамывая, начал подниматься на пологий пригорок. Сделал шаг - и остановился, облившись холодным потом. На вершине пригорка что-то было. Какое-то сооружение.
Вот ты и попался, Минька! Поверил ангелам, да?.. А им бы только из корабля тебя выставить! Ты им только на корабле был страшен. А вот теперь…
Сжав кулаки, я стремительно шагнул вперед, в темноту…
И смех и грех: на плоской, будто нарочно выровненной площадке стояли скамейка и бетонная урна. На подгибающихся ногах я подошел к скамейке и сел. Потом обратил внимание, что в кулаке у меня все еще зажат полураздавленный спичечный коробок. Трясущимися пальцами я извлек из пачки сигарету и чиркнул спичкой. Затянулся и, подавившись дымом, жестоко закашлялся. Вот подлость! Швырнул сигарету на землю и чуть не затоптал ее босой ногой. Не могу курить!
Опасная тишина стояла в щебкарьере. Чем-то она отличалось от обычной тишины.
Ничего не понимаю… Я же их за глотку держал!.. В себя ведь стрелял, коллектор наизнанку выворачивал, корабль чуть не подорвал с собой за компанию!.. Город… Да врал он насчет города!..
Внизу коротко прошуршали тростники. Потом еще раз. Похоже, кто-то пробирался к кораблю. Я приподнялся, всматриваясь. На секунду мне померещилось, что мелькнула там, внизу, короткая рыжая стрижка, но, конечно, только померещилось… Черта лысого в таком освещении разглядишь! Луна наполовину ушла в плотное облако и продолжала погружаться в него все глубже и глубже, будто ее кто нарочно туда запихивал…
Ладно, бог с ней, с Рыжей… Лучше сориентируемся для начала. Значит, впереди у меня - ковыльный склон, по которому мы сюда спускались, сзади - огни ночного города, ангельский корабль - справа. Пещерка… Я обомлел. Получалось, что между кораблем и нашей пещеркой - каких-нибудь триста метров, не больше. Чуть сами в гости к ангелам не пожаловали…
А ну-ка не торопись, Минька. Посиди, подумай… Мало ли что он тебе там говорил - не всему же верить… Ангелам ты не нужен. Им нужен Гриша. Может, из-за его побега у пожилого карьера горит… Может, они ждут, что ты сейчас побежишь радостью делиться… Сам возьмешь и выведешь их на Григория! Тогда уж лучше заночевать здесь, на скамейке…
Я откинулся на спинку скамьи, положил руку на верхний брус, и ладонь в аккурат легла на крупно и глубоко вырезанные буквы: "НАТАША".
Как будто без рукавицы за горячий лист взялся. Да кто здесь в конце концов хозяин: я или они?
Я вскочил, и в этот момент что-то произошло. Звук? Нет, никакого звука не было. А движения я тем более заметить не мог - ночь. И все же что-то случилось. Что-то исчезло. Каким-то образом я почувствовал, что щебкарьер пуст.
Сначала решил - показалось. Но вот рядом со мной осторожно скрипнул сверчок. Потом другой. А потом вдалеке повисла тоненькая бесконечная трель цикады. Тишина снова становилась тишиной.