Оставшаяся в Бутстрэпе группа уже захватила шлюзы и увела контролера от панели управления. Работник "Вестингауза", Познер, взглянул на них через окно.
– Не вскрывайте скафандры, – предупредил он. – Они должны быть постоянно герметизированы. То, что поразило этого ублюдка, все еще вокруг нас. То ли в воде, то ли в воздухе. Один вдох, и вас вырубит. Поняли?
– Ясно, ясно, – буркнул Гюнтер. – Позагорать не светит. Рука Познера на панели управления застыла.
– Давай там, соберись. Я тебя не впущу, пока не осознаешь, насколько серьезно положение. Это тебе не пикник. Если ты не готов помогать, обойдемся без тебя. Понятно?
– Мы все понимаем и готовы сделать все возможное, – торопливо заверила Гамильтон. – Верно, Уэйл?
Он с несчастным видом кивнул.
Взломан был только один шлюз, а между поверхностью и основным запасом воздуха Бутстрэпа имелись еще пять. Конструкторы города не пренебрегали надежностью.
Под присмотром Познера они прошли по коридору, через шлюзы и раздевалки, к грузовому лифту. И наконец оказались в самом городе.
И замерли, хлопая глазами, на краю преисподней.
Невозможно было сразу определить, что именно создает упорное ощущение неправильности, притаившееся на краю сознания. В парке было полно народу, огни на стенах кратера и на куполе горели ярко, и водопады грациозно перетекали с уступа на уступ. В траве забавно подпрыгивали перепелки.
Потом стали проступать более мелкие детали. По четвертому уровню, шатаясь, двигался человек. Голова у него дергалась, он бешено размахивал руками. Мимо прошла пухлая женщина. Она катила пустую тележку от передвижной мини-фабрики и на ходу покрякивала, как утка. Кто-то сидел среди крошечного леса в парке Ногучи и выдергивал одно деревце за другим.
При ближайшем рассмотрении неподвижные фигуры внушали еще больше тревоги. Какой-то человек лежал, наполовину скрывшись в туннеле, спокойно и беззаботно, как собака. Три женщины застыли в расслабленных позах, как будто обессилев от отчаяния. И ни один человек не заговаривал с другими, ни взглядом, ни жестом не показывал, что замечает их присутствие.
– Что… – Что-то ударило Гюнтера в спину, сбило с ног. Оказавшись на земле, он осознал сперва, что его снова и снова бьют кулаками, а чуть позже – что тощий человечек, встав ему коленом на грудь, истерически вопит:
– Не делай так! Не делай так!
Гамильтон схватила человека за плечо и оттащила назад. Гюнтер поднялся на колени. Он видел перед собой само безумие: круглые от страха глаза, ужас на лице. Человек панически боялся Гюнтера.
Потом он резко вывернулся и бросился бежать, словно за ним гнались демоны. Гамильтон проводила его взглядом.
– Ты в порядке? – спросила она.
– Да, конечно. – Гюнтер поправил пояс для инструментов. – Пойдем поищем других.
Они направились к озеру, разглядывая погруженных в себя людей, усеявших траву. Мимо пробежала босая женщина. Она держала в руках охапку цветов.
– Эй! – окликнул Гюнтер.
Она мимоходом улыбнулась через плечо, но не замедлила бег. Гюнтер встречал ее раньше – одна из диспетчеров на "Мартин Мариетта".
– Они что здесь, все сошли с ума? – спросил он.
– Похоже на то.
Женщина добежала до берега и грациозным движением бросила цветы в воду. Они закачались на воде.
– Чертовски жаль.
Гюнтер помнил Бутстрэп, когда в городе еще не росли цветы. Он знал, каких трудов стоило получить разрешение на их посадку и изменения в городской экологии.
Вдоль берега озера пробежал человек в крупповском скафандре в синюю полоску.
Женщина, избавившись от цветов, сама бросилась в воду.
Сперва показалось, что она вдруг вздумала искупаться. Но когда она забарахталась, забила руками, попав на глубину, стало ясно, что плавать она не умеет.
Пока Гюнтер соображал, что происходит, Гамильтон бегом рванулась вперед, к озеру. Но мужчина в крупповском скафандре опередил обоих. Он с плеском прыгнул за женщиной, протянул руку и ухватил ее за плечо, но тут же поскользнулся и упал, потащив бедняжку за собой. Когда он вынырнул из воды, обхватив женщину, та побагровела и задыхалась.
Но Гюнтер и Бет уже влезли в воду, и втроем они доставили женщину на берег. Как только ее выпустили, она повернулась и ушла, будто ничего не случилось.
– Отправилась за новыми цветами, – пояснил компонент "Круппа".– Наша прекрасная Офелия уже третий раз пытается утопиться. И она не единственная. Я держусь поблизости, вытаскиваю, когда они бросаются в воду.
– Вы не знаете, где остальные? Кто командует? Отдает кто-нибудь приказы?
– Вам нужна помощь? – спросил Гюнтер. Крупповский пожал плечами:
– Я обхожусь. А вот где остальные, понятия не имею. Когда я решил остаться здесь, мои приятели собирались на второй уровень. Если их увидите, передайте, что я не прочь получить от них весточку. Трое в крупповских скафандрах.
– Сделаем, – обещал Гюнтер. Гамильтон уже уходила.
На ступеньке у самого верха лестницы распростерся один из знакомых Гюнтера, компонент "П-5".
– Сидни, – осторожно заговорил с ним Гюнтер, – как дела?
Сидни хихикнул:
– Я стараюсь, если ты об этом. Не думаю, что здесь особо важно "как".
– Понятно.
– Лучше бы спросил, почему я не на работе. – Он встал и вполне непринужденно пристроился рядом с Гюнтером.– Естественно, я не могу находиться в двух местах сразу. Ты бы не захотел ведь, чтоб тебе делали серьезную операцию в твое отсутствие? – Он снова хихикнул. – Это оксюморон. Как с лошадьми: эти классически прекрасные, как статуи Праксителя, тела извергают противоестественно длинное дерьмо.
– Понятно.
– Я всегда восхищался, сколько искусства они умудряются втиснуть в единый образ.
– Сидни, – сказала Гамильтон. – Мы ищем друзей. Троих мужчин в рабочих скафандрах в синюю полоску.
– Я их видел. Я точно знаю, куда они пошли. – Его глаза оставались пустыми и холодными, и непонятно было, куда именно он смотрит.
– Ты мог бы провести нас к ним?
– Даже цветок узнает свой лик.
Плавно изогнутая гравийная дорожка вела через частные огороды и крокетные площадки. Сидни повел их по ней.
На второй террасе было мало народу: с наступлением безумия большинство попрятались в пещеры. Из немногих оставшихся одни не замечали их, другие шарахались в стороны. Гюнтер поймал себя на том, что напряженно вглядывается в лица людей, пытаясь разобраться в отклонениях, ощущавшихся в каждом. В глазах притаился страх: пугающее сознание, что с ними случилось что-то ужасное, переплеталось с полным непониманием природы этого ужаса.
– Господи, эти люди!.. Гамильтон что-то проворчала.
Гюнтеру казалось, что он идет сквозь сновидение. Скафандр приглушал звуки, и цвета сквозь визор шлема казались менее яркими. Чудилось, будто его незаметно отдалили от мира, он был одновременно здесь и не здесь, и это ощущение усиливалось с каждым новым лицом, которое смотрело сквозь него безумными, невидящими, равнодушными глазами.
Сидни свернул за угол, перешел на бег и рысцой вбежал в устье туннеля. Гюнтер заторопился за ним. У входа в туннель он задержался, чтобы дать визору время приспособиться к новому освещению. Когда зрение прояснилось, он увидел, как Сидни шмыгнул в боковой проход. Гюнтер пошел за ним.
На пересечении туннелей они не увидели ни следа своего провожатого.
– Ты видела, куда он пошел? – по радио спросил Гюнтер у Гамильтон. Ответа не последовало. – Бет!
Он сделал несколько шагов по проходу, остановился и повернул обратно. Туннели тянулись далеко в глубину. По ним можно блуждать целую вечность. Гюнтер вернулся на террасы. Гамильтон он не увидел и здесь.
За неимением лучшего плана он пошел по дорожке. За живописным кустом остролиста его ожидало видение прямо из Уильяма Блэйка.
Мужчина, сбросив рубашку и сандалии, остался в одних шортах. Он настороженно и терпеливо восседал на большом камине, поедая помидор. Обрезок стальной трубы лежал у него на коленях, как посох или скипетр, а на голову он вместо венца намотал платиновую проволоку. С нее на лоб свисали драгоценные сверхпроводниковые чипы. Человек всем своим видом напоминал царственное животное.
Он спокойно, не моргая, уставился на Гюнтера.
Тот вздрогнул. В этом человеке человеческого оставалось меньше, чем в антропоиде – по-своему приспособленном, но лишенном разума. Казалось, он сквозь тысячелетия смотрит на обезьяноподобного предка, ожидающего пробуждения мысли. Гюнтера пронзил суеверный трепет. Так вот что происходит, если лишить мозг высших функций! Может быть, в каждом под самой кожей прячется архетип, ожидая только случая прорваться наружу?
– Я ищу приятельницу, – заговорил он. – Женщину в скафандре "Поколение-Пять", таком же, как у меня. Вы ее не видели? Она искала троих… – Он замолчал. Человек бессмысленно смотрел на него. – О, ладно…
Гюнтер отвернулся и пошел дальше.
Вскоре он утратил связность восприятия. Фрагменты бытия в разрозненных образах. Скрючившийся вдвое мужчина, восторженно тискающий резиновую уточку. Женщина, выскочившая, как чертик из табакерки, из-за регистратора уровня радиоактивности воздуха, визжит и машет руками. Старая приятельница распростерлась на земле, кричит, у нее сломана нога. Когда Гюнтер хотел ей помочь, она испуганно поползла от него. Он не решился ничего сделать из боязни навредить ей еще больше.
– Оставайся здесь, – сказал он женщине. – Я приведу помощь.
Пять минут спустя он понял, что потерялся и не сумеет найти ее снова. Он вышел к лестнице, ведущей обратно к озеру. Спускаться по ней не было смысла. И не было смысла не спускаться. Он пошел вниз.
Он как раз выбрался на нижний уровень, когда мимо пробежал человек в модном лавандовом скафандре.
Гюнтер крикнул по радиосвязи:
– Привет!
Лавандовый обернулся к нему, показав визор из пластинки обсидиана, но подходить не стал.
– Вы не знаете, где все? Я совсем растерялся. Как бы мне узнать, что надо делать?
Лавандовый скафандр нырнул в туннель. Женский голос ответил:
– Попытайте счастья в конторе городского управления.
Контора городского управления была тесным помещением на восьмом километре туннеля, среди лабиринта административных и вспомогательных переходов. Управление никогда не играло большой роли в жизни города. Основной обязанностью градоправителя было поддерживать обеспечение водой и воздухом и следить за порядком проверки воздушных шлюзов – компьютер справился бы лучше, если бы только они решились доверить эту работу машине. Вероятно, здесь никогда еще не собиралось столько народу. Десятки людей в полном вакуумном снаряжении вливались сюда из холла, беспокойно прислушиваясь к голосу Екатерины, совещавшейся с Кризисной Управляющей Программой. Гюнтер протолкался вперед, насколько это было возможно, но и отсюда едва разглядел ее.
– …шлюзы, фермы и энергоносители; и отключили всех дистанционников. Что дальше?
ПК, подвешенный на рабочем поясе Екатерины, усиливал беззвучный голос программы:
– Теперь, когда восстановлен основной контроль, наибольшее внимание необходимо направить на производственный сектор. Следует закрыть и изолировать фабрики. Реакторы заглушить. Для их обслуживания недостаточно людей-контролеров. Производства снабжены программами консервации, доступными по запросу.
Третье: фермы недопустимо оставлять без обслуживания. Пятнадцать минут без кислорода приведут к полной гибели тиляпии. Морская тепловодная фауна еще менее устойчива. Следует немедленно назначить туда три опытных агрономических компонента. Если вы располагаете только неопытными компонентами, их число следует удвоить. Программы-руководства доступны. Какими ресурсами вы располагаете?
– К этому я вернусь позже. Что еще?
– А что с людьми? – воинственно спросил мужской голос. – Какого черта вы беспокоитесь о фабриках, когда люди в таком состоянии?
Измайлова резко повернулась к спросившему.
– Вы ведь из исследовательских компонентов группы Чанг, не так ли? Почему вы здесь? Вам что, нечем заняться? – Она огляделась, словно проснувшись. – Вы, все? Чего вы ждете?
– Вы нас так легко не прогоните! Кто это назначил вас генеральшей? Мы не обязаны подчиняться вашим приказам!
Зеваки беспокойно зашевелились, но остались на месте, косясь друг на друга. Их скафандры в тесноте были практически неразличимы, шлемы непроницаемы и невыразительны. Все это напоминало яйца, сложенные в инкубаторе.
Настроение толпы колебалось, в это мгновение достаточно было пушинки, чтобы склонить весы к ярости или покорности. Гюнтер вскинул руку.
– Генерал! – громко объявил он. – Рядовой Уэйл явился. Ожидаю приказаний. Что мне делать?
По толпе пробежал смешок, напряжение разрядилось. Екатерина сказала:
– Берите тех, кто поближе, и начинайте очищать административные помещения от затронутых ударом. Направляйте их на открытое пространство, там для них безопаснее. Убедившись, что комната или коридор пусты, запирайте их. Понятно?
– Да, мэм. – Он похлопал по ближайшему скафандру, и сосед кивнул.
Но попытавшись выйти, они обнаружили, что выход запружен толпой.
– Вы! – ткнула в кого-то пальцем Екатерина. – Отправляйтесь на фермы и загерметизируйте люки: там не должно быть никаких загрязнений. Все, кто имеет опыт работы с фабриками – таких, я думаю, среди нас большинство, – пусть найдут себе дистанционников и начинают сворачивать производство. КУП вам поможет указаниями. Кому нечего делать, собирайтесь группами и начинайте очищать коридоры. Как только мы выработаем более внятный план действий, я созову собрание. – Она помолчала. – Я еще что-то забыла?
К общему удивлению, ей ответила КУП:
– В городе находятся двадцать три ребенка: двое семилетних достигли неполного совершеннолетия, остальные моложе пяти лет – потомство постоянно зарегистрированных лунных компонентов. Действующие директивы требуют предоставлять детям особую заботу и защиту. Часовня на третьем уровне может быть преобразована в детский центр. Следует объявить, чтобы обнаруженных детей переводили в нее, и назначить надежного индивидуума для надзора за ними.
– Боже мой, конечно же! – Она повернулась к воинственно настроенному мужчине из Центра и приказала: – Исполняйте!
Помедлив, тот иронически отсалютовал и повернулся к выходу.
Это послужило сигналом. Толпа начала рассасываться. Гюнтер со своей напарницей – это оказалась Лиза Нагенда, такая же "земляная крыса", как он, – взялись за работу.
Годы спустя Гюнтер часто вспоминал то время, когда его жизнь вошла в темный туннель. Долгие кошмарные часы они с Лизой метались по кабинетам и складам, пытаясь вывести затронутых ударом из производственных районов на свет.
Затронутые им не содействовали.
Первые несколько помещений оказались пустыми. Только в четвертом обнаружилась женщина, рассеянно вытягивавшая ящики стола и папки, выбрасывая из них содержимое. Пол был устлан мусором.
– Что у вас тут, милая? – ласково заговорил с ней Гюнтер. Говорить приходилось громко, чтобы ей был слышен голос из шлема. – Что вы ищете?
Она повернула к нему лицо, улыбнулась шаловливо, обеими руками, высоко задрав локти, пригладила волосы, заложила за уши выбившиеся пряди.
– Это не важно, все равно я наверняка найду. Появились два скарабея, и между ними пылающий солнечный круг – это добрый знак, не говоря уже об аналогии с сексом. Мне знаком секс, очень много секса, меня в девять лет за уборной изнасиловал король ящериц. А мне что? У меня тогда были крылья, я думала, что умею летать.
Гюнтер бочком придвинулся к ней.
– Вас трудно понять.
– Знаете, Толстой писал, что в лесу за его домом есть зеленая палочка, и когда ее найдут, все станут любить друг друга. Я считаю, эта зеленая палочка – основа материального существования. Вселенная существует в матрице четырех измерений, которые мы воспринимаем, и еще семи, недоступных нам, поэтому мы переживаем мир и братство как семилинейный зеленопалочковый феномен.
– Вы меня послушайте.
– Зачем? Вы скажете, что Гитлер мертв. Я не поверю в такую чушь.
– О, черт, – сказала Нагенда. – Что толку взывать к разуму тронутой. Просто бери ее за локти и выводи.
Это оказалось не так-то просто. Женщина их боялась. Она опасливо уклонялась от их рук. Когда они двигались медленно, она уворачивалась, а когда вдвоем бросились на нее, она перепрыгнула письменный стол и тут же забилась под него. Нагенда сгребла ее за ноги и потянула. Женщина взвыла и припала к коленям ее скафандра.
– Отцепись от меня! – рявкнула Лиза. – Гюнтер, сними с меня эту тронутую.
– Не убивайте меня! – вопила женщина. – Я всегда голосовала дважды, вы же знаете. Я сказала им, что вы гангстер, но я ошиблась. Не лишайте мои легкие кислорода!
Они вытащили женщину из кабинета и снова упустили ее, когда Гюнтер повернулся, чтобы запереть дверь. Она помчалась по коридору. Нагенда преследовала ее по пятам, но женщина нырнула в другой кабинет, и все началось сначала.
На то, чтобы выгнать женщину из коридоров и выпустить в парк, у них ушел час. Следующие трое после этого показались довольно простыми. Потом опять попался трудный, а пятой стала первая женщина, которая вернулась искать свой кабинет. Когда они снова вывели ее на открытое место, Лиза Нагенда заметила:
– Четыре психа на месте, осталось три тысячи восемьсот пятьдесят восемь.
– Слушай, – начал Гюнтер, и тут в его трансчипе зазвучал голос Кришны. Он отчеканил:
– Всем немедленно пройти к центральному озеру для организационного собрания. Повторяю: немедленно пройти к озеру. Сейчас же выходите к озеру.
Он, вероятно, говорил через аварийный передатчик. Слышимость была плохой, голос в чипе гудел и прерывался.
– Ладно, ладно, все ясно, – сказала Лиза. – Можешь уже заткнуться.
– Пожалуйста, немедленно выходите к озеру. Всем пройти к центральному…
– Цыц ты!
Выбравшись в парк, они увидели, что в пространстве под куполом собралась толпа. И не только одетые в скафандры фигуры уцелевших. Все затронутые вытекали из туннелей и коридоров Бутстрэпа. Они слепо и неуверенно продвигались к озеру, словно вызванные из могил мертвецы. Нижний уровень был забит битком.
– Чтоб его! – недоверчиво пробормотал Гюнтер.
– Что происходит, Гюнтер? – спросила Нагенда.
– Это же трансчипы! Чтоб его, всего-то и надо было говорить с ними через чипы. Они сделают все, что велит им голос у них в голове.
Толпа была настолько густой, что Гюнтер с трудом отыскивал в ней другие скафандры. Вдруг он заметил на краю второго уровня фигуру в скафандре, которая махала ему обеими руками. Он махнул в ответ и начал пробиваться к лестнице. Когда он поднялся наверх, там уже собралась солидная группа уцелевших. К ним, привлеченные видом скафандров, присоединялись все новые и новые. Наконец Екатерина заговорила по открытому каналу своего шлемофона:
– Нет смысла ждать, пока соберутся все. Я думаю, вы достаточно близко, чтобы меня слышать. Сядьте и отдохните немного, вы это заслужили.
Люди стали устраиваться на травке. Кое-кто прямо в скафандрах растянулся на спине или на животе. Другие просто присели.